— Есть сомнения? — с вызовом проговорила я, — Тогда скажи мне, почему твоя проститутка оказалась рыжеволосой? Совпадение? Ладно, хорошо. Только знаешь что, всякий раз, когда тебе захочется секса, ты будешь думать обо мне. Представлять меня в своих руках, — я вновь приблизилась к парню, он все также сидел, чуть раздвинув колени. Я совершенно естественно поместилась между его ног, провела руками по плечам. Чуть наклонившись, коснулась его уха губами, и продолжила говорить, — Будешь представлять, как бы это могло быть между нами. Вспоминать меня и хотеть. Хотеть так, что не сможешь думать ни о чем другом. И тогда ты придешь ко мне. А я буду тебя ждать!
Закончив говорить, прикоснулась губами к его губам. Ласково, нежно, будто подтверждая свои слова. Ставя подпись под ними. И пока не изменила решение, отстранилась от Сургута, подобрала плащ, и вышла из квартиры. Оказавшись на улице, всей грудью втянула прохладный осенний воздух. На душе, совершенно неожиданно, было спокойно и легко как-то. Теперь за Емельяном очередь делать выбор. И очень хотелось верить, что решение он примет правильное.
Емельян
Дверь аккуратно закрылась за Златой. Так и сидел, чувствуя, как дикое, просто адское возбуждение, сжигает меня изнутри. Закрыл глаза, откинулся на спинку дивана. Злате хватило всего минуты, чтобы довести меня до предела. И ведь не сделала ничего толком, легкий поцелуй, шепот, и все, в голове даже и не было намека на мысли о проститутке. Рыжая права, дешевый заменитель мне не нужен. Когда возбуждение немного спало, встал с дивана и пошел на кухню. Закурил. И что делать-то теперь? Взгляд задержался на бутылке, стоявшей на столе. Упрямство не позволяло признавать правоту Златы. Значит, рыжая считает, что спать я буду только с ней? Ну, ну! Уверен, организм мой решит по-своему.
Выбросив сигарету, отвинтил крышку с бутылки, и прямо из горла выпил как можно больше.
— Ну, понеслась! — радостно пробормотал я, чувствуя, как горькая жидкость опаляет горло. Главное, не вырубиться раньше времени и чтобы усталость не сказалась. А уж переспать с какой-нибудь девкой я точно смогу.
Дальше вновь провал в памяти. Только помнил, что чувство сродни эйфории и экстазу прочно обосновались во мне. Ну, мужик, сказал, мужик сделал.
Утро гадко встречало меня. Вернее, встречало меня утро ярким солнечным светом, струящимся из окна, но организм реагировал на все остро, и от этого было гадко. Жуткое похмелье мучило. Глаза не успел толком открыть и осмотреться, как тошнота уже подступила к горлу. Нет, все, больше пить ни за что не стану.
Сполз с кровати. Комната была незнакомой. Мда, ну и куда меня черт принес? Открыв дверь комнаты, оказался в ванной. Чудно!
Умылся, почувствовал себя гораздо лучше. Теперь бы еще крепкого чая, и жизнь можно сказать, удалась. И такси бы вызвать. Только осталось адрес узнать и шмотки свои найти.
Открыв дверь, рядом с дверью, ведущей в ванную, так и захотелось застонать в голос. Нет, я, конечно, мужик, но на хрена было именно в этот дом переться?
— Как спалось, милый? — услышал насмешливый и до боли знакомый голос. Хмуро прошел мимо девушки на кухню. Чета Лисов уже сидела за столом и завтракала.
— Буянил? — только и спросил я, проводя руками по лицу. Вот бы еще толком узнать, как я тут оказался, и что делал.
— На, смотри! — Велизар повернул в мою сторону ноутбук, на экране которого застыла картинка, — Я 'против' был, но девочки настояли все документально запротоколировать.
Следующие десять минут я наблюдал свое поведение во дворе, а потом и в доме Элистратовых. Вопрос о том, как я попал в их дом, отпал, стоило мне увидеть патрульную машину нашего участка. Ну, сам за руль не сел, уже радует. После того, как парни сгрузили меня в холле дома, я принялся звать 'свою рыжеволосую фурию'. И чтобы не ошибиться, повторил пару раз требование.
— Кто тебе нужен? — услышал голос Агафьи за кадром, по всей видимости, видео снимала она.
— А че с первого раза не ясно? — поинтересовался я, держась за стенку, — Злата где?
— Я тут! — услышал голос Златы. Сглотнул. Оторвав взгляд от видео, посмотрел на лицо девушки. Она, подперев подбородок ладонями, со смехом в глазах смотрела на меня. И ладно бы только со смехом, еще и с превосходством, мол, я же предупреждала. Вновь вернулся к документальным уликам.
— Стой там, золотце! — скомандовал я. Дальше картинка показывала мое восхождение по лестнице. Восхождение длилось долго, минут семь. Оказавшись рядом с девушкой, удерживаясь за перила руками, плюхнулся на пол. Ну, понятно, почему колено ноет!
