– Уверен, что это он?
У Спеца был современный прибор наблюдения. Аж два канала – электронный и оптический. На оптическом увеличение до ста, на электронном – до четырехсот. Мне с моими шестьюдесятью тут нечего делать.
– Я видел его лицо. Полнота, борода…
Я должен был стрелять сейчас, но не хотел.
– Идет вперед.
Если прибыл покупатель – тот в синей куртке, – посмотрим, как он на него отреагирует. Он должен был знать продавца в лицо.
– Идет. Синий пошел.
…
– Синий упал!
Снайпер должен принимать решение быстро. Нас учили этому самыми разными способами – говорят, что раньше даже током били. Делать было нечего – я плавно дожал спуск, и пуля отправилась в полет.
Четыре секунды!
Примерно столько она будет лететь.
На передней части ложа винтовки по моей просьбе приделали вертикальный держатель для шести патронов – так ускорялось заряжание даже на однозарядных винтовках. Несмотря, что там я отвел затвор назад, выбросил гильзу и начал вставлять в патронник следующую. Металл был теплым, в том числе и потому, что, готовясь к выстрелу, я включил прогрев ствола[66]. У меня было скверное чувство, что я не попал.
– Попал, – сказал Спец.
– Точно? – переспросил я, запирая затвор.
– Он упал. Я видел это.
Попал, значит.
– Надо валить…
Винтовку – за плечо на ремне, кейс – пофиг. Просто патроны – они в специальной ленте – на пояс, один – в ускоритель, вместо израсходованного. Еще плевать на станок – он тут спортивный, тяжелый, почти как сама винтовка. Но саму винтовку я не брошу. Здесь вертолеты и «Хаммеры», есть, наверное, и танки. Попасть в триплекс или ствол – единственное противотанковое средство, какое у нас есть.
Спец уже сбросил вниз веревки.
– Готов?
– Да.
Мы пошли к балкону на той стороне дома.
– Что произошло?
– Покупатель упал. Еще один снайпер.
– Куда упал?
– Налево. Стреляли из леса.
– Хреновое дело. Мы тут не одни.
– Да уж понятно.
– Они его искали. А не нас.
Пропасть под ногами обещала быструю смерть или обожженные руки. На выбор.
– Давай!
Я – только с винтовкой за спиной – начал спускаться, чувствуя, как горят руки даже под кевларовыми перчатками.
Еще собака внизу – и будет совсем супер.
Земля ударила в ноги, и я отпустил веревку. Спец начал спускать снарягу, увязанную в два мешка, я принял ее и услышал вертолет.
Снова вертолет. Гребаный вертолет.
– Вертушка! – заорал я.
Спец уже спускался, не знаю, услышал он или нет. Упругий свист НУРСов – я видел, как Спец отцепился и полетел вниз… и в этот момент НУРсы попали в дом, где-то на уровне двенадцатого этажа. Осколки полетели на нас вместе с кусками бетона…
Как я остался жив…
Наверное, спасло то, что я был чуть в стороне, чтобы Спец не упал мне прямо на голову, и еще я хотел посмотреть, что на дороге, а для этого надо было сместиться в сторону, чтобы дом не закрывал обзор. Потому меня не шарахнуло кусками бетона, а от осколков спасли шлем, и полный, с кевларом и керамикой британский Osprey Mk4[67]. Потом, уже на Большой земле, я понял, что был на волосок от смерти – большой осколок попал в область шеи. И его тормознул броневоротник – у меня не было на него кевлара, и я засунул туда шесть пластинок карбида бора от советского бронежилета, как раз пришлось – а они держат АК. Кстати, и собачьи зубы удержат – а собаки любят на шею бросаться. И плечи еще защитил пластинками титана. Которые еще и помогали легче нести тяжелый груз – лямки рюкзака не так давят. Вот это все меня и спасло. Если бы не это, осколок резанул как раз бы по сонной.
Вертушка прогрохотала где-то над головой, взвихрив винтами дым и пыль. Я бросился к дому, Спец был там. Лицо все в пыли, я попытался его тащить, но он замычал от боли.
– Что? – Такие люди просто так боль не показывают.
