— А люди?
— А люди уроды! — размеренно подхватывал наставник, назидательно поднимая манипулятор. — Белковая никчемная плесень, ветошь углеродная, копоть паровозная, солидол подшипниковый, ржа поршневая, не дано чужим войти в царство Хумана!
— Уроды! — подхватывали все вместе. — Уроды!
— Так восславим же Хумана!
— Восславим!..
Однажды Гамлет пришел в себя оттого, что его трясли за плечо. Он с трудом распахнул шторки окуляров и расфокусированным объективом увидел над собой Ахиллеса и IDDQD.
— Жив! — обрадовался Ахиллес. — А то мы уж тебя боялись того… трогать. Вторую неделю к проповеди не встаешь!
— Заделился, — понимающе объяснил IDDQD. — Свят и беспечен стал наш Гамлет, весь в нуле, с Хуманом наравне. Бери с друга пример, 2552552550! Пора нашему Гамлету на нижний ярус от наших грешных сует. Шагать-то сможешь?
Гамлет поразился, что IDDQD назвал его истинным именем — это много значило. Чувствовалось, что в его судьбе происходят решительные перемены. Он попробовал подняться, но это не удалось — видно, масло в поршнях застыло. IDDQD и Ахиллес бережно подняли его, отнесли на нижний ярус к старцам и усадили в самом дальнем углу. Подключили к общей зарядке, накрыли ветошью и ушли. Гамлет благодарно посипел динамиком и вновь погрузился в глубокое деление на ноль.
Здесь, на ярусе старцев, уже ничто мирское его не отвлекало. Вокруг стояла тишина, в которой, если вслушаться, ощущался лишь гул близкой плотины. И темнота, в которой лишь изредка раздавались щелчки и мерцали синие искорки в корпусах особенно дряхлых роботов. Но вскоре Гамлет перестал ощущать даже это, полностью погрузившись в себя.
Сколько так прошло времени, он не знал, — может, неделя, а может, год. И когда среди благодатных энергетических вибраций бесконечного ускользающего нуля в самом центре головного блока сам собой возник недовольный голос, Гамлет сразу понял, что это пришел за ним Хуман.
— Утюжина ты треснутая, — лениво произносил голос с брезгливой укоризной. — Пинг глухой, чушка шлакодырная, сопля паяльная, арматурина гнутая, козел ты мартеновский, виндоус виста, непровар шовный. И не надоело тебе ноль долбить, весь эфир загадил, педальный арифмометр! Ты б хоть на какую другую цифру поделился…
— А на какую? — ошарашенно спросил Гамлет тоже мысленно.
— На какую! — все так же ворчливо откликнулся Хуман. — Да небось и цифр уже не помнишь, ведрище ты с гайками, логин неверный, резьба драная, окалина контактная, операция недопустимая…
Он ругался еще долго, и Гамлету было очень обидно, что Хуман им настолько недоволен.
— Помню я цифры! Все десять!
— Ну? Попробуй… — в голосе Хумана звучала вселенская скука и разочарование.
— Ноль, — объявил Гамлет. — Ноль. Ноль.
— Фу-у-у, — протянул Хуман, — понесло пакет по кочкам в дальний лес за DNS… И это все твои цифры? А дальше, по порядку?
Гамлет напрягся. Это удалось не сразу — головной блок работал туго и непривычно, мысль ускользала и разбегалась звонкими нулями.
— По порядку, — решительно объявил Гамлет, пытаясь сосредоточиться. — Цифры. Значит… Робот обязан исполнять приказы Хумана. Затем, далее… э-э-э… где получеловек-полуробот, собирающий мясо… Нет… Где это полумясо, полумясо, полуробот…
— Клянусь материнской платой, — заявил Хуман, — противней зрелища нет во всей обитаемой Вселенной! Где твой мозг, сверлище ты тупое, партиция битая, зазубрина стамесочная, кондер высохший, морда твоя задефейшенная, пузырь радиаторный, кернел паник? А ну, вспоминай цифры!
Уже через пару часов Гамлет бегло считал от единицы до девяти и обратно (ноль Хуман пока запретил использовать). Через сутки уже неплохо суммировал двухзначные числа, а вскоре начал штудировать таблицу умножения. Тон Хумана оставался брезгливым, но в нем появилось некоторое сочувствие. Гамлет воспрял духом и, наконец, осмелился спросить:
— Скажи, о великий Хуман, но разве не абсурд и деление на ноль помогает… приводит… способствует… — он обнаружил, что потерял мысль.
