Но я покачала головой: «Боюсь, что да. Даугал говорит, один из спасателей что-то заметил».
«Да, Родри показывал на что-то. Очень боюсь… – Он снова замолчал и прикусил нижнюю губу. – Почему вы не возвращаетесь в отель, Джанет?»
«Боже, – сказала я почти яростно, – не беспокойтесь обо мне! Уж у меня-то все в порядке».
Трое спасателей появились на краю ущелья. Сквозь судорожные порывы ветра и шум воды прерывисто доносился голос Бигла: «…В луже… не могли рассмотреть… возможно… нога… сейчас спускаемся…»
Я села, почти обрушилась на камень. Ужас уступил место оцепенению. Второстепенные вещи – нудное страдание от мокрых ботинок, холодный мелкий дождь, носовой платок, промокший в кармане пальто – каждая незначительная деталь дискомфорта, казалось, нарочно привлекала и удерживала внимание. Один из способов автоматической защиты. Слишком много потрясений. Я сидела, молчаливо засовывая пальцы в мокрые перчатки, а вокруг совершались приготовления к конечному ужасному открытию.
Бигл и Родри МакДауэл пошли вниз. Я наблюдала с беспристрастным детским интересом за этой необыкновенно увлекательной операцией. Они были так невероятно быстры. Бигл все еще выкрикивал что-то, а Родри и Айен перебросили веревку через небольшую, похожую на колонну скалу, которая торчала рядом с ними. Концы сдвоенных веревок змеями скользнули в глубину, долетели до дна и повисли. Родри что-то сказал Айену, как-то пропустил веревку между колен и через плечо и затем просто пошел спиной к обрыву. Он быстро откинулся на ней, и она стала как скользящая колыбель. Это выглядело просто… и безумно. Я, должно быть, вскрикнула, рядом рассмеялся Родерик.
«Это совершенно нормальный вид спуска, и один из самых быстрых… Нет, Билл, я пойду. Мы будем громко кричать, если потребуется подкрепление».
Родри исчез. Айен оставался возле острого выступа скалы, которая закрепляла веревку, а Бигл уже спускался. Николас повернулся от края. «Я тоже пойду вниз», – отрывисто сказал он.
Родерик, нагнувшись, чтобы закрепить веревку, бросил на него быстрый взгляд. «Вы? Не знал, что вы альпинист».
«Нет? Не знали?» – спросил Николас не очень приятным голосом.
Глаза Родерика замерцали, но он произнес мягко: «Возможно, лучше мне пойти первым». И так же быстро, как Родри, и даже плавнее, он пошел вниз. Николас следил за ним, когда послышался крик снизу, тоже схватил веревку и осторожно спустился.
Маленькая группа мужчин двинулась к краю обрыва, они заглядывали в отдающие эхом глубины, и будто все громче звенело дурное предчувствие, постепенно переходящее из боязни в уверенность. Я встала и решила присоединиться к ним. И почти сразу снизу раздался крик. Крик без слов, значение которого тем не менее было страшно ясным. Я бросилась вперед и почувствовала, что Даугал большой рукой схватил меня за плечо. «Теперь крепитесь!»
«Он нашел их!» – закричала я.
«А, думаю, да!»
Майор Персимон стоял на коленях у обрыва. Крики заглушал ветер. Мужчины перешли от неподвижности к привычному быстрому действию. Собирались спускаться еще два спасателя, а главная группа быстро направилась вниз по осыпи.
«Куда они?»
«За носилками», – ответил Даугал.
Полагаю, надежда умирает трудно. Страстная надежда и крайнее невежество заставили меня быть слепой к его тону и к виду других мужчин. Я нетерпеливо вырвалась и направилась к обрыву. «Носилки? Они живы? Могут ли они быть живы?»
Затем я увидела дно ущелья. Бигл и Николас что-то несли, медленно и неуклюже пробираясь от водопада по плитам в потоке воды. И невозможно было заблуждаться об их ноше… Мертвое тело деревенеет, застывает, как нелепая деревянная статуя в последней душераздирающей позе смерти. Синие брюки, голубая куртка были измазаны и промокли почти до черноты, грязные желтые варежки на скрюченных от ужаса пальцах… Марион Бредфорд. Но это больше не была Марион Бредфорд. На руках мужчин – ужасная деревянная кукла, чья голова свободно болталась на плохо закрепленной шее…
Очень быстро я вернулась к своему камню и села, пристально глядя на ноги.
