Абсолютно пустое, «никакое» пожелание… Пожалуй, Женя все-таки не сумеет раскусить упорную и довольно-таки своевольную старушку… Зря только тратилась на курсы французского и на дурацкий костюм.
Конечно, она могла бы, не поняв толком, чего хочет клиент, начать действовать наудачу – будь что будет! Именно так, похоже, поступали Женины предшественники. Но Женя понимала: еще одна безрезультатная попытка, и клиент покинет агентство – оставив лично ее с клеймом неудачницы. Поэтому она была готова на все, лишь бы «расколоть» несговорчивую Жаннет. Пребывая в полном отчаянии, Женя однажды решила: она даже готова переспать с бабкой – если та вдруг предложит ей сие сомнительное удовольствие.
Но Жаннет и не думала намекать ни на что подобное… Казалось, для нее (что странно для француженки) все радости жизни, включая секс, остались в далеком прошлом.
Женя постепенно узнавала – по обмолвкам скрытной Жаннет, – что та, московский директор «Муркаса», имея все атрибуты гордой и самостоятельной женщины, одинока и проживает в компании трех котов и домработницы. И вот однажды, в минуту откровенности, железная мадам призналась: «Знаешь, Женечка, мне иногда кажется, что мои коты – разумные существа. Они, по-моему, гораздо умнее многих людей. Очень многих…»
И в этот момент Женя почувствовала, что близка к пониманию, какого рожна нужно Жаннет.
Бабулька уже сформировала в своей седой головенке собственную
«человеками разумными». Даже – разумнее «человеков». И – лучше их.
Предварительно налопавшись «Муркаса», кошки предупреждали хозяев о начавшемся пожаре, излечивали их от мигрени, приносили тапочки, дрессировали аквариумных рыбок и даже подавали кофе в постель…
Начальница кошачьей фирмы от идей Жени – от ее, как это называлось, «креатива» – пришла в восторг. И, росчерком своей жилистой лапки, выделила агентству «Ясперс и бразерс» рекордный бюджет. Даже привыкший к суммам со многими нулями Брюс Маккаген (когда он узнал о размерах гонорара), радостно-изумленно поднял брови.
Бюджета хватило на то, чтобы набрать для съемок лучших в Москве артистов-людей. Артистов-котов тоже выбирали на настоящем (и дорогостоящем!) кастинге. Ролики снимал известный голландский режиссер. Приближенные к начальству сотрудники (но, увы, не Женя) чуть ли ни ежедневно летали в Англию, где монтировались клипы «Муркаса».
А вот на Женину долю достались коты… Кошки дремлющие и кошки играющие – белые, рыжие, трехцветные, смолянисто-черные… Они царапались, кусались и писали на реквизит. Ошалевшие от жары софитов, коты испуганно поджимали уши и норовили забиться в темные углы – вместо того чтобы радостно поглощать пресловутый «Муркас» и спасать затем хозяев от пожаров и автокатастроф. И лечить им мигрень.
Мигрень начиналась у Жени. Наплевав на новые брючки от «Максмары», она ползала по пыльным полам павильонов и выманивала гадких тварей корешком валерьяны. Она научилась раскрывать котам пасти и хватать их за шкирку, ловко уворачиваясь от злобных когтей. Ее друзьями стали дрессировщики из театра Куклачева, которые умели утихомирить разбушевавшихся животных. А дома Женя перестала оглаживать соседского кота и подкармливать его куриными косточками (в отместку тварь нагадила перед ее входной дверью).
Зато на экране коты выглядели, как говорится, «шоколадно». «Какой проникновенный взгляд у этого рыженького!» – восхищалась Жаннет. А Женя вспоминала, как они на пару с дрессировщиком, отчаявшись утихомирить рыжего гаденыша, вкололи коту полпорции наркоза…
И вот теперь мучения Жени вознаграждены. К ней пришла слава… Безымянная, конечно, – титров в рекламных роликах не полагается.
Зато в тусовке узнали, кто у кошачьей рекламы криэйтер.И как его – ее! – звать.
Ролики, снятые по Жениной идее, с ее текстом, гоняли теперь по всем каналам ТВ. Их почему-то обожали дети. Они требовали у родителей приобретать котам именно «Муркас». Да и родители покупались на немудрящую идею Жени.
Объем продаж корма для пушных зверьков ощутимо возрос. Ролики имели явный коммерческий успех, Жене выписали премию в агентстве, а Жаннет подарила ей серебряную кошачью фигурку (пришлось, по случаю аллергии на кошек в любом виде, в тот же день передарить статуэтку подруге).
От старших коллег Женя знала: в рекламе коммерческий успех, как правило, несовместим с успехом творческим. И – наоборот. Если реклама действительно способствует продажам товара – то она никогда и нигде, как правило, не получает никаких призов. А в конкурсах побеждают обычно красивые, забавные, остроумные – но… абсолютно бесполезные (с точки зрения продаж) ролики.