— Молю тебя, сними чары, а?! — попросил я, — Ведьма, мать твою так!
Злата нахмурилась.
— Фиг тебе! — и развернувшись, потопала в спальню. Я пополз следом, потому как сил, скорее всего не было.
— Ну, хотя бы поцелуй, а? — попросил я, упираясь макушкой в дверь.
— Вали к своим шлюхам! — донесся спокойный голос Златы из-за двери.
— Золотце, — вздохнул я на видео, — Дак ты ж сама всех выгнала. Никто со мной спать не хочет, правда. И мне с ними не хочется. Как заговоренный, елки палки!
Дальше видео задрожало. Услышал смех Агафьи за кадром. Дверь в комнату Златы открылась. И я увидел, как Велизар втащил мое тело, находящееся в отключке, в спальню к рыжей ведьме.
— На этом домашнее видео заканчивается, — рассмеялась Агафья.
— Ага, и начинается порнушка, — пробормотал Лис. Вот только я точно знал, что не было ничего между мной и рыжеволосой ведьмой. Я бы запомнил.
— Так, все ясно, — пробормотал я, проводя ладонями по лицу, — Видео — монтаж. Всем приятно оставаться, а я побежал.
— Беги, беги, — подбодрила меня Агафья, — Наивный!
Глава 7. Злата
Емельян не появлялся вот уже три дня.
— Дай ему время! — подбадривала меня Агафья. Марго тоже придерживалась того же мнения. Ну, делать ведь все равно ничего не могу. Только ждать. Если приполз пьяным, то уж трезвым рано или поздно явится. Ползать и падать передо мной на колени, конечно, не станет. Но хотя бы просто поговорит со мной.
Вот только я не могу сидеть, сложа руки! Можно ведь к соседям Сургута прийти! Точно! Тем более, несколько дней у них не была, пора бы и проведать старичков.
Проснувшись утром, быстренько привела себя в порядок, позавтракала и поехала в гости. Попросила таксиста притормозить у магазинчика недалеко от дома Сургута. Купила тортик, и помчалась к добродушным старичкам.
Постучала в дверь. Повздыхала, глядя на закрытую дверь квартиры Емельяна. И улыбнулась, увидев приветливое лицо Егора Семеновича.
— Добрый день, Златочка! — поприветствовал меня старичок, пропуская в квартиру.
— Здравствуйте! — улыбнулась я, протягивая торт старичку, — А тетя Маша дома? Как дела у вас? Ничего, что я без звонка? — принялась задавать вопросы.
Из кухни вышла тетя Маша.
— Ой, Злата! — всплеснула она руками, — А ты что тут делаешь? Почему не в больнице?
— Что? — переспросила я, — Здорова вроде. Зачем мне больница?
— Ой, дак ты не знаешь ничего! — вздохнул Егор Семенович, — Ты только не волнуйся!
Внутри все похолодело. Значит, с Емельяном что-то! Ранили? Точно! И всё эта работа его дурацкая!
— Емельяна на 'скорой' увезли поздно ночью, — сказала тетя Маша, поглаживая меня по руке, — Ты только не переживай. Он сильный, поправится.
— Его… его ранили, да? — прошептала я, — В него стреляли?
— Нет, Бог с тобой, — отмахнулся Егор Семенович, — Язва у него. Жить будет. Ест ведь не понять что. Готовить совсем не умеет.
— В какой больнице он? — прошептала я, понимая, что вот-вот готова расплакаться. То ли от волнения, то ли от облегчения.
— В военном госпитале на Цветочном бульваре, знаешь, где это? — подсказал Егор Семенович. Кивнула. Попрощавшись с соседями, помчалась на улицу. Поймала попутку и поехала в больницу. Не знаю, что скажу Сургуту, когда увижу его. Было без разницы. Главное, увидеть своими глазами, что с ним все в относительном порядке. А язва… Язва, конечно, страшно. Но если не запускать, и соблюдать диету, все можно исправить. А подходящее питание я ему обеспечу.
В относительно боевом настрое я почти вломилась в военный госпиталь. Вот только пускать к Сургутову меня отказались. Стройная медсестра в регистратуре заявила, что посещение разрешено только для родственников. Но о родне Емельяна тетя Маша и Егор Семенович мне ничего не сказали. А если их у него нет? Ему что, без посетителей там лежать?
— Девушка, Вы не понимаете, я его невеста! — решилась соврать я. Медсестра хмыкнула, окинула меня изучающим взглядом.
— А раньше чего молчала? — поинтересовалась она, — Третий этаж, тридцать вторая палата. У него как раз только что осмотр закончился.
Поблагодарив медсестру, нацепив бахилы и белый халат, помчалась на третий этаж. Сердце учащенно колотилось в груди. Так хотелось взглянуть на парня хоть одним глазком. Пусть он меня прогонит, но я должна его увидеть!