– Нога… левая…
Черт…
Времени не было совсем.
Спец был одет намного проще, чем я, – на нем была горка[68], но горка хитрая. Достаточно сказать, что там в критически важных местах на обратной стороне карманы под пластины пришиты, и на руки, и на ноги существуют встроенные жгуты, как на самой передовой американской униформе. Я сунул руку в боковой карман на бедре, нащупал жгут и потянул изо всех сил. Зафиксировал.
– Дай винтовку…
– Дай винтовку и уходи. Они сейчас тут… будут.
– Да пошел ты…
Эвакуационная петля тоже была. Я схватился за нее и потащил Спеца по направлению отхода, который нами был продуман заранее. Не из города, а в город, скорее всего, они будут ждать, что мы отойдем в леса. Раньше это было даже умно, но не сейчас, когда у каждой уважающей себя бандгруппы есть собственный беспилотник, некоторые еще и термовидением. Волонтерское движение, с-с-суки.
По уму – тащу и прикидываю: мы лишились практически всех средств выживания, какие у нас были. У меня больше нет автомата, но есть винтовка и патроны к ней. И есть пистолет – обычный ПБ, он стратегически ценен тем, что питается патронами и из магазинов ПМ, самого популярного пистолета в Украине. Нет больше винтовки Спеца – триста тридцать восьмой, она в кейсе была отдельном, а кейс там остался, вместе со всем имуществом. А вот у Спеца автомат остался, болтается, но волочится за нами. Это хорошо…
Можно попробовать.
– Машины слева… – подсказал Спец.
Чтобы попасть в застройку, нам надо было пересечь дорогу. По ней в город шли «Хаммер» и самодельно бронированный «Урал». И дальше на дороге перестрелка какая-то. А это плохо.
Ладно…
Винтовка заряжена – я выбрал позицию и залег прямо на обочине. Конечно, прицел мне сейчас не помощник, а хотя почему нет? При десяти – минимальном увеличении – поле зрения у него очень широкое…
Спец, отталкиваясь здоровой ногой, пополз на позицию…
Винтовка выстрелила, казалось, сама, и я увидел, как у пулеметчика за ДШК на «Хаммере» слетел шлем с частью головы…
Одиночными ударил Спец, метя по водителю. «Хаммер» начал останавливаться, а «Урал» объезжать его. Я лихорадочно перезаряжал винтовку.
Б-бух!
Бронированное лобовое стекло «Урала» вынесло летящей на сверхзвуке пулей, и тяжелый грузовик, мгновенно потерявший управление, вместо того чтобы объехать «Хаммер» и выровняться, продолжил движение в том направлении, куда его направил уже мертвый водитель, съехал с дороги в кювет и остановился, выставив кверху зад. Спец одиночными бил по противнику, не давая подняться.
Я затолкал в порт очередной патрон, запер затвор и услышал вертолет.
Ну – была не была. Связи, скорее всего, нет, нормального наведения с земли – тоже, и вертолетчик, не получая целеуказания с земли и видя ближний бой, не осмелится упороть с ходу. Наверное, попробует пройти, разобраться, ху из ху, и только на втором или даже третьем заходе упорет.
Голова или хвост?
Нас учили, что самое уязвимое место вертолета – это не голова, а хвост. Длинный, вытянутый хвост, в котором находится хвостовой ротор. Там длинный приводной вал и легко повреждаемый редуктор, защитить их сложно, повредить – легко. Как только останавливается хвостовой ротор, вертолет переходит в неконтролируемое вращение и начинает падать. Это хорошо показано в фильме «Падение «Черного ястреба» – про операцию американских войск в Могадишо. Но для того, чтобы повредить хвост, надо иметь ДШК или КОРД или хотя бы РПГ. ЗУ-23 или ЗПУ, конечно, еще лучше, но у меня нет ничего из этого. Зато у меня есть бьющая на три километра винтовка, а пилот, скорее всего, пытаясь рассмотреть, что внизу происходит, зависнет и подставит кабину. Значит, один шанс у меня будет – не факт, что у них есть второй пилот.
