– Ты не местный, откуда машина? – спросил Иван.
– Ты прав, мне нужна твоя жизнь, – сказал майор. – Пока у нас дорога одна, ты будешь меня слушаться. Я сейчас уйду, ты дождешься, когда появится Лебедев, отпустишь его метров на пятьдесят, не меньше, и двинешься за ним следом. Надо, чтобы он находился между нами. Улицу просматривай. Если я к нему подойду – и ты подойди, если меня не увидишь – возвращайся к машине, я ее запирать не буду.
– Ты же говорил, у нас есть сутки, – сказал Иван.
– Передумал, – флегматично ответил майор, вылез из машины и, ссутулившись, зашагал по лужам.
Ждать пришлось недолго, из подъезда вышел Лебедев. В одной руке у него болталась сетка с пустыми молочными бутылками, в другой был потертый портфель.
«Тюкнуть старика по затылку, выхватить портфель и кончить представление, – подумал Иван, сжимая в кармане железный болт, завернутый во влажный носовой платок. – Народу много – не те годы, чтобы в догонялки играть». Пока Лемешев рассуждал, Юрий Петрович отошел метров на пятьдесят, убийца выскочил из машины и двинулся следом. Лебедев не остановился у мрачного здания Театра киноактера, прошмурыгал до угла, переждал поток машин, летящих по Садовому, и перебрался на другую сторону. Майора Иван не видел и растерялся, не зная, что делать: перебежать за Лебедевым или выждать. Старик уже затерялся среди людей, и Иван снова подумал, что его обманули, когда услышал позади глухой голос:
– Не дергайся, он сейчас вернется.
Майор стоял рядом, прикуривал.
– Чего тянуть? – прошептал Иван. – Забираем портфель и уходим.
– Нет. Выждем. Пусть вернется к своему дому. Я сяду за руль, включу движок, ты подойдешь спереди, чтобы он заранее увидел тебя и не дергался, возьмешь портфель – и в машину.
Лебедев действительно вскоре вернулся. Он брел неторопливо, глядя под ноги. Иван уже собрался пересечь улицу, когда майор схватил его за рукав и сказал:
– Иди не оборачиваясь. Не торопись, садись в машину.
Казалось, спокойный голос майора не изменился, но Иван безошибочно понял – что-то произошло. Когда он сел в «Жигули», майор был уже за рулем.
– Все накрылось медным тазом. МУР есть МУР, надо было старика днем потрошить, – и медленно подал машину назад.
Лебедев подходил к своему дому, когда двое, как показалось Ивану, совсем молоденьких студентов взяли старика под руки. Лебедев подпрыгнул и, тонко взвизгнув, хотел бросить портфель, но портфель не упал, а лишь повис, пристегнутый наручниками к запястью. Из соседнего двора выехало такси, остановилось рядом.
Дальнейшего Иван не видел, так как упал на заднем сиденье с криком:
– Гони!
Дальше все происходило с неимоверной быстротой. Их «жигуленок» свернул в переулок, пересек улицу, чуть не попал под троллейбус.
– Дохлый номер, нам от них не уйти! – Майор матюкнулся. – Раз засекли – из этого квадрата не выпустят. Они же радийные!
Разбрызгивая грязь, он завернул в какой-то темный двор.
– Быстро! – Выхватил из кармана платок, ловко протер руль, приборный щиток и дверные ручки. – Наши визитки ищите в другом месте.
Подгонять Ивана надобности не было, он вылетел из машины, рванулся за майором. Они снова оказались на Садовом, майор скомандовал:
– Шагом и не крути головой. – Неторопливо подошел к остановке, взял под руку какую-то бабку, помог ей взобраться в подошедший троллейбус, пропустил вперед Ивана и влез сам, успев бросить быстрый взгляд через плечо.
Сквозь мокрое стекло Иван увидел, как мимо них, сверкнув фарами, проскочила «Волга».
– Товарищи москвичи, кто провинциалам пару билетиков продаст? – громко спросил майор.
Он купил два талона, прокомпостировал, опустился рядом с Иваном на сиденье и сказал:
– Я пока еще шестерка козырная. Но ты прав, дороги наши разошлись.
Через несколько остановок они вышли. Уже совсем стемнело, зажглись фонари, народу на улице было много, и майор поглядывал на прохожих явно с удовольствием.
– Мне рядом с тобой ходить опасно, – сказал майор. – Я лицо официальное, нахожусь в командировке, а тебя скоро искать начнут.
