девчонку», и т.д., и т.п.. И Егору вновь придется ему объяснять, то данная девчонка
никакого, совершенно никакого отношения к его, Егоровой, жизни не имеет.
Но Колян сказал совсем другое. Совсем уж неожиданное сказал, вставая со
стула.
– А насчет Нины Михайловниной пропажи, то, видно, и вправду надо из
антиквара правду вытрясать, а то что-то я не в том направлении думал и столько
времени зря потерял. Но своего добьюсь, дела этого не брошу.
Потом он протянул через стол Егору руку и добавил:
– Ну поехал я, что ли. Марек там закис уже в машине. Ты заезжай, Жор,
хочешь ко мне в штаб, а то давай как-нибудь соберемся на шашлыки-машлыки, а?
Девочку свою возьмешь и подкатывай. Я вас с Нелькой познакомлю, ну и с
подрастающим. У меня по Ярославке дачка махонькая, но ничего, мы уж как-
нибудь поместимся.
Хохотнул своей шутке. Ему показалось, что очень смешно он выразился
насчет «махонькой дачки». Паузу, которая вслед за этим возникла, Ревякин
истолковал неправильно и произнес с ухмылкой и несколько свысока:
– Вот только не надо больше гнать, что она тебе никто. Иначе с работы
ежевечерне ты бы ее не эскортировал. Мои парни срисовали твой почетный
конвой, в первый же день, кстати.
Егор не очень понял, о чем он, но сердце отчего-то тревожно сжалось.
– О чем ты, Коль? Какой эскорт? Какие парни?
– Да не юли ты, Росомаха, смысла нет. Думаешь, непонятно, что это ты ее
охраняешь? Мне пацаны все доложили – провожают ее двое, по очереди. Один на
«Оке», другой на ржавой «девятке». Грамотный выбор, на такие «корыта»
внимания никто не обратит, а девочка под защитой. Только чего ты боишься,
Жора? К чему такой серьезный подход? Ей что, грозит что-то? Если это из-за моих
выступлений, то отзывай бойцов, не трать деньги, они лишние не бывают. Ну не
хотел я ее пугать, просто характер такой, извини.
Медленно до Егора начало доходить, что…
– Ты хочешь сказать, что за… Алиной ведется слежка? И причем, только по
вечерам?
– Да нет, конечно, почему только по вечерам? Какой же ты тупень, парень…
Еще раз – с утра и до отбоя, по расписанию.
– Погоди, Коль, ты ведь только что мне сказал «ежевечерне». Или мне
послышалось? Или я чего-то недопонял?
– Да не расстраивайся ты так, Жора. Давай я тебе еще раз объясню,
медленно. Я за ней приставил ребят Коробковых присматривать, так они ее всю
неделю «водят». Помнишь братьёв Коробковых? Должен помнить, это ведь ты
помешал им привезти ее в мой штаб для разговора. Кстати, они почему-то и на нее
тоже злы. То есть на тебя злятся, но и на нее отдельно. Не знаешь, в чем дело? А
то они мне никак не объясняют, а я секретов не люблю.
Егор пропустил мимо ушей Колькино любопытство, и медленно, очень
медленно задал свой вопрос:
– Какого хрена, Коля, твои Коробковы ее «водят»?
– Да не «водят» больше, не пузырись ты так. Вот позвоню и отменю приказ.
Хватит им уже бездельничать, пора на склад к штурвалу автопогрузчика. Но
рассуди сам, Жора, должен я был какие-то меры принять? Конечно, должен.
Трясти я ее не стал, чтобы тебя не задевать, а последить – почему бы не
последить? Вдруг что интересное в результате наклюнется, согласен? Но ничего
интересного, кроме того, что ты ее опекаешь, я не выяснил. И чего ты так
распсиховался, Жор? Ну извини, больше не буду. Сказал же, отзову прямо сейчас.
Хочешь, при тебе звонок сделаю?
Егор выбрался из-за стола, подошел к Ревякину и стал напротив. Сунул руки
в карманы брюк и незаинтересованно спросил:
– Твои Коробковы уверены, что на «корытах» провожают именно ее?
