– Зачем, Карин?
А та уже снова беседовала по своему телефону:
– Я в баре. Представляешь, здесь Ларс! – И бросила самому Ларсу: – Это Алан. Сейчас придет.
Предположи Ларс, чем обернется эта встреча, удалил бы номер немедленно, но красотка знала свое дело: закончив разговор с любовником, она вдруг вся изогнулась в сторону Ларса, почти прижалась, умоляюще глядя в глаза:
– Ларс, я тебя очень прошу, проведи еще один сеанс БДСМ. Когда сможешь, я буду ждать. Пожалуйста… – Черные глаза были совсем близко, алые губы шептали умоляюще: – Пожалуйста… Очень хочу побывать в руках мастера… Ты же знаешь, я хорошая нижняя…
На них уже оглядывались, бармен косился давно, причем с завистью. Вот-вот должен появиться Алан, будет нелепо, если он застанет вот такую сцену… И Ларс поддался:
– Хорошо, созвонимся…
– Я позвоню, когда будем в Стокгольме.
Карин быстро отстранилась и помахала рукой входившему в бар любовнику. Ларс чувствовал себя отвратительно, злясь на то, что оказался в столь дурацкой ситуации. От этой Карин точно нужно держаться подальше…
Но держаться подальше не получилось, напротив, после обмена приветствиями с Аланом последовало требование Карин:
– Давайте сфотографируемся! Все вместе.
Сначала снимались вместе, потом попарно, потом Карин принялась фотографировать одного Ларса, потом снова сунула мобильный в руки Алану:
– Ну-ка, еще… Ларс, пойдем танцевать, а Алан нас снимет.
– Я не танцую.
– Брось, всем известно, что танцуешь ты прекрасно, не бойся, я тебе ноги не оттопчу, я тоже неплохо танцую. Правда, Алан?
Ларс отказался категорически:
– Карин, нет настроения.
Та поморщилась:
– Эти психи тебе его испортили? Алан, я попросила Ларса, чтобы он все-таки научил тебя приемам БДСМ. – Сказала и обратилась к парню, который давно на нее глазел: – А ты танцуешь?
Глядя вслед любовнице, Алан покачал головой:
– Иногда жалею, что связался с ней. Прет напролом. Но хороша, стерва. Согласись?
– Хороша, – честно согласился Ларс, наблюдая, как извивается в руках партнера Карин, и думая о том, чем могла бы закончиться встреча, не объявись в баре Алан. Выходит, приятель спас его от измены? Ой-ой… возможно…
Стало смешно, он, всегда державший себя в руках и главенствовавший в любых отношениях, едва не стал легкой добычей опытной красотки? «Старею, что ли?» – мысленно усмехнулся Ларс.
– Как ты это терпишь? – он кивнул Алану на Карин в объятиях млевшего от ее близости парня.
– А! – махнул тот рукой. – Ее все равно не исправишь. Но в сексе равных нет…
Они отвернулись к стойке бара, продолжив разговор уже не о Карин.
Немного побеседовав с Аланом, Ларс отговорился необходимостью сделать кое-какие звонки и ушел, пока Карин не вернулась к барной стойке. Чувствовал он себя просто отвратительно, словно марионетка, вынужденная подчиняться движениям кукловода.
Но чем больше проходило времени, тем заметней менялось его отношение к произошедшему. Ларс никогда не любил женщин-хищниц, он мог быть внимательным, ласковым, бережным, но всегда держал ситуацию под контролем, он главенствовал, не позволяя брать верх никогда и никому. Именно потому агрессивно-нахальное поведение Карин сначала оттолкнуло, а потом вдруг стало казаться даже чем-то привлекательным. Эта самка хотела его и не скрывала своих желаний.
В этом парадокс. Мужчинам нравится быть охотниками, им интересней та женщина, для завоевания которой нужно прилагать усилия.
Но сами того не подозревая, они любят быть и объектом охоты, но не охоты за их деньгами или свободой, а охоты за их телом.
Если бы Карин попыталась получить от него какие-то дивиденды или сразу заполучить его в постель, потерпела бы неудачу, такого Ларс не допустил бы. Но красотка оказалась прекрасным психологом. Карин просила провести сеанс БДСМ, тем самым не посягая на то, что Ларс отдавать не пожелал бы. Она вообще не просила ничего отдавать, всего лишь хотела оказаться в руках мастера.
