— Бочара… — вздохнул Витя и печально развел руками. — Опоздали маленько. Теперь никакой бочар не поможет. Водолаза надо.
— Как так водолаза? — удивился я.
— Ну да, водолаза, — спокойно пояснил Витя, — Мы со Славкой бочку нечаянно утопили, когда пробу делали…
Витя неторопливо встает, одергивает куртку.
— Ну, мне пора… Небось опять наживу сорвала…
Причудливо извиваясь, Ременка не спеша течет по глубоким омутам и стремительно несется по песчаным отмелям. Дальний берег будто движется на нас — это уплывают белесые хлопья тумана. Изредка со станции доносятся гудки утренних поездов. Прибрежный ветерок гонит по воде легкую, быструю рябь; запахло кувшинками, парным молоком и свежей березовой стружкой.
На середине реки у серебристой протоки громко ударила щука. Витя вздрогнул, замер и посмотрел на то место, где широкими волнами расходились круги.
— Здоровущая, всю ночь за плотвой стреляет…
— Ну да!
— Килограмма на три будет. Я ее еще с вечера приметил.
Я поднял глаза от воды вверх и увидел в небе летящих лебедей… Рассекая воздух, плавно вздымались и опускались их широкие сильные крылья.
— На лесное озеро тянут… — сказал мальчик, провожая птиц задумчивыми глазами. — Там гнезда у них… Ну, я пошел.
Я взглянул на уходящего Витю Козырева. Идет он не спеша, вразвалочку, как ходят бывалые рыбаки. Мне нравятся его неторопливые, уверенные движения, и то, как ловко он выбрасывает на берег шустрого колючего ерша, и то, как ловит его в траве, нанизывает на тонкий ивовый прут; нравятся его рыбацкий азарт, фантазия и упорство — просидеть всю ночь напролет за удочками в ожидании чуда, а утром изобрести какую-нибудь батисферу. И невольно мне вспоминается детство, когда я грезил дальними странствиями, читал Александра Грина и мечтал поймать сказочного морского петуха на удивление всем поселковым рыбакам.
НОВОГОДНИЕ ЗВОНКИ
Новый год! Радостные, праздничные, взволнованные спешим мы домой. Нас ждут родные, друзья, знакомые. Веселые улыбки, поздравления. Светлое новогоднее торжество! Но у всех ли оно? Ведь кому-то бывает порой и грустно. Вот для них я и припомнил эту историю. Историю о Новом годе, о моем соседе пятикласснике Алеше и о верных друзьях…
Алеша сидит у окна и рассматривает, как мороз расписал стекла белыми папоротниками, а вверху, у самой форточки, нарисовал пушистую елку. Сквозь мохнатые ветви через круглую проталину видны вечерний бульвар, деревья, вывеска магазина «Ткани», Падает, падает снег… Ветер вырывается из-за домов, хороводом кружит снежинки. Точно голубые и розовые мотыльки, они взмывают в небо, парят в свете уличных фонарей и неслышно опускаются на землю. На мостовой намело сугробы, похожие на полярных медведей.
Запорошенный снегом город — седой и нарядный.
Внезапно где-то вдали послышался гул самолета и, точно испугавшись городской суеты, вскоре затих. Алеша прислушивается к этому далекому гулу и думает об отце. Его отец летчик. Самолет отца летит сейчас в далекий Норильск. Алеше становится радостно и немного грустно. Радостно оттого, что отец у него необыкновенный человек, путешественник — вечно в полете: что ни день, то новые города, поселки, моря! И немного грустно — ведь отец на Новый год не будет дома. Вот и сейчас уже пора устанавливать и наряжать елку, а мама задерживается. Сегодня утром ее вызвали в больницу, и она до сих пор не вернулась. Алеша взглянул на часы, нахлобучил на макушку шапку-ушанку: «Пора бежать за сестренкой в садик!»
Алеша стрелой вылетает из парадного и тут же натыкается на высокого бородатого человека в шляпе.
— Однако! — укоризненно качает головой бородач. — Ну и молодежь пошла…
— Извините! — бормочет Алеша и вдруг замечает, как по тротуару в разные стороны катятся апельсины.
— Я нечаянно… — огорченно роняет мальчик.
— Нечаянно… — Сердитый бородач присаживается на корточки. И тут же на улице начинается веселая кутерьма. Прохожие бросаются подбирать апельсины. Алеша тоже вручает бородачу два золотых апельсина и спешит дальше.
