© Джон Ч. Гибсон.
Карен Мейтленд, в качестве путешественника и исследователя, побывала во многих уголках Соединённого Королевства, прежде чем на много лет осесть в прекрасном средневековом городе Линкольн, вдохновляющем её на творчество. Она-автор бестселлеров:
Зофиил снова дернул за поводья Ксанф, но этого было мало, требовалась мотивация посильнее, чтобы заставить ее двигаться. Желания лезть в ледяную воду у неё явно было не больше, чем у нас.
День не достиг ещё и полудня, но под деревьями и свинцовым зимним небом лес был мрачен, словно сумерки на погосте. Внезапно Ксанф пронзительно заржала, завалившись на одну ногу. Она яростно дернула головой, вырвав узду из рук Зофиила и лягнулась. Я резко отпрянул от копыт, но мои ноги тоже взбрыкнули вверх и потеряли опору. Должно быть, я орал громче, чем бедная лошадь, когда ударился о землю и почувствовал мучительную боль, пронзившую плечо. Ошеломлённый падением, я некоторое время не мог и помыслить о том, чтобы шевельнуться. Переместившись в сидячее положение, я осторожно коснулся левого плеча. Было так больно, что поначалу я заподозрил перелом, но мои пальцы скользнули по острому металлическому шипу, впившемуся в плоть. Стиснув зубы, я вырвал его и почувствовал, как горячая струйка крови побежала по спине. Я непонимающе уставился на кусок железа в своей руке. Мой мозг был затуманен от шока и боли, поэтому потребовалось некоторое время, чтобы осознать то, что я должен был понять сразу же. Это был калтроп-металлический шар с четырьмя длинными острыми шипами, торчащими под разным углом. Всё было устроено так, чтобы при броске, три шипа сидели твердо в земле, а четвертый всегда указывал прямо вверх, готовый глубоко вонзиться в любое копыто или ступню, неосторожно на него наступившую.
Ксанф стояла, поджав переднюю ногу, уткнув край копыта в землю. Она испуганно дрожала и заржала от боли, лишь только Зофиил прикоснулся к её ноге, пытаясь успокоить. Видимо, одна из этих грязных штуковин была загнана в ее копыто. Вздрогнув от боли в плече, я всё же попытался найти в себе силы, встать на ноги, но головокружение от потери крови отозвалось волной тошноты, что подкатывала к горлу всякий раз, стоило мне пошевелить головой. Адела стояла покачиваясь и пыталась присесть рядом со мной в грязь, прижимая подол своих юбок к моей ране. Ее лицо побледнело при виде крови.
«-Зубы Господни! Кто оставил здесь эти штуки..?»- начал было я. Даже когда я это произносил, я понимал, что они, явно, не случайно попали на дорогу. Я сделал попытку подняться, но было уже слишком поздно. Прежде чем я смог приподнять себя более, чем на колени, мне на голову набросили вонючий мешок и заломили руки, привязывая их к бокам. Я слышал, как кричали Адела и Зофиил и догадывался, что их тоже схватили. Длинная веревка быстро обвивалась вокруг моих рук и плеч. Я вскрикнул, когда она затянулась, впиваясь в рану на моем плече. Чужие руки поставили меня на ноги, и я обнаружил, что меня кладут лицом вниз на спину какого-то животного, не Ксанф, а поменьше -пони или осла. Новые веревки обвили меня, крепко привязав к спине животного. Должно быть по крайней мере трое мужчин, может быть, больше. Но им явно не требовалось раздавать друг другу советы. Это было тщательно организованное похищение.
Адела кричала, зовя на помощь своего мужа Осмонда, но он мог быть где угодно в лесу, и даже если бы услышал своё имя сквозь завывания ветра, ему понадобилось бы некоторое время, чтобы добраться до нас. Крики Аделы внезапно прервались, и меня охватил леденящий страх. Что если они оглушили её или заставили замолчать навсегда?
Я услышал пронзительное ржание Ксанф и догадался, что кто-то выдернул калтроп из её копыта. По крайней мере, они не оставили её страдать. Моя голова ударялась и тряслась в такт, идущей шагом пони. Мои ребра были впечатаны в позвоночник, и я изо всех сил пытался сделать вдох внутри удушающего мешка. По голове и ногам хлестали тонкие ветви. Они тащили нас через густую растительность. Голова так пульсировала от боли, что я начал опасаться, не был ли наконечник калтропа смазан каким-то ядом? Это мне было неизвестно.
Пони остановились. Чужие руки возились с узлами на веревке, привязавшей меня к её спине. Канат ослаб, и я соскользнул на землю. На краткий миг я почувствовал облегчение, когда давление на мои ребра ослабло. Но мое больное плечо ударилось о камень и болевой шок отправил меня в небытие.
Рев ветра в моей голове медленно нарастал параллельно со жгучей болью в плече. Каждая косточка в моём теле болела так, будто их все вытащили из тела и загнали обратно молотком. Открыв глаза, я не увидел ничего, кроме тусклого света, пробивающегося сквозь мешковину. Меня обездвижили и зафиксировали в сидячем положении, прислонив к дереву, я чувствовал, как грубая кора царапала мне спину. При попытке поднять руки, я обнаружил, что мои запястья и лодыжки туго связаны
«-В его сумке нет ничего стоящего», - проревел мужской голос, «За исключением нескольких зубов и косточек. И эти кости настолько старые и иссохшие, что их даже не бросишь в котёл для навара».
Они нашли мощи святых. Жаль, что они не могли почувствовать всю святость, исходящую от этих костей, что, впрочем, было и неудивительно, учитывая, что они были выкрадены из склепа и могли принадлежать любому старому грешнику. Возможно, мне следовало рассказать им, то же, что я говорил людям на базаре: