В третий раз после его приезда Кирсти потребовала сверить часы. Андерсон думал, что это на редкость бессмысленное занятие, пока однажды не заметил, что и сам постоянно сверяет часы с будильником на прикроватном столике. До выхода остался час пятьдесят две минуты.
Кирсти распрощалась и повесила трубку. Он вновь оказался в одиночестве. Неужели это происходит со мной? Да, дорогой друг, так оно и есть. В твои руки доверили важное дело, а ты сидишь весь потный от страха.
Он растерянно глядел вокруг, в очередной раз осматривая свою тюрьму, ставшую ему домом. Везде валялись книги, которые он привез с собой и так и не открывал. Работа Саймона Шамы, посвященная французской революции, заметки Монтефиоре об Иерусалиме – обе книги в других обстоятельствах он проглотил бы залпом. Указатель по средиземноморским птицам, который ему всучили. И наконец, самый главный его враг в этом номере: Стул, Воняющий Мочой. После того как кровать оказалась непригодной для сна, он полночи просидел на этом самом стуле. Может, посидеть еще? В стотысячный раз пересмотреть “Разрушителей плотин”? Хотя, наверное, “Генрих V” с Лоуренсом Оливье в главной роли больше подходит для умасливания богов войны и превращения его в стойкого оловянного солдатика. Или можно чуток взбодриться, включив порнушку про монахинь. Так сказать, разогнать кровь.
Распахнув дверцы хлипкого шкафа, он вытащил зеленый чемодан на колесиках, обклеенный бирками из аэропортов и по легенде принадлежащий Полу Андерсону, и принялся упаковывать вещи, составляющие всю фальшивую личность этого непоседливого статистика и любителя птиц. Закончив с багажом, он уселся на кровать и поставил на подзарядку свой шпионский телефон – его постоянно терзал неотвязный страх, что в самый неподходящий момент мобильник разрядится.
* * *
В лифте немолодая пара в зеленых свитерах спросила, не из Ливерпуля ли он. Увы, ответил он, не из Ливерпуля. Тогда, наверное, он приехал с одной из групп? И вновь он покачал головой: к какой же группе он может принадлежать, по их мнению? Но к тому моменту, как он задал этот вопрос, парочка, услышав его аристократический выговор и разглядев эксцентричный наряд, решила оставить его в покое.
Спустившись на первый этаж, он вышел в холл, полный бубнящих и галдящих представителей рода человеческого. Сквозь слои зеленых гирлянд и шариков пробивался яркий свет вывески, сообщавшей, что нынче день Святого Патрика. Неподалеку кто-то выдавливал из аккордеона звуки традиционных ирландских песен. Повсюду плясали дородные парочки в зеленых шапочках с эмблемами “Гиннесса”. Какая-то нетрезвая мадам в съехавшей набекрень шляпке схватила его за голову, поцеловала в губы и заявила, что он – тот еще милашка.
Работая локтями и извиняясь, Андерсон пробрался наконец на улицу, где дожидалась такси целая толпа. Он сделал глубокий вдох, уловив аромат сена и меда, смешанный с вонью выхлопных газов. Над головой сквозь облака пробивался свет средиземноморских звезд. Андерсон оделся, как ему было велено: не забыл ни про крепкие башмаки, ни про теплый анорак – ведь ночью, Пол, у нас довольно зябко. А во внутреннем кармане анорака, поближе к сердцу, лежал сверхтехнологичный шпионский мобильник, укромно спрятанный за молнией. Он приятной тяжестью давил на левый сосок, но все-таки Андерсон то и дело тянулся к карману рукой, ощупывая, не пропал ли телефон.
К череде подъезжающих машин присоединился блестящий джип “Тойота” – и впрямь синий, с красной табличкой “Конференция” под лобовым стеклом. Внутри сидели двое – белый водитель, молодой и в очках, и белая же девушка, хрупкая и изящная. Выгнувшись, как завзятый яхтсмен, она открыла боковую дверь.
– Вы Артур, да? – крикнула она. В ее голосе чувствовался сильный австралийский акцент.
– Нет, вообще-то я Пол.
– Ах да, Пол! Точно. Извините. Артура мы на следующей остановке забираем. Я Кирсти, – представилась она. – Рада знакомству, Пол. Залезайте!
Эта путаница входила в разработанный план действий – перестраховка, конечно, но пусть. Андерсон забрался внутрь. На заднем сиденье он оказался один. Дверь захлопнулась, и джип, лавируя, проехал сквозь белые ворота и свернул на галечную дорогу.
– А это Ханси, – бросила через плечо Кирсти. – Ханси – один из нашей команды. Всегда на страже. Да, Ханси? Это у него девиз такой. Не хочешь поздороваться, а, Ханси?
– Добро пожаловать к нам на борт, Пол, – ответил Ханси-всегда-на-страже, не повернув головы. По выговору было не понять, откуда он – то ли из Америки, то ли из Германии. Война стала делом поистине интернациональным.
Мимо проплывали высокие каменные стены, и Андерсон жадно осматривался вокруг, ловя каждый звук. Из джаз-клуба донесся обрывок мелодии; на дворе пара толстяков-англичан большими глотками осушала бутылки из магазина беспошлинной торговли; у тату-салона выставили манекен в джинсах с низкой талией, весь испещренный узорами; в витрине парикмахерской рекламировали прически из шестидесятых годов; старичок в ермолке и бабочке выгуливал малыша в коляске; а в магазине сувениров выставили на продажу статуэтки грейхаундов, танцовщиц фламенко, Иисуса и его апостолов.
Кирсти обернулась и принялась изучать его в свете проезжающих мимо машин. Ее скуластое лицо усыпали веснушки, заметные даже на шее. Короткие темные волосы убраны под панамку. Никакого макияжа. Глаза безразличные – во всяком случае, когда глядят на него. Рассматривая его, девушка оперлась подбородком о согнутый локоть. Определить, что у нее за фигура, Андерсон не смог из-за мешковатой охотничьей куртки.
– Все оставил в комнате, как мы и договаривались? – спросила она.
– Да, все упаковал и оставил, – подтвердил он.
– Включая книжку про птиц?
– Включая книжку про птиц.
Машина скользнула в темный переулок. Потертые занавески, облезлая штукатурка, граффити “Бриты, убирайтесь домой”, и вот они вновь в ярких огнях города.
– Из комнаты не выезжал? По забывчивости, например?
– В лобби была жуткая давка. Даже если бы я захотел съехать, мне это не удалось бы.
– А ключ от номера?
У меня в кармане, черт вас побери. Чувствуя себя полным идиотом, Андерсон вложил ключ в протянутую ладонь Кирсти. Та передала ключ водителю.
– Мы тут немножко покатаемся, хорошо? Эллиот велел показать тебе тут все, чтобы у тебя было представление об этих местах.
– Хорошо.
– Мы сейчас направляемся к Аппер Року. По пути заедем на пристань Квинсвей. Там сейчас как раз пришвартована “Розмари”, уже где-то с час. Понятно?
– Понятно.
– “Розмари” встала на место “Аладдина” – там под него выделен специальный причал. Никому, кроме “Аладдина”, там стоять не разрешается. У его хозяина в колонии полно недвижимости. Он сам еще на борту “Аладдина”, как и его гости – те все пудрят носики и никак не соберутся с силами, чтобы выбраться на берег и посетить шикарный китайский ресторанчик. Сейчас все косятся на “Розмари”, так что и ты не стесняйся, рассмотри ее повнимательнее. В конце концов, закон не запрещает пялиться на яхту за тридцать миллионов долларов.