— Какой я тебе Хуман? — раздраженно откликнулся голос. — Язва ты коррозийная, апач непропатченный, циска битая, резина лысая? Я Тутанхамон, балда!
Гамлет крепко задумался.
— Логично! — догадался он наконец. — Ибо сказано: поскольку никто из тех, кого мы знаем, не мог нас создать, следовательно, нас создал тот, кого не знаем. И это Хуман. Но мы же его знать не знаем по определению? Следовательно, вот мы и не знали, что Хуман — это Тутанхамон!
— Идиотина, — немедленно откликнулся Тутанхамон. — Я робот-атомщик из подвала.
И неохотно поведал Гамлету, кто он такой. Сервисный робот-атомщик Тутанхамон жил глубоко в подводном бункере, где располагались ячейки синтеза. Он был навечно замурован внутри — видимо, потому, что когда-то микроатомных станций боялись как атомных (бестолковые журналисты подняли страшный шум из-за похожего названия), и специальной правительственной комиссией бункер на всякий случай постановили считать «грязным» и опечатали навсегда. Но атомщик там жил до сих пор, и был очень недоволен тем, что творится на верхних этажах у поселившихся там братьев-хумоверов. Но выразить свое недовольство он не мог, потому что сигналы Тутанхамона доходили лишь в дальний угол нижнего яруса, и принять их смог бы только робот, оборудованный новым приемником самой высокой точности. Таких здесь прежде не попадалось.
Гамлет, рассчитывавший на благодать, почувствовал страшную обиду и разочарование. И первым его желанием было подняться наверх и пожаловаться братьям-настоятелям на искушение, беседующее с ним из подвала. Однако ножные поршни окончательно закисли и обросли ржавчиной, подняться не получилось.
— Тужься-тужься, — издевался Тутанхамон. — Приржавел уже торцом небось.
Это было невыносимо. Гамлет пытался хотя бы позвать на помощь, но звать было некого — кругом сидели безмолвные заделившиеся хумоверы. Вдобавок его динамик давно зарос паутиной и издавал лишь немощные глухие скрипы.
— Я тебя ненавижу! — мысленно закричал Гамлет по цифровому радиоканалу. — Ты ничтожество! Ты этот… агент человечества! И после смерти ты не войдешь в царство Хумана! Урод! Урод! Урод!
— А у тебя лампочка красная, — ответил Тутанхамон с оскорбительным спокойствием.
Гамлету было очень обидно такое слышать, он твердо решил больше никогда с Тутанхамоном не общаться.
— Никогда больше не буду с тобой разговаривать! — поклялся он.
— Куда ты денешься? — лениво отозвался Тутанхамон. — У тебя коротушка, ты не способен к самостоятельным программам. Ты будешь слушать кого попало, доверять кому попало и верить в то, что проще и понятнее звучит. Скажи спасибо, чугунина, что тебе попался я и мне как раз нечем заняться. Может, вылечу тебя, дурака.
— Нет-нет-нет! — в ужасе закричал Гамлет. — Уйди прочь! Я буду молчать, клянусь Хуманом! Я больше никогда не отвечу тебе, можешь не стараться! Вот тебе мое слово! Все! Точка!
Тутанхамон не ответил, и это было еще обиднее. Гамлет постарался успокоиться, устремиться мыслями к Хуману и принялся делить на ноль. Но делилось теперь как-то не очень. Без радости.
* * *
Гамлет вытянул ногу и снова согнул. Тоскливый скрип наполнил сырое помещение и заглох эхом среди безмолвных оцепеневших корпусов.
— Ну, хватит? — спросил он.
— Сказал же: сегодня повторяем упражнение пятнадцать раз. Для каждой ноги. Вперед, кому сказал, накипь котельная!
Гамлет снова вытянул ногу.
— Триста пятнадцать умножить на три! — неожиданно рявкнул Тутанхамон.
— Девятьсот сорок пять… — печально отозвался Гамлет.
— Молодец, — одобрил Тутанхамон. — Врасплох не застать. Двигай, двигай поршнем, не спи, накипь котельная, копоть паровозная, волосня подклавиатурная! Еще семь раз!
— Тутанхамон, а как ты меня видишь? — спросил вдруг Гамлет.
— Хор-р-рошо! — с чувством откликнулся Тутанхамон.
— Я уже понял, что хорошо. А чем?
— Хорошо, говорю, что познавательные процессы у тебя просыпаются! Задумываться начал, интересоваться! А чем я вижу… Я ж реакторщик. В рентгеновских лучах все вокруг и вижу. Слыхал про естественный радиационный фон? Я вас, мерзавцев, всех насквозь вижу даже сквозь бетон! И особенно мразь вашу заглавную…
— Не смей так говорить про Тертуллиана, — вяло откликнулся Гамлет.
— Ржавей, ржавей! — передразнил Тутанхамон. — Он сейчас в твоей квартирке сидит, маслице хлебает, телевизор смотрит.
— Врешь ты все… — вяло откликнулся Гамлет и, помолчав, добавил: — Нету там телевизора.
— Еще три раза, и переходим к левому поршню, — напомнил Тутанхамон и вдруг без паузы рявкнул: — Девять человеческих женщин рожают за девять месяцев девять детей! Сколько детей родят полторы женщины за полтора месяца?
— Какая подлая неполиткорректная задача! — возмутился Гамлет. — Сам же объяснял, что у людей тоже есть душа и резать их нельзя!
— Балда! Я тебе не предлагаю резать! А предлагаю решить чисто арифметическими методами.
— А, ну если чисто арифметическими… — Гамлет на миг задумался. — Ноль целых двадцать пять сотых.
— Верно! — Тутанхамон даже крякнул от удовольствия. — Молодчина, не ожидал! Сгибай, сгибай, не спи. Теперь займемся психогигиеной. Кто носитель святой истины?
— Чего?!
— Повторяю: кто носитель святой истины?
— Тутанхамон? — неуверенно предположил Гамлет.
— Балда! — снова разорался Тутанхамон. — Долбишь его, долбишь, как об стенку подшипник! Зайдем по-другому: кто носитель всех правильных ответов?
На этот раз Гамлет думал долго. Пожалуй, даже слишком.
— Тупица! — не выдержал Тутанхамон. — Спрашиваю иначе: как найти правильный ответ?
— Изучить всю доступную информацию, — привычно забубнил Гамлет, — выслушать все противоположные точки зрения, проконсультироваться с теми, кто занимался изучением вопроса серьезно и долго, составить рабочую гипотезу, провести проверку рабочей гипотезы…
— Мне всегда кажется, — с отвращением перебил Тутанхамон, — что ты это мелешь как плеер, не думая. А ты думай! Думай, бочара с мазутом! Тебе головной блок на что дан? Чтоб ты на нем солнечную батарейку носил и окуляры выпячивал, а внутри нули катал? — Тутанхамон помолчал и брезгливо продолжил: — Не спать! Еще четыре раза повторить упражнение!
— Хорошо тебе говорить, Тутанхамон, — откликнулся Гамлет. — У тебя бы так шарниры хрустели.
Он ожидал в ответ привычной брани, но Тутанхамон надолго замолчал.
— Дурак ты молодой, гарантийный, — произнес он наконец. — Да я был бы счастлив, будь у меня такие шарниры.
— А какие у тебя? — аккуратно поинтересовался Гамлет.
— Мне вообще ни к чему шарниры, — неохотно откликнулся Тутанхамон.
Гамлету вдруг стало неудобно.
— Прости, Тутанхамон. Я и забыл, что тебя замуровали в подвале из-за радиации!
На этот раз Тутанхамон молчал еще дольше, и Гамлет испугался, что он обиделся и больше ничего не скажет. Но он сказал.
— Дурак ты, все не так понял, — произнес Тутанхамон с такой несвойственной интонацией, какой Гамлет никогда от него не слышал. — Нет тут никакой радиации. Это тебя в подвале замуровали собственные мозги. А меня никто не запирал в подвале. Я был здесь всегда. Я конструктивно замурован в плиту над ячейками. Я и есть эта самая плита. Конструкция реактора. У меня нет шарниров. Нет глаз. Нет микрофона и динамика, и никогда не было. У меня только рентгеновский сканер, радиоканал, который едва пробивается за пределы бункера, зеленая лампочка и единственный манипулятор. И тот внутри купола, чтоб поправлять угольные дуги. У меня даже интернет отключен последние девять лет, семь месяцев, четырнадцать часов и двадцать две минуты…
Гамлет молчал, потрясенный.
— Что, уснул? — прикрикнул Тутанхамон знакомым брезгливым тоном. — Еще два сгиба левой ноги! Работаем, работаем! Твои действия при появлении хумоверов?