– Не уверены, – быстро ответил Колька.
Когда он загрузился в свой «лексус», то прежде чем повернуть в зажигании
ключ и выехать из тесноты узких заводских проездов на просторы Ленинградского
шоссе, извлек мобильный и сделал вызов.
– Толян, ты? – спросил он на всякий случай, хотя было слышно и понятно,
что это именно Толян. – Короче, наблюдение не снимай, но если что, вмешайся. И
вот еще. Мне надо знать, что за ребята ее пасут. Не спугните только раньше
времени, а то я вас знаю. Все. Отбой.
И нажал на кнопку отбоя.
Катя Демидова разрывалась между серверными. Надо же такому было
случиться, что именно тогда, когда дорогой шеф и руководитель группы
сисадминов Валера Сёмин взял двухнедельный отпуск и отбыл на байдарках по
студеным речкам Карелии, третий член их маленького коллектива, Рома
Голомедов, удумал занедужить простудой и взять больничный лист.
Катя более пяти лет работала на фирме в должности системного
администратора и была опытным специалистом. В июне она отметила свои
тридцать три и сразу же твердо велела себе не расстраиваться. Расстраиваться
она начнет, когда грянет тридцатипятилетие, а лучше и на этом не заостряться.
Вон, Лера Бурова в свои тридцать семь не выглядит несчастной, не говоря уже про
Кирееву Надежду Михайловну.
Киреева – женщина удивительная и редкая. В свои, страшно представить,
сорок шесть она прекрасно выглядит, будоражит мужчин и изводит злой завистью
женщин, причем, довольно молодых. И не делает секрета из того, как это ей
удается.
– Побольше любите себя, дурочки, – вбивала она в головы Кате, Лере и
Алине. – Кто, кроме вас самих, будет вас любить? И никаких глупых бабьих жертв,
забудьте. А то – новый компьютер сыну, дубленку за две тысячи евро мужу, а я в
старой ночнушке посплю, потому что все равно никто не видит… А потом, главное,
они удивляются, как это так случилось, что у ее мужа есть бабы на стороне. Лично
я никогда экономить на себе не буду. И покупать «Чистую линию» не буду, а куплю
«Лабораторию «Виши». Что значит, дорого? А ты, милый, зарабатывай больше,
коли семью завел. Крутись, не филонь. Кто за тебя деньги добывать должен, чтобы
твою жену содержать? А слово «эмансипация» вообще забудьте. Какая, на фиг,
эмансипация? Вам что, непонятно, что вся эта идея о женском равноправии
мужиками придумана? Чтобы у них было обязательств поменьше и чтобы работать
поменьше, а деньги тратить только на себя, любимых.
Тут больная эмансипацией Валерия попыталась было вякнуть, что не
желает зависеть от какого-то там мужика, хоть бы и от мужа, но Киреева
безжалостно ей ответила:
– Это у вас, Лерочка, еще детей нет. А вот как решите обзавестись, как
начнут они болеть, а вы с ними сидеть на больничном по шесть раз в год, вот тогда
и поговорим о вашей женской независимости. Идет?
Валерия тогда не нашлась, что ответить. Катя подумала, но тоже не
нашлась. Вот, например, хочет она быть независимой от своего Демидова?
Да, нет, пожалуй. Ей приятно, что муж о ней так печется, и что о дочке, о
Вике, хотя она ему и не родная, тоже так печется. Он даже пытался как-то уволить
Катюшу из сисадминов, пользуясь мужниной фантомной властью. У них был, и не
один, трудный разговор, когда Олег орал на Катю, называя ее упрямой эгоисткой.
Орал, что она должна беречь силы и здоровье для семьи, а не гробить себя на
каторге ради процветания капиталиста Лапина и компании. Что денег у них
завались, а если Катерине их мало, то он напряжется и заработает еще! И т.д., и
т.п.… Хорошо, что Вика при сем не присутствовала, а то еще неизвестно, чью бы
сторону приняла. Катя с трудом отстояла свое право быть трудящейся женщиной,
но не из-за идеи какой-то там независимости, а потому, что ей очень, просто очень
нравится ее работа.