Один шанс будет…
Не обращая внимания ни на что – ни на Спеца, ни на щелкающие вокруг пули, – я начал отслеживать вертолет…
Он появился как раз с того направления, откуда мы уходили, – со стороны многоэтажек. Замедлился, почти завис, видимо решая, что дальше делать, – и этого мне хватило. Я лег на спину, прицелился, используя в качестве упоров землю и мое колено, и выстрелил. Сначала мне казалось, что ничего не происходит. Потом вертолет на моих глазах начал сдавать назад и вниз и зацепил брюхом шестнадцатиэтажку, соседнюю с той, с которой мы стреляли. Сначала не было ничего, и несущий винт, и хвостовой работали, но потом вертолет начал валиться дальше вниз, с ударами, грохотом и скрежетом металла. Вертолет провалился назад, за шестнадцатиэтажку, и я увидел, как во все стороны полетели лопасти несущего винта[69].
П…ц.
Радоваться не было сил – я на автомате дернул ручку затвора, выбросил гильзу, вставил патрон в порт, закрыл и только потом осмотрелся…
Спец точными выстрелами держал остающихся в живых укропов у машин – те поняли, с кем имеют дело, и не высовывались, все-таки банда и армия – вещи разные. Где-то лаяли привлеченные шумом собаки – этих только не хватало тут. И в любой момент могло подойти подкрепление. Я закинул винтовку за спину, выхватил ПБ – на случай собак, и больше у меня все равно ничего не было, подскочил к Спецу, похлопал его по плечу. Тот понял, перезарядился, и я перетащил его к дороге и потащил к заброшенному жилмассиву. А он стрелял одиночными, чтобы особо не высовывались…
Перелом все-таки был. Я до последнего надеялся, что это вывих, но это был перелом. Довольно скверный, закрытый, не от осколка, а от падения, усугубленный еще и куском бетона, упавшего сверху. Аптечка сохранилась, она была довольно большой, и там на этот случай была универсальная шина Sam Splint[70]. С ее помощью я быстро наложил шину и зафиксировал. Еще Спец был ранен осколками, в одном месте здорово распахало. Рана кровила, но самого осколка не было. Я сыпанул гемостопа и заклеил сантехническим пластырем – пока и так сойдет.
Потеря вертолета и двух машин, потеря своего главаря вызвали у боевиков панику, но скоро она пройдет.
Примерный расклад – совсем нет жратвы, у Спеца – АК и три магазина, не считая того, что кормит автомат, ПБ и четыре магазина к нему и пачка патронов. У меня – винтовка, шестнадцать патронов к ней, правда, такая, что вертолет можно сбить. ПБ и такой же набор. Воды нет совсем, все средства выживания потеряны.
Но связь осталась, кстати.
Из кармана я достал трубку Thyraya[71], набрал номер. Специально в память не забивал – мало ли кому в руки попадет.
Связь плохая, с помехами, но была.
– Центр, Центр, я Малой. Центр, я Малой.
– Малой, слушаю.
По голосу я догадался, кто это.
– Товарищ генерал, – не соблюдая меры безопасности, сказал я, – Малой задачу выполнил. Цель уничтожена. Начинаю отход по основному коридору.
– Цел? – спросил отец.
– Цел. Начинается прочесывание, мы потеряли большую часть средств выживания. Но мы дойдем. Б…, мы дойдем.
– Я знаю. Дай трубку Спецу.
Спец забрал трубку… Я не прислушивался к тому, о чем они говорили. Вместо этого я осторожно выглянул в окно… там у дороги были боевики. Но не наступали, чего-то ждали. Возможно, беспилотника.
Спец хлопнул меня по плечу, вернул телефон.
– Посадочная площадка – за парком аттракционов.
– Далеко.
– Тогда не стоит терять время…
Слова, слова…
– Идти сможете?
