Вскоре разведчики получили приказ вести поиски «а западном берегу Прони. Долго никому не удавалось проникнуть туда. Не удалось пройти в тыл врага и отделению Матыжонка, которому дали задание найти путь для прохода танков и автомашин по заболоченной пойме реки. Потеряв трех человек еще на переправе, разведгруппа вернулась. Туманным утром командование послало еще одну группу. А через полчаса вышел на берег один из разведчиков, упал на руки командира роты и, выплюнув сгусток крови, сказал:
— Кругом мины, сигнальные ракеты… Всех обнаружили, потопили…
На небольшой лесной поляне состоялось открытое партийное собрание. Командир разведроты Лосев предложил проникнуть в тыл врага группой из трех человек. Надо переплыть реку, сделать проходы в минном поле, перерезать проволочное заграждение, перейти через траншею, углубиться в тыл врага и выяснить, смогут ли танки и автомашины пройти между двумя островками леса, где наши летчики заметили нечто похожее на гатевую дорогу. Никто из наблюдателей не видел, чтобы по ней ходили немецкие танки, автомашины и орудия, но конные повозки изредка двигались.
Дорога, которая была сфотографирована с воздуха, пересекала немецкие траншеи, проволочное заграждение и подходила почти к самой реке. Был замечен проход в минном поле, но он хорошо охранялся.
— Здесь надо пройти в тыл врага, — сказал старший лейтенант Лосев. — Не справа, не слева, а прямо по дороге.
— Смерть, — сказал кто-то из разведчиков.
— Посмотрим, посмотрим, — нахмурился Лосев. — Я не приказываю здесь, на собрании… Старшина Матыжонок? Пойдете?
— Надо, товарищ старший лейтенант.
— Орешин?
— Я готов, — ответил солдат.
— И я пойду, — сказал Лосев.
Сергея не посвящали в тайны штаба, не говорили о готовящемся наступлении. Он это понимал сам. Разведчик еще днем видел в лесу саперов, которые сооружали пешеходные штурмовые мостики. Далеко от передовой инженерная часть сколачивала большие ряжи, готовила настилы для мостов. Повсюду солдаты роют траншеи, сооружают новые блиндажи, укрытия — ожидается подход большой массы наших войск. Нет, не собираются зимовать на берегу Прони части его дивизии. Старшина понимал, что командование решило использовать замеченную с воздуха дорогу для стремительного прорыва главной полосы обороны гитлеровских войск. Надо во что бы то ни стало узнать, пригодна ли эта дорога для движения танков, автомашин, артиллерии. Нельзя бросать технику на тот берег наобум — пойма Прони заболоченная и машины могут застрять. Разведчикам приказали найти дорогу для наступления, и ради этого стоило постараться!
В полночь три человека прибыли на исходную позицию — к небольшому заливу, над которым низко склонились ветви деревьев. Стояла теплая летняя ночь. Изредка переговаривались немецкие дальнобойные орудия, постреливали пулеметы. Когда замирали тяжелые раскаты, в роще слышался тревожный пересвист птиц. Разведчики разделись, привязали к доскам одежду, автоматы, гранаты, ножницы для резки колючей проволоки. Стараясь не шуметь, опустили доски на воду, толкнули их вперед и поплыли. Расчет Лосева оказался верным: течение относило всех троих к нужному ориентиру.
Вот и берег. Смельчаки оделись, взяли оружие и, проваливаясь в илистой почве, стали продвигаться к траншее. Первое препятствие встретилось в камышах. Опасаясь, что гитлеровцы могут расставить здесь мины, Сергей Матыжонок шел осторожно, ощупывая кочки. Пальцы рук не встретили ничего подозрительного, но разведчик вдруг отпрянул назад: задел плечом за что-то жесткое, упругое. Мороз прошел по телу. То была проволочка, протянутая на уровне груди человека. Перерезав ее, старшина стал искать мину. Руки нащупали сигнальную ракету. Стоило натянуть проволочку, и последовавший выстрел всполошил бы немецких наблюдателей и пулеметчиков. Разведчики обезвредили несколько сигнальных ракет и двинулись дальше.
Перед первой вражеской траншеей было сплошное минное поле. Еще днем был замечен проход — гитлеровцы ходили по нему к реке за водой. Но здесь стоял вражеский солдат и время от времени стрелял из ракетницы. Надо было его уничтожить. Старший лейтенант Лосев дал знак подождать и, ощупывая землю, пополз. Он вплотную подкрался к немцу и под шум артиллерийской и пулеметной перестрелки убил его из пистолета.
Очень важное было сделано, очень трудное осуществлено. Лосев взял ракетницу и, выждав некоторое время, выстрелил. Ракета взвилась, ярко осветила все вокруг и потухла. Долго прислушивались разведчики, но гитлеровцы не догадались, что произошло. Положив перед собой ракетницу, автомат, гранаты, Лосев дал знак двигаться дальше, а сам остался у трупа немецкого солдата.