Демидов не то чтобы понял, но скорее устал с ней спорить. Ей было
милостиво разрешено продолжать «сисадминить», но, как он выразился, до
первого звоночка. Катя не стала уточнять, что он имел в виду, однако в последние
дни, когда ей приходилось пахать на всех трех участках, она почувствовала, что
муж напрягся и собирается ей уже объявить, что звоночек прозвенел.
Серверных на фирме, действительно, было три, что немало, но и сама
фирма была немаленькая. Катя отвечала за сеть компьютеров на пятом этаже, где
обосновались серьезные службы – патентный отдел, юрисконсульт, бухгалтерия,
финансовый директор и сам генеральный.
Рома следил за работой цеховых процессоров на производственных
участках первого этажа, а Валера – за сетью научного отдела и конструкторско-
технологического, которые дислоцировались на четвертом этаже, а также за всеми
тремя вкупе.
Коллеги оставили Катерину закрывать амбразуру в такой сложный момент,
когда малейший сбой в работе хотя бы одного компьютера грозил срывом сроков и
серьезными проблемами как с партнерами, так и с заказчиками. Ни тех, ни других
корпорации терять было никак нельзя, и Катя, обремененная гипертрофированным
чувством долга, пребывала если не в панике, то в состоянии сильнейшего
трудового напряжения.
Ей ничего не оставалось, как составить ежедневный план мероприятий и
неукоснительно ему следовать, а это само по себе было противно женской
природе и психологии. Но выхода у Катерины не было, и каждое утро этих
кошмарных дней она строго приказала себе начинать с проверки работы всех трех
сетей и просмотра отчета сторожевых и антивирусных программ. Никаких чаепитий
с девчонками. Целых две недели строгой изоляции. Хотя, возможно, Ромчик
поправится и выйдет на работу раньше, чем их загорелый шеф вернется из
похода.
Катя подошла к двери своей собственной серверной, привычно окинула
взглядом и собрала налепленные на ее поверхность разноцветные квадратики
стикеров с заявками, жалобами и просьбами от юзеров пятого этажа. На какие-то
из них нужно будет откликнуться сегодня же, а какие-то придется отложить до
более спокойных времен, народ поймет.
Вот, к примеру, требование бухгалтерии присутствовать при обновлении
«Консультант плюс» удовлетворить придется, а нетерпеливый Исаев на этот раз
подождет.
С финдиректором у Кати давно была достигнута договоренность, что тот не
станет своевольничать и подключать к своему рабочему компьютеру блютус-
адаптер с целью вытащить из мобильника очередные фотки старой Москвы, а как
раз наоборот, будет терпеливо ждать, когда Катерина к нему придет, загрузит
нужную для этого программу, скачает фотки, а потом программу убьет.
Катя предполагала, что Исаев не очень понимает, к чему такие сложности, и
до сих пор уверен, что Катерина, пользуясь данной ей властью, просто вредничает,
хотя она ему неоднократно объясняла, что в то время, когда адаптер подключен, в
их компьютеры извне может пролезть любой троянский вирус, а чем это чревато,
он сам должен понимать.
Тем более этого нельзя допустить сейчас, когда, благодаря светлым мозгам
Димки Никина и слаженной работе инженерных служб, их корпорация сделалась
единоличным обладателем весьма и весьма перспективной инновации. А это
очень большие деньги. Если кто-то утырит Димкины разработки, то весьма
разбогатеет, а «Микротрон НИИРТ», наоборот.
Будет ли это катастрофой? Ну, уж точно, не мелкой неприятностью. Хотя,
никто, кажется, такую возможность всерьез не воспринимал, разве только
несколько параноиков, которым таковыми надлежало быть по штатному
расписанию и должностной инструкции.
Катерина не принадлежала к этой категории. Она не была излишне
мнительной, но вот осторожной – да. Она всегда была предельно осторожна.