В глубине души Ларс понимал, чем это закончится, даже видел все ее уловки, но его тянуло сделать шаг, как тянет шагнуть вперед человека на краю пропасти. И телефон Ларс не удалил… БДСМ не секс и не измена жене – отговорка простая и действенная, а чтобы слегка усыпить собственную совесть – и вовсе отличная.
Хотя почему его совесть должна быть неспокойна? Он не сделал ничего не только страшного, но и предосудительного, разве что не рассказал жене о сеансе БДСМ с Карин и Аланом и еще об одном… И, конечно, не собирался рассказывать о вот этой встрече с красоткой.
А еще Ларс прекрасно понимал, что если состоится новый сеанс, то Линн об этом тоже не узнает, и что именно необходимость лгать жене будет давить сильней всего.
Это закон жизни: если человек чувствует свою вину хоть в чем-то и не имеет возможности повиниться, он постепенно начинает винить того, перед кем виноват. Это система оправдания, чтобы оправдаться перед собой, нужно выровнять себя с обиженным или вообще принизить, доказать себе, что тот виноват сильней. В чем? Неважно, просто в чем-то не соответствует. Ларс был достаточно умен, чтобы осознать: он уже начал сравнивать Линн с Карин, с ужасом понял, что ищет в Карин то, чего нет у Линн.
Избавиться от этого невольного сравнения не удавалось, как ни старался. Прекрасно понимал, что будь Линн хоть отчасти такой, как эта стерва, их знакомство закончилось бы, не начавшись, что Линн привлекла не только скромностью, за которой скрывалась еще какая сексуальность, но и тем, что не пыталась его заполучить.
Да, Линн из тех, что будут ждать, когда их завоюют, а Карин самка, готовая вцепиться в загривок добыче и не выпускать, пока не насытиться кровью жертвы. Ужасно, но редкий мужчина откажется хоть раз в жизни стать такой жертвой. Конечно, при условии, что после получит свободу и будет всю оставшуюся жизнь вспоминать об этой кровопийце, все так же сравнивая послушную жену с ней.
Почти до утра крутился без сна. На следующий день закружили дела, о Карин и проблемах, с ней связанных, не вспоминал почти до Стокгольма. Красотка не появлялась и не звонила. Ларс чувствовал облегчение и легкое разочарование одновременно, словно его освободили от необходимости совершить прыжок без парашюта, хотя перед тем уверяли, что соломка внизу уже подстелена.
Страсть пурпурного цвета
– Андреас, нам нужна еще доверенность.
– На что, хотите получить право продать меня с потрохами? – хохотнул Флинт.
Фрида едва заметно поморщилась. Только позавчера этот тип похоронил жену, тут же напился и теперь улыбается во все свои 32 искусственных зуба и шутит. Но осуждать клиентов агентства она не вправе, потому попыталась улыбнуться в ответ:
– Нет, мы не столь кровожадны. Разве пару миллионов снять со счетов…
Флинт развел руками:
– Их там нет… Так что нужно?
– Доверенность на ведение дел нужно расширить, вписав туда имя еще одной нашей сотрудницы.
– Всего-то? Новенькая?
– Да нет, старенькая.
– Хорошенькая? – Флинт уже вытащил из кармана ручку, демонстрируя готовность вписать хоть целый список.
– Она замужем, и муж страшно ревнив, – поддержала обмен шутками Фрида, подвинув к нему лист с доверенностью.
– Как фамилия крошки?
– Линн Юханссон, пожалуйста.
Ручка замерла, не написав ни буквы. Глаза Флинта забегали по лежавшим на столе документам.
– Как?
– Линн Юханссон.
– Кто она?
Фрида насторожилась:
– Супруга Ларса Юханссона. Вы не желаете, чтобы Линн занималась вашими делами?
Чего он боится? Знаком с Ларсом и не хочет, чтобы супруга Юханссона что-то узнала о его финансовых проблемах? Чепуха…
Флинт откинулся на спинку кресла, задумчиво покусал губу…
– Знаете, я думаю, им вообще больше не стоит заниматься. Я оплачу все ваши счета немедленно, если хотите, даже наличными. Я тут подумал, что мы зря дергаем стольких людей… Отрываем от дел, заставляем волноваться. Аника просто выпила не то лекарство, в полиции правы… Благодарю вас за сотрудничество, надеюсь, что больше не будет столь печального повода обращаться…
Он все пытался шутить и делать вид, что все в порядке, но получалось плохо. Фрида поняла, что разговор пора прекращать.
