Зоя даже почувствовала спазм в желудке от страха, хотя понимала, что такое совпадение маловероятно. И только поставя машину в гараж и убедившись, что в доме никого нет, позволила себе слегка расслабиться; пулей взлетела на верхний этаж, побросала всю одежду в стиральную машину и встала под горячий душ. Ей казалось, что она невероятно грязная, что от нее пахнет чем-то чужим и неприятным, и она без конца намыливалась любимым душистым гелем и делала воду все горячее и горячее, как будто хотела смыть с себя кожу.
Когда она, наконец, вышла из ванной комнаты, раздался телефонный звонок. Зоя вздрогнула: а вдруг это Владилен? Но это оказался Константин.
— Ты дома? — спросил он вместо приветствия.
— Где же мне быть? — ответила она вопросом на вопрос, чувствуя невероятное облегчение, хотя звонок мужа вряд ли означал какие-нибудь приятные новости.
Или он все-таки хоть что-то понял и решил вечер провести дома?
— У меня перерыв в совещании, — продолжил Константин, — не знаю, когда мы закончим. Так что не жди меня, ложись спать.
— Как всегда, естественно, — пробормотала Зоя.
— Что? Плохо слышно.
— Я сказала: хорошо.
— И не пей целую бутылку сразу, — не удержался от шпильки Константин.
Ничего не ответив, Зоя положила трубку. Все нормально, жизнь продолжается, придет ли муж сегодня ночевать — большой вопрос, спасибо, что хоть предупредил на этот раз, а времени — восемь часов, то есть как минимум три часа нужно на что-то убить. А для начала — поесть, а то за весь день только кофе и пила, если не считать легкого завтрака.
Зоя побрела на кухню и тут же поняла, что есть ей не хочется совершенно, а хочется плюхнуться на какой-нибудь диван и зареветь, настолько тоскливо и бесприютно она себя ощущала. Если бы дочка была дома, можно было бы час поиграть с ней, а потом вымыть, уложить спать и почитать какую-нибудь сказку на ночь. Но Алина у бабушки с дедушкой и вряд ли вернется домой раньше завтрашнего дня. Как она там, кстати?
Зоя взяла телефонную трубку и набрала знакомый наизусть номер родителей, который не менялся с момента ее рождения, да и до этого был тем же самым.
— Мама, это я. Как вы там?
— Прекрасно! — послышался бодрый мамин голос. — Алечка с дедушкой погуляли в парке, мы поужинали, сейчас я мою посуду, а они смотрят мультфильмы по телевизору. С одинаковым, кстати, удовольствием.
— Не разрешай им засиживаться допоздна, — попросила Зоя. — Не нужно сбивать девочке режим.
— А никто и не сбивает, вечно ты недовольна. В девять уложу спать, как и положено. У тебя все в порядке?
— Что у меня может быть не в порядке? — вздохнула Зоя. — Сижу дома, жду, когда можно будет спать лечь в более или менее нормальное время.
— Вчерашний вечер удался? Ты довольна?
— Конечно, мамочка, спасибо.
— А сегодня вы что делаете?
— Костя звонил, что задерживается, и чтобы я его не ждала.
— Ну, не может же он быть постоянно возле твоей юбки! Уделил тебе вечер, для такого занятого человека это очень мило. Тебе повезло с мужем, дорогая моя, цени это. У тебя есть все, о чем я в твои годы и мечтать не могла, а папа сколько ни работал, все равно больше инженерского оклада не получал…
Мать завела свою обычную шарманку — это было надолго. Зоя слушала вполуха, вставляла какие-то междометия и чувствовала, как внутри нее нарастает какая-то яростная волна протеста. Да, мамочка, у меня чудесный муж, которого я почти не вижу и для которого я уже давно не женщина. Да, у меня есть все, о чем можно мечтать, кроме нормальной семьи.
Да, деньги для нас не проблема, но что толку, когда почти все вечера она проводит одна в полупустом загородном доме, где днем уже все сделала прислуга, а ей остается только курить и смотреть глупые фильмы по видеомагнитофону. Конечно, она счастлива, а как же иначе?
— …и нужно это ценить, — закончила, наконец мать.
— Конечно, мамуля, — покладисто согласилась Зоя. — Поцелуй за меня Аленьку, когда будешь укладывать ее спать, скажи, что я ее очень люблю. И папе привет передай.