– С такой штукой тебя перегоню…
За окном, подгоняя нас, раздались автоматные и пулеметные очереди…
Припять, Украина. 03 мая 2021 года
Триста тридцать восьмой калибр…
Наверное, это своеобразный символ новой войны – GWOT. Глобальной войны с терроризмом. Точно так же, как русский автомат был символом холодной войны. А американский карабин М4 – недолгой эры американского превосходства…
Этот калибр уникален. Разработки по специальному снайперскому патрону для стрельбы на запредельные дистанции начались еще в конце вьетнамской войны. Тогда некоторые снайперские команды применяли винтовку Ruger № 1, однозарядную и предельно прочную, в качестве дальнего патрона обычно применялся «300 Голланд» и «Голланд Магнум», британский патрон. После окончания вьетнамской кампании работы продолжились, в основном многочисленными частными компаниями. Для США это нормально, самая известная современная американская снайперская винтовка была создана фотографом Роном Барреттом – «Барретт М82». Наибольшего успеха достигла компания Research Armament Industries (RAI), представившая патрон 338 калибра и две винтовки под него –338 калибра магазинную и50 браунинг однозарядную. Первая не была принята на вооружение из-за проблем с патроном – использовалась гильза охотничьего патрона 416, она не выдерживала. Однозарядная винтовка пятидесятого калибра была принята на вооружение ВМФ США как винтовка для стрельбы по плавающим минам – точный выстрел позволял подрывать их на безопасном расстоянии от корабля. Но почти сразу эта винтовка перекочевала в спецназ – US Navy SEAL. Триста тридцать восьмой калибр и все наработки по нему перекочевали в Европу, сама RAI была на грани банкротства после ряда антиоружейных законов и финансировать исследования дальше не могла. Тем не менее в 1986 году снайперы, вооруженные винтовками 338-го калибра, выиграли Уимблдон – самый авторитетный американский чемпионат по стрельбе на тысячу ярдов, показав, что будущее у этого патрона есть. Финско-норвежское государственное предприятие NAMMO-Lapua начало работы по доводке патрона уже за государственный счет, это заняло четыре года, но увенчалось полным и безоговорочным успехом. Целью была разработка патрона для специальной снайперской винтовки, которую могли бы принять на вооружение страны Скандинавии. Саму винтовку разрабатывал оружейный гений, олимпийский чемпион по стрельбе сэр Малькольм Купер – винтовка разрабатывалась в сотрудничестве с финнами. Перед этим винтовка сэра Малькольма неожиданно победила в конкурсе на новую британскую снайперскую винтовку признанных фаворитов из Паркер-Хейл, но новая винтовка разрабатывалась по еще более жестким, запредельно жестким требованиям. Стрельба через заснеженные равнины, при ветрах, на огромные дальности, при температуре минус сорок по Цельсию. Эта винтовка появилась в восемьдесят девятом году вместе с новым патроном и называлась Arctic Warfare. Эта винтовка позволила Европе вырваться вперед в снайперской гонке НАТО, была принята на вооружении в Англии, Германии, Австралии, Бельгии, странах Скандинавии. Американцы пытались использовать тяжелые пули в 300 WM – «Винчестер Магнум», но затем ВВС США, а потом и армия вынуждены были принять винтовки под этот патрон, закончив многолетние эксперименты и признав его лучшим[72].
Он помнил эту винтовку. Ее носил Редхед – рыжий, они так его называли. Коренастый, веснушчатый валлиец, он был молчаливым, не участвовал в розыгрышах и часто сидел и занимался своим ружьем – чистил его, смазывал, выходил пристреливать. Он был с ними, когда ублюдки прижали их на удаленном аутпосте. Сначала смертник на мотоцикле врезался в дверь и вынес ее вместе с куском стены, ослабив их оборону, а потом талибы атаковали их с гор, стремясь вырезать их до утра. Или до того, как пришлют вертолеты. Тогда Редхед тоже стрелял, и один дьявол знает, сколько он уложил этих злых, бородатых людей, готовых пожертвовать своими жизнями, только чтобы добраться до их глоток.
Он помнил, как Редхед говорил, что его винтовка бьет до тысячи ярдов, как копье, почти и поправки брать не надо. Это было то немногое, что он помнил про стрельбу из триста тридцать восьмого.
И еще пехотный опыт подсказывал ему, что если целиться по центру фигуры, то попадешь. Чем ты ближе, тем больше вероятность попадания. Но при этом чем меньше расстояние между тобой и целью, тем больше вероятность, что кто-то съест твои жареные яйца на обед…