Мгла сгущалась все более, но корабль шел своим путем. Корабельщики прикрепили паруса и сели за еду-питье. А любезные наши, напротив, сидели и ели себя поедом. Бог знает, где теперь Хананья, а вдруг он попал в полон, не дай Бог, и продали его в неволю. Крысы и крысенята шуршат в трюме и грызут провиант и снасти. Сон любую заботу поможет избыть, да разве можно уснуть, если один из артельщиков покинул артель и никому не ведомо, на жизнь или на погибель покинул. Сколько выпало Хананье мыкаться по дорогам, и перед бедой не дрогнул, и жизнь на кон ставил и телом не дорожил — и все, лишь бы увидеть Землю Израилеву, а как пришло время взойти, так в недобрый час не повезло ему, и не взошел.
А как наступила полночь, сели любезные наши на котомки свои и вознесли гимны да хвалу Имени Того, Кто обитает во Сионе. Звезды в тверди поменялись, и луна то выйдет, то спрячется. Воды текут своим путем, и корабль плывет себе, и глас несется ввысь: то глас хвалы и гимнов, что возносятся от тверди земной к тверди небесной и выше, вплоть до сапфирового подножья[70] Престола, где переплетаются и собираются мольбы всего Израиля, а выше им нет пути, пока не рассветет заря над Землею Израиля. А с другой стороны раздается хвала Богу и из вод морских.
Воды бессловесные и безмолвные, как им хвалить Господа? А это голоса загубленных отроков, что бросились в море во дни оны. Когда Тит Злодей[71] захватил Иерусалим, было с ним три тыщи ладей, и набил он их отроками иудейскими — увести их в полон. Но как вышли ладьи в море, сказали отроки: мало, что прогневили мы Господа в Его вотчине, сейчас велят нам гневить Его на чужбине, в землях эдомских, — и бросились в море. А Господь что сделал? Простер десницу и привел их на обширный остров, а на нем деревья плодоносящие, а вокруг волны чудного цвета, цвета лазури и акинфа и мрамора, видом подобны камням Храма; и трава благовонная, коей кадят во Храме, растет там, и кто увидит траву эту — так и бросает его то в смех, то в слезы; в слезы — потому что вспоминается вся сгинувшая слава Храма, а в смех — от радости, ибо суждено этой славе вернуться. А отроки те невинны по-прежнему, и от зла ограждены, и ликом подобны лилиям и румянцем — розам, как те цветы, что упомянуты в притче о розовом саде Иерусалимском, и светоч лиц их — как сияние Утренней звезды, что возжигают серафимы, и морщин нет у них ни во лбу, ни на лице, лишь две бороздки под глазами, а по ним слезы текут и капают в море-окиян и остужают пламя геенны вокруг тех сынов Израиля, что хоть и взяли лихо на душу, но от Земли Израиля не отреклись. И никакому царю-воеводе они не служат, ни кесарю христианскому, ни салтану агарянскому, ни еще какому владыке из плоти и крови, но стоят они в тени Всевышнего, и кличут они его: «Отче»; а Он их зовет: дети мои; и каждый день поминают они всю славу Иерусалима и славу Храма Господня, и славу Первосвященников, и алтарь, и фимиам, и тук жертв, и хлеб приношения. И всякий раз, как вспомнит Господь о сынах своих, что рассеяны между народами, и нет у них ни Храма, ни жертвенника искупления, ни первосвященников, ни служителей Храма, ни царей, ни воевод — и сразу преисполняется он жалости и берет деток этих в руки и прижимает к сердцу и говорит им: сынки мои и дочки, помните ли вы славу Иерусалима и славу Израиля в те дни, когда стоял еще Храм и Израиль был во всей красе? И тотчас они рассказывают Ему, что видали во младенчестве, и ведут рассказ совсем как Даниил[72] Прелестный или Ионафан, сын Узиила,[73] только что Даниил и Ионафан говорили на языке Перевода,[74] по-арамейски, значит, а эти говорят на святом языке Писания, на нем и сам Господь говорит. И пуще радости нет у Господа, как забавляться с этими детками, ибо слышит Он от них хвалу Дому своему — то есть Храму — и домочадцам своим — то есть Израилю, и говорит Он: Создал Я[75] народ сей, пусть возвестят мне хвалу; и говорит: утешьтесь, суждено Иерусалиму отстроиться, да еще в тыщу тыщ раз больше, чем был, и Храм будет простираться от конца и до края земли и крышей касаться светил небесных и даже колес Божьей колесницы, и Дух Божий осенит всех детей Израиля, и все дети Израиля вознесут хвалу Богу. И из года в год сидят отроки эти посреди моря и ждут неустанно Избавления, и как поплывет какой корабль в Землю Израиля — отроки враз идут за ним, ибо как заметят они корабль меж волн, так и говорят друг другу: настало время Возврата Изгнанников. И хватают они большие валы и садятся на них, как на коней, и скачут к ладье. И в скачке распевают они: «Из Башана[76] верну изгнанников, из пучин морских верну», и глас их подобен звону золотых колокольчиков в полах ризы первосвященника,[77] и мореходам знаком он. И слыхали мы от верных людей, что плыли они раз по морю-окияну в Землю Израиля и раздался тут чудный глас. Хотели они было кинуться на голос[78] в море, да привязали их корабельщики канатами, пока не отдалилась ладья и не затих голос.
Луна закатилась, и звезды зашли, и планиды исчезли. В это время привел Господь рассвет — и озарил весь мир. А как рассвело — увидали сердечные наши очертания человека в море. Пригляделись и увидели, что борода у него окладистая, а по щекам — пейсы, и книга в руках, а под ним разостлан платочек, и сидит он себе на нем, как ни в чем не бывало. И вал морской не торопится потопить его, и гад морской не норовит пожрать. А что иноплеменники говорили, увидав, что плывет себе человек в море на разостланном платочке? Одни говорили: чудится такое путникам в морях да пустынях, а другие говорили: прокляли его, вот и нет ему покоя на свете, так и носит его с места на место, вчера видали его на суше, а сегодня — на море. Из семи десятков народов и языков[79] были на этой ладье, и все расшумелись и испугались, увидев эти очертания. Так они и стояли — Израиль сам по себе и прочие народы мира сами по себе — и смотрели на чудо это, пока ресницы их не опалило солнце. Сказал р. Шмуэль Иосеф, сын р. Шалома Мордхая Левита: это Дух Божий[80] возвращается с Израилем в чертоги свои. Зарыдал р. Моше и сказал: «Тайны Божьи[81] — страшащимся Его, и завет Его — в оповещение им».
Глава девятая
ТАЙНЫ МИРОЗДАНИЯ
Плывет себе корабль путем своим, и чудный запах встает из вод морских. Легкие облака плывут по небу, и волны целуются в море. Воздух на свете влажен и на вкус подобен соли. Рыбы высовывают рты и веселят народ, и птица-летица, что летает туда-сюда и людского ига не принимает и с людьми не водится и от милостей их не кормится, порхает себе в воздухе и машет крыльями неподалеку от того образа в море. Волны набегают и катятся, а корабль идет себе полегоньку и ездоков своих не беспокоит. Сидят себе любезные наши, кто толкует о новых душах, что получают святые силы Израиля, когда вступают в Святую Землю, а кто ломает голову над тайнами мироздания, например вот, почему Земля Израиля дана была сперва ханаанеянам, ведь уготована она была Израилю? А затем чтоб показать грядущим поколениям, что хоть и правят иные народы в Земле Израиля, а народ Израиля предан в руки их, в руки Синахериба[82] и во власть Навуходоносора[83] и под иго Тита Злодея а все же не удерживаются народы эти в Земле Израиля, теснят оттуда друг дружку, и лишь разрушить успеют, как уже изгоняют их другие; но Израиль поселился там навеки. И наподобие этому знаем мы из Писания, что дал Господь Вирсавию, она же Бат-Шева, сперва в жены Урии Хеттеянину, хоть и была она суждена царю Давиду еще с шести дней Творения, и вот — Урия умер бездетным, а Давид сподобился, и вышли из чресел его многие цари и вожди Израиля.