А улица все полнится и полнится празднично одетыми людьми. Одни несут елки, другие — цветы, третьи — сумки, авоськи, торты… Какой-то длинноногий прохожий тащил живого гуся под мышкой. Обалдевший от света и городского шума гусь по временам шипел, а прохожий сбавлял шаг и театрально раскланивался:
— С праздником!
— А гусь откуда? — спрашивали его.
— В лотерею выиграл!
Но вот наконец и детский сад за углом. Ворота украшены мохнатыми зелеными ветками ели, а посреди них горит большой стеклянный шар. Алеша дружески подмигнул ему и побежал дальше. Маша была уже одета и поджидала брата во дворе.
— Опять опоздал!
— Да я маму дожидался.
— А ее разве нет?
— В больнице…
— Тогда пошли… — Маша схватила брата за руку и потянула за собой.
Маша совсем кроха. Ей всего четыре года. Алеша прозвал ее сластеной. Вечно она леденцы или морковку сосет, то и дело пристает к брату: «почему?» да «почему?»…
— Алеш, почему ветер?
— Великан дует…
— Великан?! Какой?
— Здоровенный. Сидит на крыше и дует.
Маша в недоумении оглядела крыши соседних домов:
— Нигде нет!
— Значит, на чердаке спрятался! — не сплоховал Алеша.
Маша на миг умолкает, а спустя минуту вновь спрашивает:
— Папа не прилетел?
— Нет, — мычит Алеша и невольно вспоминает прошлый новогодний праздник.
Здорово было тогда! Папа и мама никуда не спешили. Всей семьей наряжали елку; вешали стеклянные бусы, веселых обезьян и даже серебряный самовар, из трубы которого клубами валил голубой ватный дым. Потом пришли школьные друзья. «Держи фокус-покус!» — крикнули они и подарили Алеше бенгальские огни, а Маше — волшебные картинки. Сестра дотронулась до них мокрой кисточкой, и они тут же ожили: из лесу выбежал бурый медведь, на опушке заплясала избушка на курьих ножках, а на рябине расцвели красногрудые снегири. Алеша продекламировал: «На Арбате, в магазине, за окном устроен сад, там летает голубь синий, снегири вокруг кричат!»
— А елку купили? — спросила Маша.
— Пока нет! — пожал плечами Алеша. — Мама нам обещала принести. Да вот в больнице задерживается!
— Придет! — твердо сказала Маша. — И елку принесет!
— Думаешь?
— Мама не обманет.
Однако, когда они вернулись домой, мамы еще не было. За окном шел снег. Белые папоротники на стеклах вспыхивали разноцветными огнями — это в соседнем доме зажигались елки.
Алеша глянул в печальные серые глаза Маши и тихо прокрался в угол. Тем стоял его письменный стол, за которым он готовил уроки. Под столом — ящик, где хранились драгоценности: альбом с марками, конструктор, отцовский полевой бинокль, стреляные гильзы и даже подводная лодка с моторчиком.
Маша ушла к себе, за книжный шкаф, туда, где жили ее девчоночьи тайны: белый плюшевый заяц с оторванной лапой, резиновый мяч, кукла Таня с золотыми кудряшками и мамин наперсток.
Сестра перебрала игрушки, переложила их с места на место, но вскоре ей это наскучило, и она подкралась, к брату сзади. Закрыла ему глаза ладошками:
— Алеш, а Алеш?… Что делаешь?
— Ничего…
— Когда мама придет?
— Почем я знаю? — скучным голосом ответил брат. — Ступай к своим куклам.
— Не хочу, — захныкала Маша.
— Тогда садись на диван. Смотри мой альбом с марками.
Маша, посапывая, с трудом забралась на диван. Распахнула запретный альбом. Алеша взглянул на часы. Большая стрелка приближалась к девяти. «А мамы все нет и нет. Успеет ли она достать елку?» Внезапно раздумья мальчика прервал продолжительный звонок.
Алеша бросился открывать дверь.
— С Новым годом, юнга! — воскликнул дядя Боря, старый фронтовой друг папы. — Шёл рядом. Решил якорь бросить. Как ты на это смотришь?
— Пожалуйста, пожалуйста. Только мы с Машей одни!
— Догадываюсь. Потому и причалил. Дед-Мороз меня по пути встретил. Велел елку передать!