Впереди чернело проволочное заграждение. В нем были ворота, которые гитлеровцы открывали, когда ходили к реке. Еще в часы наблюдения разведчики решили проникнуть здесь на другую сторону траншеи. Прижимаясь к земле, Сергей Матыжонок и Георгий Орешин поползли по направлению к траншее.
Вдруг послышались голоса, бряцание оружия: кто-то шел навстречу. Разведчики метнулись влево, но оба запнулись и бесшумно легли на что-то острое. Мимо неторопливым шагом прошли два вражеских солдата. Это был, несомненно, патруль. Двигался он по направлению к реке, туда, где несколько минут назад был убит ракетчик. Разведчики стиснули автоматы, приготовились к борьбе. Не дойдя до конца минного поля, гитлеровцы остановились и повернули обратно. Они опять прошли мимо, постояли у прохода в проволочном заграждении, поговорили и вновь зашагали. Двести метров к реке, двести метров обратно — проход в минном поле охранялся. На тропу нельзя было выползать, но и продвигаться вперед было невозможно: разведчики лежали на искусно сплетенном «спотыкаче»
Прошло минут пять. Неподалеку обозначились силуэты двух гитлеровцев. Спотыкаясь, они брели по дороге. На одном из них на фоне звездного неба обозначилась офицерская фуражка. На мостике офицер запнулся, упал, и солдат стал его поднимать. Старшина вышел на дорогу и двинулся вслед за гитлеровцами.
— Ты — правого, я — левого, — шепнул он Орешину. — Насмерть.
Такое решение пришло в ту минуту, когда старшина убедился, что они пьяны. Офицер шел по направлению к пулеметной точке. Своим появлением он насторожит, разбудит солдат. Тогда будет трудно вернуться к своим. Разведчики подошли к гитлеровцам сзади и взмахнули ножами.
Оттащив трупы от дороги, разведчики принялись обыскивать их. В карманах офицера ничего не было, а у солдата оказался толстенный бумажник. Сергей забрал у офицера пистолет, снял с головы убитого фуражку и, положив в нее бумажник, надел на голову.
Теперь надо было не сбиться с уже проторенного пути. Руки помогали находить знакомые кочки, воронки, рытвины. Вот высокая густая трава, где разведчики полчаса назад с минуту отдыхали. Стараясь слиться с землей, прислушиваясь к ночным звукам, старшина и солдат добрались до траншеи.
Ветер доносил с реки прохладу. Слева по-прежнему изредка стреляли немецкие дальнобойные орудия. Орешин сполз в траншею, прислушался. Сполз и старшина, помог товарищу залезть на бруствер, схватился за протянутые руки и выбрался наверх.
Вдруг раздался трескучий выстрел. Ракета, неожиданно выпущенная совсем рядом, осветила кочковатое поле, молодые поросли густой зеленой травы, тянувшиеся у кромки минного поля, проволочное заграждение, у прохода которого стояли двое гитлеровцев, и разведчиков, сходивших с бруствера. Они застыли в тех позах, в которых застал их свет. Еще целую минуту гитлеровцы не могли понять, что происходит. Этого было вполне достаточно, чтобы стремительно броситься к проходу в заграждении. Старшина поднял автомат, но его опередили. Очередь, раздавшаяся откуда-то из травы, скосила патрулировавших немецких солдат. Действовал старший лейтенант Лосев.
Ручной пулемет ударил, наконец, из траншеи, пули взбурлили прибрежную грязь, резанули по воде. Поздно! Разведчики уже скрылись в камышах. Над их головами свистели мины и снаряды. Это по сигналу Лосева открыли стрельбу наши артиллеристы. Над Проней бушевал шквал огня. Разведчики переждали в камышах, а когда все понемногу успокоилось, поплыли на свой берег. Было уже совсем светло, когда они добрались до штаба и, босые, грязные, в изорванной одежде, предстали перед командирами.
Начальник разведки дивизии майор Бараболько слушал доклад о результатах разведки, чертил стрелки, расставлял на карте кружочки. Вдруг он взглянул на Орешина, попросившего разрешения закурить, встал и, Схватив солдата за руку, подвел к свету. Майор расстегнул пуговицы на груди солдата, распахнул мокрый ворот гимнастерки, увидел запекшуюся кровь.
— Ранен?
— Нет, товарищ майор, — смущенно сказал Орешин. — По колючей проволоке пришлось ползти, поцарапались немного.
— И вы, старшина?
Сергей посмотрел на свои изрезанные руки, увидел расплывшиеся темные пятна на коленях и вспомнил, что не доложил о противопехотном препятствии, установленном гитлеровцами.
— «Спотыкач» расставлен сразу же за минным полем, — сказал старшина. — Ширина заграждения — не менее ста метров.
— Промерили точно? Своими телами? — Майор подошел к разведчикам, раскинул руки и крепко обнял всех троих.
