Он еще подумал: неужели столь велика обида Николая Павловича, что он не может переступить через нее ради общего дела?
Впрочем, в старости у человека нет иллюзий. Он не желает расставаться со своими убеждениями. Что вбил себе в голову — стоит на том незыблемо. По-человечески Игорь Андреевич сочувствовал пожилому коллеге и не лез к нему в душу, надеясь, что в будущем найдет способ наладить отношения.
Вышли на воздух с удовольствием: окна кабинета, где они работали, выходили на служебный двор, залитый асфальтом, излучающим дневную духоту.
По случаю выходного дня улицы были многолюдны. Пестрая толпа курортников, вечерние огни, подсвечивающие торжественные кипарисы, экзотические пальмы и криптомерии, создавали впечатление праздника.
— Вам куда? — спросил Игорь Андреевич, когда они дошли до перекрестка.
— Забегу в парикмахерскую, — сказал Шмелев. — Зарос. Это молодым можно ходить лохматыми.
— Вы знаете, я, между прочим, тоже не прочь подстричься.
И впрямь Чикурову не мешало привести в порядок шевелюру — совсем запустил в Архангельске, а в Москве так и не успел.
— Могу порекомендовать хорошего мастера, — предложил Шмелев. — Думаю, не пожалеете.
Они свернули с оживленного проспекта и минут через десять очутились на тихой зеленой улице. Заведение, куда привел Чикурова Шмелев, называлось «Аполлон». Когда они открыли дверь в салон мужской красоты, раздался мелодичный звон колокольчика. И тут же в крохотном фойе показалась миловидная женщина в белоснежном халате. Она встретила Николая Павловича как старого знакомого. Он пошел стричься первым, так как спешил домой выгулять и накормить собаку. А Игорь Андреевич огляделся. На столике были разложены брошюрки и листочки с расценками и советами, как сохранить свежесть и молодость и приятный цвет лица. Чикуров устроился в удобном кресле и стал коротать время, смотря веселый мультик по видео. Четверть часа, необходимых для того, чтобы хозяйка салона обслужила Шмелева, пролетели незаметно.
Николай Павлович вышел аккуратно подстриженным, надушенным.
— Теперь ваша очередь, — сказал он Чикурову.
— Прошу, — любезно пригласила Игоря Андреевича парикмахерша.
Он попрощался со Шмелевым. Тот коротко ответил:
— До понедельника.
Когда Игорь Андреевич уселся во вращающееся кресло перед зеркалом, мастер спросила, что он желает.
— Приведите меня в божеский вид. Подстригите покороче. Полагаюсь на ваш вкус.
Заведение было идеально чистое, уютное, даже не без претензий на роскошь. Все свежее: полотенца, простыни, салфетки…
— Наверное, Южноморск выглядит после Москвы захолустьем? — неожиданно спросила парикмахерша, священнодействуя ножницами.
— Напротив, — ответил Чикуров, удивляясь, откуда она знает, что он из столицы. — Москва по вечерам просто вымирает. А у вас — как на карнавале.
— Я имею в виду ритм жизни, — уточнила хозяйка салона.
— Простите, откуда вы знаете, что я из Москвы? — поинтересовался Чикуров.
— Николай Павлович сказал, — просто ответила она.
Чикурову показалось странным, зачем Шмелев рекламирует его пребывание в Южноморске. Может быть, сделал это из лучших побуждений, чтобы хорошо обслужили?..
Хозяйка заведения назвала себя. И как бы между прочим спросила:
— Неужто в нашем городе может стрястись что-нибудь серьезное?..
— В каком смысле?
— Ну, ваш приезд… Вы ведь следователь по каким-то важным делам?
— Начальство послало на юг вроде поощрения, — с улыбкой ответил Игорь Андреевич, которому еще больше не нравилось, что Савельева знает его должность, и которому решительно не хотелось говорить о чем-либо, касающемся работы.
— У нас отличные пляжи, — не стала углубляться в это и Савельева.
— Пляжи? — поморщился Чикуров. — Нет, это не для меня. Столпотворение, суета… Уж лучше поплавать где-нибудь в тихом местечке, чтобы никого не было рядом.
— Могу посоветовать такое. Хотите? — спросила Капитолина Алексеевна и на утвердительный кивок клиента пояснила: — Садитесь на шестой автобус и езжайте до конца. Пройдите с километр по ходу движения автобуса. Увидите мостик. Затем сверните к морю. Будет то, что вам надо…
Игорь Андреевич поблагодарил за информацию.
