Как только они доехали до конюшни, Себастьян помог Чэннон спуститься с коня, а затем спешился сам. Он натянул кольчугу ниже, чтобы никто не заметил, как он желал женщину, стоящую перед ним.
Чэннон наблюдала, как Себастьян снял меч с широким лезвием со спины коня и закрепил его на перевязи. Она должна была признать, что он выглядел восхитительно — таким мужественным и сильным. Рукава кольчуги спадали из-под кожаных доспехов, слегка позвякивая в такт его движениям. Шнуровка кольчуги была ослаблена и обнажала дорожку волос на его груди, а девушка очень хорошо помнила часы, которые она провела, касаясь этой роскошной кожи руками и губами. Уставившись на маленький шрам на его шее, она до боли хотела провести по нему языком. У этого мужчины были тело и аура, которые следовало бы клонировать и сделать стандартным набором каждого представителя мужского пола. Гордый и опасный, он заставлял трепетать каждую ее женскую частичку. Остановись! Она оборвала сама себя. Они были в центре города и…Там было еще на кого посмотреть.
Ага, как же. Как будто они были более интересны, чем Себастьян. Он поправил меч, так чтобы эфес выступал вперед, а лезвие касалось ноги, а потом стянул кожаную сумку с седла. Мальчишка подбежал, чтобы забрать коня.
— Какой сегодня день? — спросил он парня на староанглийском.
— Вторник, сир.
Себастьян поблагодарил его и дал пару монеток, перед тем как поручить своего коня его заботе. Затем он повернулся к ней.
— Ты готова?
— Абсолютно. Я всю жизнь об этом мечтала.
Чэннон боялась вздохнуть, когда он вел ее по шумной деревне. Себастьян оглянулся, чтобы посмотреть на девушку, пока она пыталась увидеть все сразу. Она была так счастлива быть здесь. Может быть, у них все-таки была надежда. Может, он не совершил ошибки, перенеся ее сюда.
— Скажи, Чэннон, ты когда-нибудь пробовала саксонский хлеб?
— А он вкусный?
— Самый лучший из всех.
Взяв девушку за руку, он завел ее в лавку, располагающуюся через дорогу. Когда они вошли, Чэннон вдохнула сладковатый запах пекущегося хлеба. Караваи лежали рядами на деревянном прилавке и в корзинках на столах по всей комнате. Пожилая, грузная женщина стояла чуть поодаль, пытаясь сдвинуть с места большой мешок.
— Подождите, — сказал Себастьян, поспешив к ней. — Позвольте мне.
Выпрямившись, та благодарно улыбнулась.
— Спасибо, положи его вон там, под лавку.
Себастьян взвалил мешок на плечо. У Чэннон потекли слюнки, когда его кольчуга приподнялась, и сверкнул твердый, загорелый живот. Его широкие плечи и бицепсы напряглись от усилий. А, поставив мешок на пол у лавки, он одарил ее чудесным видом своего зада, обтянутого черными кожаными штанами. О да, она бы хотела кусочек.
— Чем я могу вам помочь, добрые люди? — спросила женщина.
— Что нравится тебе, Чэннон?
Это был вопрос с намеком или что?
Сделав над собой усилие, чтобы отвлечься от созерцания Себастьяна, она попыталась найти что-либо другое, во что можно было бы запустить зубы.
— А что бы вы посоветовали? — спросила девушка, испытывая свое знание староанглийского. Никогда прежде она не пробовала его в разговоре.
К ее удивлению, женщина все поняла.
— Если хотите чего-нибудь сладенького, я только что вынула из печи медовые булочки.
— Это было бы чудесно, — ответила Чэннон.
Женщина оставила их одних. Себастьян стоял позади, пока она изучала виды хлеба, имеющиеся в лавке.
— А что у тебя в сумке? — спросила она, указывая на черный мешочек, который Себастьян снял с лошади.
— Это просто одна вещь, о которой я должен позаботиться позже.
Он опять уклонялся от ответа.
— Ты поэтому вернулся сюда?
Он кивнул, но в его взгляде промелькнуло нечто очень осторожное, предупреждавшее девушку, что эта тема закрыта.
Лавочница вернулась с булкой и нарезала ее для них. Пока Чэннон жевала горячий, вкусный ломоть, женщина попросила Себастьяна помочь ей перенести несколько коробок из телеги, стоящей снаружи, в заднюю часть ее лавки. Он пошел помочь, оставив свою сумку с Чэннон.