РАЗВЕДЧИКИ ИДУТ ВПЕРЕДИ
Утро 23 июня 1944 года выдалось пасмурное, холодное. Временами моросил дождь. Над водной гладью Прони курился туман.
Разведчики в полной боевой готовности расположились на берегу, на наблюдательном пункте штаба дивизии. Ждали сигнала.
В дубовой роще, километрах в двух от реки, стоя-ли танки. Заканчивал приготовления артдивизион. Это был передовой отряд 64-й стрелковой дивизии. Ему дан приказ форсировать Проню, совместно с главными силами дивизии прорвать оборону немецко-фашистских войск, отбросить врага за Днепр.
Командир передового отряда подробно рассказал разведчикам, что встретится на пути наступления, показал карту оборонительных сооружений немцев. Сигнальные ракеты, минное поле, «спотыкачи», проволочные заграждения… Все это будет скоро, через несколько минут, сметено с лица земли. Но за второй траншеей на пути наших войск встанут новые препятствия: блиндажи, пулеметные точки, артиллерийские батареи, оборонительные сооружения на берегах рек Бася и Реста, «Восточный вал» у Днепра, который Гитлер объявил неприступным. Заметил Сергей на карте и стрелку, начерченную на том месте, куда он ходил с товарищами в разведку. Здесь дивизия будет форсировать Проню.
В боевой разведывательный дозор передового отряда назначили шестерых. Иван Кочетков уже настроил рацию и сидит на отведенном ему месте в армейской легковой автомашине. Лежат у деревьев Илья Мицуренко, Петр Антипов, Семен Величко и переводчик Николай Харчиков. Старшине Матыжонку очень хочется сделать все, чтобы как можно меньше крови пролили в эти дни солдаты и командиры родной дивизии. А это во многом зависело от разведчиков.
Раздались первые залпы, упруго задрожал воздух. Загрохотали тяжелые гаубицы, резко и отрывисто рвали воздух пушки мелких калибров. Уничтожающий огонь открыли батареи гвардейских минометов. Над Проней медленно поплыли черные полосы дыма. По штурмовым мостикам, на лодках, плотах и бревнах, вброд и вплавь начали переправляться на западный берег реки наши солдаты.
Как растревоженный муравейник, закипела пойма Прони. Слышалась пулеметная стрельба, доносился стрекот автоматов. Среди сновавших серых фигурок появлялись вспышки пламени, сизые купола взрывающихся мин, клочья дыма. Фигурки исчезали, вновь появлялись и упорно продвигались вперед. На наблюдательный пункт поступили донесения, что штурмовые отряды овладели первой, второй, а местами и третьей вражескими траншеями.
По наведенному мосту пошли танки. Старшина взял бинокль и стал наблюдать за ними. Зло рыча моторами, зеленые жуки стремительно заходили на мост и, выбрасывая из башен молнии, один за другим плюхались в камыши. Головная машина с № 20 на башне накренилась и с ревом двинулась по проходу в минном поле, перепаханному снарядами. Несколько взорвавшихся мин не причинили танку никакого вреда, артиллерийские снаряды упали далеко позади. «Двадцатка» перевалила через траншею, вышла на дорогу между двумя островками леса и скрылась в дымке, нависшей над полем боя. Следом за ней быстро двигались другие машины. Они шли по пути, разведанному старшиной Матыжонком и его боевыми товарищами. К берегу подходили новые танковые подразделения, отряды войск, автомашины… По реке сновали лодки, двигались паромы и плоты.
В эфире послышался условный сигнал. В бой вступала 64-я стрелковая дивизия. Разведчики прыгнули в автомашину и, пристроившись к колонне передового отряда, перебрались на противоположный берег реки.
Камыши были срезаны осколками. По щитам, наваленным на грязное месиво, машина уверенно прошла к полузасыпанной немецкой траншее и выбралась на дорогу. Навстречу шли раненые. Конвойные быстро гнали пленных. Повсюду виднелись разбитые орудия и автомашины, горки снарядов, трупы. Горел Лес, к небу тянулись клубы дыма. Автомашина с разведчиками вырвалась из рощи, миновала последнюю траншею, уже занятую нашими войсками, обогнала танки, которые утюжили вражеские огневые точки, и устремилась к лесу. Не остановили ее ни пулеметные очереди, ни разрывы снарядов; Она круто свернула в сторону и исчезла в зарослях.
Разведчики спрыгнули на землю и, маскируясь за придорожными кустами, пошли вперед. Дозору сразу же пришлось вступить в борьбу. По дороге, которая рассекала перелесок на две части, ползали шестеро гитлеровцев. Оглядываясь по сторонам, они саперными лопатками вскапывали землю и закладывали в ямки противотанковые мины. Очередь из ручного пулемета уложила немцев. Разведчики вошли в лес и передали командиру передового отряда донесение о минах на дороге.