— Рекомендую ехать с утра. Ультрафиолет… — Савельева улыбнулась. — Загар вам пойдет. И поверьте косметологу, оздоровит кожу. А чтобы не было нежелательных последствий, я дам вам отличный крем.
— Буду весьма благодарен.
Парикмахерша уже наводила последние штрихи на его прическу, как вдруг раздался голос Чико, дремавшего до сих пор на своей жердочке:
— Хор-р-рошая р-работа! Хор-р-рошая!
Как и всех, кто впервые посетил «Аполлон», Игоря Андреевича «выступление» попугая ввело в замешательство. А когда оно рассеялось, Чикуров сказал:
— Удивительно все-таки, для чего природа наделила попугаев способностью имитировать человеческую речь? Бесполезный дар.
— Не скажите, — покачала головой Капитолина Алексеевна. — Я тоже так считала. А теперь думаю иначе. Знаете, недавно мне попалась на глаза книга о животных. И мои наблюдения над Чико подтвердились.
— В чем же?
— Понимаете, на самом деле, наверное, животные хотят с нами общаться. И подражание, как вы говорите, возможно, попытка общения. И вообще в природе существует нечто подобное. Взять хотя бы пересмешника. Он тоже копирует крики других птиц и животных. И не только пересмешник. Щеглы, снегири, майны…
— Интересно.
— Да-да, — подтвердила Савельева. — Ученые предполагают, что они ищут друзей. Ведь птицы тоже бывают одиноки…
Последние слова она произнесла с грустью. Савельева напоследок высушила голову Чикурову, сделала укладку и предложила:
— Может быть, — массаж лица, маникюр, педикюр?
— Благодарю. По-моему, это скорее для женщин, — вежливо отказался Игорь Андреевич, доставая бумажник.
— Зря вы так думаете. Для мужчин это также необходимо, очень советую, например, два раза в день мыть ноги прохладной водой, пользоваться пастой Теймурова и кремом «Эффект».
— Постараюсь следовать вашим советам. Сколько с меня?
— Три сорок. Включая крем для загара…
Он расплатился, последний раз глянул в зеркало — работа мастера была отличной.
Увидела бы сейчас его Надежда!
— Вы у меня сегодня последний клиент, — сказала Капитолина Алексеевна, снимая халат.
Вышли вместе. Оказалось — по пути. Улица совсем обезлюдела. Они продолжали болтать о всякой всячине.
Чикуров обратил внимание, что по тротуару через дорогу, чуть поотстав, в их направлении следовал высокий мужчина. Поведение его показалось следователю странным: он словно наблюдал за ним и парикмахершей. Но при этом старался быть незамеченным. Однако это старание его и выдавало. Чтобы проверить свою догадку, Игорь Андреевич специально замедлял шаг и даже несколько раз останавливался. Незнакомец проделывал то же самое, прятался за кусты.
Сомнений у Чикурова не осталось.
— Не возьму в толк, — спокойно обратился он к своей спутнице, — нас преследуют или это почетный эскорт?
— Где, кто? — завертела головой Савельева.
— На противоположной стороне, — кивнул назад Чикуров.
— Неужто? — удивилась Капитолина Алексеевна, бросая взгляд в ту сторону. — Может, просто показалось?
Преследователя действительно уже не было видно. Наверное, притаился за одним из деревьев.
— Вам померещилось, — на этот раз убежденно произнесла Савельева.
— Возможно… А рэкетиры не донимают?
— Пока бог миловал. Но если честно, я их побаиваюсь.
Игорь Андреевич еще раз огляделся и сказал:
— Грешным делом я подумал: не ревнивый ли муж высматривает?
— Муж? — усмехнулась хозяйка «Аполлона». — Был когда-то да сплыл… — И на вопросительный взгляд спутника печально пояснила: — История, каких тысячи. Студентка-первокурсница мединститута влюбляется в молодого, красивого, но бедного аспиранта. И готова на любые жертвы, чтобы он сделал карьеру. Влюбленная дурочка бросает институт, устраивается работать в косметический салон. Ее избранник защищает кандидатскую. Теперь она ему уже не нужна. Перспективный ученый женится на дочери заместителя предсовмина, переезжает в Москву. Там становится доктором наук, потом академиком. Разъезжает на «мерседесе», не вылазит из загранкомандировок… А я вот здесь… «Подстричь, побрить, извольте педикюр?»… Банально, не правда ли?
— Извините, что затронул больной вопрос, — смущенно пробормотал Чикуров.