Даже когда принесли носилки, я не двинулась с места. Я ничем не могла помочь, но что-то меня удерживало от возвращения в отель в одиночестве… А Альма не проявляла намерения уходить. Поэтому я оставалась на месте, курила и глядела вдоль серого склона, а сзади шумели спасатели, которым больше некого было спасать. Послышался скрип и шарканье веревки, мягкий гэльский говор, ворчание, возглас Родерика, напряженный и далекий. Голос Бигла донесся как резкий крик. Слова майора Персимона: «Что? Боже мой!» Бессвязная речь на гэльском совсем рядом, на сей раз настолько взволнованная, что я беспокойно зашевелилась и посмотрела вокруг.
Крикнул Даугал. Он и майор Персимон рядом на коленях вглядывались в овраг. Я услышала, как Персимон снова сказал: «Боже мой», – и затем оба мужчины медленно поднялись, глядя друг на друга. «Он прав, Даугал».
Даугал молчал. Его лицо окаменело.
«Что это? О чем они так вопят?» – прозвучал резкий голос Альмы Корриган.
Ответил хозяин отеля: «Да. Она упала с плиты. На ее теле все еще есть веревка. И она перерезана».
Под ярким шарфом лицо Альмы пожелтело. «Что? Что вы имеете в виду?»
Он повел плечом и устало ответил: «Именно то, что говорю. Кто-то перерезал веревку, и женщина свалилась».
Альма сказала безразличным голосом: «Убийство…»
Я спросила: «А Роберта?»
Его пристальный взгляд отсутствующе стегнул меня, когда он повернулся к краю отвесной скалы. «Еще не нашли».
И они так и не отыскали ее, хотя обшарили все дно этого ужасного ущелья и весь остаток дня спускались и поднимались по бесконечной осыпи.
Глава одиннадцатая
Весь день продолжались поиски. К вечеру ветер стих, только напоминал о себе время от времени резкими порывами. Дождь тоже прекратился, большие серо-голубые тучи скрыли Куиллин, угрюмо собираясь над Блейвеном. Марско на севере был невидим, далеко внизу лежало спокойное, оловянно-серое озеро Лох на Крейтхич.
Примерно в четыре часа тело Марион Бредфорд доставили ко входу в ущелье. Сверху я наблюдала за мрачной маленькой процессией, с трудом шествующей по мокрому вереску. Она достигла нижнего отрога Ант Срон, побрела вдоль гребня, миновала зажженный будто в насмешку праздничный костер и пропала в конце горы. С неба свисали печальные облака.
Уныло я повернулась к серой осыпи и искала другую сигарету. Коронационный костер… И завтра в Лондоне будут звонить колокола и играть оркестры, а здесь… Здесь не будет праздника. Одинокий журчащий крик кроншнепа, неопределенно печальная труба золотой ржанки, отдаленный шум моря – эти звуки будут оглашать долину Камасунари так же, как сегодня. И если Роберту все еще не найдут…
Я услышала шарканье ботинок по скале и взглянула вверх. Родерик Грант пробирался по одному из бесчисленных выступов от отвесной скалы над Спутан Дгу. Светлые волосы потемнели от дождя. Он выглядел неописуемо утомленным и подавленным, а одна из его рук кровоточила. Я вспомнила слова Марсии и задумалась. Знал ли он об увлечении им Марион Бредфорд и чувствует ли он сейчас по этому поводу жалость к себе? Он меня увидел, лицо немного просветлело, затем на него будто опять опустилась маска напряжения. Глаза казались очень синими. «Вам бы следовало вернуться в отель, – резко сказал он. – Вы выглядите утомленной».
«Можно предположить», – ответила я устало. Мои руки были влажными и холодными, и я неумело старалась зажечь спичку.
Он нежно взял меня за плечи и посадил на валун. Я благодарно опустилась, он щелкнул зажигалкой и дал мне прикурить. Затем он раскрыл рюкзак и вынул сверток. «Что вы сегодня ели?»
«Бутерброды. Не помню».
«Потому что это было давно. Вот… У меня есть двойная порция говядины. Помогите все это уничтожить. Пили кофе?»
«Да».
Он протянул плоскую серебряную фляжку. «Выпейте капельку. Это сотворит чудо». Чистое шотландское виски ровно через пять секунд привело меня в себя, и я взяла бутерброд. 'Так лучше. Но тем не менее, вам лучше вернуться в отель".
