Дмитрий Платонович Морозов Александр Антонович Поляков
Д. Морозов, А. Поляков.
Повесть
50?летию ВЛКСМ посвящается
1. Гудят провода над Россией
Над заснеженными просторами России занимается неторопливый мартовский рассвет 1921 года. В предрассветной тишине на мартовском тревожном ветру гудят басовыми аккордами телеграфные провода. Они бегут из Москвы на юг, вдоль железной дороги, мимо сожженных станций и поселков, и неслышная посторонним звучит в них, как биение пульса, телеграфная дробь. Москва вызывает Ростов?на?Дону. Разговор по прямому проводу.
МОСКВА: У АППАРАТА ПРЕД ВЧК ДЗЕРЖИНСКИЙ И ТОВ АРТУЗОВ ТЧК
РОСТОВ: У АППАРАТА ЗАМ ПОЛНОМОЧНОГО ПРЕДСТАВИТЕЛЯ ПО СЕВЕРНОМУ КАВКАЗУ НИКОЛАЕВ ЗПТ ПРЕД ДОНЧК ЗАВКИН ТЧК
МОСКВА: СООБЩИТЕ ЧТО ВАМ ИЗВЕСТНО О ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ОРА НА ТЕРРИТОРИИ ДОНСКОЙ ОБЛАСТИ ВПР
РОСТОВ: ОБЪЕДИНЕННАЯ РУССКАЯ АРМИЯ ЗАСЫЛАЕТ ИЗ СОФИИ ТЕРРОРИСТОВ
МОСКВА: ЗДЕСЬ ЕСТЬ СВЕДЕНИЯ ЗПТ ЧТО ВРАНГЕЛЬ В СОФИИ ГОТОВИТ ДЕСАНТ НА ЧЕРНОМОРСКОЕ ПОБЕРЕЖЬЕ ЗПТ ПЛАЦДАРМ ДЛЯ ВЫСАДКИ ГОТОВИТ ПОДПОЛЬНАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ ОРА ЗПТ С ЦЕНТРОМ В РОСТОВЕ ТЧК К ВАМ ЗАСЫЛАЕТСЯ АГЕНТУРА ТЧК ЦЕНТРОМ РУКОВОДИТ КРУПНЫЙ ЦАРСКИЙ ГЕНЕРАЛ ФАМИЛИЯ НЕИЗВЕСТНА ТЧК В СОФИИ ЕГО НАЗЫВАЮТ “ВАЖНОЕ ЛИЦО” ТЧК СООБЩИТЕ ЧТО ЗНАЕТЕ ОБ ЭТОМ ТЧК
РОСТОВ: (после паузы) ДОПОЛНИТЕЛЬНЫХ СВЕДЕНИЙ НЕТ ТЧК ОРГАНИЗУЕМ ПОИСК
МОСКВА: КТО ИЗ ТОВАРИЩЕЙ БУДЕТ РУКОВОДИТЬ ЭТОЙ ОПЕРАЦИЕЙ ВПР
РОСТОВ: ТОВ ШАТАЛОВ ЗПТ ТОВ ЗЯВКИН ЗПТ ТОВ НИКОЛАЕВ ТЧК
МОСКВА: У АППАРАТА ТОВ ДЗЕРЖИНСКИЙ ВСЕХ ТОВАРИЩЕЙ ЗНАЮ УВЕРЕН В УСПЕХЕ ТЧК ПРОСЬБА СЧИТАТЬ РАБОТУ САМОЙ УДАРНОЙ ТЧК НЕЛЬЗЯ ДОПУСТИТЬ ВОЗРОЖДЕНИЯ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ НА ДОНУ ТЧК ФЛОТ ВРАНГЕЛЯ ПОКА В БИЗЕРТЕ ТЧК О ВСЕХ ПЕРЕДВИЖЕНИЯХ БУДЕМ ИНФОРМИРОВАТЬ ВАС ТЧК ВОЗМОЖНА ПЕРЕБРОСКА ДЕСАНТА НА ИНОСТРАННЫХ СУДАХ ТЧК ГЛАВНОЕ ПАРАЛИЗОВАТЬ ПОДПОЛЬЕ С КОМ ПРИВЕТОМ ДЗЕРЖИНСКИЙ ТЧК
В небольшой комнатке на верхнем этаже здания Донской чрезвычайной комиссии два усталых человека молча смотрели на ворох бумажной ленты, лежавшей на полу.
