– Они тут. Да… Точно они… Филя, Грин, Штырь и Акула. Варяговы пацаны. Через час можно… Они как раз после бани да после девок распаренные будут… хе-хе-хе… Можно взять их, как говорится, тепленькими. Вы только… это, не забудьте, как договаривались – меня свяжите, ну и разок можно ударить, чтобы со следами насилия на теле… Да… А то если заподозрят что… мне не жить!
Сухарев осторожно положил трубку и подхватил стопку душистых махровых полотенец. В предбаннике уже весело шумели посетители. Сухарев, состроив сладкую мину, вошел и бочком-бочком двинулся к длинной лавке.
– Здорово, Палыч! – звонко поприветствовал его Филя. – Ты что-то сегодня с лица сбледнул? Случилось что?
– Да нет, Феликс, что вы! – испуганно отмахнулся Сухарев. – Все путем.
Сейчас пойду проверю аппарат – а то вчера больше ста десяти градусов не натягивало…
Сухарев попятился к выходу спиной и, выйдя за дверь, бросился в конец коридора, к служебному выходу на улицу, который всегда был закрыт. Озираясь, он вытащил из кармана ключ и отпер замок.
В предбаннике тем временем четверо эксклюзивных посетителей казино «Фламинго» сняли свои дорогие костюмы и переоделись в халаты.
– Ну, мужики, сделаем первый заход, а там и по массажу? – предложил Грин. – Филя, Ролик, айда в опочивальню. – И, обратившись к четвертому, добавил:
– Ты бы, Баклан, поторопился, а то ничего тебе не достанется!
Баклан быстро набросил на голые плечи халат.
– Готов!
Через полчаса к старому кирпичному дому, торцом выходящему на Садовое кольцо, подъехал коричневый фургон «газель», из которого выскочили шестеро мужчин в черном. У каждого в руке болталась длинная спортивная сумка. Пассажиры «газели» юркнули в подворотню и уверенной рысцой пустились вдоль большого дома.
Очутившись у противоположного торца, они резко свернули за угол и, пройдя еще метров пятьдесят, оказались у служебной двери в казино «Фламинго».
Тот, кто шел первым, осторожно потянул рукой дверь. Та бесшумно приоткрылась.
– Порядок, банщик все подготовил. Можно начинать! – шепнул он.
– Не рано? – засомневался второй. – Час-то еще не прошел.
– Вот и хорошо. Люблю устраивать сюрпризы. Распахнув дверь служебного выхода настежь, шестеро непрошеных посетителей казино «Фламинго» просочились внутрь.
– Давайте, девочки! Давайте! Не останавливайтесь! Не стесняйся, Катюха!
Представь, что это эскимо с клубничным джемом! Засоси поглубже! – постанывал Филя, лежа на кушетке в теплом предбаннике. Над ним трудились две юные феи.
Светланка и Катюша, встав на четвереньки и склонившись над «жертвой», энергично массировали восставший член Фили, время от времени по очереди пробегая по его блестящей багровой головке горячими язычками. Филя, закрыв глаза и блаженно улыбаясь, корчился от мучительно-сладостной боли. Девчонки действительно были мастерицы своего дела. По соседству еще одна грудастая красотка обрабатывала забалдевшего от удовольствия Грина, предложив ему сеанс тайского массажа: Грин лежал на животе, а девица своими тяжелыми белыми грудями проводила по его спине так, чтобы он чувствовал только легкое прикосновение крупных сосков. Через некоторое время она скомандовала ему: «А теперь, голубчик, пожалуйста, на спину!» Грин послушно повернулся и увидел перед глазами два белых шара с коричневыми кружками. Ленка обхватила груди обеими руками, сжала их и медленно провела по его животу, все ниже и ниже, пока шары не уткнулись в его офигительного «бойца», стоящего по стойке «смирно». Ленка зажала «молодца» между грудей и стала легонько, но ритмично сжимать и разжимать его, пока Грин не начал судорожно подергиваться от наслаждения.
– Вот это массаж так массаж, – хрипел он. – Кто тебя этому научил, Ленок?
– Жизнь научила, Гриня, – усмехнулась массажистка. – Приятно?
