— Я с тобой согласен, — веско вставил Зеленцов, — только Заика хоть и не блатной, но честное имя вора уважает. Я уверен, у нас с ним проблем не возникнет.
— Дай Бог, дай Бог, — протянул задумчиво Фомин и вернулся к прерванному рассказу.
Когда он закончил говорить, в гостиную вошел Паша, предварительно постучав.
— Пацаны уже здесь, — кратко сообщил помощник Дюка.
— Куда им ехать? — спросил хозяин, обернувшись к Монаху.
— Надежные люди? — в свою очередь, осведомился вор в законе.
— Если что окажется не так, — проникновенным голосом пообещал Зеленцов, — я их лично под лед спущу. Можешь передать им это, — фраза предназначалась здоровенному детине, переминающемуся с ноги на ногу на пороге комнаты, — понял?
В ответ телохранитель утвердительно кивнул головой.
Монах, удовлетворенный услышанным, сказал, указав на Музыканта:
— Пусть они едут за ним. Он адрес знает. И кстати, — ему пришла в голову новая идея, — пока мой товарищ выздоравливает, они должны напрямую связываться с Музыкантом и выполнять все его приказы.
— Слышал, Паша? — повторил вопрос Дюк, обращаясь к помощнику. — Тогда действуй.
Музыка вместе с гигантом исчез в дверном проеме. Когда за ними закрылась дверь, Зеленцов спросил у Монаха:
— Может, пока перекусим?
— Можно и пожрать, — несколько грубовато отозвался Фомин.
Пока накрывали на стол, Дюк безуспешно пытался дозвониться до Ступнина по всем имеющимся у него телефонным номерам последнего, однако нигде его не было. Тогда, раскрыв небольшой блокнот, Алексей отыскал в нем номера Вадима Стародубцева, наверняка знавшего, где найти Заику.
Вадим засыпал в своей трехкомнатной квартире на Ленинградском проспекте, где он жил вместе с братом Сергеем.
Рядом с ним в постели лежала миниатюрная брюнетка. Натянув до подбородка легкое покрывало, она наблюдала за погружавшимся в дремоту мужчиной.
Внезапно зазвенел телефон. Вадим вздрогнул от неожиданности и обратился к девушке:
— Алена, подай, пожалуйста, трубку.
Девушка проворно выпорхнула из-под тонкой материи и, не стыдясь наготы, взяла с прикроватной тумбочки розовый аппарат и передала его любовнику.
— Алло, — произнес Стародубцев.
— Здорово, Вадим, — поприветствовал его Зеленцов, — извини, что беспокою в такой час, это Дюк.
— Привет, Лелик, — ответил Вадим, не понимая, какое дело может быть у Зеленцова к нему.
Дюк поспешил объяснить причину столь позднего звонка.
— Мне срочно нужен Заика, где его найти?
— Честно говоря, не знаю, — ответил Вадим, — может, дома спит, а телефоны отключил.
— У меня к тебе просьба, — произнес Зеленцов, — найди его и вместе с ним приезжай ко мне на дачу. Дело действительно срочное.
— Хорошо, — уныло протянул Стародубцев, — постараюсь.
Закончив разговор, хозяин квартиры неохотно поднялся с теплой постели и принялся натягивать на себя джинсы.
Девушка тоже хотела встать, однако Вадим остановил ее:
— Ты куда собралась? — удивленно спросил он. — Ты же говорила, тебе некуда спешить?
— Это правда, — ответила она, — только что я буду здесь делать одна? Сколько можно быть одной? Скучно.
— Ложись и спи. А я скоро вернусь, — почти приказным тоном произнес мужчина.
— Но…
— Аленка, никаких но, — в сказанной фразе слышалось столько нежности, что она подчинилась.
Заику Вадим действительно застал спящим в собственной постели. Охрана Ступнина сообщила, что накануне шеф изрядно проигрался в казино, после чего выдул бутылку армянского коньяка и отрубился.
С горем пополам Вадиму удалось привести в чувство своего патрона и с помощью охранников погрузить в автомобиль. Машина Стародубцева двинулась в сторону дачи Леши Дюка, сопровождаемая автомобилем Заики с телохранителями.
Прежде чем представить Ступнина Монаху, Зеленцов приказал несколько раз окунуть своего компаньона в холодную ванну. Протрезвевший Заика попросил дать ему опохмелиться.
