— Вареную щуку заливают бульоном с икрой, получается холодец из рыбы.
— Как это делается?
— Очень просто: переворачиваешь стол, привязываешь к ножкам салфетку, подставляешь блюдо со щукой, процеживаешь бульон через салфетку, он заливает рыбу… Подаем холодной.
Обедая, я вспомнил, что такую щуку готовит и Брумунда. Однажды у нее дома я даже ел ее, а что ел, и не знал. И тут у меня вилка выпала из руки. Ведь кошка у Брумунды белая! Весь мех, до единой шерстинки. Так, значит, ночью мне снилась белая кошка! Надо же, оказывается, три четверти задачи выполнено без всякого труда, ведь мне не только приснились черная собака и белая кошка, но и кража состоялась. Все это происходило практически без моего участия, за исключением некоторых приятных деталей. Теперь только оставалось, чтобы мне приснился петух. Как — я не знал. Но увидеть во сне петуха оказалось нелегко.
После долгих и напрасных скитаний от фьорда к фьорду, после бессмысленного чтения надоевшей мне книги я попал в самый северный фьорд, в городе Стейнхьере. Если не ошибаюсь. Парома я больше не покидал. Мы ужинали в судовом ресторане — ели грибы с куриным мясом, или что-то вроде того. Рядом со мной сидела дама неопределенного возраста. Глаза у нее были по обе стороны носа, а рот над подбородком.
— Приятно поесть курицы после стольких дней рыбы, — произнес я только для того, чтобы что-нибудь сказать.
— Это не курица, — ответила она. — Это петух в белом вине. Кстати, прекрасно приготовленный, — добавила дама и приложилась к фляжке, которая лежала в ее сумочке.
В тот вечер я слишком много съел и слишком много выпил. И чувствовал себя ужасно. Ворочался на койке, ел яблоки, выпил аспирин, чтобы вызвать рвоту и протрезветь, но ничего не помогало. На рассвете я наконец заснул и мне приснилось, что жареная птица, которую мы съели, взлетела с серебряного блюда и пытается выклевать мне глаза.
Проснулся я весь в поту, и тут меня осенило: так я же наконец-то увидел во сне петуха! Пусть жареного, пусть съеденного, но ведь петуха! Причем в вине! Я прокукарекал от восторга и немедленно развернулся в сторону дома. Напрасно книга предсказывала встречу с Олдарсфьюром и его озером. Напрасно мобильный предоставлял возможность написать Брумунде эсэмэску с признанием в любви. Ничто больше не мешало мне принять решение, хочу я жениться на Брумунде или нет. Решение я принял дома, в Осло.
Я решил не жениться на Брумунде. Причина была простой, но веской. Оказалось, что Брумунда уже замужем. Пока я скитался по фьордам, она вышла за моего друга Дала.
Исидор Чак Мул (МЕКСИКА)
Слышал голос: вспомни, как ты умер.
Голос был мой, но он
Словно был обращен к кому-то другому.
И я вспомнил. Перед смертью
Я вспомнил один-единственный день своей жизни.
День, который был ближе к закату, чем к рожденью.
Я сидел на старой скамейке у реки Панако.
Сбоку высился холм, поросший травой.
Спускался вечер, и в сумерках
Я увидел, как тренируется команда регбистов.
Им не мешал полумрак.
Мне не мешало, что они меня в темноте не видят.
Они взбегали вверх, отрабатывая скорость.
Сила у них была, но силой надо уметь управлять.
Было шесть групп по четверо в каждой.
Сверху — наплечники, каски.
Похожи на космонавтов.
Ниже у каждого майка и брюки,
Поэтому ноги разных цветов.
В гору взбегали они на удивление быстро
В этих своих спортивных и будто военных доспехах.
Кто-то ревел наверху, из жилистых ног выжимая
Последнюю каплю силы.
Другим едва удавалось взбежать и назад вернуться,
По ступенькам спускаясь
С другой стороны холма.
И все-то им было мало. Хотели еще и еще.
Тот, который тренировал их, требовал это от них. Еще и еще.
И они все быстрее взбегали на холм.
Состязались друг с другом. Кое-кто отставал, но никто не падал,
Но были и такие, что каждый раз оставались последними.
Один, я заметил его по красным штанам,
Пытался догнать других, но не мог.
Вот он упал. Но все же, опять поднявшись, последним
Наверх прибежал и крик испустил,
Похожий на хрип или стон. Я понял,
Он неудачник. И Бог ему не дал
Способность до верха взлететь.