Девушка слушала, как они переговариваются в соседней комнате, пока она ела булку, запивая ее сидром, который дала ей женщина. Ее взгляд упал на сумку, и любопытство взяло верх. Потянувшись, она открыла ее, чтобы посмотреть, что внутри. Дыхание изменило Чэннон, когда она увидела гобелен. Он действительно выкрал его. Но зачем?
Пожилая женщина вошла, вытирая руки о фартук.
— У вас хороший мужчина, моя леди.
Чэннон выпрямилась, краснея оттого, что ее застали на месте преступления. В тот момент она не была в этом так уверена.
— Он все еще разгружает телегу?
Женщина поманила ее за собой в подсобное помещение и взглядом показала выглянуть из двери. В аллее за лавками она увидела Себастьяна, играющего с двумя мальчишками, которые замахивались на него деревянными мечами и щитами, представляя, что они воины, бьющиеся против дракона. Ирония их игры не ускользнула от нее.
Некоторое время она смотрела, как он смеется и поддразнивает их. Это согрело ее сердце. Себастьян, которого она постепенно узнавала, был многогранным человеком. Таким заботливым, сочувствующим и нежным, каких она раньше не встречала. В то же время, в глубине его души жила первобытная жестокость, которая напоминала ей, что его нельзя не принимать всерьез.
И пока она смотрела на него, играющего с детьми, с ней произошло нечто странное. Чэннон представила, как он бы выглядел, играя со своими собственными детьми. С их детьми.
Видение было настолько ярким, что это испугало ее.
— Почему ты носишь маску? — спросил один из мальчиков.
— Потому, что я не такой хорошенький, как ты, — поддразнил его Себастьян.
— Я не хорошенький, — возмущенно сказал малыш. — Я красивый мальчик.
— Да, ты красивый, Обри, — сказал мужчина средних лет, передвигающий бочонок через заднюю дверь здания напротив. Затем он взглянул на Себастьяна.
Широко открыв рот, он вытер ладонь о рубашку и подошел, чтобы пожать Себастьяну руку.
— Много времени прошло с тех пор, как я видел кого-либо из вас. Это честь пожимать вам руку, господин.
Мальчики приостановили игру.
— А кто он, дедушка?
— Он охотник на драконов, Обри, как те, о которых я рассказываю тебе перед сном.
Он указал на маску Себастьяна и его меч.
— Я был в твоем возрасте, когда они появились в Линдси и сразили Мегалоса.
Чэннон было интересно, а не был ли Себастьян одним из тех, кто пришел тогда. Как будто чувствуя ее присутствие, он повернул голову и увидел ее в дверях.
— Если вы позволите, — сказал он мужчине и детям и подошел к ней. По ее лицу Себастьян видел, что девушку что-то беспокоит.
— Что-то не так?
— Ты был среди тех, кто бился с Мегалосом?
Он покачал головой, когда его душу прорезала боль. Если бы не его изгнание, он был бы с ними тогда. В отличие от других Стражей, он должен был сражаться с Катагарией в одиночку.
— Нет.
— О.
Что еще не так? Ты все еще выглядишь огорченной.
Она спокойно встретила его взгляд.
— Ты украл гобелен из музея. — Сказала она на современном английском, чтобы больше никто не понял. — Я хочу знать почему.
— Я должен был вернуть его сюда.
— Зачем?
— Потому что это выкуп за другого Стража. Если в пятницу я не отдам гобелен, они убьют его.
На это Чэннон нахмурилась.
— Зачем им гобелен?
— Не имею ни малейшего понятия. Но, учитывая, что на кону была жизнь человека, я не стал уточнять.
Неожиданно она вспомнила, что Себастьян сказал о гобелене прошлым вечером. «Он был создан в 7 веке в Британии женщиной, которую звали Антифона. Это история ее дедушки и его брата и их извечной борьбы между добром и злом». По пути в город он сказал, что это история его деда.
— Антифона — твоя сестра?
— Была моей сестрой. Она умерла очень давно.
По выражению его лица она видела, что боль потери все еще мучила его.
— Почему ее гобелен оказался в музее?