Вместо этого Дюк сунул ему таблетку анальгина:
— На, опохмелись. — вяло пошутил он, а потом более серьезным тоном продолжил, обращаясь не только к нему, но и к Стародубцеву: — Я вас сейчас познакомлю с очень авторитетным вором в законе, он имеет к вам претензии, то есть не лично к вам, — поспешил поправиться Зеленцов, — но к вашим пацанам. Советую принять его условия, какими бы жесткими они ни показались. Я уверен, лишнего он не захочет.
Бешено вращая глазами, Заика пытался переварить услышанное.
А когда до него дошло, он накинулся на Вадима:
— Что там ты еще такое натворил?
Стародубцев молчал, понимая не больше шефа.
— Тихо, Саша, — урезонил того Дюк, — не ори. Пацан, я думаю, не больше твоего в курсе. Просто запомни, этот человек не потерпит неуважения к себе, хотя и сам не станет тебя оскорблять. Главное, следи за базаром.
— А что, он такой крутой? — полез в бутылку Заика.
— Да уж покруче тебя и меня будет, — уныло произнес Зеленцов.
— А какая за ним бригада стоит? — не унимался Ступнин. — Или, может, твой вор из стали сделан, его и пуля не берет?
— Все мы смертны, — философски заметил Дюк, — только если захочешь его пришить, запомни: лучше было бы тебе и на свет не родиться. А по поводу бригады, — говорящий улыбнулся, — за ним стоят все старые воры в законе, а значит, и все блатные. Можешь прикинуть, сколько у нас по России тюрем, да лагерей, да пересылок, помножь это на количество в них сидящих, отними петухов да парашников — получишь ровное число всех своих потенциальных врагов, если не дай Бог что…
По-видимому, эта арифметика подействовала лучше холодной купели, так как Заика внутренне подобрался и, напустив на себя серьезный вид, произнес:
— Я понял, и не надо мне повторять одно и то же по десять раз. Пошли.
Они вошли в гостиную, где терпеливо дожидались их Монах с Буром, сидя за круглым столом, уставленным различными яствами.
После короткого приветствия Фомин изложил в общих чертах суть дела, по случаю припомнив недавний «наезд» на его коммунальную квартиру — просто так, для красного словца.
Однако Заика и Вадим восприняли это по-своему. Воспользовавшись возникшей паузой, Ступнин проговорил:
— Я сожалею о случившемся и готов извиниться за своих людей, только клянусь, что впервые об этом слышу, в том числе и о квартире.
— Какой квартире? — не понял Монах.
— Ну, когда мои быки, не разобравшись ни в чем, обидели тебя, Валера, — пояснил Заика.
— Ах, так это тоже, оказывается, твои, — сообразил законник, — ну, с тем «косяком» мы разобрались сами. Да, — Фомин обернулся к своему подручному, — Бур, не забудь вернуть братве их «волыны».
Роман утвердительно кивнул, и пахан продолжил:
— Меня сейчас больше волнует нынешний «рамс», — он имел в виду происшедшее с Гладышевым.
— Извини, Валера, — вмешался Вадим, — но почему ты считаешь, что это сделали наши люди?
— Давай посадим вот здесь Алика, приезжавшего со мной перетереть, — предложил Монах, — и если он скажет, что не виноват, у меня вопросов не будет. Но если Игорь выпишется из больницы и скажет мне, что бил его кто-то из ваших, тогда как прикажете мне поступить? Я ведь предупредил этого Алика, велел ему держаться подальше от банкира. Если же он крысит у вас бабки, я ничем не смогу ему помочь, вы вправе его разорвать, хотя я уверен в честности Гладышева. Но в любом случае останется незакрытым вопрос со мной. Выходит, этот ваш Алик меня ни в дугу не ставит и попросту меня опомоил. Такое я никому не спущу.
— Если выяснится, что Бугор виноват, — Стародубцев назвал своего звеньевого более привычным для себя прозвищем, — мы его жестоко накажем.
— Послушай, друг, — процедил Монах, — у нас здесь не детский сад и не партийное собрание, чтобы кого-то ставить в угол, делать выговор или жестоко наказывать, как ты выражаешься. Этого вашего Бугра отдаете мне, если, конечно, он виноват в случившемся с Игорем. Дальше я решаю, как его наказывать. Других претензий у меня к вам нет.
