— К телефону!
Хоук оттарабанил последнюю серию, я ответил тем же. Он расплылся в широкой улыбке и пошел к телефону. Зрители разразились овациями.
— Эй, — крикнул я ему вслед. — У моего папаши есть коровник, может устроим там небольшое шоу!?
Хоук исчез за дверьми, а я перешел к большой груше. Когда он вернулся, его улыбка уже не была такой широкой, но лицо все еще светилось от удовольствия.
— Смотрю, тебе понравилось, — ухмыльнулся он, подойдя ближе.
— Ты свободен, — бросил я. — Не прошел отбор.
— Слушай, это ты там недавно устроил переполох у Гарри Коттона, да?
— Да, поболтал с ним немного, — ответил я, проведя мощный хук справа.
— С такими любезными разговорами ты точно добром не кончишь. Гарри рвет и мечет от злости.
— Что-то он сильно чувствительный, — ухмыльнулся я. — Можешь позвонить ему и сказать, что от него смердит.
— От него и правда смердит, — кивнул Хоук. — Это точно.
— Ты с ним знаком?
— Конечно. Гарри — важная птица в городе.
— Это он звонил?
— Ага. Просил надрать тебе задницу. — Хоук широко улыбнулся. — Спрашивает: “Ты его знаешь?” Я говорю: “Да вроде знаю. Видел пару раз”.
Я провел быструю серию.
— И сколько же он предлагает?
— Пять косых.
— Нууу, это меня просто оскорбляет.
— Можешь мной гордиться, — кивнул Хоук. — Я ему так и сказал. Сказал, что меньше, чем за десять, не соглашусь. Он ответил, что любой будет счастлив сделать это и за пять. Я сказал, что любой будет счастлив сделать это и за бесплатно, но не сможет, потому что здоровьем не вышел. Так что десять кусков минимум. Он сказал “нет”.
— Гарри всегда был скрягой, — махнул я рукой.
— Я тоже ответил “нет”. Можно сказать, опять тебя спас.
— Во всяком случае, от себя. — Я разразился градом нижних ударов.
Хоук чуть придержал грушу.
— Гарри наймет какую-нибудь дешевку, — сказал он. — Лучших просто не знает. Ты наверняка их уроешь и ... — Хоук развел руками. — Знаешь, мне все равно сейчас делать нечего. Может я пошляюсь с тобой немного.
— А сколько будет стоить расправиться с нами обоими?
— Где-то тридцать два миллиона баксов.
— Ну, на это уж у Гарри точно денег не хватит, — усмехнулся я.
Глава 29
В девять часов вечера я подъехал к дому Джакоминов в Лексингтоне. Взломал заднюю дверь, вошел и включил свет. В спальне Пэтти Джакомин стоял небольшой секретер на тонких витых ножках. На нем красовался ее портрет в кожаной рамке. Я открыл дверцу, придвинул поближе стул и принялся перебирать содержимое. Когда я жил в этом доме, Пэтти выписывала здесь чеки. В секретере и не было ничего, кроме счетов да чеков. Единственное, что я знал о ее пристрастиях, кроме, конечно, милашки Стивена, были ее периодические поездки в Нью-Йорк.
Через полчаса я нашел то, что искал: квитанции “Американ-Экспресс”, датированные с интервалом в месяц. Это были счета за номера нью-йоркского отеля “Хилтон”, которые она оплачивала карточкой “Американ-Экспресс” и почему-то сохраняла. Вообще-то я заметил, что она сохраняла все квитанции, так что в этом не было ничего удивительного. Просто она не знала, что может потом пригодиться, и копила все подряд.
Я осмотрел дом и, не найдя больше ничего достойного внимания, забрал квитанции, прихватил портрет Пэтти, выключил свет и удалился.
Весенняя ночь в Лексингтоне дышала тишиной и спокойствием. Дождь перестал. В домах горел свет, многие окна были открыты. До меня доносились обрывки голосов и звук телевизора. Было уже поздно, но из некоторых домов все еще пахло недавно приготовленным ужином. Когда я шел к машине, мимо меня пробежала кошка и, легко перепрыгнув через забор, исчезла в соседнем дворе. Я вспомнил о Гарри Коттоне и потрогал находящийся на бедре пистолет. Но улица была пуста. В свете фонарей кружились ночные бабочки. Кошка снова запрыгнула на забор и, задрав голову, с интересом уставилась на бабочек. Обыкновенная рыжая кошка с белой манишкой на груди и белыми кончиками лап.