Прощается солнце и уходит восвояси, чтоб уступить место луне и звездам. Выходят звезды и планиды и стоят в небесах, и свет их отражается в волнах, и сладкий голос раздается из моря, подобный пению гимнов и псалмов. Сказал один: братец, слышишь голос? Что это? Ответил ему тот: братец, это рыбы в море хвалят Господа, а из трактата «Гимны» ведомо нам, что поют рыбы, и поют они стих «Глас Господа[84] над водами». Сказал ему тот: нет, я точно слышал, что раздается стих «Помощь[85] моя от Господа, создавшего небо и землю». Сказал ему тот: этот стих птица-летица[86] говорит, как учит нас трактат «Гимны», поет птица-летица: «Помощь мне от Господа, создавшего небо и землю». Сказали любезные наши: и мы споем гимн. И запел один: «На малое[87] время Я тебя оставил, но с великой милостью к Себе соберу». А товарищи его подхватили хором: «И выкупленные пленники[88] вернутся и в радости воступят во Сион». Чудный дар есть у Господа, и это — суббота, и дана она от любви Его великой и жалости к Израилю. Таково величие субботы, что даже простому люду сверкает ее святость, ибо, когда приходит суббота, сияет светоч Господень, и в том сиянии горнем все сверкают и стремятся приобщиться к его святости. Если так обстоит дело с простым людом, что уж говорить о хасидах и людях Дела Господня, что о себе не пекутся, но лишь порадовать Господа стремятся.
С самого утра Шестого дня Деяния воспрянули сердечные наши и стали готовиться к сретению субботы. Зарезал р. Алтер-резник курицу в честь субботы и сжег лоскут и пеплом покрыл кровь.[89] Фейга развела огонь и сварила курицу, и прочие женщины стали готовить еду на субботу. Прошел мимо них главный корабельщик и глянул по-доброму. Увидели это корабельщики и принесли им рыб, что выудили из моря, и научили их печь хлебы, как пекут их в Стране Прелестной, где рассыпают уголья по земле и на них выливают тесто, и так сподобились женщины исполнить заповедь отделения теста[90] на Храм и испекли хлебы и на вечернюю трапезу, и на завтрашний день, и на третью трапезу, что едят перед исходом субботы. И еще до полудня все было уже готово к сретению субботы.
Поспешили сердечные и умыли лица и руки в теплой воде и постригли ногти, и переменили одежды, и облачились в нарядные одеяния в честь субботы, одеяния исподние и облачения наружные, и пояс и накидка сверху. Сели они в сторонку и взвесили все дела свои, совершенные за шесть дней деяния, и призадумались о непостижимости путей Господних, что возвысил их из всех обитателей Бучача и дал им силу и мужество покинуть обжитые места и пуститься верной дорогой в Землю Израиля. Но по ком болело у них сердце, так это по Хананье, что все время был с ними и принял на себя всякие тяготы и мучения, лишь бы взойти на Землю Израиля, а как настало время подняться на борт корабля, так в недобрый час не повезло ему и остался в чужелюдных странах. Неужто все еще гневается на него Господь за то, что потерял счет субботам и Судного Дня не признал, и не хочет впустить его в Свою вотчину, или есть в этом иной умысел, которого нам не понять. И тут вселился великий страх в сердца сердечных наших, и поняли они, что не в заслугу за праведность, а лишь по милосердию Господню дано им было пуститься в Святую Землю. И порешили они исправить все недоброе, что совершили делом, словом или помыслом, чтоб, не дай Бог, ничто не отвратило бы Горнего Хранителя от решения ввести их в Землю Израиля. И поклялись они возвысить всякие уделы души своей и придать ей силы. Так сидели сердечные, каждый сам по себе и с каждым — Господь, пока не пробудилась душа их в восхищении и как бы новое дыхание духовное пришло к ним. Открыли они Пятикнижие и прочли очередную главу, что положено было читать в эту субботу, два раза прочли на святом языке Писания и один раз в арамейском переводе и затем толкование Раши и Песнь Песней; а женщины вынули из котомок книгу «Огонь Свеч Субботних и Зерцало Премудрости для дщерей Израиля» с объяснениями Закона Божьего для женщин и неучей.