Однако поди ж ты!.. В случае с «Муркасом» вышло по-другому. Видно, в жюри «Серебряной стрелы» тоже попали любители кошек. Может, и в жюри знаменитого Каннского рекламного фестиваля окажутся кошачьи фанаты? И она, Женька, поедет на Лазурный берег? Пройдется по знаменитой лестнице на знаменитой набережной Круазетт?..
Боже мой, как жаль, что никто не может порадоваться ее успеху. Уже нет в живых ни мамы, ни папы. Как бы они гордились ею! Но Женя – сирота.
И еще она – одинока. Рядом нет верного молодого человека («одноночные» партнеры не в счет)… А подруги… Что с них взять, с подруг.
Однажды Женя поделилась своими планами покорения Канн со старшей коллегой Татьяной Садовниковой. Та рассмеялась:
– В Канны? С твоими кошачьими роликами? И не думай!
– А почему бы нет? – обиделась Женя.
– Твоя «Стрела» – это кулуарные игры, – важно сказала Садовникова. – Во-первых, в этом году должен победить кто-то из «Ясперса». А во-вторых, твоя Жаннет сказала, что не пожалеет сил, чтобы именно «Муркас» завоевал «Стрелу». Сечешь фишку?
Женя тогда Садовниковой не поверила. У «Серебряной стрелы» – независимое жюри. Никто из сотрудников «Ясперса» в него не входит… И каким макаром производитель корма, француженка Жаннет, может влиять на результаты российского рекламного конкурса? Но Татьяна клялась:
– Не ты «Стрелу» получаешь, а тебе ее получают. Так что не зазнавайся, Женька, – твои ролики, конечно, клевые, но в Канны им пока рановато!
– Докажи! – потребовала Женя.
– Запросто! – пообещала Татьяна.
И сегодня, перед началом церемонии, Садовникова подскочила к Марченко. Схватила ее за руку и потащила в буфет. Они укрылись за колонной, и Женя увидела: председатель оргкомитета «Стрелы» и Жаннет дружески беседовали за бокалом шампанского.
Председатель оргкомитета, молодой вальяжный мужчина, обволакивал французскую старушенцию восторженным взглядом.
– Впечатляет? – прошептала Садовникова.
– Нет! Подумаешь, доказательство! – рассердилась Женя. – Может, у них любовь?
– Ага. Любовь к зеленым купюрам, – проворчала Татьяна. Она взглянула в расстроенное лицо Жени и добавила: – Ладно, не будем о грустном. А знаешь ли ты, что тебе подарят вместе со «Стрелой»? Угадай!
Женя заинтересовалась:
– Шубу?
– Нет!
– Телевизор?
– Нет!
– Путевку?
– Круче! Гораздо круче! – В глазах у Татьяны плясали лукавые черти.
Когда Женя дошла до «Мерседеса-Брабуса» и особняка под Москвой, Садовникова сдалась и триумфально доложила:
– Кота! Тебе подарят – кота. Живого. Абиссинского, голого!
Женя с трудом подавила желание выругаться – грубо, по-мужицки. Неужели правда?!! Она этого кота задушит. Немедленно по получении.
Татьяна сочувственно взглянула в ее расстроенное лицо и спросила:
– Надоели тебе эти твари?
Женя только кивнула. Танька – нормальная тетка, все понимает. Садовникова улыбнулась:
– На самом деле, котик – очень хороший. Породистый, с паспортом. Можешь продать на Птичке долларов за пятьсот.
Женя представила, как она голосит на Птичьем рынке: «А вот кому котеночка, элитного, абиссинского!» – и засмеялась. Смех получился нервным. Садовникова внимательно взглянула на нее:
– Ладно, пошли в зал. Ты хоть понимаешь, что через полчаса станешь знаменитой?
…Знаменитость из Жени делал вертлявый, подвижный, словно ртуть, ведущий. Он изо всех сил старался быть смешным. Вызывая ее на сцену, ведущий объявил:
– А сейчас… перед вами выступит кошачья богиня… Женя! Мурр-ченко!
– Марченко! – нестройным хором поправили с балкона болельщики Жени из «Ясперс и бразерс».
– Нет, именно МУРЧЕНКО! – с пафосом воскликнул ведущий. – Евгения Мурченко, укротительница домашних тигров, апологет рационального кошачьего питания!
Женя, старательно распрямляя плечи, уже стояла на сцене.
В первом ряду, совсем близко от сцены, восседали рекламные и пиаровские гранды: Лисовский, Перепелкин, Руга, Лутц… Они улыбались и перешептывались со своими нафуфыренными женами и подругами. Неужели обсуждают ее? Или ее наряд?!. Руга посматривал на Женю снисходительно, Лисовский – устало. А она очень надеялась, что супруги магнатов не признают в ее платье недорогую подделку под «Готье»…
«Боже мой! – вдруг захлестнула ее восхитительно-радостная мысль. – О чем я думаю?! Я ведь стою здесь, на сцене! И они все – подо мной! А это значит: что я Москву – покорила!.. Уже покорила!.. Гораздо быстрей, чем сама себе представляла – в самых розовых мечтах!.. И пусть про мою «Стрелу» болтают что угодно, вручают-то ее – мне! Да я и не мечтала об этом – еще десять лет назад, когда приехала из своего К.! И тряслась от страха на вступительных экзаменах!..»