— Потому что…— Он глубоко вздохнул, чтобы притупить агонию внутри себя, такую жестокую, что она заставляла болеть все его существо. Заставляя себя ответить на ее вопрос, Себастьян почувствовал, как у него задергалась челюсть.
— Гобелен был с ней, когда она умерла. Я пытался вернуть его моей семье, но они не хотели иметь со мной ничего общего. Я не мог вынести его присутствия, поэтому я взял его в будущее, зная, что там сохранят его, и будут чтить и защищать его так, как делала бы она.
— Ты рассчитываешь вернуть его, покончив со всем этим, не так ли?
Он нахмурился от ее догадливости.
— Откуда ты знаешь?
— Я бы сказала, что я могу читать мысли, но я не могу. Мне просто кажется, что мужчина с таким большим сердцем, как у тебя, не стал бы красть ничего, не собираясь возместить убытки.
— Ты не так хорошо меня знаешь.
— Я думаю, достаточно хорошо.
Себастьян сжал зубы. Нет, она не знала. Он не был хорошим человеком. Он был глупцом. Если бы не он, Антифона была бы жива. Ее смерть была полностью на его совести. Он жил с постоянным чувством вины, с болью, которую нельзя облегчить и никогда не вылечить.
И в этот момент он понял, что должен отпустить Чэннон. Он не мог оставить ее. Не мог разделить с ней жизнь. Если с ней что-то случится… Это тоже будет по его вине. Как его пара, она будет главной приманкой для Катагарии. Даже будучи изгнанным, он оставался Стражем, и его работа заключалась в выслеживании и уничтожении любого Убийцы, которого он мог найти. Один он мог бороться против них. Но вне патрии, которая охраняла бы Чэннон, пока он исполняет свою древнюю клятву, всегда есть шанс, что она закончит, как Антифона. Он скорее останется евнухом на всю жизнь, чем позволит такому случиться. Евнухом! Нет! Он подавил возмущенный внутренний крик Дракоса. Следующие три недели он будет защищать ее жизнь ценой своей собственной, и, когда его метка сойдет с ее руки, он вернет ее домой. Вот, что нужно было сделать.
Покинув пекарню, они провели вечер, неспешно исследуя ассортимент лотков, пробуя еду и напитки. Чэннон не могла поверить во все происходящее. Этот день был самым лучшим в ее жизни. И не только потому, что она была в Англо-Саксонии, но и потому, что Себастьян был рядом с ней. Его легкие поддразнивания и открытая манера общения запали ей в душу, и она страстно желала, чтобы он остался с ней.
— Прошу прощения, мой господин…
Они обернулись и увидели человека, который стоял позади них, пока они наблюдали за акробатом.
— Да? — спросил Себастьян.
— Его Величество, Король Хенфрит, просит вас почтить его сегодня своим присутствием. Он желает оказать сердечное гостеприимство вам и вашей леди.
У Чэннон закружилась голова.
— Я встречусь с королем?
Себастьян кивнул.
— Передай его Величеству, что встретиться с ним честь для нас. Мы прибудем вскоре.
Посланец покинул их.
Чэннон нервно выдохнула.
— Что-то я не уверена насчет этого. Я соответствующе одета?
— Да. Уверяю тебя, ты будешь там самой красивой женщиной.
Потом ее галантный спутник подал ей руку. Приняв ее, девушка позволила ему провести ее через город к замку. Когда они приблизились к дверям замка, она услышала музыку, доносящуюся изнутри и смех людей, наслаждающихся ужином. Себастьян открыл дверь и пропустил ее вперед. Чэннон заколебалась на пороге, оглядываясь с благоговейным трепетом. Это было великолепнее, чем она могла когда-либо себе представить.
Королевский стол располагался отдельно от остальных, и за ним сидели четверо мужчин и трое женщин. Мужчина в короне, как она поняла, был король, женщина справа от него — его королева, а остальные должны были быть его детьми или возможно дочерьми и сыновьями вельмож.
Слуги сновали с едой туда-сюда, пока собаки кружили, ловя объедки со столов. В зале звучала возвышенная музыка.
— Нервничаешь? — спросил Себастьян на современном английском.
— Немного. Я не имею ни малейшего представления о саксонском этикете.
Он поднял ее руку к губам и поцеловал ее пальчики, пробуждая в ней теплую дрожь.
— Следи за мной, и я покажу тебе все, что тебе следует знать, чтобы жить в моем мире.