Дядя Боря шагнул на середину комнаты и вручил детям стройную елку.
Маша от радости захлопала в ладоши, а потом посерьезнела, сунула палец в рот:
— А вы с нами будете ее наряжать?
— Так точно! — кивнул дядя Боря и отрапортовал: — Слушаюсь, товарищ капитан!
Он стоял перед девочкой огромный, с большой трубкой во рту…
И, глядя на него снизу вверх удивленными глазами. Маша спросила:
— Это вы и есть великан?
— Так точно! Разрешите на елку флажок повесить?
— Разрешаю! — засмеялась Маша.
Только они начали убирать елку, как снова раздался звонок. Пришли дядя Гена и тетя Алла, друзья папы. Взглянув на них, дядя Боря лихо огладил усы и воскликнул:
— Ну, вот и встретились наконец! Сколько лет сколько зим!
Затем дядя Гена подошел к ребятам и таинственно прошептал:
— А для вас — сюрприз!
Он на секунду вышел в коридор. И сюрприз оказался… новой елкой!
Все рассмеялись. Только Маша осталась невозмутимой:
— Вот хорошо! Теперь и у Алеши елка! И у меня!
— «В лесу родилась елочка!» — пропел басом дядя Боря и приказал: — Свистать всех наверх! Наряжать вторую елку. Верно, капитаны?
— Верно! — в один голос ответили брат и сестра.
В комнате воцарилась тишина. Каждый старался как можно краше нарядить елку.
Блестки золотого дождя, разноцветные кружочки конфетти и белоснежная вата летали по комнате.
Остро и свежо пахло хвоей и мандаринами.
Не успели гости нарядить вторую елку, как снова раздался звонок.
Алеша распахнул настежь дверь и невольно ахнул: на пороге стояла розовощекая мама с пушистой елкой до потолка.
— Не скучали тут без меня? А я вот задержалась, дела…
Мама вошла в комнату и растерялась.
Гости захлопали в ладоши: «Браво! Третья елка пожаловала!» Елку поставили у окна, украшать ее было уже нечем. Но Маша подошла тихонько к елке и поставила под нее вместо Деда-Мороза игрушечного гуся с красным носом. Алеша улыбнулся и рассказал гостям о чудаке, которого он встретил случайно на улице с живым гусем под мышкой.
— Теперь и у нас свой гусь! — дядя Боря присел на корточки и подмигнул Маше.
И тут зазвонил телефон.
Алеша первым взял трубку. Гости замерли.
— С Новым годом, сынок! — прозвучал в трубке папин голос. — Как там у вас?
— У нас весело! Гости! Целых три елки… Гусь!
— Откуда столько? — удивился папа. — Даже гусь?
— Сейчас узнаешь! — ответил Алеша и передал трубку маме. А потом папу поздравили с Новым годом его друзья: дядя Боря, тетя Алла и дядя Гена.
УДАЧИ ТЕБЕ, АРТУР!
На улице ветрено, сыро. Я вошел в здание вокзала. У камеры хранения сновали носильщики.
— Сторонись! — крикнул могучий грузчик.
Пассажиры расступились и пропустили нагруженные доверху автокары.
В зале ожидания я вынул из портфеля газету. Потер озябшие руки и невольно вспомнил гостиницу с крохотными номерами и горячим титаном. Прикрыл глаза, вздохнул. Газета выскользнула из рук, упала на пол. Подошел мальчик, поднял газету.
— Спасибо! — сказал я.
Но мальчик не уходил, топтался на месте и продолжал меня разглядывать.
— Дяденька, вы, случайно, не писатель?
— А что? — пробормотал я.
— Так, ничего… — смутился мальчик. — Я из седьмой школы, где вы позавчера выступали. Как раз вас я и разыскиваю…
— Ну?
— У меня дело.
— Так, так, выкладывай, — я взглянул на часы. — Времени-то у нас маловато. Садись-ка рядом!
Мальчик шмыгнул носом, присел на краешек скамейки:
— Я придумал сюжет для повести. Только нужно, чтобы кто-нибудь выслушал и записал его. Какой-нибудь писатель. А то сочинять я могу, а записывать не умею…
— Записать — дело нехитрое. Главное — сочинить!
— Вот видите! — обрадовался мальчик. — Как-то я рассказал Ленке Горшковой. Она у нас газету выпускает. Ленка фыркнула и обозвала меня сочинителем. Вот я и выбрал вас…
— Благодарю за доверие. Значит, ты тоже в некотором роде писатель? Коллеги…
— Пока что нет, — мальчик потупил глаза.
