— Где гарантия, что это произойдет?
— Слово Мака Болана — вот гарантия. Они это хорошо знают. Когда у них будет товар, пусть свяжутся со мной.
— Ты в самом деле собираешься отдать все эти деньги?
Болан пожал плечами.
— Деньги — не мои. Я просто использую их там, где это нужно. Сейчас они необходимы для конкретного дела.
— А что, если они вздумают перебежать тебе дорогу? За твою голову назначена награда.
— Трудновато ее будет заполучить, — усмехнулся Болан. — Такие попытки уже были, при этом тысячи две умников превратились в мертвецов. Можешь на это намекнуть. Так как, берешься?
— Конечно, — уверенно заявила она. — Я думаю, мне удастся их заинтересовать. И... все будет в порядке.
Болан вытащил из тайника за панелью конверт из плотной бумаги.
— Вот твои деньги. Раздай им, но остерегайся всяких уличных артистов и не выпускай кошелек из рук. Обращайся только к тем, чьи имена указаны в списке. В этот раз я не смогу прикрывать тебя. Будешь действовать на свой страх и риск. У меня в других местах хлопот по горло. Если позволишь себя убить, я тебе этого никогда не прощу.
— Ты станешь горевать? — нервно рассмеялась Тони.
— Естественно, — хрипло отозвался он. — Учти, Тони, ты не просто красива, но у тебя внешность человека с положением. Это очень важное качество. Ребята, с которыми тебе придется общаться, уважают женщин с высоким положением в обществе. Так что ни в коем случае не строй из себя дурочку в их присутствии и — никаких завлекательных намеков.
— По-моему, я неплохо разговаривала с Ланца...
— Это было идеально для того места и того момента, — согласился Болан, — но не имеет ни малейшего отношения к твоей новой операции. Хоть Ланца и выходец из низов общества, он обладает определенным положением. А эти ублюдки на улицах просто животные. Нельзя, чтобы они заподозрили в тебе человека своего класса. Они тебя заживо съедят.
Болан снял с ее шеи изящную цепочку с распятием.
— Они что, ненавидят католиков? — проворчала Тони.
— Большинство из них исповедуются каждую неделю. И уж по крайней мере на десять минут в неделю эти парни превращаются в примерных католиков. — Болан добавил к распятию крестик с глазом буйвола. — Если Бога они опасаются время от времени, то это повергает их в ужас постоянно. Носи так, чтобы им было его хорошо видно. Но не переиграй. Они заметят это сразу, и тогда тебе крышка.
— Я им устрою классный спектакль, — заверила она со злой улыбкой.
Он надел Тони цепочку на шею и, притянув девушку к себе, быстро поцеловал ее в пухлые губы.
— Не сдавайся, — шепнул он.
Она обхватила руками его голову и, прижавшись к нему всем телом, в свою очередь запечатлела на его губах долгий страстный поцелуй. И этот ее немой порыв был красноречивее всяких слов.
«Жизнь драгоценна, — говорил этот поцелуй. — Жизнь прекрасна, свята, и нельзя ее тратить на пустяки и отчаянные попытки просто выжить».
Да, жизнь была по большому счету для живых, хотя и строилась порой на веренице мертвых...
— Ладно... Хорошо... Не сдамся, — прошептала она, глядя на Болана преданными глазами.
Глава 16
Болан высадил Тони, не доезжая квартала до того места, где она оставила свою машину. Разумеется, он волновался, отправляя ее на столь рискованное задание, и все же надеялся, что она, будучи профессионалом, в итоге справится с этим делом и сумеет позаботиться о себе.
Кроме того, и Болан это знал, женщинам подобные акции удаются куда лучше, чем даже многим подготовленным мужчинам. А эта женщина была просто исключительной!
Случались, правда, осечки, и порой очень трагичные, но всякий раз ему хотелось надеяться на лучшее.
Теперь следовало вплотную заняться битвой за Новый Орлеан.
Карлотти влип, это очевидно. Даже еще не проверив, как развивались события у Ланца, Болан уже точно знал: Томми Карлотти попал под подозрение, да к тому же влип в переделку в своем собственном доме.
