– А где она работает?
– Ночной клуб «Серпентарий» – слышал о таком?
– Нет.
– Неудивительно, – хмыкнул Гвенни. – Это местечко для настоящих сливок общества, к которым мы с тобой не относимся. Там собираются аристократы и миллионеры, которые могут положить наш город себе в карман жилетки.
– Адресок не подскажешь?
– Да пожалуйста, только тебя туда и на порог не пустят, нужна членская карточка.
Я устремил на Гвенни пристальный взгляд:
– Дружище, только не говори, что у тебя такой нет, я все равно не поверю.
– И правильно сделаешь, – признался Гвенни. – Конечно, у меня есть членская карточка этого клуба, на ней и адрес указан. Хочешь взять?
– Да.
– Скажи, на кого работаешь – и карточка твоя.
– Перебьешься.
– Ладно, уломал. – Гвенни вытащил из визитницы прямоугольный кусочек картона и отдал мне. – Бери так, но может, хоть на ушко шепнешь, кто твой клиент?
– Гвенни, если я нарою что-нибудь стоящее, то обязательно с тобой поделюсь. Но пока ничего нет, одни предположения.
– Ну, хорошо. – Гвенни сдался и отстал от меня. – Сменим тему. Ты уже избавился от того вульгарного ковра, что висел у тебя в кабинете?
– Нет, конечно. Я к нему привык.
Гвенни картинно заломил руки и обиженно засопел.
– Как ты можешь спокойно работать, когда за спиной висит такая пакость?
– Говорю же, что я к нему привязался. К тому же на спине у меня глаз нет. И клиенты еще ни разу не жаловались.
– Нет, это невыносимо, – пожаловался Гвенни. – Я пытаюсь привить тебе хороший вкус, а ты способен опошлить любое благое начинание! Но я этого так не оставлю.
Гвенни скрылся в глубине кабинета. Спустя мгновение до меня донесся шум и грохот от падающих предметов. Потом появился Гвенни, весьма довольный собой. В руках он держал тонкий сверток длиной в полметра.
– Что это? – спросил я с некоторой опаской.
– Подарок, – простодушно ответил приятель. – Разверни и посмотри. Благодарить будешь после.
Я взял сверток в руки, снял тесемку, которой он был перехвачен, и развернул полотно. Взору предстал холст в виде зеленого квадрата на белом фоне. Я непонимающе посмотрел на друга.
– Гвенни, ты, наверное, приобрел это на выставке детского рисунка? Поздравляю с удачной покупкой.
Приятель не на шутку обиделся.
– Нет, Гэбрил, тебя не зря зовут Сухарем. Ты ничего не смыслишь в современном искусстве. Посмотри внимательно на этот шедевр и слушай внимательно. Я научу тебя понимать сущность картины и глубину авторского замысла.
Я зевнул, но Гвенни продолжил, будто ничего не замечая:
– В центре полотна изображен зеленый квадрат. Он словно вобрал в себя глобальные формы и краски мира, сведя их к пластической формуле, где доминируют цвета жизни (зеленый и белый). Подчеркнуто простая геометрическая форма-знак, не увязанная ни ассоциативно, ни пластически, ни идейно ни с каким образом, предметом, понятием, уже существовавшими в мире до нее, свидетельствует об абсолютной свободе ее создателя. Зеленый квадрат знаменует собой чистый акт творения, осуществленный художником-демиургом.
– Гвенни, еще минута, и я тебя убью.
– Гэбрил, вникни в тайны космического мироздания. Неужели ты не видишь всю сакральность… Ай, чего дерешься?
– Дружище, хватит трепаться. Лучше скажи, на кой ляд мне сдался этот зеленый квадрат. Что я с ним буду делать?
Гвенни уже пришел в себя после маленькой трепки, которую пришлось задать, дабы прервать поток его красноречия. Он принял величественную позу и сказал:
– Выкинь ковер и повесь эту картину на его место, так ты выкажешь себя настоящим ценителем живописи. Поверь, совсем скоро «Зеленый квадрат» будет стоить большие деньги, ведь это полотно кисти пока не оцененного по достоинству художника. – Гвенни стал пророчествовать. – Пройдет немного времени, и люди осознают ошибку. Совсем недавно художник закончил рисовать следующий шедевр, способный стать эпохальным творением, назвал его «Черный квадрат» и… исчез вместе со своей работой. Жаль, конечно… Но, может быть, в ином месте автора ждет настоящий успех и признание.