— Ничего. Для меня — быльем поросло. — Она остановилась. — Вот и мой дом. Если не торопитесь, могу угостить кофе.
— Спасибо за приглашение, но, увы… — развел руками Игорь Андреевич и отшутился: — Уже поздно, в гостиницу не пустят…
— Ну разве что так, — улыбнулась Савельева и на прощанье сказала: — Заглядывайте в «Апполон». До свидания.
— Спокойной ночи.
Следователь ускорил шаг. Но не успел он завернуть за угол, как человек, следовавший за ними по пятам, пересек проезжую часть и нырнул в подъезд за хозяйкой салона мужской красоты.
Это был Генрих Довжук, красавец каскадер. Он нагнал Савельеву у дверей ее квартиры. Туда они вошли вместе.
— Ты что, спятил? — набросилась на Генриха Капитолина Алексеевна. — Он же засек тебя!
— Капочка… — начал было оправдываться Довжук, но она перебила:
— Самодеятельность?
— Прошу тебя, выслушай! — взмолился каскадер. — Испугался за тебя — страсть! Подхожу, понимаешь ли, к «Аполлону», чтобы встретить тебя и проводить до дома, а ты вдруг выходишь с этим ментом…
— Не ментом, а следователем.
— Это без разницы — из одной лавочки… Ну все, думаю, влипла, арестовали. От отчаяния голову потерял. Решил: будь что будет, но пришью гада! — Генрих достал из-под мышки пистолет. — Уже и с предохранителя снял…
— Сумасшедший! — ужаснулась Савельева. — Представляешь, что ты мог натворить?! Сова бы тебя за такие дела по головке не погладил…
— Чтобы на моих глазах тебя арестовали…
— «Арестовали, арестовали»! Заладил! — перебила его хозяйка «Аполлона». — Типун тебе на язык! — Она достала из бара бутылку коньяку, шоколадный набор, две рюмки, наполнила их и одну протянула Генриху. — Расслабься.
Тот залпом выпил коньяк и тут же повторил.
— Между прочим, очень даже мило пообщалась с этим московским следователем по особо важным делам, — сказала Савельева.
— Я и сам скоро дотумкал, что это не арест.
— Слава Богу, хватило ума, — усмехнулась Капитолина Алексеевна. — А насчет свинца… Никогда не надо спешить. Ну хлопнул бы ты Чикурова, а дальше? Прислали бы из Москвы пять, десять таких же, как он. И устроили бы вам такое — небо с овчинку показалось бы! Этого тебе надо?
— На кой ляд козе баян? — осклабился Довжук.
— То-то, — положила в рот шоколадную конфету Савельева. — Вспомни, Геночка, какую задачу поставил вам босс. Пусть москвич как следует понервничает, попсихует…
— Зачем? — буркнул Генрих.
— Как сказал Сова, чем больше человек не в себе, тем больше делает ошибок, глупостей. Тут уж вам нужно не зевать, заманить его и подловить. Дошло?
— Не совсем уж тупой, — обиделся Довжук.
— И все это надо сделать ради одного человека…
— Доната, что ли? — уточнил каскадер. — А о Ларионове босс почему-то забыл…
— Сова сказал: выйдет Донат — уладит и с Ларионовым. — Савельева снова налила в рюмки, чокнулась с Генрихом. — За то, чтобы они были с нами. И как можно скорее!
Она выпила по-мужски, одним махом. Закусила шоколадом. Довжук выпил свою рюмку и попросил:
— А мне?
Хозяйка протянула ему конфету, но он отрицательно покачал головой и потянулся к Савельевой. Она подставила ему свой крупный чувственный рот. Генрих впился в него губами, его руки шарили по ее телу.
— Погоди, — с трудом оторвалась от каскадера Капитолина Алексеевна. — Сначала поговорим о деле…
Бухточка была славная. Мягкий, как шелк, песок, огромные валуны напоминали разбредшихся по берегу слонов, спокойное море, и, что особенно ценно, ни души вокруг.
Чикуров наслаждался отдыхом и одиночеством. Он решил провести на лоне природы по возможности целый день, а потому запасся на рынке виноградом, помидорами, прихватив также лаваш, купленный еще теплым в кооперативной пекарне, но самым лакомым трофеем был арбуз. Продавец заверил, что товар у него первый сорт. И дабы покупатель в этом не усомнился, вырезал темно-красную ячеистую пирамидку.