— Обязательно. Мы все тебя целуем, милая.
Разговор удалось закончить благополучно, не сорвавшись, но с каждым разом Зое это давалось все труднее и труднее. Нервы. И как их лечить, неизвестно. Сегодня попробовала не самое благопристойное, но вроде бы испытанное средство — и что? Кроме неловкости, стыда и страха, что все откроется, она сейчас ничего не испытывала. Так к чему, спрашивается, было все это затевать? Только для того, чтобы добавить стресса?
Зоя вспомнила то унижение, которое испытала в последние минуты, проведенные в студии Владилена, свое паническое бегство вниз по загаженной лестнице и, уже не сдерживаясь, уронила голову на яркую скатерть кухонного стола и дала волю слезам, наплевав на то, что глаза опухнут и покраснеют, а на коже появятся лишние морщинки. Для кого ей быть красивой?
Глава третья
Светские развлечения
«Что хотела, то и получила, — мрачно думала Зоя через неделю после описываемых событий, собирая беспорядочно разбросанные по спальне вещи мужа. — Теперь супруг каждый вечер приезжает домой не позже девяти часов, только… Только лучше бы он этого не делал».
Действительно, настроение у Константина, мягко говоря, оставляло желать лучшего. На робкие вопросы Зои, в чем дело, он только огрызался, а иногда и впрямую хамил, был всем стабильно недоволен, даже тем, что дочка то уже спит и с ней нельзя пообщаться, то еще не спит, а это непорядок. Но основные претензии были, конечно, к Зое: кофе слабый, омлет пересушен, ужин невозможно есть, так все пересолено и переперчено, а уж о том, чтобы она хотя бы делала ради мужа приветливое лицо, он даже и не просит. Она же зудела, чтобы он приходил домой пораньше? Зудела. Он приходит? Приходит. Что теперь не так?
Зоя искренне не понимала, что не так, зато Константин понимал это очень хорошо, и оттого еще больше злился. Несколько дней тому назад он всерьез разругался с Кларой — и не из-за ерунды какой-нибудь и даже не из-за денег. Просто утром, после «предельно важных съемок» нигде не мог ее найти, мобильник она отключила, а дома никто к телефону не подходил. Наконец, Константин поехал к Кларе домой, совершенно не уверенный, во-первых, в том, что она сейчас именно там, а во-вторых, в том, что она откроет ему дверь. Характер у его любовницы был непредсказуемым.
Из-за двери Клары доносились громкая музыка и голоса, а дверь Константину открыл какой-то то ли обкуренный, то ли совершенно пьяный молодой человек. Судя по всему, вечеринка была в самом разгаре и удалась на славу: всюду валялись пустые бутылки и разбитые бокалы, пепельницы были переполнены окурками и вообще большая гостиная больше всего напоминала третьесортный кабак поздно вечером. В ванной, где главное место занимала роскошная белоснежная джакузи, какая-то парочка именно в ней занималась приятным делом, не обращая внимания на окружающих, а в спальне…
А в спальне на широченной постели резвились несколько человек, совершенно обнаженных, причем пары то составлялись, то распадались, то превращались в трио, то вообще черт знает во что. В этом клубке молодых, загорелых тел извивалась и Клара, получавшая, судя по выражению лица, самое неподдельное удовольствие от процесса. На несколько секунд Константин потерял дар речи, потом шагнул к постели, улучил подходящий момент, схватил свою любовницу за руку и выдернул из теплой компании. Клара поняла на него глаза, тщетно пытаясь сфокусировать их и навести на резкость, а потом радостно запищала:
— Папочка пришел! Папочка пришел к своей девочке!
Косметика на ее красивом личике размазалась, волосы спутались, и почти ничто не напоминало утонченную и рафинированную топ-модель, которую привык видеть Константин.
— Ты похожа на пьяную шлюху, — резко сообщил он ей. — Впрочем, ты и есть шлюха.
И от души залепил ей пощечину.
Клара слегка протрезвела, но тут же пришла в ярость.
— Убирайся отсюда! — завизжала она. — Ты мне весь кайф ломаешь, вечно ты мне все ломаешь! Я тебя не звала, здесь я хозяйка, что хочу, то и делаю.