Иван, придя уже в себя, из чувства протеста топнул по луже ногой.
– Хулиган! – взвизгнула проходившая мимо женщина.
– Заткнись! – рыкнул Иван. – Сейчас мордой окуну, всю красоту смою.
– Иван, – майор отвел его в сторону. – Нам постового не хватает?
Долго стояли молча, рядом, далекие друг от друга, пытаясь решить, что же делать дальше.
– Жрать хочется, – сказал наконец Иван.
Скоро они сидели в шумном и, несмотря на перестройку, пьяном ресторане. Спиртное они не заказали. Официантка, чиркнув в блокноте, удалилась и, судя по всему, в ближайшее время возвращаться не собиралась. Стол был не прибран, заставлен грязной посудой, и желающих сесть за него, кроме двух беглецов, не оказалось.
– Машина откуда? – спросил Иван.
– Одолжил без разрешения.
– Будто знал, что так сложится.
– Знал бы – вообще не появился, – ответил майор и, задумавшись, добавил: – Нет, к тебе пришел бы, мне твой арест ни к чему.
– Полюбился?
– Фамилию и место службы знаешь, – флегматично пояснил майор. – Ты мое удостоверение видел, а Юрий Петрович нет. Он даже не знает, из какой я республики.
Иван напрягся, но не вспомнил, из какого города прибыл майор. На удостоверении он разглядел фотографию, печать и слова «майор милиции… состоит на службе в уголовном розыске… имеет право ношения оружия…».
– Быстро они успели, – сменил тему Иван. – И надо же – как раз в момент, когда старик с деньгами вышел.
– Этого они не знали, хотели взглянуть, с кем он встретиться хочет. Ты им очень нужен, – ответил майор.
– Обо мне знают трое: ты, старик и подполковник, но он… – Иван замолчал. – Может, он в сознании и заговорил?
– Не приходил, кончился, – успокоил майор.
Официантка принесла салат и шашлыки, поставила чистые приборы и удалилась.
– Кончился, это хорошо, – Иван начал быстро есть. – Опасен только ты и старик, но до него не дотянуться… – Он покосился на майора, который тоже жадно ел и, казалось, последней фразы не слышал.
Но так только казалось, потому что, отодвинув пустую тарелку, он вытер салфеткой губы и пальцы и сказал:
– В рукопашной ты против меня плевка не стоишь, пистолета у тебя нет, а железка, что в правом кармане плаща, тебе не поможет, – майор нагло ухмылялся. – Бывалый старый волк! Когда я негодование изображал и тряс тебя на улице – ощупал досконально. Ты своих чурок пугай – я сыщик, профессионал, хоть и служу двум богам. И вообще, кончай брехню. – Он вытащил из нагрудного кармана зубочистку. – Я бы сейчас оставил тебя тут и ушел. Да боюсь, ты в руки к ребятам быстро попадешь. А от тебя до меня путь больно близкий.
Майор Ивану своей самостоятельностью очень не нравился. Конечно, ловок и в деле мастак, тут слов нет, вспомнилось, как он протер в машине руль и замки, уничтожая «пальчики».
– Как же ты прибудешь к хозяину пустой? Не подумают, что куш прикарманил? – спросил Иван.
– Могут, – майор согласно кивнул. – Только об аресте Лебедева скоро прознают и меня реабилитируют.
– Посмертно?
– Однообразен ты, Иван. О себе больше думай, а не обо мне. Выслушай, потом скажи, чем помочь могу. Значится, так, – майор поковырял в зубах, кашлянул. – Видится мне, что Лебедев тебя не сразу сдаст, немного продержится.
– Он обо мне молчать будет, как рыба об лед, – перебил Иван. – Ему своих статей хватает, зачем еще и сто вторая?
– Ладно! – Майор махнул на Ивана ладонью, совсем как полковник Орлов. – Укрывательство убийцы и помощь в его задержании и изобличении, думаешь, одно и то же?
– Ну, укрывательство еще доказать необходимо! – вспылил Иван. – Сейчас у него только деньги, пусть большие, незаконные. Он начнет лепить, мол, нашел или дал на сохранение старый содельник. Старик ему бабки понес, а тот не пришел. Это и я соображаю, а Лебедев в сто раз хитрее.
– Точно, – согласился майор. – Потому и полагаю, что с его мозгами сутки он продержится, пока сообразит, что дорога у него – одноколейка, в одну сторону. С ним сейчас очень толковые ребята занимаются. Они быстро объяснят, что тебя задержат не сегодня-завтра. Или они не знают о твоем существовании и считают, что из пистолета стрелял Лебедев? Выбрось из головы и такое кино не смотри.