Как только Игорь Андреевич добрался до рекомендованного Савельевой места, то не смог удержаться и тут же умял пол-арбуза. Слаще не едал в жизни. Потом с полным животом целый час валялся на песке, нежась под нежарким солнцем.
Время летело незаметно. Игорь Андреевич сделал несколько набросков облюбованной им бухты.
«Нет, не Айвазовский», — отметил иронично про себя Чикуров.
Он снова искупался, выжал плавки, положил сушить на камень, а сам лег загорать.
И тут появился еще один человек, облюбовавший этот уютный уголок побережья. Девушка. Изящная, стройная, она была в маске, ластах и с ружьем для подводной охоты. И вышла, как Афродита, из пены морской.
Игорь Андреевич спешно натянул купальные трусы. Новоявленная Афродита, сняв подводные доспехи, изобразила досаду на лице.
— Я тоже здесь всегда загораю одна, — сказала девушка.
— Извините, я не знал, что это ваше место, — стал собирать свои вещи Игорь Адреевич.
— Да что вы! — поспешно произнесла девушка. — Я ведь этот пляж не купила. И раз уж мы оказались вместе, давайте знакомиться… Эвника…
— Игорь Андреевич, — назвал себя Чикуров и предложил: — Может, арбуз? Боржоми?
— Минералку с удовольствием.
Чикуров налил девушке воды, которую она с удовольствием выпила.
Слово за слово — разговорились. Девушка была из местных, работала в Доме моделей манекенщицей. Игорь Андреевич о себе ответил уклончиво. И снова взялся за фломастер.
— Вы профессионал? — спросила Эвника, наблюдая за ним.
— Любитель.
— Маринист?
— Почему вы так решили? Меня привлекает все прекрасное. — Он оглядел точеную фигурку девушки. — С удовольствием нарисовал бы вас. Давно мечтал о такой натуре. Жену просил позировать, — Чикуров улыбнулся. — Между прочим, она тоже когда-то была манекенщицей… Но формы, как вы сами понимаете, уже не те. Возраст, ребенок…
— Я не против, — согласилась Эвника.
Рисунок девушке понравился настолько, что она попросила подарить с автографом художника. Что Игорь Андреевич и сделал. Эвника пришла в восторг и сказала, что не знает, как его благодарить.
— В качестве платы за портрет разрешите воспользоваться вашими подводными причиндалами, — сказал Игорь Андреевич.
— Ради бога! Вода сегодня прозрачная, как стекло. Чикуров надел маску, ласты, взял ружье и зашел в море. Нырнул он, отплыв на порядочное расстояние от берега.
Мир, открывшийся перед взором Игоря Андреевича, ошеломил его своими формами и красками. Лучи солнца свободно пробивались сквозь толстый слой воды, окрашивая все вокруг зеленоватым светом. Чикуров приблизился к самому дну, спугнув стайку маленьких рыбешек, как по команде повернувшихся разом и исчезнувших за большим камнем. Он был облеплен чуть шевелившимися неведомыми растениями.
Игорь Андреевич увидел морскую звезду. Она вяло двигала изогнутыми лучами. Заглядевшись на причудливое животное, он едва не задохнулся: набранный в легкие воздух перегорел. Пришлось срочно выбираться на поверхность. Два-три энергичных движения ластами, и он выскочил под ярко-синее небо. Отдохнув на спине, набрав новую порцию кислорода, Игорь Андреевич опять погрузился в бездну.
Скоро он освоился и стал находиться под водой все дольше и дольше. В одно из таких погружений в поле его зрения попала рыбешка красивой раскраски. Синевато-золотистые бока ее переливались под солнцем, стройное, изящное тело напоминало маленькую торпеду.
«Так это же скумбрия!» — догадался Чикуров, поражаясь тому, как царственно-красочно выглядела она в своей стихии.
На него напал охотничий азарт. Чикуров направил на маленькое чудо свое смертоносное оружие, но скумбрия инстинктивно почуяла опасность и метнулась в сторону. Игорь Андреевич рванулся за ней, но вдруг что-то сильно ударило в его ружье. От неожиданности он выпустил его из рук, и ружье опустилось на дно.
Чикуров крутанулся вокруг оси. Метрах в десяти от него повисла в воде фигура человека в маске, ластах и с аквалангом за спиной. Не успел Игорь Андреевич что-либо сообразить, как возле самой его головы пронеслась металлическая стрела, ударилась о подводный камень и, отскочив, царапнула по щеке. Игорь Андреевич в испуге шарахнулся в сторону.