– М-м-м… – только и смог ответить Грин. Остальные двое сидели за столом и дожидались своей очереди, не отводя взгляда от двух массажных кушеток в центре предбанника. По правилам, установленным в этом заведении, массажистки никогда не вступали в непосредственный половой контакт с клиентами, но клиентам этого даже и не требовалось: массажное мастерство профессионалок казино «Фламинго» было на столь высоком уровне, что клиенты испытывали долгий сладчайший оргазм и без непосредственного соития, бесконтактным путем – как говорят в народе, при участии «Маши Кулаковой».
Филя издал утробный рык, и мощный белый фонтан ударил Светке прямо в лицо.
– Еще, еще, курвы! – стонал Филя, скрежеща зубами. – Давайте еще!
И Катька со Светкой давали: одна втягивала содрогающийся член в рот и терзала его языком, отчего Филя стонал и извивался еще больше. Другая в этот момент выцеловывала ему все, что только можно было придумать. Помучив клиента еще минут пять, массажистки наконец оставили его в покое, слезли с него и стали как ни в чем не бывало одеваться.
– Побудьте тут, мальчики, не скучайте – мы сейчас. Быстренько попудрим носик и вернемся! – лукаво прощебетала Лена.
Грин плеснул себе водки в стопку и залпом осушил.
– Ну, блин, намяла мне… – блаженно заметил он, кутаясь в огромную махровую простыню. И, с усмешкой поглядев на очумевшего Филю, добавил:
– Это тебе не в кустах в засаде лежать… Кайф словил?
Филя молча кивнул.
– Я вот все думаю: заметили нас тогда или нет? – продолжал Грин. – Вроде мы не слишком шумели…
– Не слишком, ага! – насмешливо отозвался Акула – плотный парень лет тридцати с рыжеватыми кудрями. – Вот только одного дозорного шмальнули – а так ничего, все тихо…
– Выхода не было. Если бы не эта сучья кошка, этот глухарь ни хера бы не услышал. Кошку ты, Акула, спугнул – вот и пришлось тебе его замочить, – недовольно пробурчал Грин, растягиваясь на широкой лавке. – Ладно. Баба с возу – лошадь в галоп. Я, кстати, точно знаю, что воры тогда в Красноводово собрались теплой компанией не просто водочку попить. Толковище у них было.
Дошел до меня слушок: что-то зреет против Варяга.
– А он в курсе? – озабоченно спросил Акула. – Я, между прочим, тоже про это мутилово сегодня слышал. Закорешился я тут с одним чуваком из бригады Толяна. Так этот придурок сболтнул, что у Толяна, то бишь у Дяди Толи, зуб вырос на Варяга.
– Я тоже что-то слыхал, – подтвердил Грин. – Про Дядю Толю. Да, надо бы Варяга на всякий случай предупредить. Я звонил к нему позавчера, хотел повидаться, Да секретарша сказала: занят. Ну, я передал, что Грин звонил… Но только без толку… Хотя я уверен, он и сам небось про эти дела знает. У него ведь служба внешней разведки ого-го как работает. Не хуже, чем кремлевская…
Вдруг за дверью раздался странный стук, потом послышались тихие шаги.
Это были явно не девчонки-массажистки на высоких каблуках. Грин тут же вскочил с лавки и навострил уши.
– Что это? – тревожно выдохнул Филя и знаком приказал Штырю подойти к двери.
И в эту самую секунду дверь в предбанник с грохотом распахнулась, в помещение вбежали несколько человек и тотчас, ни слова ни говоря, выхватили из-под длинных черных пальто короткоствольные автоматы с навернутыми глушителями. Четыре ствола закашляли глухо и коротко, впечатывая свинцовые харкотины точно в цель. Пятый автоматчик не стрелял: он прикрыл дверь и загородил ее, держа автомат наперевес.
Предбанник наполнился удушливым смрадом пороховой гари.
– Готовы, Ляха? – поинтересовался человек, стоявший у двери.
– Ну а куда же эти мудаки денутся! Наповал! – подтвердил один из киллеров в черном, кого назвали Ляхой.
– Быстро уходим! – скомандовал тот, который не стрелял.
Бригада бесшумно выскользнула в темный коридор.
– Банщик не сдаст? – шепнул Ляха. Тот, что не стрелял, кивнул.
– Вы рвите к фургону, а я с ним сейчас перекинусь парой слов. – С этими словами он толкнул дверь с надписью: «Служебное помещение».