Он взглянул на часы, снова поковырял в зубах и продолжал:
– Сейчас десять, думаю, он уже объявил, что устал, болен, стар, показания давать абсолютно не способен, и отправился отдыхать на нары. Утром он попьет жидкого чайку, переберется в кабинет и часа два будет рассказывать. Люди там терпеливые, но меру знают… В общем, Иван, Лебедев тебя сдаст завтра, где-нибудь между двенадцатью и пятью. Больше мне сказать нечего. Думай. Ежели я могу помочь, говори – я попробую. Если нет – то бывай, удачи не желаю, она у тебя кончилась.
– Попался бы ты мне пару лет назад. Говорун!
– Тогда ты бы уже либо укололся и подох, либо тебя сегодня взяли. Знаешь детскую присказку: «Если бы у дедушки были колеса, то был бы не дедушка, а трамвай»? Не размазывай кашу по тарелке.
– Значит, из Москвы срочно уходить?
– Дело твое. Есть где залечь – ложись. Тогда пошел, знать не желаю твоей берлоги.
– Уходить, – вздохнул Иван.
– Только не самолетом, – посоветовал майор. – Аэропорт легко просматривается, да и не улетишь сразу. Вечером хорошо в Ленинград уезжать, поездов много.
«Это я уж решу, когда и как мне из Москвы уходить, – думал Иван, – только тебя живым оставлять больно».
Глава 8
В машине Юрий Петрович вяло подергал наручники, которыми его пристегнули к собственному портфелю, и затих. Сидевшие по бокам парни не обращали на него внимания, словно работяги приняли груз, спешат доставить по месту назначения, расписаться в накладной, никакого интереса к делу.
На Петровке, в дежурной части, к доставленному также не проявляли интереса: протокол, понятые, фотограф, распишитесь, никаких посторонних вопросов, удивления, ни одного лишнего слова или движения, будто на конвейер поступила деталь – отшлифовали, пустили дальше.
Он много слышал о МУРе, бывать, слава богу, не приходилось. Юрия Петровича удивила обыденность длинных коридоров, пустынных в этот час, безликость дверей – обыкновенное учреждение, никакой романтики. Кабинет, в который его привели, тоже самый затрапезно-чиновничий, может, телефонов чуть больше обычного да сейф сверкает стальной ручкой. Мужчина за столом, помоложе Лебедева, но в годах, кивнул сопровождающим, Лебедеву указал на стул, дописал несколько слов и отложил ручку.
– Знакомить не надо? – Хозяин кабинета посмотрел на спинку стула Лебедева.
Юрий Петрович повернулся и увидел подполковника Гурова, который, сидя за столиком секретарши, пил чай с пирожными.
Когда Гуров приехал в аэропорт и начал парковать на стоянке машину, к нему быстро подошел капитан милиции, подчеркнуто по-гвардейски козырнул, представился и, указав на стоявший неподалеку сверкающий лаком «Мерседес», своими фонарями и праздничностью напоминающий новогоднюю елку, сказал:
– Товарищ подполковник, вас ждут. Прошу ключи от машины.
– А это почему? – возмутился Гуров, затем махнул рукой, отдал ключи и пошел к машине ГАИ, так как увидел рядом с «Мерседесом» знакомую фигуру полковника Орлова.
Расстались они три дня назад недобро, Гуров затаил на друга-начальника обиду, считая, что Петр если и не бросил в трудную минуту, то уж совершенно точно не помог.
– Здравствуй, садись, поехали, – сказал Орлов, глядя в сторону, и открыл перед Гуровым заднюю дверь «Мерседеса».
– Мне надо встретить своих девочек, – ответил Гуров, уже понимая, что встречать некого, и чувствуя непривычную слабость и тошноту.
– Они живы, здоровы, но не прилетели. Садись, – Орлов подтолкнул его в машину.
Гуров сел, машина еще не тронулась, а он уже почувствовал, что «Мерседес» лучше «Жигулей» и даже «Волги».
– Прошу вас, – обратился Орлов к сидевшему за рулем лейтенанту. – Поедем как обыкновенные люди, без свиста и иллюминации. Несправедливо, Лев Иванович, в ГАИ есть такие машины, а даже у начальника МУРа лишь простенькая «двадцатьчетверка».