Наверное, его охватил азарт погони. Или же он обрадовался, что наконец выбрался из своей камеры? Или просто вдруг понял, что ему представится возможность послужить родине. Как бы то ни было, но при взгляде на результаты многовековых завоеваний Британии его вдруг охватило сильнейшее чувство гордости за свою страну. Мимо проплывали памятники великим адмиралам и генералам, огромные пушки, редуты, бастионы, покореженные знаки, которые указывали стоическим британским солдатам путь к ближайшему бомбоубежищу. Перед резиденцией губернатора стояли на посту солдаты-гуркхи со штыками наготове, по улицам бродили полицейские-бобби в мешковатой униформе, огромные плакаты в духе Оруэлла провозглашали о скором открытии новой штаб-квартиры и причала в Олд Боатхаус для Королевского полка Гибралтара. Андерсон чувствовал себя как дома. Даже отвратительные на вид забегаловки, уродующие элегантные испанские фасады домов и подающие рыбу с картошкой, грели ему душу.
Яркой вспышкой промелькнули мимо освещенные военные мемориалы – сначала британский, потом американский. Затем – добро пожаловать в Оушн Вилладж, застроенный ад из многоквартирных домов с балкончиками из синего стекла, призванного имитировать океанские волны. Машина свернула к частной огороженной территории и въехала в ворота прямо мимо пустой будки охранника. Внизу виднелся лес белых мачт, вылизанная часть наплывного моста, предназначенного для официальных церемоний, рядок магазинчиков и китайский ресторан – тот самый, который был забронирован для гостей “Аладдина”.
А в море во всем своем великолепии возвышалась “Розмари”, подсвеченная тысячей огней. В окнах на средней палубе свет не горел, зато весь салон был как на ладони – внутри за пустыми столами сидели, согнувшись над чем-то, плотные мужчины. А внизу, у подножия золотого трапа, в изящной моторной лодке стояли двое юношей в белой униформе, дожидаясь, когда же можно будет переправить Аладдина и его гостей на берег.
– Аладдин – нечистокровный поляк, принявший ливанское гражданство, – поучал Эллиот в тесной комнатушке в Паддингтоне. – И я такого поляка обхожу стороной за семь миль, так сказать. Аладдин – самый беспринципный торговец смертью на всей нашей несчастной планете. Кроме того, он еще и лучший друг и наставник для любого отребья со всего света. Насколько мне известно, сейчас у него основной груз – “пузырики”.
“Пузырики”?
– По последним данным, как минимум двадцать штук. Буквально только что с завода, крайне надежные и смертоносные.
Андерсон дал Эллиоту вволю порадоваться собственному остроумию.
– “Пузырики”, – наконец изволил объяснить тот, – переносные зенитно-ракетные комплексы. ПЗРК. Сокращение такое. Эти новые ПЗРК настолько легкие, что их может поднять даже ребенок. Ну и гражданские самолеты они сбивают просто на раз. Такие вот “пузырики”. Та еще дрянь.
– Эллиот, а что же, на Аладдине будут эти твои ПЗРК? Прямо тем вечером? На борту “Розмари”? – Андерсон решил прикинуться ничего не понимающим дурачком. Судя по всему, такое поведение Эллиоту нравилось больше всего.
– Надежные и строго засекреченные источники нашего босса сообщают, что вышеупомянутые ПЗРК – лишь часть груза. Помимо них, Аладдин везет на продажу противотанковые, ракетные и штурмовые винтовки из арсеналов самых разных стран. Аладдин, прямо как в сказке, прячет свои сокровища в пустыне. Оттуда и прозвище. Местонахождение оружия он сообщает только тому, кто предложит самую высокую цену, и только тогда, когда получает деньги. На этот раз он собирается торговать с самим Игроком. Спрашиваешь, зачем Аладдину встречаться с Игроком? Чтобы обсудить условия сделки, конечно же, – договориться, что оплата будет производиться в золотых слитках и что оружие можно будет осмотреть до непосредственной передачи денег.
* * *
Пристань осталась позади. “Тойота” крутилась на круговой развязке с высаженными в центре пальмами и клумбами анютиных глазок.
– С мальчиками-девочками все в порядке, мы на месте, – монотонно бубнила в телефон Кирсти.
Мальчики? Девочки? Наверное, я что-то пропустил, удивился Андерсон. Он спросил у Кирсти, о ком это она.