— Ты — хозяйка? — зло усмехнулся Константин. — А кто купил тебе все это?
Он широким взмахом руки обвел помещение.
— Допустим, ты. Но меня ты не купил, я не продаюсь. Я подписала контракт, замечательный, теперь мои снимки будут повсюду, повсюду, и я буду жить так как хочу на свои деньги.
— Твоих денег тебе только на туалетную бумагу хватит, — начал по-настоящему заводиться Константин.
— Ты не единственный в этой стране мужчина, — скорчила ему гримасу Клара. — Мне стоит только щелкнуть пальцами, тут очередь выстроится из таких, как ты.
— Вот и щелкай на здоровье, — подвел итог содержательной беседы Константин. — А с меня твоих фокусов и капризов хватит. Я ухожу, расти большая.
— Не вздумай возвращаться, — фыркнула ему вслед Клара и нетвердой походкой направилась в ванную.
В тот вечер Константин домой не поехал. Вместо этого закатился в ночной клуб, встретил там пару приятелей, взял девочек и загулял на всю ночь. Благо перед этим позвонил жене и предупредил, что будет поздно. Правда, он думал провести ночь у
Клары, но… И чем больше он пил, тем меньше его брал хмель, только злость все росла и росла. Девочки не волновали совершенно, как ни пытались они расшевелить денежного клиента. Ему, черт побери, нужна была Клара, только Клара, с ее хрупким телом и острыми девичьими грудками, с ее неистовством и нежностью, с ее запахом и блеском зеленых глаз. Но с Кларой покончено: с пьяными шлюхами он дела иметь не намерен, тем более, с такой неблагодарной тварью, как эта дрянь.
Обещание свое он сдержал, хотя ему было невероятно трудно удержаться от искушения набрать знакомый номер и услышать голос Клары. Но все еще кипевшая в нем ярость служила как бы тормозом: он и хотел услышать (а лучше — увидеть) Клару, и боялся, что не справится с собой и натворит непоправимых глупостей. В тот вечер, кстати, он вполне мог ее убить, задушить голыми руками. Что ему помешало это сделать, он так до конца и не понял.
Зато с тех пор он, как примерный семьянин, возвращался домой не позже девяти часов, чтобы отравить домашним настроение. Даже общение с любимой дочкой не радовало, а скорее раздражало, и как тщательно он это ни скрывал, девочка мгновенно уловила перемену в отношении отца к ней и стала дичиться и замыкаться в себе. Кончилось тем, что Зоя сочла за благо снова отправить Алину к бабушке и дедушке и принять все удары плохого настроения супруга на себя. Если бы она поняла причины этого настроения… Впрочем, чем она могла бы помочь?
Но в один из вечеров все, казалось, стало меняться к лучшему. Константин сообщил, что назавтра они приглашены на большой прием во французское посольство по случаю какого-то праздника, что там будут сливки общества и вообще интересно.
— Тем более, — добавил он, — мы очень давно нигде не были вместе. Тебе полезно встряхнуться. Наведи завтра красоту по полной программе, оденься соответственно, к семи часам я пришлю за тобой машину. Сам переоденусь в офисе и встретимся непосредственно на приеме. Довольна?
Зоя была не столько довольна, сколько удивлена такой внезапной переменой, но постаралась это скрыть и, кажется, преуспела. Константин выдал ей солидную пачку денег, велел ни в чем себе не отказывать, при необходимости даже новое платье купить, а ночью между ними впервые за три месяца что-то произошло. Правда, у Зои сложилось впечатление, что супруг просто отрабатывал номер под названием «исполнение супружеского долга», но свою партию в этом номере исполнила достойно и даже получила какое-то удовольствие. Похоже, жизнь начинала налаживаться, и один из критических периодов, неизбежных в жизни любой супружеской пары, они благополучно миновали.
На следующий день Зоя с утра пораньше отправилась в салон красоты и провела там несколько часов, пытаясь довести свой внешний вид до полного совершенства. Надо сказать, что с помощью первоклассных мастеров это ей удалось. Из салона вышла красавица с матовой кожей, пушистыми ресницами и прекрасными синими глазами, мастерски подчеркнутыми тенями. Сама Зоя так накладывать макияж не умела, сколько ни пыталась. Все-таки каждым делом должен заниматься профессионал.