– Хорошо, я беру «квадрат» исключительно по причине хорошего отношения к твоей персоне. Возможно, я даже иногда буду на него посматривать.
Затем мы простились, и я отправился навестить следующего друга. Он был волшебником.
Считалось, что в последней войне с эльфами все маги были перебиты и в итоге королевство осталось без волшебников. Так-то оно так, но одного настоящего мага, дожившего да наших дней, я все же знал. Разумеется, власти были в курсе его существования, но давно уже списали со своих счетов. Мой друг, Алур Краснощекий, не вызывал у них никакого интереса, потому что был спившимся магом-неудачником, растерявшим практически все способности.
Жил он в маленьком гостиничном номере в самом что ни на есть городском захолустье. О том, чтобы добраться туда на кэбе, не могло быть и речи: кэбмены слишком дорожили жизнью, чтобы рисковать ею в угоду частному сыщику Гэбрилу Сухарю, которому лень добираться на своих двоих до одного из самых опасных кварталов столицы, пусть это даже и не Трущобы, о которых речь пойдет позже. Но я на всякий пожарный попытался: вдруг повезет?
Первый кэбмен, которой узнал о конечной цели путешествия, лишь смерил меня подозрительным взглядом и ответил с явными признаками раздражения в голосе:
– Извините, сэр, мой кэб занят. Заказчик должен подойти с минуты на минуты.
Я отошел и обратился к следующему извозчику. Тот в ответ развел руками:
– Ничем не могу помочь, сэр. У меня есть дети, которым не хочется осиротеть в столь юном возрасте. Думаю, вам придется поискать дурака, кому деньги дороже, чем здоровье. На нашей стоянке таких точно нет.
Он оказался прав. Устав упрашивать несговорчивых кэбменов, я размашистой походкой пошагал по брусчатке мостовой. По городским улицам летели пыль и сухие листья, сорванные с места пушистой мягкой метлой ветра. Пришлось поднять воротник плаща и надвинуть шляпу глубоко на глаза. До гостиницы добрался почти без приключений, если не считать стычки с двумя бродягами, караулившими в подворотне одного из домов случайных прохожих. Результатом короткого рандеву стало то, что я все же остался при своих интересах, а бродяги заработали несколько шишек и ссадин.
Увидеть трезвого Алура можно не чаще, чем единорога на городских улицах. Мне, во всяком случае, не удавалось пока ни первое, ни второе, хотя теоретической возможности я никогда со счетов не сбрасывал.
Если бы в нашем городе открыли клуб неудачников, приятель смело мог претендовать на место председателя. Говорят, что когда-то давно он был одним из лучших магов, но сейчас от былого величия не осталось и следа. Передо мной сидел бородатый старик с потухшими глазами.
Больше ста лет назад, когда люди что-то не поделили с эльфами, разразилась война. Наш король решил расправиться с ними при помощи волшебства и призвал всех магов. Эльфы быстро узнали об этом плане и внесли в него коррективы: устроили вылазку в лагерь людей и перебили всех волшебников, застав врасплох. Выжить удалось лишь Алуру, и то потому, что его незадолго до нападения отправили в столицу по каким-то важным делам.
Когда друг узнал, что все маги погибли и он остался единственным волшебником, его психика надломилась. Вероятно, если бы удалось найти ученика, старика еще можно было бы спасти от разверзнувшейся пропасти, но Алур просто ушел в себя и замкнулся, а потом запил. Постепенно он пропил почти все знания и талант. Во всяком случае, так принято считать. У меня на этот счет имелось собственное мнение, которое я, впрочем, предпочитал держать при себе.
В том, что Алуру давно перевалило за сто лет, не было ничего необычного. Маги жили очень долго по человеческим меркам. Дар подпитывал их жизненные силы. Говорили, что волшебники порой дотягивали до трехсот лет. На мой взгляд, Алуру, если он не возьмет себя в руки, столько не светит.
Ютился маг в каморке под лестницей – на большее не хватало денег. Я несколько раз давал ему довольно крупные суммы, но напрасно – он все пропивал. На хлеб и спиртное Алур зарабатывал тем, что показывал фокусы и иногда лечил людей, хотя обратиться к нему за помощью решались немногие. Кто знает, не перепутает ли он с похмелья заклинания? Мне лично повезло – однажды старик поднял меня на ноги.