– Что думаешь? – сказал один из них, высокий, широкоплечий, с темными, коротко подстриженными усами.
– Неудобно получается, – сказал второй, – в Москве знают о делах на Дону больше, чем мы.
– У них информация из Софии.
– А концы здесь. Нужно искать.
Шагнув от стены, усатый собрал с пола телеграфную ленту. Широкими ладонями он смял ее в огромный белый клубок.
Он извлек из клубка оборванный конец ленты, бережно, сантиметр за сантиметром, освобождая ее от петель.
– Где он, этот кончик? – сказал Зявкин, положив кулак на холодный каменный подоконник. – Это, брат, задача.
– Ясное дело, трудней, чем банду в камышах выловить. Ну, мы тебе, Федор, опытных ребят подберем. Словом, спать сегодня не придется, займемся планом. Первым делом всякой операции нужно шифрованное название.
– “Клубок” подойдет? – спросил Зявкин.
– А что же, отлично, – Николаев, накинув на плечи кожаную куртку, присел к столу.
– Итак, что у нас есть? Без малого – ничего.
2. Его высокоблагородие есаул Филатов
Есаул Филатов умел владеть собой. Поэтому, когда в дом в станице Пашковской, что около Екатеринодара, где он остановился на ночлег, ранним утром ворвались вооруженные люди, он, быстро оценив обстановку, не стал сопротивляться. Их было пятеро, да и снаружи через открытую форточку (есаул любил свежий воздух) слышались людские голоса и фырканье коней.
– А ну, вставай, – сказал есаулу немолодой человек в штатском пальто, подпоясанном офицерским ремнем.
Есаул сел в постели.
– Позвольте, – мирно начал он, – по какому праву…
– Мы из Чрезвычайной комиссии, из Екатеринодара, – сказал он, – из ЧК, значит. Документы имеются.
Есаул нашел в себе силы вежливо улыбнуться.
– Прошу, – сказал он и достал из?под подушки бумажник. – Сделайте милость: уполномоченный окпрода Филимонов. Командирован из Ростова по делам службы для выяснения, так сказать…
– Оружие имеется? – Винтовка все еще смотрела на есаула. Он раздумывал всего несколько секунд.
– В целях самообороны, – сказал он, доставая из?под подушки кольт. – Сами знаете, какое время…
– Так! – сказал чекист. – Петро, посмотри, нет ли там еще чего.
Молодой посмотрел под подушку, ощупал лежавшую рядом одежду.
– Вроде больше ничего, – сказал он.
– Вставай, одевайся, – снова повторил пожилой и только теперь развернул сложенную вчетверо бумажку, переданную ему есаулом.
– Товарищ Филимонов, стало быть. – Он положил бумагу в карман. – Ну хорошо, там разберемся.
Есаул уже ощутил в себе знакомый прилив энергии, который непременно охватывал его всякий раз, когда нависала опасность. Строгая тайна (и конспирация) окружала его поездку в Екатеринодар с поручением подпольного Ростовского центра ОРА. Документы абсолютно надежны.
Он прошел с поднятыми руками через соседнюю комнату, где у стены, сливаясь цветом лица с ее серыми обоями, стояли насмерть испуганные поповны – хозяйки дома. Он вежливо кивнул им и шагнул за порог, где два красноармейца уже караулили Егора Поцелуева, его старого денщика. Впрочем, сейчас он был вовсе не Егором, а Кузьмой Коршуновым, кучером окрпрода.