Ему не дано быть первым ни в скорости, ни в силе.
Слабак этот в красных штанах
Был моим сыном. И судьбу его я угадал.
Карло Кекконен (ФИНЛЯНДИЯ)
Стояла ранняя золотая осень, каждое утро с «тошибой» под мышкой Гала шла на лекции и еще засветло возвращалась домой через парк. Однажды, накануне выходных, она столкнулась в этом парке с каким-то парнем, который смерил ее взглядом так, словно расписался на ее груди. Этим же вечером ее приятель впервые пришел к ней в дом и сразу почувствовал на себе все три ее перстня. В тот момент, когда она его оцарапала, он вздрогнул, глянул на нее и воскликнул:
— Ты сделала татуировку!
— Нет, с чего ты взял?
— Как нет? У тебя на груди буква «N»!
Она испуганно опустила глаза и действительно увидела на своей левой груди букву «N», похожую на след от раскаленной печати. И ощутила жжение. Она вспомнила парк и парня, смерившего ее взглядом. Но ничего не поняла. Ее заполнила какая-то огромная пустота. Тем не мене она взяла себя в руки и сказала:
— Почему бы нет? Это в честь тебя, Николас!
Он посмотрел на нее с изумлением.
Наутро буква оставалась на прежнем месте и на следующий день тоже, не исчезла она и потом. Никогда.
Ни она, ни Николас не забыли этого случая. Николас к ней больше ни разу не приходил, и она, чтобы утешиться, на неделю улетела чартерным рейсом на Кипр. Гала купалась в море и собиралась наслаждаться креветками и мидиями, но ей почему-то совсем не хотелось есть. И она подумала, что голод надо выращивать, как выращивают сады. Она смотрела, как над морем, словно ветер, поднимается знойный воздух, его видно, когда он ударяется о берег и обжигает лицо. На голом пупке она носила украшение, похожее на то, что было у Серены Вильяме во время теннисного турнира в Германии. Должно быть, поэтому как-то раз на улице старик в красной рубашке уставился на ее живот. Старик уже прошел мимо, когда она почувствовала в этом месте ожог. Посмотрела — на коже стояла буква «О». Итак, на нее поставили еще одну печать. Вскипев, она бросилась за стариком в красной рубашке, хотела было схватить его за волосатую руку, но ей стало противно, и она просто выпалила по-английски, не сомневаясь, что перед ней турист:
— Вы нанесли мне травму! Посмотрите, что вы сделали с моим телом!
Старик удивленно оглянулся и рявкнул на ее родном языке:
— Галата, что ты опять делаешь на Кипре?
Ей стало страшно, потому что этого старика она видела первый раз в жизни. Гала махнула рукой и пошла своей дорогой. Невольно взглянула на часы. Было 16 часов и 16 минут. И она снова почувствовала, что ее наполняет какая-то пустота.
— Интересно, это всегда происходит со мной в шестнадцать шестнадцать?
В ближайшие выходные Гала надела тщательно подобранное белье и пошла посидеть с подругами в одном кафе, где на втором этаже был прозрачный пол. Она хотела рассказать о своей поездке на море. Девушки вошли и сели. Поднимаясь по стеклянной лестнице, Гала с удовлетворением ощутила у себя под юбкой несколько мужских взглядов, но почувствовала и один иной, не мужской. Под юбку заглянула какая-то женщина, и именно этот женский взгляд оставил на ее коже клеймо. Опять знакомое жжение. Приподняв юбку, она с изумлением обнаружила на своем бедре свежий шрам в форме буквы «К». Вскочила с места, спустилась вниз и подошла к девушке в зеленом джемпере, которая в одиночестве пила чай. Она села за ее столик и сказала:
— Ты заглянула мне под юбку.
— Да. Ты носишь трусики «шиссер». Они тебе очень идут.
— Ты прожгла мне кожу.
— Извини. Не слишком ли сильно сказано?
— Нет, не слишком. Все это просто ужасно. Вот, посмотри.
Гала подняла юбку, и на загоревшем под кипрским солнцем бедре девушка в зеленом джемпере увидела шрам в форме буквы «К».
— Ты просто приклеила букву на ногу, — произнесла незнакомка.
— Приклеила?! В том-то и дело, что нет. Букву поставила ты, только что. Она еще синеватая. Как будто я курица с клеймом птицефабрики.