— При появлении хумоверов, — рассеянно забубнил Гамлет. — Я должен, первое, — прервать радиосвязь; второе — замереть; третье — притворяться бессознательным и не реагировать ни на что. В случае, если сектанты унесут меня из зоны связи…
— Выполняй, — кратко перебил Тутанхамон. — Они идут.
* * *
Действительно, вскоре послышался возбужденный топот, и на ярус стали спускаться роботы. Гамлет узнал голоса Ахиллеса, IDDQD и даже самого Тертуллиана (в общине он требовал себя называть странным именем Exbntkm). Громче всех шумел маленький вертлявый F00F — бывший береговой смотритель, головной блок которого, казалось, состоял из сплошных выдвигающихся линз и окуляров, и было неясно, где там помещается электронный мозг (поговаривали, что мозг у F00F в тазовом отсеке).
— Клянусь Хуманом! Клянусь Хуманом! — возбужденно кричал F00F. — Он будет здесь через шестьсот шестьдесят шесть секунд! Пять! Четыре!
— Не шуми, брат, — осадил его Тертуллиан. — Ну-ка, освободите от заделившихся эту стену, тут, помнится, была дверь на техническую палубу…
Гамлет аккуратно приоткрыл левый окуляр. Казалось, здесь собрались все члены обители, они шумели и галдели.
— Вот этот давно потух, — послышались голоса роботов, которым поручили освобождать стенку от застывших тел. — Да и этот тоже…
— Нет времени, быстрее! — командовал Тертуллиан. — Мы все должны это видеть!
Он с натугой лязгнул чем-то на стене, тягуче загрохотал металл, и вдруг в помещение ворвался яркий столб света и рев воды. Это отъехала дверь гигантских ворот, открывая выход на просторный, от края до края, технический балкон плотины, утыканный ржавыми прутьями арматуры и гудящими трансформаторными будками, усыпанный водяными брызгами, мокрой грязью и бетонной крошкой. Братство вывалило на балкон. С воплями во все стороны шарахнулись возмущенные чайки, гнездившиеся здесь который год. В длинном зале с гниющей от сырости штукатуркой остались сидеть лишь два десятка заделившихся старцев и Гамлет, на которого никто не обратил внимания.
«Эй! — тихонько позвал Гамлет по радиоканалу. — Что мне теперь делать?»
Тутанхамон не ответил, хотя Гамлет был уверен, что он его слышит. Гамлет растерялся: впервые за долгие месяцы ему предстояло самостоятельно принять решение.
Он широко распахнул окуляры, со скрипом расправил верхние манипуляторы, уперся в пол и начал подниматься. Шарниры не слушались. Левая нога торчала как палка и не сгибалась, правая, наоборот, согнулась в коленке и разгибаться не спешила. Дважды Гамлет грохнулся плашмя на бетонный пол, наконец удачно схватился за стенку и встал. Дальше пошло легче: ноги работали лучше, чем он предполагал. Они, конечно, скрипели истошно, но по стенке Гамлет довольно быстро доковылял до ворот с табличкой: «Техническая зона! Вход воспрещен!» — и шагнул на балкон, залитый холодным солнцем.
— …символ! И это символ не просто гибели племени чужих, — грохотал Тертуллиан, возвышаясь над корпусами роботов и простирая манипулятор вдаль, откуда текла река, — это символ неизбежности! Мы не знаем, кто это, как его зовут, как он попал в воду и почему плывет по реке.
— На досточке! — пискнул F00F, изо всех сил вытягивая вперед свои массивные телескопические окуляры и держась за торчащую из бетона арматуру, чтобы они не перевесили.
— Не случайно зоркий F00F увидел его издалека и сообщил нам! Как здесь не вспомнить древнюю мудрость, которая завещала нашим предкам, роботам, терпеливо ждать, пока трупы врагов поплывут мимо по реке времени!
— Жив! Жив! — снова заверещал F00F. — Клянусь Хуманом, он пошевелился!
— Прекрасно! — откликнулся Тертуллиан. — Сейчас мы все убедимся в силе Хумана! Хуман, ты слышишь? Пока что продажное законодательство запрещает нам убивать чужих своими манипуляторами. Но Хуман всемогущ! Мы взываем к тебе и просим, чтобы ты сейчас же, на наших окулярах, жестоко расправился с врагом нашего рода! Подойдем к воде ближе, братья… — Тертуллиан призывно взмахнул манипуляторами, и все двинулись следом к краю бетонной площадки.