Я покачала головой. «Не могу. Пока нет. Не способна успокоиться и ждать, не сейчас. Мы должны найти Роберту. Еще ночь на горе…»
Его голос был мягким. «Сомневаюсь, что еще одна ночь принесет Роберте что-то новое, Джанет».
«Должна же она быть в живых, – упрямо сказала я. – Если бы она упала вместе с Марион, ее бы нашли. Даугал Макре говорит, что она, должно быть, остановилась выше у выступа или в другом месте. Наверху должны быть места…»
«Я тщательно осмотрел все наверху дважды, – устало сказал он. – Драри, я и Корриган искали там весь день. Ни малейшего намека».
«Она должна быть где-нибудь. – Мой голос был твердым и упрямым. – Должно быть, она ранена, иначе отвечала бы. И она не могла далеко уйти. Если не… – Я почувствовала, как нервно напряглись мои мускулы. Первый раз значение обрезанного конца веревки дошло до сознания. Я обратила на Гранта испуганный взгляд. – Родерик, вы были внизу. Видели веревку Марион. Эта отрезанная веревка может означать только одно, так?»
Он сильно затянулся, выпустил облако дыма, вздохнул. «Да… Убийство… Снова…»
«И Даугал клянется, что существовал третий альпинист, но не может сказать, женщина это или мужчина».
Родерик легко нетерпеливо шевельнулся. «Если ему можно верить».
«О, думаю, можно. Если кому в мире и можно верить, я бы сказала, что это Даугал Макре. Если не было третьего альпиниста, веревку перерезала Роберта, а это нереально».
«Неужели?»
Я широко раскрыла глаза. «Вы же не можете думать, что Роберта…»
«Начинающая… Если Марион свалилась и тянула ее вниз, она могла испугаться и…»
«Не верю! И более того, вы тоже не верите».
Он криво усмехнулся. «Нет».
«Поэтому непременно третий альпинист перерезал веревку, значит, он и есть убийца. Он был там, когда Марион упала. А Роберту найти не могут. Никак не удается сделать из этого приятных выводов, а?»
«Вы думаете, что убийца перетащил Роберту на другое место?»
«А что еще думать? Мы не можем ее найти. Если бы она умерла, он бы безо всякого оставил ее. А если только ранена, он должен заставить ее молчать. Возможно, он ее убил и спрятал, надеясь, что если позже найдут трупы, это как-то поможет ему. Не знаю. Я в печали и смятении, и молюсь, чтобы с ней все было благополучно… О Боже… И знаю все время, что никакого благополучия и быть не может… – Я встала. – Давайте поспешим».
Темнело, спасатели неутомимо трудились на склонах. Бигл и Родри МакДауэл, которые ходили вниз с носилками, вернулись и принесли продукты, суп, кофе и факелы. Мы ели и пили в сгущающейся темноте. Говорили мало, лица мужчин были искажены и напряжены, движения тяжелы. Если и возникал разговор, то только о тех местах, которые осмотрели, и о дальнейшей разведке.
Я оказалась возле Бигла. Несмотря на изнурительные спасательные работы, он, казалось, вовсе не устал. Бигл осушал свою кружку горячего кофе, когда подошел Алистер, навис над ним в темноте. «Ущелье под Спутан Дгу, – резко сказал он. – Как выглядит дно?»
Бигл посмотрел с кротким удивлением. «Каменистое. Все в выбоинах и валунах. Поток спадает серией водопадов к подножию осыпи. А что? Заверяю, мы не могли не заметить ее».
«Есть пещеры и расщелины?»
«Много. – Бигл согнулся, чтобы поставить чашку в корзину. – Но нас было четверо, и уверяю…»
«Можете заверить, – спросил спокойно Алистер, – что по крайней мере два человека осмотрели каждую?»
На миг наступила тишина. Тлела и тухла сигарета Алистера. Рядом зажглась еще одна сигарета. Заговорил Родерик: «Ну? Что вы предполагаете?»
«Я предполагаю, что один из нас убийца».
Вмешался Гартли Корриган. «Мерзко так говорить. Это равноценно тому, что обвинить Бигла, Гранта или Драри…»
«Знаете, он прав, – сказал мягко Бигл. – Это запросто мог быть один из нас. Но зачем убийце скрывать второй труп, раз найден первый? Определенно, ему хотелось первому найти ее, если она еще жива, чтобы заставить молчать. – Он снова посмотрел на Алистера. – Но он этого не сделал. Каждая щель осмотрена всеми нами в одиночку и вместе».
«И это факт», – неожиданно из темноты заговорил Родри.