Сухарев сидел ни жив ни мертв в уголочке на стуле и Теребил в руках длинную белую веревку. Как только человек в черном плаще зашел к нему в комнатушку, он вскочил и, нервно дергая щекой, произнес срывающимся голосом:
– Вот это… я тут… веревку приготовил. Как договаривались…
Связывайте меня… Да побыстрее, а то ща девки вернутся – хай подымут.
Вошедший, не проронив ни слова, вскинул черный автомат и нажал на спусковой крючок. Автомат недовольно закашлял, дергаясь стволом. На груди у банщика взбугрились кровавые кратеры, из которых сразу потекли алые струйки.
– Мы же договори… только связа… – просипел жалобно Сухарев и выбросил вперед слабеющую руку с зажатой веревкой.
– Ну, будем считать, Палыч, что я тебя кинул… криво усмехнулся убийца и, сунув еще дымящийся автомат под плащ, вышел и плотно прикрыл за собой дверь.
Глава 2
Старый вор Михалыч, по своему обыкновению, полулежал на мягком кожаном диване, прикрыв ноги стареньким клетчатым пледом. В последние недели он резко сдал, и Варягу казалось, что в его запавших, потухших глазах уже блуждает призрак очень скорой смерти. Варяг и сам не знал, зачем он приехал сегодня в Серебряный Бор. Вроде бы посоветоваться – да только какой совет сегодня может дать ему, смотрящему России, этот старый больной человек. Хотя чем черт не шутит. Михалыч был вором еще тогда, когда Варяг даже не родился. Когда у руля всех основных воровских дел стоял легендарный Медведь. Михалыч был уважаемым вором и после смерти Медведя, как говорится, «последним из могикан», из старой гвардии воров в законе. Он много повидал на своем долгом веку, но вот, видно, и ему подошел срок оставить нашу грешную землю. Но он не собирался сдаваться на милость безносой так уж легко. Михалыч славно пожил и конечно же мечтал как можно дольше продлить срок своей бренной земной жизни.
Варяг уважал Михалыча. И сейчас сидел у него не по праздной прихоти. Но и не совета приехал к нему просить Варяг, а моральной поддержки, потому что знал: в конфликтах с авторитетными ворами старик всегда будет держать его сторону. Так было всегда – взять хотя бы недавнюю размолвку со сходняком по поводу приватизации «Балтийского торгового флота» с которой, собственно, и начались все последние неприятности Варяга. И в нынешнем конфликте с законными Михалыч его непременно поддержит – если не делом, то хотя бы словом.
– Ну давай выкладывай, Владик, – без предупреждения начал Михалыч. – Не томи. Стар я стал – все в сон клонит. Вот и теперь, ты уж извини, что я лежу, – что-то глаза слипаются. А ты давай налей себе стопочку-у меня, как ты знаешь, напитки отменные, я охоч был до этого дела, когда в молодых ходил. – И с этими словами он смежил веки.
Варяг улыбнулся: старик и впрямь был известен своей склонностью к изысканным заморским напиткам. К водочке он, странное дело, оставался всегда равнодушен, предпочитая французские коньяки да германские вина. Варяг подошел к круглому ореховому столику у книжного стеллажа, взял пузатую темную бутылку коньяка «Реми Мартен», с хлопком вытащил плотно пригнанную пробку и плеснул в низенькую рюмку коричневатой жидкости.
– Хорош! – шевельнулся Михалыч и потянул ноздрями воздух. – Запах сразу чую! Пей, пей.
Варяг неторопливо, врастяжечку выпил ароматную жидкость и почувствовал, как огненная струйка потекла по пищеводу.
– Ну, в общем, Михалыч, ты и так все знаешь – все закрутилось в тугой узел, – тихо начал Варяг. – Был я на прошлой неделе на сходе. Причем, что странно, разговор вышел у нас нехороший. Песочили меня как коммуниста на партактиве – все по очереди выступали, критиковали. Предложили, чтобы я отдал им общак. Не нравится им, видишь ли, что я большие дела стал делать! – Он бросил взгляд на старика. Тот лежал, прикрыв глаза, и, казалось, спал. Варяг недовольно осекся: что он языком тут чешет, а Михалычу все до фени. Да и не мог он не знать о воровских делах. Хотя последнее время старик сиднем сидел в своей серебряноборской берлоге, не высовывая носа, сведения со всей России, а тем паче из Москвы стекались сюда тонкими струйками.
Вдруг Михалыч дернул головой и громко заметил:.
– Нет, Владик, не все так просто, как ты говоришь. Тут не в ворах только дело. Не знаю, как Максим, но слыхал я, что Закир чей-то серьезный заказ сейчас выполняет.