Солнце спускалось в море очиститься омовением пред субботой, однако не спешило: пока не встретили субботу в юдоли,[91] не встречают ее и в выси. Поторопились женщины и сняли варево с угольев, и накрыли на стол, поставили вино и хлеб и зажгли свечи. Покрылось солнце многосветным покрывалом и ушло в Чертоги Отдохновения, встречать субботу в кругу небесной свиты.
Встали сердечные и вознесли пополуденную молитву и сказали 18 Благодарений и Благословений.[92] Кто вознес Благодарение с намерением и чувством, тот постиг, сколько благости и милосердия оказывает Господь всем сынам Адама, а особенно знают это мореходы в море, что воочию зрят деяния и чудеса Божьи. Кто вознес 18 восклицаний с намерением и тщанием — и меж ними стих «И в милости своей вернись в Иерусалим», — тот наверняка духом приблизился к Иерусалиму, а особенно мореплаватели, ибо, пока произносят они слова эти, Господь движет челн их и приближает к Иерусалиму.
А так как завершились 6 дней Деяния и будни окончились, запели сердечные наши Гимн субботнего дня. И весь мир заблистал сиянием венцов, что к сретению субботы возвращает Моисей народу своему, а лишились их сыны Израиля, когда согрешили и поклонились золотому тельцу вместо Единого Бога. А как завершили они вечернюю молитву, освятили вино и преломили хлеб, и ели и пели, пока свет свеч не померк, а свет звезд не умножился. Плоть и кровь зажигает свечу — то ли разгорится, то ли нет, да хоть и разгорится, так потом погаснет, а Господь сколько свеч зажег в небе — и ни одна не гаснет.
Хороша суббота тем, что дает покой телу. Но еще лучше суббота на корабле, ибо там и в будние дни человек не трудится, и покой субботний приходит не от усталости, а лишь в честь субботы.
Сидели сердечные, руки в рукава, и смотрели себе в море. Сидит человек неподвижно — уже большое достоинство, ибо не грешит; а если при этом он еще сидит на корабле, плывущем в Святую Землю, то не просто не грешит, а напротив, доброе деяние и Божий Завет исполняет, ибо восходит он на Землю Израиля, а она стоит всех добрых деяний, заслуг и заветов.
Все заповеди и заветы касаются лишь частей тела: тфилин — руки и головы, малый талит — покрывало с кистями — сердца, и только днем, а ночью не обязательно, и только мужчинам, а женщинам не надо. Кущи заповеданы лишь в свой праздник только мужчинам, а женщинам — не надо.
Опресноки — маца — заповеданы только на Пасху, и то лишь в первый вечер. А умрет человек — и вовсе от заповедей освобождается.
Но бытование в Земле Израиля касается всего тела, касается и мужчин, и женщин, и детей, выполняется и днем, и ночью, и конца ему нет во веки веков, ибо умирает человек и хоронят его в Святой Земле и Земля искупает его грехи, ибо сказано: «Земля Народа[93] Его Искупленье». И стоит Земля Израиля всех заветов и заповедей, и поэтому едва соберется еврей в Святую Землю, Лукавый тут как тут — стоит на пути и не пускает его.
Сказал р. Алтер-учитель: как собрался я в Землю Израиля, встретил меня Искуситель и спросил: куда ты путь держишь? Сказал я ему: в Землю Израильскую. Говорит он мне: а я, мол, вернулся с полпути из-за муравьев проклятых, что каждый кусок хлеба на корабле облепили. Сказал я ему: напротив, стоит нам поучиться у муравьев, как сказано в Притчах: «Пойди, лентяй,[94] к муравью, учись его повадкам и набирайся ума». Муравей — самая мелкая из Божьих тварей, а летом запасается хлебом впрок: сын Израиля тем более должен впрок запасаться.[95]