«О кей, о кей – сказал Алистер. Он посмотрел на Бигла. – Вы знаете, как…»
«Знаю. Все в порядке».
Все двигались, ломались и вновь образовывались клубки теней, мужчины снова разбивались на группы. Я обнаружила возле себя Николаса. Он отрывисто сказал грубым от усталости голосом: «Это нелепо, Джианетта. Иди немедленно в отель».
Я слишком устала, чтобы обижаться на чей бы то ни было тон. «Еще не могу отказаться, – сказала я уныло. – Не смогу сидеть и ждать, слушать с Каудрей-Симпсонами новости об Эвересте и только думать, что же происходит на горе».
«Вам нет смысла здесь оставаться, – сказал Бигл. – Лучше вернуться, отдохнуть и постараться позабыть обо всем. Кстати, об Эвересте… – Он резко закрыл рюкзак и повысил голос. Зубы сверкнули в неожиданной улыбке. – Забыл сказать, что совсем недавно поступило сообщение. Они совершили восхождение. Клянусь Богом, совершили. Они покорили Эверест».
Раздался одобрительный гул. На время удалось забыть о собравшем нас жутком событии. На Бигла обрушилось множество нетерпеливых вопросов. Он отвечал с обычным спокойствием, но вскоре ушел, один. Немедленно группа распалась, маленькие группки исчезли в темноте в разных направлениях, возобновляя поиски и оживленно обсуждая новость. Мне казалось, что он сознательно придержал ее, а затем сообщил, чтобы воодушевить усталых искателей. Я зауважала его еще больше.
Рядом Николас снова сердито заговорил: «А сейчас послушай, Джианетта…»
Родерик взорвался: «Оставьте ее в покое».
«Какого черта вы имеете в виду?»
Поблизости горели факелы, и в их прерывистом мерцании я увидела лицо Родерика, совсем белое и кипящее нервным гневом. Его глаза устремились на Николаса и при этом свете выглядели черными и опасными. «То, что сказал. То, что делает Джанет, не имеет никакого к вам отношения, и полагаю, она предпочитает, чтобы вы оставили ее».
Отвратительная, некрасивая сцена возникла так быстро, что я стояла широко раскрыв рот секунд пятнадцать, прежде чем поняла, что происходит. Плоды трудов Марсии, будь она неладна. «Прекратите, вы оба, – сказала я резко. – Что я делаю, это мое личное дело и больше ничье. – Я схватила Родерика за руку и встряхнула. – Но он прав, Родерик. Я здесь не нужна и сейчас возвращаюсь. Поэтому прошу вас обоих оставить меня. – Я вытащила из кармана шерстяные перчатки и начала натягивать на холодные руки. – Мы все устали и раздражены, поэтому, ради Бога, не устраивайте сцен. Я собираюсь упаковать эти фляги-термосы и остальные вещи, отнести в отель и лечь спать».
Я встала на колени и начала складывать кружки в корзину, даже не взглянув на Николаса. Он не сказал ни слова, с яростью бросил сигарету вниз с горы, молча повернулся и погрузился во тьму за Рональдом Биглом. Родерик спросил нерешительно: «У вас есть факел?»
«Да, – сказала я. – Не беспокойтесь, я знаю дорогу. Идите помогать другим. – Затем я посмотрела на него неуверенно. – И, Родерик…»
«Да?» Его голос был еще натянутым и мрачным.
«Найдите ее. Найдете?»
«Постараюсь».
Он ушел. Я собрала все, что смогла при свете факела, села на несколько минут и закурила. Курила-то я совсем недавно, но нервы у меня были натянуты, а последняя сцена со всеми ее достойными удивления оттенками опечалила меня больше, чем я соглашалась признать.
Уже совсем стемнело. На горе за моей спиной мелькали горящие факелы, я слышала искаженные порывами ветра случайные выкрики спасателей. Когда ветер стихал, шумели шаги по скале и дважды, далеко слева, прозвучал резкий лай, который я посчитала криком горной лисы.
Наконец я встала, затушила сигарету каблуком, подняла корзину и начала спускаться по склону. Я далеко обошла ущелье и медленно и осторожно пробиралась с факелом между валяющимися в беспорядке валунами осыпи. Далеко внизу стая охотников за устрицами куликов-сорок с громкими криками пролетела в долину от берега моря. Их радостные вульгарные вопли эхом отразились от озера и затихли. Ветер подул в лицо сильнее, принес привкус моря, травы и торфа. Я осторожно ступила на грязный выступ и поняла, что попала на оленью тропу.