— Я предлагаю завтра встретиться здесь же, — высказался Дюк, — после обеда, часика в два-три. Заодно прихватите с собой этого вашего Бугра, и все обсудим.
— И то дело, — согласился Фомин, — нечего зря языками чесать, как бабки на базаре.
На том и разошлись.
На следующий день в условленное время на даче Дюка собрались сам хозяин особняка, Монах с Буром и Заика. Ждали прибытия Стародубцева с Бугриновым.
В это же время автомобиль Вадима следовал по Рублево-Успенскому шоссе, торопясь на встречу с авторитетом. Следом ехала машина Заики, в которой, кроме телохранителей шефа, находился Бугор.
Миновав пост ГАИ перед выездом на Кольцевую автодорогу, Вадим заметил в зеркале заднего вида, как инспектор остановил следовавшую за ним машину. Стародубцев решил не останавливаться, а подождать, пока они догонят его уже за Кольцевой.
Незадолго до этого Бугор, припертый с двух сторон здоровенными амбалами Ступнина, размышлял о том, куда и зачем его везут. Всякий раз мысли возвращались к недавнему происшествию в подъезде дома на Кутузовском проспекте. В конце концов решив, что это и есть основная причина столь необычной поездки, Алик судорожно искал выход из сложившейся ситуации. Он понимал, угроза, данная на стрелке у банкира вором в законе, — не простые слова. И наверняка тот сейчас поджидает его там, куда они едут.
Можно бы выпрыгнуть на ходу из машины, если бы не эти гориллы с тупыми рожами. И тут спасительной соломинкой взметнулся жезл автоинспектора. Бугор внутренне напрягся, собираясь с духом.
Когда к остановившемуся автомобилю вразвалочку подошел пожилой капитан в сопровождении омоновца в бронежилете и с автоматом наперевес, Алик во всю глотку заорал:
— Помогите!
Не ожидавшие ничего подобного парни Заики в первый миг растерялись, подумав, не сошел ли Бугринов с ума. Они ведь сами не знали, куда и зачем его везут.
Однако расторопный омоновец, передернув затвор автомата и дав короткую очередь вверх, громко приказал:
— Всем сидеть! Не двигаться! Буду стрелять!
На крик сбежались остальные менты, помогая аккуратно «упаковывать» сидящих в машине бойцов.
Когда Стародубцев, не дождавшись второй машины, вернулся узнать, что же все-таки случилось, дорога была предусмотрительно перекрыта молоденьким сержантиком, заворачивавшим всех, следующих по направлению в город, к выезду на Кольцевую.
Поравнявшись с сержантом, Вадим, приспустив стекло автомобиля, спросил:
— Товарищ лейтенант, — Стародубцев умышленно прибавил к трем лычкам еще и две звезды, — а что случилось?
Явно польщенный таким обращением, безусый сержант произнес:
— Да вот взяли группу вымогателей, которая везла убивать свою очередную жертву, отказавшуюся платить, — он так и шпарил фразами из газетной рубрики «Криминальная хроника», — а их главаря возьмут на следующем посту, он оторвался вперед.
— А какая у главаря машина? — Вадим понял, что речь идет о нем.
— А такая же, как у вас, — ответил тупоголовый сержант, ни на секунду не заподозрив в любопытном субъекте разыскиваемого, — только чуть посветлее.
Стародубцев вежливо откланялся и выехал на Кольцевую. Немного погодя он бросил машину, прихватив из нее все самое ценное, позвонил Заике и сообщил неприятную новость, пообещав в ближайшее время добраться до дома отдыха на Клязьминском водохранилище, где они договорились встретиться.
Узнав от ошеломленного Ступнина события последнего часа, Монах сказал:
— Надеюсь, ни у кого не возникает вопросов, чьих это рук дело?
Присутствующие тактично промолчали. Затем Дюк пообещал Заике:
— Саша, ты не волнуйся, твоих пацанов я вытащу. Пусть только все уляжется.
После этого все разъехались по своим делам.
Сидя в «мерседесе», Фомин сказал, обращаясь к Буру:
— Сегодня же разошлешь мои малявы по ивээсам и капэзэ, всем «смотрящим». Если эта паскуда там появится, — пахан имел в виду Бугра, — пусть его лучше опустят, суку. Даже можно, чтобы он от безнадеги повесился или случайно напоролся на перо.