Угрюмая улыбка заиграла на губах Болана. По городу уже поползли слухи, будто детектив Джек Петро располагает целой пачкой неопровержимых документов, уличающих Ваннадуччи в противозаконных финансовых махинациях. Со вчерашнего дня посылка, адресованная Джеку Петро, превратилась в неумолимый приговор Карлотти, этому возлюбленному наследнику Ваннадуччи, которому старый умирающий босс намеревался передать весь семейный бизнес. Веселенькое придет для того времечко, когда ему придется объяснять, каким образом он лишился финансовых записей клана. Положение усугубится, когда к этому добавится запутанная история со слежкой за финансистом клана Ланца, который в свою очередь также включился в гонку за власть в Новом Орлеане. Знал ли Ланца, что Ваннадуччи посвятил Карлотти в вопросы семейного бизнеса?
Карлотти становился одиозной фигурой, калифом на час, и это должны были понимать помощники Ваннадуччи.
Карлотти однозначно вышел из игры. На нем можно было ставить крест.
Вероломство неудачливого наследника ничего ему, по сути, не давало. По заведенному мафией порядку перебежчик обязан был указать на человека, занимающего самый высокий пост в старой организации. Человек этот автоматически приговаривался к смертной казни.
Предполагалось, что под дуло людей из Сент-Луиса Карлотти должен подставить старика Ваннадуччи. Но Карлотти не знал — хотя ему и следовало бы знать — оборотной стороны этого порядка, а именно: без лишних проволочек его пристрелят вместе со стариком.
Но сейчас события начали развиваться таким образом, что о них еще не знали боевики из Сент-Луиса. Их человек Карлотти зашел слишком далеко, чтобы продолжать самоубийственную игру. Если только инстинкт профессионала не обманывал Болана, следовало ожидать, что Томми Карлотти заляжет на дно, надеясь пойти на попятную и достигнуть столь необходимого в его нынешнем положении компромисса.
События в Новом Орлеане приближались к своему пику, точка кипения была совсем близка. И, как всегда, когда наступал кульминационный момент, все в душе у Болана словно покрывалось коркой льда.
Он очень не любил эти страшные игры в шахматы, где роль фигур выполняли живые люди, перемещающиеся по клеточкам жизни и смерти.
Но без таких людей ничего бы не было...
Одновременно с этими невеселыми мыслями в его мозгу начал прокручиваться другой сценарий, который мог получить развитие в недалеком будущем. Покинув запруженные улицы, Болан принялся искать место для стоянки. В конце концов он припарковал свой автомобиль близ торгового центра в северо-восточной части города и тотчас отправился на поиски телефона.
Настало время заняться «грязными крысами» с Севера. На всякий случай Болан решил не рисковать и предпочел не пользоваться аппаратом, установленным в фургоне.
Несколько секунд спустя он уже разговаривал с девушкой, обслуживавшей коммутатор гостиницы на берегу Миссисипи.
— Это очень срочно, — заявил он. — Мне необходимо поговорить с господином Стигни из Торговой группы Среднего Запада. Убедительно прошу вас бросить все дела и немедленно найти его.
— Могу я узнать, кто ему звонит? — нервно спросила телефонистка.
В американских гостиницах не принято расспрашивать о том, кто звонит гостям, даже если это очень срочный звонок, но телефонистка была чересчур взволнованна.
— Вас не должно занимать, кто спрашивает мистера Стигни, — терпеливо произнес Болан. — Это важно для него. Скажите ему, что я ожидаю ответа и лучше ему не возражать. Вы поняли?
— Да, сэр. Одну минуту, сэр.
Пока телефонистка дозванивалась до мистера Стигни, Болан закурил «Пэлл Мэлл» и успел спалить почти целую сигарету.
Наконец телефонистка сообщила:
— Я нашла его, сэр. Подождите, я позвоню ему в номер.
Болан благодарно кивнул и приготовился ждать. Выдержав паузу в шесть звонков, Стигни поднял трубку, хотя, дав согласие ответить на вызов, наверняка, сидел подле аппарата.
— Что все это значит? — с места в карьер рявкнул он. — И не трепи лишнего! Тут всюду подслушивают.
— А также подсматривают, — холодно добавил Болан. — Сиглия далеко?
— Не говори об этом вслух!