— Тогда давай поскорее…
— А как, с самого начала или самое главное?
— Лучше с начала, чтобы не сбиться.
— Так вот, — мальчик кашлянул в кулак. — Корабль «Беркут» отправляется в Индию. Об этом пишут в газетах.
— Далеко!
— Он плывет за змеями.
— За змеями?!
— Ага, — кивнул мальчик. — Случилась беда: дети заболели лихорадкой. Им грозит смерть. Они сохнут и ничего не едят.
— А при чем тут змеи? — переспросил я в недоумении.
— Да ведь только змеиный яд может их исцелить.
— Любопытно!
— Ученые снарядили для этого целую экспедицию. Они будут повить, змей, выдавливать из их зубов яд и готовить из него лекарства.
— Благородная цель!
— И в эту опасную экспедицию во что бы то ни стало хочет попасть один… — мальчик на секунду умолк, — юноша… Но ему запретили дома.
— Юноша?! Сколько ж ему лет?
— Лет двенадцать-тринадцатъ…
— А не рановато ему?
— Что вы! Я сам читал у Станюковича и Майна Рида: юнги на кораблях служили не старше тринадцати лет. А как они лазили по канатам. Прямо как кошки!
— Так что же случилось у мальчика дома?
— Родители запретили ему даже мечтать об экспедиции. А отец после долгих уговоров запер мальчика в кладовке.
— Кладовке?
— Да, да… В темной кладовке, где хранятся старые вещи и шмыгают крысы.
— Жестокий человек!
— И выпустил мальчика только утром, когда ему надо было идти в школу. И вот сын не вернулся домой. После школы он побежал прямо на пристань. Его звали Артур Соколов.
— Артур Соколов… Звучит!
— Корабль должен был вот-вот отчалить. Никто из матросов не хотел всерьез поговорить с мальчиком.
— Ты прав. С годами взрослые становятся толстокожими и упрямыми. Они забывают, что когда-то тоже были детьми.
— Только старый боцман сжалился над ним. Высслушал и в упор спросил: «А не сдрейфишь?» — Голос мальчика дрогнул; в этот момент он сам будто превратился в своего героя. — «Нет», — отрезал юноша. «И болтанки не испугаешься?» — «Да я на качелях могу целый день прокататься — и ничего: жив-здоров и аппетита не теряю». — «Так и быть… Вали ко мне в каюту. А с родителями мы уладим. Как-никак тридцать лет назад я тоже бежал на корабль из родного дома».
— А капитан? Ведь он начальник на корабле!
— Капитан узнал об Артуре последним. «Беркут» был уже далеко в море. Капитан страшно рассердился…
— Ого! Атмосфера накаляется!
— …И приказал списать боцмана на берег в первом же порту. Вместе с Артуром.
— Что же было дальше?
— А дальше… дальше «Беркута» настиг страшный ураган. Горы воды обрушились на палубу. Канаты и снасти покрылись ледяной коркой. Град заплясал по капитанскому мостику. Корабль трещал, дрожал и словно щепка метался по бездонной водяной пропасти. Сколько раз шальной ветер отшвыривал его назад. Волчком крутил на одном месте. Ужасен двенадцатибалльный шторм в зеленом свете луны. Вначале Артур чуть было совсем не потерял голову! Ему казалось, что какая-то неведомая сила тащит его за борт вместе с обломками мачты, кусками канатов и белой пеной. Как быть дальше?! Плакать? Кричать? Звать на помощь?! Но тогда все на «Беркуте» узнают, что при первой же трудности он струсил. Возможно, при нем матросы будут молчать. Но капитан! И мальчик представил, как он будет выговаривать потом старому боцману и потешаться над ним. И Артур, всем чертям назло, выстоял. Выдержал все испытания.
— Силен!
— Постойте. Только море успокоилось и в спину подул попутный ветерок, как корабль напоролся на мину. Знаете, после войны фашисты оставили в море много блуждающих мин. Мина продырявила днище. Корабль дал течь и должен был поднять паруса. Матросы бросились в трюм заделывать пробоину. Больше всех старался Артур! Когда все уладилось, капитан созвал тайный совет, и все решили оставить Артура на «Беркуте». А боцман сказал: «Только такие отчаянные головы и нужны нашему флоту!»