Я сел в “Бронко”, запустил мотор и двинулся по Эмерсон-роуд. По приемнику снова передавали бейсбол. Все те же привычные звуки: гул возбужденных болельщиков, голос комментатора, стук биты по мячу.
Было уже около полуночи, когда я наконец добрался до дома. Сюзан и Пол смотрели телевизор. Крутили какой-то фильм.
— Если хочешь есть, возьми на кухне, — бросила Сюзан.
Я взял бутерброд, открыл банку пива и вернулся в гостиную. Фильм назывался “Американец в Париже”.
— Ну, как школа? — спросил я.
— Председатель приемной комиссии просто болван, — вздохнул Пол.
Я перевел взгляд на Сюзан.
— Печально, но факт, — кивнула она. — Собрал в себе все, что ты только мог представить.
— Голубой?
— Голубой, придурковатый и с гонором.
— Сюзан наорала на него, — добавил Пол, сверкая глазами.
Я посмотрел на Сюзан.
— Обыкновенный напыщенный хам, — согласилась она.
— Ну теперь-то он уже хотя бы знает об этом?
— Да, она ему сказала, — кивнул Пол.
— Испугался?
— Наверное, — усмехнулась Сюзан.
— Ничего, — сказал я. — Надо полагать, это не единственная школа в мире.
По телевизору показывали какой-то танец. Пол подался вперед и замер. Я доел бутерброд и допил пиво. Потом отправился на кухню, выбросил пустую банку и сунул тарелку в посудомоечную машину. Умылся и вернулся в гостиную. Шла какая-то коммерческая программа.
— Когда-нибудь был в Нью-Йорке? — спросил я у Пола.
— Нет, — помотал головой он.
— Хочешь, завтра съездим?
— Хочу.
— А ты, ненаглядная моя? — обратился я к Сюзан.
— Я уже была.
— Знаю. А еще хочешь?
— Да.
Я откинулся в кресле. По телу расползалось чувство расслабленности и покоя.
— Полетим самым ранним рейсом.
— Самым ранним не получится, — помотала головой Сюзан. — Мне нужно обзвонить больных и еще успеть собраться.
— Хорошо, моя радость, поедем, когда будешь готова, — улыбнулся я.
На следующий день мы сели на часовой рейс Логан-Ла-Гуардия. Наш с Полом багаж уместился в одном чемодане. Сюзан взяла два. По дороге в аэропорт я заметил, что у моего дома стоит “Джог” Хоука. Он проехал за мной до аэропорта, а когда я нырнул в подземный гараж, пронесся мимо и повернул обратно. Ни Сюзан, ни Пол ничего не заметили. А я не стал рассказывать.
В половине второго мы уже были в Нью-Йорке, а к четверти третьего добрались до отеля “Хилтон” и сняли два смежных номера. Один для меня и Пола, другой — для Сюзан. Отель находился на Шестой авеню и представлял собой огромное, внушительное здание — рациональное, прилизанное и элегантное, как электробритва.
Пол выглянул в окно на раскинувшуюся внизу Пятьдесят Четвертую. Я почему-то вдруг вспомнил, как сам впервые приехал в Нью-Йорк. Мне было тогда примерно столько же, сколько сейчас Полу. Мы приехали вместе с отцом. Сходили на бейсбольный матч, посетили Рокфеллер-центр, пообедали в каком-то итальянском ресторанчике. В отеле отец разделил деньги на две половины, одну часть положил в бумажник, а другую приколол к майке. Я помнил, как он улыбнулся, когда прикалывал деньги, и сказал: “Ну, прямо как деревенский мальчишка”. Я помнил запах и шум огромного города, его круглосуточный людской водоворот. И на фоне всего этого — резкие звуки полицейской сирены через каждые несколько минут. Помнил, как стоял так же, как сейчас Пол, и смотрел вниз на шумную улицу. Никогда раньше мне не приходилось видеть ничего подобного. Да и позже тоже. Я прошел через дверь, соединяющую два наших номера, в комнату Сюзан. Она аккуратно развешивала в шкаф одежду.
— Ты когда-нибудь замечала, что со мной происходит, когда я попадаю в отель? — спросил я.
— Да, — улыбнулась она. — Обычно это начинается у тебя еще в лифте, когда мы только поднимаемся в номер. Но что мы скажем Полу?
— Может попозже. Надо же нашему маленькому другу когда-нибудь спать, правда?