— Да ладно тебе, теперь ты уже прекрасно знаешь мой голос. После той веселенькой беседы... Давай сюда Сиглия.
— Иди к дьяволу, ты!.. Совсем спятил? Я не знаю никакого Сиглия! Если ты говоришь о том бедняге, в которого ты стрелял ...
Это настойчивое стремление соблюдать конспирацию до самого конца рассмешило Болана. Слава Богу, сейчас уже каждый полицейский знал, кто стрелял и в кого стреляли.
Болан негромко хохотнул — раскованно и вместе с тем с явственной угрозой:
— Ладно, забудь о Сиглии и позови к аппарату «этого беднягу». Как ты понимаешь, телефон мой не заряжен, так что...
Холодный злобный голос, будто возникнув ниоткуда, спросил:
— Чего ты добиваешься, парень?
Было совершенно очевидно, что Сиглия все время находился рядом со Стигни.
Болан коротко отрезал:
— Переговоров.
— После того, что ты сегодня пытался сделать?
— Я просто пытался привлечь твое внимание.
— Ну, хорошо, я внимательно слушаю. Что ты хочешь?
— Сегодня мы со Стигни обсуждали планы вашей кампании.
— Это ложь! — раздалось приглушенное бормотание Стигни.
— Планы? — в голосе Сиглия послышались скрипучие нотки. — Я всегда могу изменить их.
— И это было бы прекрасно. Ты потерял управление.
— Почему я должен выслушивать все это?
— Потому что ты знаешь: у нас есть общие интересы, — ответил Болан. — А еще по той причине, что тебе отлично известно: я не трачу время понапрасну.
— Как прикажешь это понимать?
— Упаковывай вещи и отправляйся домой. Твой подсадной гусь все провалил. Он нырнул в последний раз и затаился, спрятался где-то и дожидается, пока вы все не уберетесь отсюда. Старик обо всем знает и спустил собак.
— Подожди секундочку. Дай сориентироваться... Значит, ты утверждаешь, что все наши приготовления полетели к чертям, а внутри у нас все развалилось?
— Именно так.
— Чем ты можешь доказать?
— Он больше не будет заказывать себе обувь из Рима, Сиглия.
— Я не называл себя Сиглией.
Пустая болтовня, просто оттяжка времени, чтобы мозг успел переварить услышанное. Болан понял это и ответил:
— Носи то имя, которое тебе нравится, но носи его дома. Здесь тебе ничего не достанется.
— Почему ты так добр по отношению к нам, э-э... Фрэнки, так тебя, кажется, зовут? Откуда такая забота?
Болан мрачно отозвался:
— Ты знаешь, как меня интересуют парни, подобные тебе. Скажу прямо: я надеялся, что вы перестреляете друг друга. Но если этого не случилось, то зачем теперь терять время? Старик от своего не откажется. Его люди собираются рассыпаться по всему кварталу, а вокруг его дома на Ривер-Роуд затаились от пятидесяти до шестидесяти вооруженных храбрецов. Если все останется как есть, ситуация повернется против тебя. Жирный Вторник сделается твоей самой большой проблемой вместо того, чтобы стать прикрытием для тебя, как ты ожидал. Улицы квартала уже переполнены людьми, и чем дальше, тем хуже, и так будет все время до завтрашнего вечера. Собирай вещи и отправляйся домой, Сиглия. Ты просто превратишься в одного из миллионов людей, гуляющих по улицам, не с кем будет воевать. В противном случае хранитель семейного клана, тоже прячась в толпе, выйдет из нее в Пепельную Среду и, уже будь спокоен, прирежет тебя во сне. Может, это случится в следующую среду или через две недели...
Мафиози обдумывал услышанное, доводы Болана звучали вполне убедительно. Наконец, после затянувшегося молчания Сиглия спросил:
— Откуда тебе все это известно?
— Благодаря этому я до сих пор жив. А вот что касается тебя...
— Перестань молоть ерунду, — зарычал голос на другом конце провода. — Выражайся яснее, черт побери! Что за торговля?
— Никакой торговли. Поступай, как сочтешь нужным. У меня есть свой интерес, но не такой большой.
— И в чем же он заключается?
Парень явно пытался прощупать Болана.