Едва Филатов ступил из дверей заднего крыльца, как воздух, словно сабельный клинок, полоснул женский крик:
– Он! Он это! Кровопиец! Кат!
Есаул остановился и медленно повернул голову в сторону крика. Молодая женщина билась в руках державших ее конвойных красноармейцев. К есаулу было обращено ее лицо с красным шрамом, пересекавшим его. Он посмотрел в эти неистовые, налитые темным гневом глаза и вспомнил…
Это было еще летом 1919 года, когда он со своим карательным отрядом был на усмирении в одном из сел вблизи Анапы. Там мужики убили двух стражников?казаков. Есаул вспомнил, как он тогда построил на площади всех жителей и сказал им, что должен был бы расстрелять всех мужиков, но смилуется и расстреляет только каждого десятого. Так он и сделал. Там же, на площади, у стены лабаза. Но вот когда дошла очередь до молодого парня в синей рубахе, из толпы выскочила эта женщина. Есаул ударил ее плетью. Люди кинулись бежать. Есаул скомандовал, и каратели со свистом бросились рубить толпу.
Много было карательных операций у есаула Ивана Филатова до и после, но глаза вот этой бабы преследовали его полтора года. Хоть и было это время полно жестокими и опасными событиями. Бои на Дону, бегство в Крым, служба во врангелевской контрразведке, потом нелегальное возвращение из?за границы под именем Филимонова.
Есаул отвел глаза и криво усмехнулся. Надо иметь особое счастье, чтобы налететь теперь на эту бабу.
Около пролетки есаулу связали руки. Егора не тронули, приняв, видимо, за настоящего кучера. Филатов сел в пролетку, рядом с ним Егор и усатый в штатском пальто. Небольшой отряд сопровождающих вскочил па коней, и они двинулись из станицы.
За станицей Пашковской после часовни начинался спуск к реке. Недавняя оттепель и ночной мороз сделали свое. Пригорок отблескивал ледяной коркой, будто специально политый. Всадники, шедшие впереди, сдержали коней, и тяжелая пролетка обогнала их. Впереди, вдоль прибрежного лозняка шел плотный, укатанный путь. Егор хлестнул лошадей. Связанный есаул упал на чекиста, придавив его к спинке сиденья. Пролетка резко рванулась вперед. Лихо засвистев лошадям, Егор со звериной гибкостью бывалого всадника перегнулся с козел и обрушил страшный удар железного шкворня, лежавшего под сеном, на голову чекиста. Подвинувшись в сторону, есаул плечом выбросил тело на дорогу. Лошади рванули облегченную пролетку вперед. Сзади скользили по обледеневшему спуску конные красноармейцы.
Нет, не зря шесть лет держал при себе есаул Филатов казака Поцелуева.
– Уйдем, ваше благородие, ей?богу, уйдем! – крикнул Егор.
– Разрежь веревку на руках, – прохрипел есаул. Вытащив нож, Егор повернулся к нему.
– Трохи подвиньтесь, – сказал он. – Ваше благо… – и вдруг упал на есаула. Выстрел Филатов услышал потом, а может быть, это были другие выстрелы. Лошади, потеряв управление, несли, но скоро правая упала, сломав дышло, пролетка перевернулась, и есаул полетел на дорогу.
Филатов пришел в себя в тюремном госпитале в Екатеринодаре, около его кровати, снова, как и тогда, в станице Пашковской, стоял остроносый парень. На следствии есаул отказался отвечать на вопросы. Но его ответы не очень были нужны. Жители рыбачьего поселка около Анапы опознали его, а факт убийства чекиста Никандрова был налицо. Поэтому революционный трибунал вынес приговор: расстрелять бывшего есаула Ивана Филатова как белого карателя и убийцу.