Из салона Зоя поехала в свой любимый бутик на Ленинском проспекте, где обычно были выставлены эксклюзивные и очень элегантные модели, причем не по запредельным, а вполне терпимым ценам. Там ей сразу предложили платье, которое первоначально показалось ей немного экстравагантным: темно-синий бархат и покрой с налетом средневековья.
Но когда по настоянию продавщицы Зоя примерила платье, оказалось, что оно словно специально для нее сшито: средний глубины вырез красиво подчеркивал высокую грудь, длинные рукава, расширяющиеся книзу, напоминали иллюстрацию к книге сказок, а сам цвет великолепно гармонировал с глазами, подчеркивая их выразительность. Платье не было приталено, чего Зоя последнее время старалась избегать, но все равно красиво облегало стройную фигуру, ниспадая до полу.
— Сюда нужна бирюза, — сказала продавщица. — На шею и кольцо на руку. Есть у вас что-нибудь такое?
Зоя кивнула, покривив при этом душой. Дома у нее была единственная ее собственная ни разу не надеванная драгоценность: бабушкин кулон с сапфиром. Ни бабушка в самые трудные времена, ни мать, когда времена все-таки стали полегче, не нашли в себе сил расстаться с фамильной драгоценностью; вот Зоя и получила ее в подарок к своему тридцатилетию. Вещь была элегантная, а не роскошная, но именно этим она Зое и нравилось. Это был ее стиль, ее наследство, как бы часть ее самой, а не купленные мужем на ходу престижные, но холодные бриллианты.
К половине седьмого вечера Зоя, слегка помешанная на пунктуальности, уже была абсолютно готова. На руки она решила не надевать никаких украшений, кроме обручального кольца, в уши вдела паутинной тонкости золотые сережки, скорее даже намек на сережки. Зато кулон сиял во всем блеске, не заслоняемый другими драгоценностями. И духи Зоя на сей раз выбрала по своему вкусу: Константин предпочитал тяжелые и пряные восточные ароматы, такие и дарил, а Зоя любила Шанель.
Как ни странно, настроение у Зои было приподнятое, хотя от таких протокольных мероприятий, как правило, не приходилось ждать ничего из ряда вон выходящего. Но все-таки развлечение, все-таки новое красивое платье, новые люди, смена обстановки. Даже нелепый эпизод с Владиленом был надежно запрятан куда-то в самый дальний уголок памяти. Да и вряд ли он мог быть приглашен на прием в посольство: не тот уровень. Впрочем, если даже и случится невероятное (французы бывают достаточно экстравагантны и непредсказуемы), Зоя была уверена, что справится с ситуацией. Вообще у нее было какое-то предчувствие перемен, причем к лучшему, хотя объяснить это состояние она вряд ли смогла бы.
Машина пришла четверть восьмого. Зоя накинула поверх платья светло-серую шелковую накидку, взяла сумочку и вышла из дома, предварительно проделав все манипуляции с охранной сигнализацией. Конечно, поселок охраняется на совесть, но береженого, как говорится, Бог бережет, да и муж ей то и дело напоминает об осторожности и благоразумии.
До Большой Якиманки, в девичестве улицы Димитрова, доехали очень быстро. Шофер молчал, что вполне устраивало Зою, которая вспоминала изучавшийся в институте французский, да так и не пригодившийся в жизни. Когда она недолгое время работала в горкоме, ей несколько раз приходилось выступать в роли переводчицы, но это было так давно, еще до замужества. А потом оставались только фильмы на видео — под настроение, да занятия с Алиной, которая, кстати сказать, их терпеть не могла: ни с мамой, ни с бабушкой. Девочка предпочитала компьютер, а там все больше английский…
Сколько раз Зое случалось проезжать мимо французского посольства, столько раз ее поражало удивительное, на грани безвкусицы, сочетание старинного здания «а ля рюс» с новейшей модерновой пристройкой. Безобразным это правда не выглядело, но общее впечатление создавалось довольно специфическое. Особенно когда с высокого каменного резного крыльца попадаешь в довольно длинный коридор со стеклянными стенами и стеклянной же крышей. Коридор вел в новую часть здания, а в старой размещались личные апартаменты посла и зала для официальных приемов на высшем уровне.