— Будем надеяться, — вздохнула Сюзан. — Ну а теперь, когда мы уже здесь, может ты скажешь, зачем мы сюда приехали?
— Хочу немного потрясти Пэтти Джакомин. Она приезжала сюда примерно раз в месяц и останавливалась на ночь. Это единственное, что мне удалось найти более-менее необычное. Думаю, нужно порасспросить обслугу.
Сюзан посмотрела на часы.
— Как ты думаешь. Полу будет интересно сходить в Радиоцентр?
— Наверное. Хочешь сводить его?
— Да.
— Спасибо.
— Всегда пожалуйста, — улыбнулась Сюзан. — Может вымотается и пораньше заснет.
Я кивнул.
— Интересно, у них в меню есть шампанское?
— Посмотрим.
Сюзан закончила развешивать одежду, внимательно осмотрела себя в зеркало, слегка поправила прическу и вышла в другую комнату. Я услышал, как она сказала:
— Собирайся, Пол. Пойдем погуляем по этому королевству.
— Куда? — спросил Пол.
— Посмотрим.
Пол открыл дверь. Из проема показалась голова Сюзан.
— Я хочу пообедать в “Четырех временах года”, — сказала она.
— Считай, договорились, — улыбнулся я. — Вечером.
Они ушли. Я вынул из чемодана портрет Пэтти и спустился в вестибюль. Возле лифта размещался стол помощника управляющего. За ним сидел сам помощник в черной “тройке” в тонкую полоску и розовой рубашке. Я вытащил из кармана лицензию и положил на стол. Он прочел ее без всякого выражения. Потом поднял глаза на меня и проговорил:
— Да? Слушаю вас.
— Кто у вас занимается вопросами безопасности?
— Чем можем быть вам полезны?
— “Можем”? Ну и дела! По-моему, тут на табличке написано “помощник управляющего”?
— Безобидная шутка, — пожал он плечами.
У него были редеющие волосы, тонкие усики и здоровый цвет лица. Ногти отполированы и наманикюрены.
— Шутка? — удивился я.
— Я двадцать два года прослужил полицейским в этом городишке. Так-то, морячок.
— Понял, — кивнул я. — Мне нужны сведения вот об этой женщине. — Я показал ему портрет Пэтти Джакомин.
— По какому случаю?
Было бы слишком сложно объяснить ему все, как есть на самом деле.
— Она пропала, — сказал я. — Муж беспокоится. Попросил меня съездить и посмотреть. Она останавливалась здесь примерно раз в месяц. В последний раз — недели три назад.
— Сейчас ее здесь нет?
— Нет, — покачал головой я. — Я уже проверил.
Он снова внимательно взглянул мне в лицо. От него сильно пахло дорогим лосьоном.
— Кто-нибудь может за вас поручиться? — спросил он. — Мне бы не хотелось рассказывать о делах отеля первому встречному, который сует мне в нос лицензию.
— Ники Хилтон подойдет?
— Лучше ничего не придумали? — улыбнулся он.
— Взгляните на мой профиль. Разве я могу вызвать какие-либо другие чувства, кроме полного доверия?
— Ладно, — вздохнул он и вышел из-за стола.
Мы прошли через вестибюль в бар. В три часа дня там сидело всего несколько человек. Бармен оказался высоким подтянутым негром с короткой стрижкой и шикарными усами. Помощник управляющего жестом подозвал его к себе.
— Слушаю вас, мистер Ритчи, — кивнул тот.
— Джерри, — начал помощник управляющего, — знакома тебе эта красотка? — Он показал ему снимок Пэтти.
Джерри окинул портрет безразличным взглядом и поднял глаза на Ритчи.
— Можешь говорить при нем, Джерри, — кивнул тот.
— Конечно, — ответил бармен. — Конечно, я ее знаю. Она где-то раз в месяц приезжает в отель, отдыхает в “Чаблисе”, снимает себе дружка и уходит с ним. К себе в номер, надо полагать.
— Само собой к себе в номер, — поддержал Ритчи. — А на следующий день отмечается у портье, оплачивает счет — и мы не видим ее целый месяц.
— И каждый раз цепляет кого-то новенького? — спросил я.
— Похоже, да, — кивнул Джерри. — Конечно, поклясться не могу, но если кто-то и повторяется, то чисто случайно. Она приезжает перепихнуться, понимаете? Все равно с кем.
— Знаете что-нибудь о ее кавалерах? — спросил я.
