– Мне тоже так кажется, – подтвердила я, отметив про себя, как профессионально доктор Аллен обошла молчанием тему отца.
– У него есть сестра, верно?
– Да. Салли.
– Они довольно разные, верно?
Это еще мягко сказано. Бен – творческая натура, замкнутый, неуверенный в себе мальчик с нестандартным мышлением. Салли – полная противоположность. Она невероятно общительна и самоуверенна. Дэн ее обожает, она обожает отца, хотя в последнее время его раздражительность действует ей на нервы. У меня с дочерью чуть более сложные отношения. Думаю, отчасти это связано с типичными разногласиями, возникающими между девочками-подростками (Салли семнадцать) и их матерями. Но главная причина в том – и это меня тревожит, – что мы с ней во многом очень разные люди. Салли – мисс Популярность в своей школе. И она усердно работает над своей ролью, поскольку искренне желает всем нравиться. Она – истинная американка. Высокая, стройная, рыжеволосая, всегда цветущая, ухоженная, с великолепными зубами. Внешность очень много значит для нее: на поддержание собственного имиджа она тратит по два часа в день и каждый вечер не менее сорока пяти минут занимается своим лицом, чтобы в нем не было ни изъяна. И улыбка у нее ослепительная, потому что она пользуется отбеливающими полосками для зубов. Неудивительно, что по ней сохнет половина школьной футбольной команды, хотя ее нынешний парень, Брэд, – звезда школьной команды по бейсболу. Он готовит себя к карьере политика, и Салли для него, как я понимаю, лишь приложение в виде очень симпатичной девушки. Салли тоже это понимает. Несколько недель назад, когда выяснилось, что Брэда приняли в Дартмут, я застала ее плачущей в нашей гостиной.
– Он будет учиться в престижном колледже Лиги плюща в Нью-Гэмпшире, а я – в дурацком университете Мэна, – объяснила она причину своих слез, разоткровенничавшись со мной, что случалось крайне редко.
– Я тоже училась в Университете штата Мэн.
– Да, но ты могла бы поступить куда угодно.
– Университет штата Мэн предложил мне стипендию. У моих родителей не было денег, и…
– Даже если бы оценки позволяли мне поступить в Дартмут, разве у нас есть…
– Мы нашли бы деньги, – заверила я дочь несколько раздраженным тоном, ибо Салли порой горько сокрушалась, что нам теперь приходится жить слишком экономно… хотя, слава богу, свое возмущение она высказывала только мне, понимая, что отец будет убит горем, услышав, как его обожаемая дочь стонет по поводу отсутствия семейного капитала.
Правда, Салли вообще имела обыкновение изливать на меня свое недовольство всевозможными жизненными обстоятельствами – и не в последнюю очередь тем, что она родилась не в семье какого-нибудь магната с Уолл-стрит. Салли не могла обойтись без сопоставлений. Отец Брэда нажил состояние, открыв небольшую сеть хозяйственных магазинов по всему штату, и все равно решил отдать своего амбициозного сына в местную государственную школу (чем заслужил мое уважение). Родители Брэда жили в большом комфортабельном доме в прибрежной части города (там были и сауна, и джакузи, и тренажерный зал, бассейн во дворе, плазменный телевизор в каждой комнате). Теперь у них был дом в «элитарном коттеджном поселке» (точные слова Салли) близ Тампы. Она неделю гостила у Брэда в их флоридском особняке, вместе с Брэдом и его отцом каталась на прогулочном катере с каютой, принадлежавшем их семье. И у Брэда уже был свой собственный «крутой» автомобиль: «мини-купер». И…
Я очень люблю свою дочь. Она яркая, энергичная, полная оптимизма. Эти ее качества меня восхищают. Но я часто задаюсь вопросом: а к чему она стремится?
– Я знаю: Брэд бросит меня сразу же, как только кончится лето и мы разъедемся по университетам. Потому что я для него просто школьная подружка, с которой можно весело провести время, и только. А он ищет кого-то, кто подошел бы на роль будущей жены сенатора.
– Ты хочешь стать женой сенатора? Это цель твоей жизни?
– Я слышу разочарование в твоем голосе, мама?
– Ты никогда меня не разочаровываешь, Салли.
– Хотелось бы верить.
– Я не хочу, чтобы ты стала кем-то, кем быть не хочешь.
– Но ты против того, чтобы я вышла замуж за такого, как Брэд.
– Я наконец-то снова засыпаю без снотворного.
– Доктор Аллен сказала, что ты еще принимаешь лекарства.
– Да, но уже не от бессонницы. Просто таблетки, помогающие мне быть счастливым.
– Такого лекарства нет, – сказала я.
– Это точно. – По губам Бена скользнула мимолетная улыбка.
– Но ты вроде бы окреп…
– Держусь…
– Ты сегодня сама любезность.
– А ты предпочла бы, чтобы я хамил? – Бен снова едва заметно улыбнулся. – Ты бы этого не вынесла.
– Я рада, что ты приходишь в себя, Бен.
– Прости, если я тебя напугал…
– Ты меня не напугал…
– Ну да, рассказывай…
– Ну, хорошо, да, я очень волновалась. И папа тоже…
– Но сегодня ты здесь одна.
– Папе на утро назначили собеседование, он устраивается на работу.
– Рад это слышать. А то последнее время он сам не свой…
– Ты несколько преувеличиваешь, Бен.
– Ничуть. И мы оба это знаем.
– Папа в душе хороший человек.
– Жаль только, что меня он ни во что не ставит и превозносит свою заводную дочь.
Перестанут ли когда-нибудь наши дети ревновать друг к другу? Неужели мы с Дэном так сильно напортачили с их воспитанием? Возможно ли вообще построить правильные отношения между родителями и детьми? Или это, как и в межличностных отношениях, вечная проблема?
– Он очень тебя любит, Бен.
– Но мы с ним не друзья.
– Вы подружитесь.
– Угу, непременно.
– По крайней мере,