– Ну, если вы больше не сомневаетесь в выводах полиции…
– Анику не вернешь, а у вас, думаю, полно других дел. Давайте договор, я подпишу, что он выполнен полностью.
– У меня нет с собой договора.
– А это? – Андреас кивнул на бумаги, лежавшие на столе.
– Это доверенность на ведение дела и наши схемы расследования.
– Но мы все равно считаем договор выполненным. Привезите, я подпишу. Или лучше сам к вам заеду. Когда вам удобно?
Бодрости Андреаса Флинта могли бы позавидовать самые большие оптимисты, но она была насквозь фальшивой.
Фрида поняла, что настаивать не стоит, потому улыбнулась в ответ:
– Конечно. Тогда завтра, если возможно. Вы правы, сегодня у нас есть другие дела.
– Да, завтра в полдень. Извините, меня ждут.
– Конечно, господин Флинт. Я жду вас завтра в своем офисе. Присутствие других сотрудников необязательно?
– Нет, что вы!
Фрида почему-то не стала звонить Линн и отменять ее встречу с Лили. Если Флинт и возмутится, всегда можно будет сказать, что не дозвонилась, да и вообще, вдовец не рискнет что-то предпринимать против Линн Юханссон, если так боится даже этого имени.
Решение отправить к Лили Линн пришло неожиданно, когда любовница Флинта позвонила и сообщила, что уже приехала и готова побеседовать. У самой Фриды, кроме встречи с Флинтом по поводу расширения доверенности, была еще беседа с новым клиентом, не поверившим в таинственное исчезновение шкатулки с драгоценностями его только что почившей бабушки. Фриду изумляло, насколько быстро заботы о дележе наследства вытесняли родственную скорбь, но таковы люди, приходилось заставлять себя не думать на эту тему.
Линн согласилась:
– Не беспокойся, я схожу.
Дом не из дешевых, подъезд не из дешевых, бдительная консьержка, предупрежденная о ее приходе, ковер на полу в холле и в коридоре… Да, здесь жили не минималисты и не любители стиля техно…
По две квартиры на этаже (это какого же они размера, пожалуй, раза в три больше их на Библиотексгатан), медные таблички на двери. Черт! Если сейчас так живут шлюхи, то это явно самая выгодная профессия. Линн порадовалась, что с ней нет Бритт, та бы уже разглагольствовала о том, к каким чертям катится мир.
Открывшая дверь женщина была хороша собой, как и полагалось, не строгой красотой, хотя надо отдать должное – макияж невульгарный и даже приятный. Никакой ярко-красной помады на губах или синих полосок на веках. И одета в стиле Бритт – укороченные брючки и блузка, завязанная на животе узлом.
– Вы Фрида?
– Нет, я Линн, Фрида не смогла прийти.
– Да, она говорила… Проходите.
Квартира огромная и больше похожа на президентский номер в отеле люкс. Лили заметила интерес Линн и дала время оглядеться.
– Представляю, что вам наговорила обо мне Петра. Она меня терпеть не может.
– Почему? – Линн довольно резко повернулась к хозяйке роскошной квартиры, надеясь застать ту вопросом врасплох. Кажется, получилось, на мгновение Лили замерла, потом пожала плечами:
– Как должна относиться дочь к любовнице своих приемных родителей?
Линн решила, что от неожиданности Лили оговорилась, и уточнила:
– Петра не дочь Андреасу Флинту?
– Можно подумать, Анике она дочь, – пожала плечами Лили и сделала приглашающий жест. – Присаживайтесь. Вина хотите? Хорошее, я из Франции привезла. Там умеют делать вина, правда?
Линн вспомнила свой первый опыт винопития в замке Ларса и согласилась:
– Умеют. Но я не хочу. Извините, у меня крошечная дочка…
Пусть думает, что она кормящая мать, это лучше, чем объяснять свой отказ чем-то еще.
Лили кивнула:
– Но все равно присаживайтесь. Ведь вы же не ради одного вопроса пришли?
– Мы расследуем гибель Аники Флинт и все с ней связанное.