Джерри покосился на Ритчи.
— Нет, — покачал головой тот.
— А если бы знали?
— Все равно бы не сказали, — отрезал Ритчи.
— Если только я не приведу сюда кого-нибудь из вашего бывшего управления.
— Если придете с нью-йоркским полицейским, и он скажет, что вы действительно ищете пропавшую без вести, мы на изнанку тут все вывернем. Но пока вам придется довольствоваться только тем, что мы сейчас сообщили.
— Может мне этого и хватит, — пробормотал я.
Глава 30
Мы пообедали в “Четырех временах года”, в зале с бассейном, возле окна, выходящего на Пятьдесят Третью улицу. Мы заказали вино и, помимо всего прочего, фазана. Пол внимательно следил за тем, как ведем себя мы с Сюзан. Когда принесли счет, оказалось, что мы проели 182 доллара 37 центов. Ну и цены. За такие деньги я когда-то покупал подержанные машины. На следующий день мы отправились побродить по музею “Метрополитен”, а вечером повели Пола в театр посмотреть на выступление танцевальной группы Элвина Эйли.
На обратном пути, когда мы ехали в такси, Пол спросил:
— Это же не совсем балет, правда?
— В программе написано “современные танцы”, — ответил я.
— Мне все равно очень понравилось.
— У танца есть много разных разновидностей, — добавила Сюзан. — Например, степ.
Пол кивнул и, отвернувшись к окну, принялся разглядывать Пятьдесят Седьмую улицу.
Когда мы все втроем поднимались на лифте на свой этаж. Пол сказал:
— Я хочу учиться. Хочу узнать, как все это делается. Если надо ехать в какую-нибудь школу... я поеду.
В воскресенье мы проснулись поздно и поехали в Дом Азии полюбоваться на китайские фотографии девятнадцатого века. Лица, глядящие на нас со снимков стотридцатилетней давности, казались незнакомыми и далекими, словно лица пришельцев с чужой планеты. И все же они были человеческими и вполне реальными, испытывающими такие же чувства и переживания, какие свойственны всем людям Земли во все времена ее существования.
Вечером мы вернулись в Бостон и повезли Сюзан домой. Был уже седьмой час. Я остановил “Бронко” и вместе с Сюзан и Полом выбрался из машины. Мы обошли “Бронко”, чтобы вытащить багаж, как вдруг позади раздался шум мотора. Я обернулся. По улице прямо на нас несся “бьюик” 1968 года. Из окна высунулся ствол винтовки. Я прыгнул в сторону Пола и Сюзан, повалил их на землю, а сам упал сверху. Винтовка издала резкий хлопающий звук, какие обычно бывают у автоматов, и обшивку “Бронко” вспороло с десяток пуль. “Бьюик” промчался мимо, и раньше, чем я успел выхватить пистолет, машина исчезла за углом.
— Не вставайте, — сказал я. — Они могут вернуться.
Я достал пистолет и притаился за капотом. Но “бьюик” не возвращался. На улице снова было тихо и спокойно. Никто из соседей даже не открыл дверь. Наверное, просто не поняли, что произошло. Звук выстрела из автоматической винтовки совсем не похож на пистолетный.
— Ну, ладно, — вздохнул я. — Давайте распаковываться.
— Господи Иисусе, — пробормотала Сюзан и поднялась на ноги.
К платью прилипли листья и травинки. Пол не сказал ни слова, но, пока мы вытаскивали из машины багаж и переносили чемоданы в дом, держался поближе ко мне.
— Что все это значит? — спросила Сюзан уже на кухне.
— Да я тут разозлил одного парня, — ответил я. — По-моему, это Гарри Коттон, да, Пол?
Пол кивнул.
— Кто такой Гарри Коттон? — спросила Сюзан, ставя на огонь кофе.
— Один тип, с которым вертел дела Мэл Джакомин.
— А зачем он стрелял в тебя, а заодно и в нас?
— Я искал связь между ним и Мэлом Джакомином. И похоже, Гарри это не понравилось.
— Будем вызывать полицию?
— Нет.
— Почему?
— Они сорвут мне все дело.
— Может ты поподробнее расскажешь мне о своем деле? — попросила Сюзан. — Поскольку я вроде как уже тоже в нем невольно замешана.
— Хорошо. Помнишь, я говорил тебе, что собираюсь искать какой-нибудь компромат на родителей Пола, чтобы они от него отстали?