– В жизни справедливость встречается лишь в виде исключения, – сказал Гуров фразу Юрия Петровича Лебедева. – Давай о деле.
– Обижаются только женщины и дети, подполковник, тебе обиженная физиономия не идет. Я начну свою оправдательную речь с демонстрации вещдока.
Нарушая правила движения, «Мерседес», грозно рыкнув, пересек осевую полосу встречного движения и встал на обочине.
Гуров вышел за Орловым на шоссе, недоуменно посмотрел на белый перевернутый «жигуленок» с хорошо знакомыми номерами.
– Здесь, Лев Иванович, по плану Лебедева ты и обрел свой конец. Ясно?
Некоторое время они ехали молча; Гуров видел, что друг ждет недоуменных вопросов, понимал, что за его спиной сейчас проводится оперативная операция, и молчал, не хотел подыгрывать.
– Мы не один год будем выяснять, кто был прав. Опускаю эмоции, перехожу к фактам, – Орлов говорил ровно, монотонно. – Прочитав твои записи, я очень рассердился, – мягко выражаясь, ты вел себя не слишком серьезно.
– Ты хотел обратиться к фактам, – перебил Гуров.
– Хорошо. Ты не поинтересовался, а экспертиза установила, что Кружнев был убит из пистолета, из которого ранее были убиты еще четыре человека. Розыском занимаются территориальные органы и министерства, так что твои предположения о спутнике Лебедева являлись не твоим личным делом, а пусть и хлипкой, но версией, мимо которой я пройти не имел права. Я подал рапорт, генерал доложил наверх и приказал нам работать. Я прикинул: если тебя решат убрать, стрелять не будут, а самым уязвимым местом является твоя машина. Ребята из ГАИ нашли в своем хозяйстве разбитую «шестерку», привинтили твой номер, мы установили за Лемешевым и Лебедевым наблюдение и стали ждать. Минувшей ночью у твоей машины Лемешев отвинтил правое переднее колесо и отправился к своему шефу с докладом. Мы колесо поправили. То, что тебя толкнут за город и именно в аэропорт, предугадать было нетрудно. Тебе позвонили и передали телеграмму?
– Да. И ты мог бы меня предупредить, не устраивать цирк, – недовольно заметил Гуров, предвидя возражение, которое тут же и последовало.
– Так ты все равно должен был бы ехать. Иван на такси проследовал за тобой. Мы его по пути на несколько минут задержали, дали возможность твоей машине «разбиться», а Ивану полюбоваться на дело своих рук.
– Значит, вы видели, как я, словно последний идиот, болтался на улице Воровского?
– Лева, не обижайся, каждый работает как умеет. Ты находишься в отпуске, волен вести себя свободно. – Орлов старался не улыбаться.
– Стой! – Гуров повернулся к Орлову, схватил за руку. – Значит, старика с дыней вы засекли?
– Он арестован в аэропорту Адлера. Мало того, он прилетел в Москву с напарником, которого мы взяли сразу и вместо него пустили своего человека.
– Кого?
– Майора Крячко. Я подумал, что тебе будет приятно, если в заключительной стадии примет участие твой парень.
– Хорошо, Петр Николаевич, эту сторону данного дела мы обсудим на досуге…
– Нет уж! – перебил Орлов. – Ты вел себя как не знаю кто, ты оскорбил меня подозрением неведомо в чем, теперь рядишься в прокурорский мундир.
– Ладно, ладно!
– Нет, не ладно! И прекрати повторять это идиотское словечко! Все кругом твердят его, как попугаи. Откуда вы только его выкопали?
Гуров взглянул на начальника с любопытством и миролюбиво сказал:
– Хорошо, Петр Николаевич. Что мы имеем и как собираемся жить дальше?
– Имеем двух подозреваемых. Юрий Петрович Лебедев – фигура достаточно ясная. Такие финансисты нам не внове, довести до суда его, конечно, следует, но конкретной опасности он сейчас не представляет. Иван Николаевич Лемешев – дело иное. Исполнителей, охранников и убийц мы видали, но наемного убийцу такого профессионального уровня я встретил впервые.
– Мужик серьезный, – согласился Гуров. – У него холодная кровь, как у земноводных. Если мы сумеем взять его живым и эскулапы признают его нормальным, я наших психиатров пошлю к чертовой матери.
– В одном любопытном дневнике я прочитал, что Лебедева следует брать с деньгами, а Ивана с оружием в руках, иначе ничего не докажешь.