Тогда я работал в отряде телохранителей графа Монтойского. Один из недругов подослал наемного убийцу – меткого арбалетчика. Граф Монтойский всегда отличался беспечностью, и убийце не составило большого труда подобраться на близкое расстояние. Он выстрелил в моего нанимателя практически в упор; не оставалось ничего другого, кроме как оттолкнуть графа и принять арбалетный болт на себя. Я буквально истек кровью, когда меня на носилках доставили к лекарям, но они, обследовав рану, пришли к выводу, что пациент безнадежен и скоро умрет.
Один из наших парней был наслышан об Алуре, ему не составило большого труда уговорить меня попытать счастья у спившегося чародея – я тогда хватался за любую соломинку. И Алур сотворил чудо. Он сделал то, что оказалось не под силу врачам: поставил на ноги раненого, которого все списали со счетов. Вот почему я так привязался к старику, несмотря на все его странности.
Он походил на высохшую мумию с проспиртованными мозгами – одна кожа да кости. Лицо выглядело изможденным, глазные впадины глубоко провалились, глаза давно потухли; бескровные губы, острый нос, обвисшие щеки не придавали красоты и обаяния. Длинные седые волосы давно не знали расчески и были взлохмачены. Алур носил бороду, но почти никогда ее не подстригал, поэтому сальные космы торчали во все стороны. Из одежды был только балахон, сшитый из грубой ткани наподобие мешковины, обильно усеянный жирными пятнами и следами от грязи; на ногах разбитые башмаки, с подошвами, державшимися на одном честном слове и веревочках.
Старый волшебник был пьян, но пока не до такой степени, чтобы совсем отключиться. Он узнал меня, даже попытался привстать, чтобы поздороваться, но тут силы его оставили, и волшебник беспомощно завалился на бок. Я помог ему принять исходное положение и сел рядом.
– Как поживаешь, Гэбрил? – Его язык, на удивление, не заплетался, и говорил маг вполне отчетливо.
– Нормально, – ответил я.
– А зачем пожаловал? Если хочешь, чтобы я залечил тебе какую-нибудь болячку, то лучше не рискуй, я сегодня не в настроении.
– Нет, Алур, я пришел по другому поводу. Нужен совет.
– Даже так? – Маг выглядел польщенным. – Давно у меня не спрашивали совета, ты первый за последние пятьдесят лет.
Я рассказал о смерти барона фон Бомма. Старик слушал не перебивая, но в конце заметил:
– Твой барон умер своей смертью. Чего ты от меня хочешь?
Я собрался с мыслями и ответил:
– Алур, ты меня знаешь довольно давно. Когда я открыл свою контору и стал зарабатывать на хлеб ремеслом частного сыщика, то быстро понял: вещи зачастую выглядят не такими, как на самом деле. Я привык никому не верить и все проверять. Врачи решили, что барон умер от сердечного приступа. Может быть, они и правы, но если есть малейшая вероятность, что ему помогли отправиться на тот свет, я должен знать об этом в первую очередь.
– Гэбрил, я не врач.
– Я не спорю, но тебе известно то, о чем медики не имеют ни малейшего представления. Ты – маг, у тебя есть то, чего нет у остальных, – дар. Воспользуйся им и помоги мне.
– Гэбрил, я уже давно не маг. Ты хочешь посмеяться над старым больным человеком?
Я взорвался:
– Алур, неужели тебе не надоела такая жизнь? Посмотри, во что ты превратился? Ты так много пьешь, что скоро возле тебя нельзя будет зажечь спичку.
– Молодой человек, я старше вас в четыре раза. Когда-то и я был таким же молодым и наивным, но потом в один день потерял всех, – старик сделал страшное лицо, – всех, кого любил и кем дорожил! Друзей, товарищей, близких – эльфы расправились с ними, как с беспомощными котятами. Просто нашпиговали стрелами с безопасного расстояния. Тогда я узнал, что такое одиночество! Долгая жизнь стала проклятием, и я жду не дождусь того часа, когда смерть приберет меня. Мне надоело жить, Гэбрил.
Старик схватил меня за воротник крючковатыми пальцами и подтянул поближе. Бесцветные глаза полыхнули нечеловеческим огнем.