Есаул усмехнулся. Он мог бы сказать им, что, расстреляв его, они сами встанут на краю могилы. Есаул вспомнил свою последнюю встречу с Врангелем. Барон выступал перед узким кругом офицеров и генералов своего штаба. Он был в хорошем настроении. Накануне в переговорах с союзниками было достигнуто соглашение о получении займа. Кроме того, англичане обещали, что в высадке нового десанта на Кубань примет участие 25?тысячный экспедиционный корпус. Филатов смотрел тогда на этого подтянутого человека в белой черкеске и с волнением слушал его высокий, немного надтреснутый голос.
– За поруганную веру и оскорбленные ее святыни, – говорил Врангель, – за освобождение русского народа от ига каторжников и бродяг. Помогите мне, русские люди, спасти родину! – Врангель склонил перед собравшимися голову, резко вскинул ее, повернулся и вышел. Филатов заметил, у некоторых блеснули слезы.
После приговора есаул Филатов кашлянул и внезапно охрипшим голосом произнес:
– Если б ваши хамские морды попались мне, я бы вас четвертовал!
– Уведите осужденного! – спокойно сказал председатель трибунала.
Есаул Филатов, сохраняя твердую уверенность, что будет отомщен, отправился в камеру смертников ожидать приведения приговора в исполнение. О помиловании он не просил.
3. Без малого – ничего
– Они, брат, в бирюльки с нами играть не собираются, – говорил Николаев, меряя шагами свой кабинет. – Ясно, что эти налеты, ограбления, покушения пока цветочки. Подготовить десант – вот их главная задача. Сколько бы мы ни ловили этих недобитых деникинцев, сколько бы ни разогнали банд, угроза не минует до тех пор, пока существует у нас под носом этот центр, пока у них есть связь с Врангелем.
Николаев остановился перед Федором Зявкиным, сидевшим у стола.
– Вот ты, как председатель Дончека, можешь сказать, что на сегодня среди массы казачества есть антисоветские настроения?
Федор, молодой, широкоплечий, с темными, ровно подстриженными усами, провел ладонью по широкому лбу.
– Нет, – сказал он и отрицательно качнул головой, – нет никаких таких настроений у массы казачества. После отмены продразверстки трудовой казак целиком за нас. И воевать людям надоело.
– Но теперь смотри, – сказал Николаев. – Приезжает в станицу бывший царский генерал, собирает казаков. “Братья казаки, – говорит. – Отечество! Родина!” Всякие высокие слова. Тридцать человек из ста поднимает на коней? Это факт, поднимает!
– Что ты меня агитируешь, Николай Николаевич? Всю эту обстановку я не хуже тебя знаю. У белого подполья опыт, там и контрразведка и охранка. А у нас? Вчера я опять разговаривал с Москвой, – сказал Федор, – с Артузовым. Несколько дней назад он направил нам в помощь из Астраханского ЧК одного опытного сотрудника.
– Об этом я знаю. Не хотел раньше времени говорить тебе, – ответил Николаев. – Не знал, как ты отнесешься. Поручил кому?нибудь встретить этого товарища?
– Миронову поручил. Пусть поселит его где?нибудь в городе. К нам этому товарищу ходить не следует, в городе его не знают, и хорошо.
Николаев согласно кивнул головой.
– Давай расскажи теперь, как у тебя с планом “Клубок”? Есть что?нибудь?
– Без малого – ничего, – вздохнул Зявкин, открывая папку, на которой синим карандашом было написано всего одно слово: “Клубок”.
– Смотрели мы снова все дела за последнее время. Как бы где зацепиться. Помнишь убийство на Братской улице?
– Ну еще бы! Это из назаровской банды публика. Или от Маслака. Так ведь их осудили уже?
– Вот тогда во время облавы был арестован некто Попов Юрий Георгиевич. Оружие при нем было, крупная сумма в валюте. Мануфактуру скупал. Выяснилось – бывший сотник, состоит в банде некоего есаула Говорухина и специально послан в Ростов.
– Не томи, – сказал Николаев. – Сейчас?то он где?