Это было Варягу не в новость, но он решил на всякий случай прощупать Михалыча.
– И чей же? – спросил он.
– Сдается мне, взяли Закира в разработку, – отозвался Михалыч, – люди в погонах с крупными звездами. И если он на тебя бочку катит, то не по собственной инициативе, а потому, что так его научили.
– Кто? – Варяг подумал: «Вот так Михалыч! Все сказывается старым да немощным, а ведь он, пожалуй, не меньше моего знает».
Старый вор крякнул и, скинув плед, резко выпрямился и сел на диване.
– А ну-ка, Владик, плесни и мне коньячку для бодрости.
Вылив в глотку «Реми Мартен», Михалыч устремил пристальный взгляд на Владислава.
– Каша заваривается покруче, чем ты думаешь. Слыхал я о твоих неладах кое с кем из воров – и тут не в общаке дело. Общак – только повод. Ты же читаешь газеты, телевизор смотришь… Сам знаешь, что в Кремле творится.
– Да при чем тут Кремль, Михалыч, – махнул рукой Варяг. – Мы как-то всегда ухитрялись от Кремля подальше держаться. Чего нам в их дела лезть. Пусть они там сами разбираются. Нам же довольно своих гешефтов с эмвэдэ…
– Не перебивай! – недовольно прервал его старик. – Ты дослушай до конца!
При том тут Кремль, что «Дед» совсем плох стал – не сегодня завтра объявит о своей отставке! Вот тут-то вся карусель и закрутится!
– Ха-ха-ха! Да ты, Михалыч, фантазер! – хохотнул Варяг. – Чтобы «Дед» добровольно власть отдал – да не такой он мужик! Он из Кремля только ногами вперед выедет. Какая там отставка!
Михалыч покачал головой.
– Чудак ты, Владик. Вроде умный мужик, всю Россию под своим контролем уже сколько лет держишь, а таких простых вещей прочухать не в состоянии. Что-то готовится интересное. То-то ведь все сейчас засуетились – ты глянь: и менты, и военные. Особенно военные – сейчас они опять кашу заварят в Чечне, помяни мое слово! И уж тогда-то их не остановишь. Проутюжат там все так, что Терек галькой засыплют и горы сровняют с долинами. Да и у нас в Москве большие разборки пойдут. Ведь эта история с генеральным прокурором, которого все уволить хотят, да никак не могут, неспроста возникла. Вся эта возня – только подготовка к главному: кое-кто хочет убрать «Деда» и поставить своего человека. По-тихому, по-мирному, без скандала. Может, ему на ушко что нашептывают, внушают. А может, и припугивают – кто их разберет. А как только «Деда» уберут – все пойдет наперекосяк. Начнется большая дележка – крупная дележка, все опять перетряхнут.
Алюминий, нефть и газ, алмазы да золото начнут по-новому хапать. Опять начнется большой отстрел. А как станут «заказывать» друг дружку, тут уж, сам понимаешь, без бандитов им не обойтись. Да и нас, воров, будут приманивать, чтоб под себя подмять. Потому как с нашей помощью, Владик, а точнее, руками самых глупых, самых алчных, самых беспринципных начнут обделывать свои делишки. Помнишь Капусту?
– Киллера, который пару лет тому назад пулю ментовскую схлопотал… – тут же вспомнил Варяг.
– Вот-вот. Он же, дурило, позарился на бабки, а о своей воровской наколке позабыл – вот и поплатился: подох, как собака, на пустыре. Этих дураков и сейчас немало. И околокремлевские люди это прекрасно понимают и будут использовать таких, как Тима или Максим Кайзер. За ними ведь длинный шлейф всяких делишек тянется, и эмвэдэшные генералы этим пользуются. Я не удивлюсь, если ты мне скажешь, что и Закира в свое время вызывали на улицу Огарева и показывали его секретное досье. А там, в этом досье, много чего интересного есть – уж это я знаю! Так что, если, допустим, прикажут и ему против тебя войну объявить, он ведь и объявит, не вспомнит, что тебя на место смотрящего Медведь – царство ему небесное – благословил.
Варяг покачал головой.
– Что-то я не совсем понимаю, что происходит. Наверное, правы те, кто считает, что слишком я отдалился от коронованных. Твои слова, Михалыч, для меня как китайская загадка. Сделай милость, просвети!