Ведущий прервал ее восхитительные, эйфорические мысли. Ткнул в нее микрофоном:
– Расскажите, Женя, как вы дошли до такой жизни?
Хороший вопрос. Очень милицейский.
Она вымученно улыбнулась и сказала заготовленные слова:
– А почему нет? Мне кажется, кошки тоже имеют право на то, чтобы смотреть хорошую рекламу по телевидению!
– Мой кот ворует все подряд, не отвлекаясь на телевизор, – мгновенно парировал ведущий.
В зале засмеялись. Женя на мгновение почувствовала себя цыпленком, которого поймали, чтобы зажарить на ужин. Мучительно промелькнуло: «Что бы ему ответить…» Но ведущий уже исчерпал небогатый запас приколов, отвернулся от нее, сделал знак, чтоб на сцену вышла девушка, облаченная в блестящий комбинезон. В одной руке та держала довольно-таки чахлый букетик. В другой – серебряную палочку с остро заточенным наконечником.
Ведущий принял стрелу, попробовал острие на язык и изобразил, как он, словно дикарь с копьем, нападает на Женю. Та инстинктивно отшатнулась. В зале опять засмеялись.
– Владейте этим копьем! – провозгласил ведущий. – Этой стрелой! И колите им всех, кто посмеет сказать, что коты – бестолковые, шкодливые твари! Вы, именно вы, Женя Мурченко, – простите, Марченко! – доказали всем нам обратное!
Грянули аплодисменты разогретого шампанским зала.
Женя успела поймать из второго ряда снисходительно-отеческий взгляд своего бывшего декана Ясена Николаевича Засурского и, наконец, покинула сцену. Спускаясь по неудобным крутым ступенькам, она с завистью подумала почему-то именно о нем: «Хорошо ему – быть взрослым, состоявшимся, старым, знаменитым! Его-то ведущий колоть стрелой не решится… Да и ему стрел никаких уже, наверное, не надо…»
Она вернулась на свое место (победители сидели в партере) и тут же погрозила кулаком в сторону балкона, где громче всех хохотала Татьяна Садовникова, наобещавшая ей приз в виде живого голого абиссинского кота. Кота не подарили. Слава богу, пронесло. Это был просто розыгрыш. Обошлись без подарков вообще – букет подмороженных роз не в счет.
Теперь, когда все – и самое приятное, и самое страшное одновременно – осталось позади, Женя ощущала сильнейшее опустошение. И было немного странно, что все уже кончилось, и больше ее не позовут на сцену, и больше ничего не дадут… Темный зал после света софитов казался еще темнее, а только что полученная «Стрела» – никчемной, абсолютно бесполезной вещью. Что за дрянь, право… Лучше бы, разочарованно подумалось на минуту, дали деньгами…
Женя впервые участвовала в рекламном конкурсе и еще не знала, что победа в нем не дает ничего, кроме известности – в определенных кругах. Она-то надеялась, что вместе со «Стрелой» ей подкинут немного деньжат.
Впору относить серебряную стрелу в ювелирный магазин и продавать на вес. Известность вроде уже пришла, а стрелу все равно держать негде. На съемной квартирке – страшно, и в агентстве – тоже: уведут, как пить дать своруют… Будут за свою выдавать…
…Женя обессиленно посмотрела на сцену – там продолжалось вялое действо. Она скептически осмотрела полутемный зал. Публика уже подустала, пошумливала, на сцену почти не смотрела. То и дело кто-то вставал, выходил из зала, приходил… Народ помоложе пригибался за спинками кресел и прикладывался к шампанскому. Знакомых рядом не оказалось – родное агентство, за исключением парочки боссов, ютилось на балконе.
Женя, невзирая на потуги ведущего призвать публику к порядку, решила отправиться к коллективу: принять поздравления, выпить, расслабиться. Она выждала, пока со сцены начал спускаться очередной награжденный, встала и направилась к выходу. Пока шла по проходу, на нее многие оборачивались. Некоторые смотрели завистливо, и от этого было приятно и немного тревожно. Женя ускорила шаг и быстро вышла из зала. Надо поскорей влиться в родной коллектив!
В тускло освещенном фойе она оглянулась – никого рядом нет – и бегом бросилась к лестнице, ведущей на балкон. Каблуки звонко топали по паркету, шлейф от платья развевался за спиной и хлопал, словно парус. «Несолидно победительнице так носиться», – самокритично подумала она. И в ту же секунду врезалась в невысокого мужчину, одетого, как и большинство здесь, в строгий и дорогой вечерний костюм. Женя бежала с приличной скоростью – ее нос со всего маху уткнулся в бороду незнакомца. Борода оказалась колючей, Женя ойкнула и принялась извиняться.