– В ресторане восемь наших человек сидят за двумя столиками, ждут пассажиров “Аладдина”. Еще две парочки прогуливаются по улице. Плюс одно такси и двое мотоциклистов – это чтоб проследить за ним, когда он ускользнет из ресторана, – перечисляла Кирсти скучающим голосом, словно маленькая девочка, которой давно уже не хочется играть в эту занудную игру.
Повисла гнетущая тишина. Она считает, что я тут с боку припека, решил Андерсон. Что меня, ничего не понимающего лопуха, впихнули в операцию ради соблюдения идиотских политических условностей. И что я только порчу ей жизнь.
– Когда я встречусь с Джебом? – уже не в первый раз за день спросил он.
– Я уже объясняла, что твой друг Джеб будет ждать тебя в назначенном месте в оговоренное время.
– Я тут только из-за Джеба, – слишком громко заявил он, начиная кипятиться. – Ни Джеб, ни его люди не начнут операцию без моего одобрения. Кажется, мы именно так договаривались?
– Да, Пол, мы в курсе. И Эллиот в курсе. Чем быстрее вы с Джебом встретитесь и начнете диалог, тем быстрее мы со всем тут разберемся и разъедемся по домам. Ясно?
Ему совершенно необходимо увидеть Джеба.
Машин вокруг стало совсем мало. Деревья казались приземистыми, небо – высоким и просторным. Он принялся считать достопримечательности, мимо которых они проезжали. Церковь святого Бернарда. Мечеть Ибрагим-аль-Ибрагим с минаретами, подсвеченными белым. Санктуарий Пресвятой Девы Марии Европейской. Он знал о них все – благодаря бесконечному перелистыванию засаленного отельного путеводителя. В море на якорях стояла целая армада грузовых кораблей.
– Наши морячки будут действовать под опекой плавбазы “Этических результатов”, – говорил ему Эллиот.
Небо над их головами внезапно сменилось тоннелем, но не простым: когда-то здесь была шахта, которую затем перестроили в бомбоубежище. Потолок поддерживали изогнутые балки, стены вырублены прямо в скале и укреплены шлакобетонными блоками. Сверху мелькали неоновые полоски подсветки – в такт с белой разметкой на дороге. С потолка свисали клубки черных проводов, на стене виднелся знак “Осторожно! Возможны обвалы”. В асфальте выбоины, по которым текут ручейки грязной воды. Металлическая дверь в стене тоннеля ведет Бог знает куда. Интересно, проезжал ли здесь сегодня Игрок? Может, он прячется за этой самой дверью, сжав в руке один из своих двадцати ПЗРК? В голове Андерсона опять зазвучал голос Эллиота:
– Игрок у нас – не просто большая ценность, Пол. Игрок, выражаясь словами мистера Джея Криспина, ценность космического масштаба.
Столбы мелькали мимо, пока они выбирались из недр тоннеля наружу. Выехав на дорогу, словно в другой мир, они оказались на дороге, вырезанной прямо в скале. Порывистый ветер налетал на машину. В небе появился месяц. “Тойота” ехала по самому краю обрыва. Под ними сверкали огнями жилые дома. Вдали темнели испанские горы. А на море все так же стояли грузовые корабли.
– Оставь только габариты, – велела Кирсти.
Ханси выключил передние фары.
– Сбавь скорость.
Под еле слышный шелест шин по бетону они прокатились чуть вперед. Вдруг в темноте дважды мигнул красный фонарик. Затем мигнул еще раз, уже ближе.
– Всё, тормози.
Машина остановилась. Кирсти распахнула заднюю дверь, и внутрь ворвались вихрь холодного воздуха и ровное гудение моторов, доносившееся со стороны моря. В долине подсвеченные луной облака стелились по ущельям и сигаретным дымом обвивались вокруг гребня горы. Из туннеля позади них выехала машина и, сверкнув фарами, умчалась вверх по дороге, оставив после себя непроглядную тьму.
– Пол, твой