– Сидит, голубчик, у нас здесь, во внутренней тюрьме, и пишет покаянные письма. Прочел я их, вот они, – Федор вынул из папки небольшую пачку листов, исписанных неясными карандашными строчками. – Я тебе вкратце расскажу: был он эсером, это еще в студентах. А сам сын здешнего ростовского врача. На фронте был. Потом вернулся в Ростов, по настоянию друзей и папаши примкнул к Корнилову, участник “Ледяного похода”. В Деникине, как он сам пишет, разочаровался, верил Врангелю, но и тот, говорит, обманул. Бросили его в керченский десант, и после, считая, что иного хода нет, он примкнул к банде этого Говорухина.
– А в Ростов зачем явился? – спросил Николаев.
– Объясняет, что послали его за мануфактурой, оборвались казачки. Валюту получил от самого Говорухина. Я допрашивал его еще раз. Похоже, что не скрывает ничего. Рассчитывал за границу уйти.
– Ну, за границу – это не так просто, если в одиночку.
– Обещала ему тут помочь одна особа. Некая Анна Семеновна Галкина, – Федор открыл следующую страничку в папке. – Бывшая медицинская сестра в госпитале, где работал папаша Попова. Вот она и сказала сотнику, что есть у нее связи с надежными людьми.
– Так, так, – Николаев заинтересованно присел к столу. – А что за люди?
– Попов говорит, у него осталось впечатление, что Галкина связана с какой?то организацией, тем более однажды встретил у нее есаула Филатова, про которого слышал, что тот состоит в каком?то подпольном штабе.
В дверь постучали. Секретарь Николаева заглянула в кабинет.
– Здесь товарищ Миронов, – сказала она. – Я ему сказала, что вы заняты, но он… – секретарша пожала плечами.
За спиной у нее уже виднелась кудрявая голова начальника разведки Дончека Павла Миронова. Николаев махнул рукой:
– Ну заходи, что там стряслось?
Павел Миронов втиснулся, наконец, всей своей могучей фигурой в кабинет. Был он в штатском пиджаке, гороховых новеньких галифе английского покроя. Крепкие ноги бывалого кавалериста туго схватывали кожаные краги цвета спелой вишни.
– Это что же, – сказал он без всяких предисловий, – вроде насмешка над нами получается? Встретил я сегодня этого нового сотрудника, думал, действительно товарищ опытный, а это, я не знаю… – Миронов на секунду остановился и решительно сказал: – Хлюст какой?то, и только! К тому же птенец, я его пальцем одним задену…
– А вот это не рекомендую, не задевай, – вдруг перебил его Зявкин. – Себе дороже будет. Тебе самому?то сколько лет?
– Двадцать пять.
– Ну, значит, вы с ним почти годки. Я Лошкарева немного знаю, – сказал Николаев. – Где поселили его?
– На Торговой улице.
– Сам?то хоть не появлялся там?
– Обижаете меня, Федор Михайлович.
– Ну хорошо. А что касается Лошкарева, то внешность его тут ни при чем. Тебе, как разведчику, пора бы понимать.
– Да ведь обидно, значит, мы вроде своими силами не можем справиться, не доверяют нам? – криво улыбнулся Миронов.
Николаев решительно поднялся со своего места.
– Ты вот что, товарищ Миронов, – сказал он, – говори, да не заговаривайся. Ежели бы тебе не доверяли, так ты бы здесь и не был.
Миронов в сомнении покачал головой.
– Не знаю, – сказал он, – только очень уж он какой?то хлипкий, интеллигент, одним словом. И вообще, не внушает…
– Чего он тебе не внушает? – спросил Зявкин. – Этот парень с малых лет на конспиративной работе. Ты вот что, Павел, для связи (с нами) назначь ему Веру Сергееву. Ни сам, ни твои ребята около Лошкарева вертеться не должны. Он пусть пока с дороги приводит себя в порядок. Веру я проинструктирую сегодня. Встретимся с ней за Доном. Обеспечишь это дело. Ну, а сейчас пока садись послушай.