Это заставило ее приподнять бровь. Она была уверена, что за его словами что-то крылось.
— Ты же собираешься вернуть меня домой в следующее полнолуние, правда?
— Даю тебе слово, моя леди. Это единственная вещь, которую я никогда не нарушал и я, более чем определенно, не предам клятву, данную тебе.
— Я просто уточняю.
По толпе пронесся шепот, когда они пересекли зал и приблизились к королевскому столу. Чэннон нервно сглотнула, но она была здесь с самым красивым мужчиной королевства. В своих черных доспехах и маске, Себастьян являл собой потрясающе мужественное зрелище. Мужчина с царственной аурой, обещающей силу, скорость и смертельно опасную точность.
Он остановился у стола и низко, почтительно поклонился. Чэннон повторила его движения, надеясь, что ее реверанс соответствовал его.
— Приветствую, ваше Величество, — сказал Себастьян, выпрямляясь. — Я — Себастьян Катталакис, принц Аркадии.
От этого заявления у Чэннон отвисла челюсть. Принц? Было ли это правдой или просто еще одной шуткой?
Он повернулся к ней с осторожным выражением на лице.
— Моя леди — Чэннон.
Король поднялся на ноги и поклонился им.
— Ваше Высочество, много времени прошло с тех пор, как я имел честь находиться в компании охотника на драконов. Мой долг по отношению к вам больше, чем я смогу когда-либо оплатить. Прошу, проходите и садитесь. Вы и ваша леди-жена можете наслаждаться нашим гостеприимством столько, сколько пожелаете.
Себастьян провел Чэннон к столу и усадил ее справа от себя, напротив мужчины, который представился зятем короля.
— Ты и в правду принц?
— Лишенный наследства, но в остальном верно. Мой дед — Ликаон, был королем Аркадии.
— О, мой бог, — произнесла Чэннон, когда кусочки мозаики сложились, наконец, у нее в голове. — Король, проклятый Зевсом?
— И мойрами.
Ликантроп — греческий термин для обозначения вервольфов, вампиров и оборотней произошел от имени Ликаона, короля Аркадии. Пораженная, она размышляла, какие еще из так называемых мифов и легенд были на самом деле реальностью.
— Знаешь, для историка ты можешь быть полезнее, чем Розеттский камень [6].
Себастьян рассмеялся:
— Рад слышать, что я могу хоть чем-то быть тебе полезен.
Больше, чем он мог бы предположить, и не только из-за знаний, которыми обладал. Сегодняшний день был единственным из тех, что она могла припомнить за очень долгое время, когда она не была одинока. Ни одного мгновения. Чэннон наслаждалась каждой его минутой и действительно не хотела, чтобы он заканчивался.
Девушка с нетерпением ожидала следующих нескольких недель, которые она могла провести с Себастьяном в его мире. И где-то глубоко внутри, куда Чэннон боялась заглядывать, пряталась ее частичка, сомневающаяся, что она сможет оставить его, когда придет день. Как могла женщина отказаться от мужчины, заставляющего ее переживать такие чувства, какие вызывал Себастьян каждый раз, когда глядел на нее? Чэннон не была уверена, что это вообще возможно.
Себастьян отрезал кусочек от жареного чего-то, что девушка не могла определить по виду, и подал ей. Думая, что лучше не уточнять что это, она попробовала кусочек и обнаружила, что блюдо было достаточно вкусным. Они молча ели, пока остальные закончили ужин и начали танцевать.
Через некоторое время, Чэннон бросила взгляд на Себастьяна и заметила беспокойство в его глазах.
— Все в порядке? — спросила она.
Себастьян провел рукой по незакрытой части лица. Он чувствовал себя не в своей тарелке. Гармония между двумя его частями была нарушена внутренними разногласиями из-за Чэннон и боль, вызванная этим, была сильнее, чем он мог вынести. Дракос желал ее, не заботясь о последствиях, но его человеческая часть не хотела подвергать девушку опасности. Борьба между ними была столь жестокой, что Себастьян не знал, сможет ли он выносить ее в течение трех недель, не разрушив навсегда одну или другую свою половину. Это напоминало ему те самые внутренние противоречия, которые вызывали сумасшествие у представителей его рода в юности. И если он не сумеет как можно быстрее восстановить равновесие, его силам будет нанесен непоправимый урон.