Женщина стала серьезной:
– Понимаю, что же еще? Я не знаю, почему погибла Аника Флинт, но я знаю, что сама она никакую гадость не выпила бы.
– Петра твердит это же.
Лили кивнула:
– Спрашивайте, если вам поможет. Аника была хорошей женщиной, я хочу, чтобы за ее гибель виновного наказали.
Почему Линн задала следующий вопрос, она не смогла бы объяснить даже под пытками. Спросила, и все.
– Чем вас привлекает Андреас Флинт, а вы его?
– М-м-м… – протянула Лили, сладко прищурив глаза. – Андреас любит неприличный секс.
– А какой еще бывает?
– Бывает? – удивилась женщина. – Скучный… в миссионерской позиции… ванильный… Разве вы не знаете?
Линн подумала, что того, что благодаря Ларсу знает она, хватило бы на многотомное издание, но сообщать об этом Лили не стала.
– А что в понимании господина Флинта неприличный?
– Вы будете краснеть…
– Ничего, это не страшно, рассказывайте.
Блондинка потянулась к пульту, каждое ее движение было исполнено просто кошачьей грацией. Линн молча наблюдала.
– Я вам лучше покажу, – наманикюренный ноготок нажал на кнопку. Хозяйка буквально впилась в экран, явно предвкушая удовольствие от просмотра, язык при этом облизал верхнюю губу так, что даже Линн поймала себе на желании впиться в эту губу зубами.
Умеет красотка заводить мужчин. Линн незаметно вздохнула, радуясь, что отправилась к Лили одна.
А на экране уже разворачивалось действо, в котором не было ничего необычного. Казалось, муж пришел с работы и его встречает верная супруга. Только роль супруги Андреаса Флинта играла Лили.
Если честно, Линн вовсе не хотелось смотреть, как будет принимать любовника Лили. Та заметила, усмехнулась:
– На мой век хватит женщин, чьи мужья имеют круглые счета в банках, а они сами забыли, что их тела не заканчиваются в районе талии. Если таковая вообще имеется в наличии. Оглянитесь вокруг, сколько женщин уверены, что мужчина рядом – это коллега по семейной жизни. Их мужья одиноки дома вовсе не потому, что женщина слишком активна в своей профессии или в обществе, что занята своей карьерой или даже детьми. Множество мужчин страшно одиноки даже при внимательных женах, готовых взять все домашние обязанности на себя, воспитывать детей, следить за домом и даже приносить тапочки в зубах по первому требованию. Никогда не задавались вопросом почему?
Опля! Перед Линн сидела философ в юбке, вернее, без.
Линн старательно прятала свое удивление и даже некоторое смущение. Похоже, эта девица способна многому научить ее саму…
– Ну, и почему?
Лили откинулась на спинку кресла и уложила ноги на пуфике удобней.
– Даже при самой заботливой жене муж может быть одинок и способен искать утешение у таких, как я. Вернее, я вам уже говорила, что единственная в своем роде, но мужчины ошибочно могут принимать за меня кого-то похожего. Внешне похожего, – уточнила она.
– Чем вы отличаетесь от других?
Вместо ответа на вопрос Лили вдруг резко повернулась к Линн всем телом, даже ноги перенесла на кресло, поджав их под себя.
– Что нужно мужчине? Любому. У них до черта фантазий в башках. Сексуальных фантазий, даже если себе в этом не признаются. Абсолютному большинству удается эти фантазии гасить, давить, загонять глубоко-глубоко, и вовсе не из-за правил приличия. Сейчас модно быть особенным, позволять себе распускаться, надевать женскую одежду, не побрив усы, делать маникюр при пудовых кулаках и носить каблуки… Что угодно, хоть зоофилией занимайся, если, конечно, ваш мастиф или дог не против.
– Тогда почему вы говорите о несвободе?
– В обществе свобода, а дома?
Линн усмехнулась:
– Почему вы уверены, что у многих дома нет свободы?
Интересно, что сказала бы эта красотка, увидев комнату боли?
Но Лили рассмеялась:
– Многие свободой называют наручники, пристегнутые к кровати, флоггеры и плаги. Кажется, если уж вот так… то секс атомный… Кстати, вы не смутились при упоминании флоггеров и плагов. Значит, с таким знакомы. Нравится?