– Понимаешь, надоело жить! Я осколок той, старой жизни и никуда не годная старая развалина.
– Возьми себя в руки и успокойся. – Я старался придать голосу уверенный тон. – Да, все твои друзья, и тем более сверстники, умерли, и ты остался единственным свидетелем той, былой эпохи. Я понимаю, что это очень грустно, но на самом деле ты не одинок, у тебя есть я!
Алур отпустил воротник, усмехнулся.
– Да, как же я мог забыть? У меня ведь есть ты – частный сыщик Гэбрил, которому от меня что-то нужно.
– Алур, на самом деле все, что мне нужно, – как следует встряхнуть тебя, чтобы ты перестал быть живым мертвецом. Я раскручивал и более заковыристые дела, но вместе мы смогли бы добиться большего.
Алур вслушался в мои слова. Кажется, старого пьяницу проняло.
– Я тоже давно перестал верить людям, но тебе, Гэбрил, верю. Вернее, хочу верить и надеюсь, что все, о чем ты только что мне рассказал, не просто красивые слова.
– Я был искренним.
– Хорошо, Гэбрил, я помогу. Говори, что тебе нужно?
– Установить, не ошиблись ли врачи, делавшие вскрытие.
Алура было не узнать, его словно подменили. Движения стали плавными и размеренными, как у уверенного в себе человека. Даже лицо перестало походить на восковую маску, теперь он выглядел деловито, как старый школьный учитель на пенсии.
– Покойника уже похоронили?
– Хм, а вот об этом я как-то даже и не удосужился спросить.
– Узнай, – требовательно произнес преобразившийся маг. – Это важно. Если барон уже похоронен, уточни, где именно. Я приду к тебе вечером.
– Хорошо, – согласился я. – Ты хочешь проделать какие-то опыты?
– Да, без них не установить истину.
– Есть одна проблема. Сам знаешь, что у нас как-то не принято тревожить покой мертвецов после того, как врачи проделали вскрытие и вынесли вердикт.
– Поговори с баронессой. Вдруг она согласится?
– Это вряд ли, но я попробую. Кстати, как ты относишься к эльфам?
Старик неопределенно пожал плечами и промолвил:
– Раньше я их ненавидел, но потом мне стало как-то все равно. К чему ты клонишь?
– У меня теперь новый помощник – это эльф, даже не эльф, а эльфийка, девушка по имени Лиринна. Она тебе понравится, – ответил я и вышел из каморки.
Придется повидать баронессу второй раз за день. Сложно сказать, обрадуется она визиту или сочтет его неуместным – у богатых свои тараканы, но дело есть дело, и я не стал откладывать его в дальний ящик.
Жила баронесса на другом конце города. Половину маршрута я проделал пешком и понял, что еще немного пеших прогулок на свежем воздухе – и ноги у меня просто-напросто отвалятся. Когда городские трущобы закончились, подфартило – я смог поймать свободный кэб. Он и доставил меня к баронскому поместью, окруженному высокой стеной высотой в два человеческих роста.
К воротам была прикреплена медная львиная голова со свисающим из пасти кольцом, служившим вместо колотушки. Я взялся за него и несколько раз стукнул.
– Иду-иду, – раздалось в ответ. – Не стучите.
Что-то лязгнуло, и в верхней части ворот открылось маленькое окошко. Показалась недовольная усатая физиономия.
– Вам кого?
– Хочу увидеть баронессу Эльзу фон Бомм, – объяснил я. – Скажите, что пришел Гэбрил, она поймет о ком речь.
– Хорошо, – пообещала физиономия в окошке и пропала.
Пришлось подождать пять минут, прежде чем ворота распахнулись. В проходе маячила знакомая усатая морда привратника.
– Они вас ждут, – уважительно произнес он. – Велено сразу же доставить в ихнюю комнату. Идите за мной.
Пока привратник вел меня к покоям хозяйки, я крутил головой по сторонам, стараясь ничего не упустить. Поместье фон Боммов впечатляло. Прямо от ворот начиналась широкая дорожка, вымощенная редким булыжником желтого цвета. По сторонам стояли ровно остриженные кусты, за которыми заботливо ухаживали. Мы прошли мимо деревянной беседки, окрашенной в нежно-голубые пастельные тона, рядом была разбита клумба с цветами. Две женщины сидели на корточках и приводили ее в порядок.