— Старик отыграется на тебе, — ледяным тоном сообщил Палач. — Он восстанет героем из пепла, и очень скоро, а мне это не нравится. Я хочу, чтобы он совсем вышел из игры.
— Мы тоже этого хотим, — ответил Сиглия, и голос его немного смягчился. — Есть смысл обговорить это. Общие интересы, как ты говоришь.
— Я готов тебя выслушать.
— Хорошо. Представь на мгновение, что мы уходим. Чем займешься ты?
— Я не собираюсь отступать, Сиглия.
— Ты это серьезно?
— И не подумаю.
— Ну, в таком случае... Может быть, ты и прав, — саркастически заметил Сиглия. — Вероятно, нам и впрямь стоило остаться дома. Просто мы тогда еще не знали, что такой большой человек включится в эту игру, чтобы расчистить для нас территорию.
— Э, нет, так не получается, Сиглия. Я разрушаю, а не строю. Я не расчищаю территорий. Я их просто закрываю для других.
— Ты шустрый парень, как я посмотрю, — хмыкнул собеседник.
— Стараюсь. И не вздумай теперь сказать, что тебя не предупредили. На тебе сейчас стоит знак зверя, Сиглия. В следующий раз, когда ты окажешься в перекрестье моего прицела, я не буду стрелять по шарикам для гольфа и телохранителям. Уезжай домой. Взрослей. Живи долго. До свидания.
Болан аккуратно положил трубку, удовлетворенно улыбаясь.
Парни, подобные Сиглии, не тянут на подобные разговоры.
А он тем временем с ревом ворвется в Новый Орлеан, вооруженный до зубов, и случится это еще до захода солнца.
Итак, первая попытка сделана. Расплатившись с телефонисткой, Болан не спеша пересек торговый центр и уже на другом телефонном аппарате набрал номер святая святых старика Ваннадуччи.
Глава 17
Приятный мужской голос внятно произнес:
— Офис господина Ваннадуччи. Говорит Зено. Представьтесь, пожалуйста.
— Это не Эйвон, — сказал Болан.
— Кто говорит? Откуда у вас этот номер? Вы разве не знали, что не должны...
Болан насмешливо произнес:
— Расслабься, Зено. Я взял этот номер у Томми.
В трубке моментально воцарилась мертвая тишина, и Болан услышал, как к линии подключили другой телефон. Затем раздался осторожный голос Зено:
— Томми сейчас с вами? Дайте ему трубку.
— Его тут нет. Я думал, он у вас.
— Зря думали, — резко ответил Зено. — В таком случае где он?
Это становилось похоже на поведение Эббота и Кастелло.
— Черт, а я полагал, что он у вас, — не унимался Болан.
— Кто говорит? — зашипел Зено.
— Угомонись, — беззлобно отозвался Болан. — Зря только сотрясаешь воздух. Марко, это ты там слушаешь по другому телефону?
— Что, в конце концов, происходит? — раздался в трубке старческий голос.
— Назови это демонстрацией силы. Если люди начинают играть в дурацкие игры, пытаясь выяснить, что кому принадлежит, они часто залезают в грязь по самые уши. И вот это им надо иногда показывать. Ладно, а теперь поговорим о Томми. Вспомни сегодняшнее утро, когда он приехал к тебе домой с маленьким предохранителем, привязанным к его ноге. Если бы он сразу сказал тебе, что передал мне все бухгалтерские книги, то ты, возможно, еще мог бы подсуетиться, чтобы получить их назад, а теперь уже слишком поздно. Ты меня слушаешь, Марко?
— Я слышу, — голос Ваннадуччи сделался глухим и безмерно усталым. — Подозреваю, на такую шутку способен только один умник. Стало быть, это ты и есть?
— Да.
— Почему ты называешь меня по имени?
— Ты знал о бухгалтерских книгах?
— До меня доходили слухи. Это правда?
— Конечно, — подтвердил Болан. — Я хочу сказать тебе еще несколько слов, благодаря которым ты, Марко, сможешь прожить немного дольше.
— Зачем?
— Назовем это данью уважения к старейшине города или к самому старому чужаку в городе — для меня это одно и то же. Я слышал, в это время года в Италии стоит прекрасная погода. Отличное место, где можно без проблем скоротать свои последние деньки и тихо умереть.