— Я? Взглядом? Послушай-ка, что я тебе скажу. В XXI век попали разные люди. Одни, вплывая в него, получили пробоины и пошли ко дну, другие, несмотря на то что живут сейчас в нем, на самом деле остались в XX веке, а про некоторых только сейчас, в XXI веке, стало ясно, что они глупы как пробка. Сама-то ты из каких? Или просто меня разыгрываешь?
— Не разыгрываю. Со мной такое уже не в первый раз. Меня и раньше клеймили. На мне много букв. «N» ношу на груди, «О» на животе, теперь, вот, твое «К» на бедре, завтра на мне напечатают весь алфавит… Меня даже парень бросил из-за этих знаков.
— Подожди. Давай разберемся в твоей истории. Когда это происходит?
— Что значит — когда? Когда на меня посмотрят, как посмотрела ты, вот и все. Чувствую жжение, а потом на коже остается буква. Я скоро превращусь в ходячий букварь. Все тело в шрамах.
— Я не о том тебя спрашиваю. Какой сегодня день?
— Пятница.
— А раньше по каким дням это случалось? Вспомни!
— Погоди-ка… Действительно, всегда в конце недели. Да, это всегда происходило в пятницу. Невероятно… Теперь я хоть что-то знаю. В следующую пятницу буду начеку. — Гала посмотрела на часы. — Итак, чудеса происходят регулярно, по пятницам, в шестнадцать шестнадцать. Спасибо тебе за это открытие.
— Скажи, может, я могу для тебя еще что-нибудь сделать… То, что так вышло с твоим парнем, исправить нетрудно. У меня есть кое-кто на примете, мальчик просто прелесть. Он еще не знал женщин. Я бы с удовольствием воспользовалась им и сама, но, как видишь, с мужчинами я не сплю. Могу познакомить, если хочешь. Его все зовут «князь», потому что он похож на бронзового князя, который сидит на коне перед театром в каждом городе.
На следующий день Гала, девушка в зеленом и «князь» отправились в кафе. Мальчик действительно оказался просто прелесть, а его курчавая, ни разу не бритая бородка была рыжей, как ржавчина. Он был не по годам развит и очень красив, ему было тринадцать лет, и он не курил. Все время, пока они сидели в кафе, он обгрызал бублик и не проронил ни слова. Гала позвала князя Михайло прийти к ней в гости, специально для него срочно заказала и установила в ванной новый деревянный умывальник, купила ему три подушки и натянула на спинку предназначенного для него стула футляр от своей теннисной ракетки, так как в теннис она все равно не играла.
В ту ночь ей приснилось, что у нее есть электроорган «Ямаха», который, намокнув под дождем, начинает пахнуть стриженой овечьей шерстью. Она хотела ударить по клавишам, но тут из «Ямахи» вылетели птицы и разлетелись по чужим снам, оставив ей немую тишину, створожившиеся дни и целое стадо свернувшихся ночей…
На следующий день пришел «князь». Она приготовила белую икру, салат с кунжутом из девяти компонентов и голодную зимнюю рыбу, выловленную как раз перед тем, как в реке останавливается течение.
Для ужина было еще рано. Она посадила мальчика за стол, сварила кофе, но он сказал, что кофе не пьет. Она была смущена, он выглядел еще красивее, чем в кафе. Тут из его жилетки послышалась музыка.
— Носишь в кармане Листа! — пошутила она и засмеялась.
Он достал мобильный телефон и отключил его. Они сидели рядом, она дотронулась до его руки и сказала:
— По статистике, в течение жизни ты будешь заниматься любовью примерно две с половиной тысячи раз… и в целом за весь свой век на поцелуи потратишь две недели…
Он смерил Галу взглядом. На нее уставились две открытые перламутровые раковины, в середине каждой из них была круглая жемчужина. В ту же минуту она вскрикнула, почувствовав, что ее как будто кто-то ужалил в правую грудь:
— Что ты делаешь? — Она расстегнула пуговицы и увидела красноватую букву «I». — Да как ты посмел?! Ты поставил на мне клеймо, как будто я скотина! — закричала она.
Он в полной растерянности встал, забормотал невнятные извинения и выбежал из ее квартиры. Гала уронила голову на стол и заплакала.
— Ну как это называется? Травма, печать, метка, шрам. Буква. Как ни назови, хотелось бы, чтобы это клеймо было последним…
Оно оказалось не последним. Последнее появилось в следующую пятницу.