Собрав в тоненькую стопку урожай бумажек со створки двери и наскоро
переобувшись в удобные мокасины, Катя залезла в еженедельник, чтобы сверить
планы, а потом набрала номер финдиректора и извинилась, сообщив, что сегодня,
к сожалению, зайти к нему не сможет, и завтра, скорее всего, тоже. Финдиректор
был недоволен. Катя пожала плечами. Что делать, уважаемый Викентий
Витальевич, сейчас всем нелегко.
Она направилась в Валерину серверную, чтобы начать с «науки». Уселась в
удобное начальничье кресло, запросила у главного сервера отчеты. Все сети
функционировали в штатном режиме. Это самое главное. Со всяческими сбоями
разберемся потом, главное – шпиёнов нет.
Катерина расслаблено откинулась на спинку кресла, и тут истерическим
поросячьим хрюком зашелся «Касперский». Катя рванула к монитору.
Вот оно! Хакерская атака! Не просто тупой залетный вирус, посылаемый
больными маньяками в виртуальное пространство, авось кого и зацепит. Нет, это
была массированная хакерская атака, и видимо, направляемая сразу с нескольких
IP адресов. Откуда хоть лезут, сволочи?.. Потом, потом разберемся, сейчас
главное, защититься. «Касперский» хорош, но нужно и самой подстраховаться.
Катя быстро застучала по клавишам, закрывая доступы к каждому из
компьютеров сети, начиная от Димкиного, и ниже по статусу. А нехай процессы
рвутся, не это сейчас главное. Сбой программ потом ликвидируем, сейчас важно
успеть каналы перекрыть.
Она знала, что сейчас на всех этажах, принадлежащих их корпорации,
истошно верещат обиженные процессоры, знала, что позже ей придется
выслушивать гневные тирады возмущенных юзеров и писать объяснительные
записки. Ничего, она объяснит.
Катя успела. «Какая же ты, Катюха, молодец! – похвалила себя она и шумно
выдохнула, как счастливо убежавший от погони одинокий путник, за которым
гналась свора свирепых лесных разбойников. Потом, подумав минуту, набрала
номер Петраса Берзина, начальника безопасности. Не информационной, а
физической, но ему об этом событии нужно знать.
Все утро ей пришлось бегать по этажам ликвидировать результаты
обрушений – запускать прерванные процессы, восстанавливать поврежденные
файлы, и получать «респекты» от раздраженных коллег.
А после обеда Катю вызвали на «оплеухи». Говоря интеллигентно –
пригласили предъявить объяснения самому Лапину, их гендиректору, в
присутствии кляузников. Срыв производственного графика, строго и жестко
регламентированного, заслуживает высочайшего внимания, она и не удивилась.
Ни Валеры, ни Ромы рядом не было, некому было компетентно и веско встать на
ее защиту, а пришлось именно защищаться. Никого из великих не интересовало,
как мастерски она подсекла и купировала данный штурм и предотвратила угрозу,
их интересовало, почему он вообще стал возможен. Господин Исаев,
финдиректор, тоже присутствовал и маялся.
И тогда Катя подумала: «А какого хрена?» и все рассказала. Если она не
смогла выяснить точный адрес, откуда инициировалась атака, то канал, по
которому была попытка прорваться, определить она сумела. И она сказала:
– Ставлю зуб против старого ботинка, что в компьютере Викентия
Витальевича найду следы одного запрещенного драйвера, который он
самостоятельно инсталлировал сегодня утром, несмотря на мой запрет.
Сначала пауза, потом поднялся гвалт. «Наука» не шибко приседала перед
генеральным, зная себе цену на рынке, и в его кабинете могла себе позволить
повысить голос. «Производство» было скромнее, но тоже что-то подвякивало.
Отдельным пунктом выделялся Исаев, силящийся перекричать общий наезд
словами: «Да что вы в самом деле, все так делают!»
Сам генеральный хранил надменное молчание с брезгливым видом
индейского вождя, вынужденного принимать у себя в деревне делегацию
развязных бледнолицых.
Когда в кабинете восстановилась тишина, Лапин, ни на кого не глядя, но
обращаясь сразу ко всем, произнес скрипучим голосом: «Идите и работайте». В
сторону Исаева бросил: «А вас, Викентий Витальевич, я попрошу остаться».