— Понял, — коротко ответил Бур.
ГЛАВА 7
В оперативной части Кунцевского РОВД второй час допрашивали Бугринова.
— Сознавайся, — допытывался молоденький следователь, — за что тебя хотели убить, как ты утверждаешь?
— Не знаю, — упрямо уходил от ответа Бугор.
— Так не бывает, — возразил допрашивавший. — Если не хочешь говорить, мы бросим тебя в камеру с этими быками и заткнем уши ватой. А все издержки спишем на острые углы и цементный пол. Эти рожи мы отпустим, а тебя отправим либо в реанимацию, либо прямиком на погост.
Такая перспектива Алика не прельщала. Он упорно пытался сопоставить все «за» и «против», проклиная себя, что обратился за помощью к ментам. Поняв бессмысленность дальнейшего запирательства, он решил все откровенно рассказать, опуская некоторые подробности.
Вот что он поведал в общих чертах:
— Я избил в подъезде дома на Кутузовском проспекте Гладышева Игоря Ивановича, руководствуясь мотивами личной мести. После этого меня схватили люди его так называемой «крыши», решившие со мной посчитаться. Руководит всей бригадой Заика, его настоящей фамилии я не знаю, но зовут его Александр Владимирович и живет он на улице Тверской, недалеко от гостиницы «Минск». Задержанные вами личности являются личной охраной преступного авторитета.
Выслушав его рассказ, следователь уныло протянул:
— Да, друг ситный, влип ты здорово. Кроме твоего заявления, у нас на них ничего нет. Информацию на Заику мы отправим в РУОП, а тобой займемся серьезно. На тебя заведено уголовное дело по факту нанесения тяжких телесных повреждений гражданину Гладышеву Игорю Ивановичу. Максимум, что я могу для тебя сделать, — это оформить явку с повинной и поскорее направить в «Матросскую тишину» или в Бутырку. Как говорится, раньше сядешь — раньше выйдешь.
— Но я же даю вам ценную информацию, — искренне изумился Бугринов, — а вы меня за это в Бутырку?
— Какую информацию, — устало вздохнул следователь, — все это и без тебя известно. И мы ведь не просто тебя в тюрьму сажаем, а укрываем от людей Заики. Посидишь маленько, а там, смотришь, тобой и заинтересуются люди из отдела по борьбе с оргпреступностью. Может, сразу и выйдешь. На этом все. Подпиши свои показания вот здесь, здесь и здесь, — следователь указал Бугру, где тому следует расписаться, и повернулся к вошедшему конвою, — можете забирать.
Спустя немногим более часа в одну из камер Бутырской тюрьмы ввели оправившегося после первого шока Алика. Его взору открылось до отказа набитое людьми помещение. На натянутых на уровне третьего яруса нар веревках сушилось белье. Почти сотня пар глаз уставилась на вошедшего.
Бугринов замер в нерешительности. Он много слышал о заключенных, но представить себя среди этого сброда не мог.
От сидящей у зарешеченного окна группы отделилась щуплая фигура невысокого паренька с хищным выражением на лице. Подойдя к вновь прибывшему, тот спросил:
— Первоход?
Бугор утвердительно кивнул.
— Понятно, — сквозь зубы процедил щуплый, — значит, без прописки пока.
— Почему, — возразил Алик, — у меня есть московская прописка.
Уголовники залились веселым смехом.
— Ну, пойдем к братве, — коротышка слегка подтолкнул Бугринова в спину, — расскажешь, что и как.
Бугра усадили за стол, где уже восседали человек десять таких же арестантов. Пожилой мужчина лет за пятьдесят с желтушного цвета кожей, впалыми щеками и смешно торчащими ушами обратился к Алику.
— Ну рассказывай, — вкрадчивым голосом предложил старик, — за что попал? Как звать-ве-личать?
Бугор невольно поежился под тяжелым взглядом собеседника и, не поднимая глаз, подробно изложил про избиение Гладышева, не забыв при этом представиться.
Внимательно выслушав говорящего, лопоухий старик задал неожиданный вопрос:
— А что ж ты, Алик, глазки-то отвел? Или косячки за тобой водятся?
— А что это такое? — Бугринов недоуменно уставился на старика.