Палата, где лежал Сургут, была двухместной. Парня я увидела сразу, как только вошла. Емельян лежал с закрытыми глазами, бледный, как смерть.
— Ох, как же удачно я тут лежу! — услышала незнакомый голос соседа Емельяна по палате, — Такие девушки приходят!
Сургут открыл глаза. Спокойный взгляд голубых глаз скользнул по мне, поднимаясь от уровня колен к лицу. Как-то странно даже чувствовать его взгляд на себе. Раньше он не смотрел на меня так.
— Да Вы проходите, барышня! — подбодрил меня слишком уж разговорчивый сосед.
Послушно сделала пару шагов, гадая, прогонит меня Емельян или нет.
— Лежишь, — выдохнула я, не зная, что говорить. На глаза совсем некстати навернулись слезы.
— Положили, — криво усмехнулся Сургут. И не прогнал меня. Наоборот, смотрел, будто притягивал к себе взглядом еще ближе. Послушно сделала еще два робких шажочка.
— Не реви, — тихо скомандовал Сургут, но не то, чтоб рявкнул, просто сказал. Послушно кивнула. Вытерла слезы ладонью, скорее всего размазав косметику по лицу.
— Садись, — все так же тихо проговорил Емельян, чуть сдвигая ноги на кровати, освобождая место для меня. Что было немного странным, потому как рядом с его кроватью стоял стул. Послушно села на краешек кровати. Увидела, как Емеля поморщился, наверное, от боли. Почувствовала, как по щеке скатилась еще одна слезинка.
— Вытрись лучше, — протянул он мне носовой платок, — Рано ты меня хоронишь.
— Да я и не… — возразила я, вытирая слезы и шмыгая носом, — Просто…
— Вот девки — они все такие, — со знанием дела вмешался сосед в разговор, — Чуть что — сразу в слезы.
— Петрович, — вздохнул Сургут, — Сходи, покури.
Петрович, вздыхая и охая, принялся подниматься с кровати. И спустя пару минут мы в палате остались одни.
— Зачем ты так с ним? Он ведь еле ходит, — упрекнула я парня.
— Да какой там! — Сургут улыбнулся краешком губ, — Его завтра выписывают. Просто уши греет.
— В смысле? — не поняла я.
— Разговоры слушает, — пояснил Емельян, а я улыбнулась. Было странно вот так сидеть около парня, слушать его голос, и не бояться, что он убежит. По-хорошему странно.
— А тебя когда выпишут? — спросила я. Сургут вздохнул. Взгляд замер на его руке, лежавшей поверх одеяла всего в нескольких сантиметрах от меня. Нестерпимо захотелось прикоснуться к его руке, сжать, погладить.
— Да тоже завтра, — усмехнулся Сургут, — Планирую в самоволку свалить.
Нахмурилась.
— Знаешь, Емельян как там тебя по отчеству? — начала выговаривать я, — Никаких самоволок! Сколько тебе положено лежать? Вот столько и будешь тут находиться!
— Ну, уж нет! — махнул головой Сургут, — У меня задница плоской станет, и мозг атрофируется. Так что я свалю по-тихому.
— А я говорю: Нет! — возмутилась я. Сургут только хмыкнул. Но спорить не стал.
— Емеля, ты же взрослый мужчина, а ведешь себя, как ребенок малолетний, — начала уговаривать я парня, — А если осложнения или обострения какие? Это ведь не игрушки!
— Взрослый, — согласился он, глядя на меня, — Взрослый, — повторил Сургут, — Тридцать три. Игнатович.
— Что? — не поняла я.
— Ты же спросила, как меня по отчеству, — напомнил Сургут.
Несколько секунд смотрела на парня, гадая, что бы могло значить все это. Было страшно поверить в то, что мои надежды и мечты вот-вот собираются исполниться. Робко улыбнулась.
— Емельян Игнатович, — проговорила я. Сургут кивнул. Криво улыбнулся, — Очень приятно.
— И мне, — улыбка Емельяна уже была более открытой, даже чуточку ласковой. Или просто мне хотелось ее такой видеть?
— И мне, — вновь повторил Сургут. И в следующее мгновение почувствовала теплое прикосновение его надежной руки к своей ладони. Ухватилась пальцами за его руку, боясь отпустить ее. Больше Сургут почти ничего не сказал. Просто лежал, закрыв глаза, и поглаживал мою ладонь. Вернулся сосед Петрович. Потом пришла медсестра, выгнала меня, сообщив, что часы посещения закончились. Уходить не хотелось, но не ругаться ведь мне с докторами.
— Я вечером попробую вырваться с работы, — пообещала я. Сургут только улыбнулся.
— Не страшно, если не выйдет, — утешил он меня, — Завтра приходи.
Встала с кровати, постояла немного. Сургут отпустил мою руку. И я, не оглядываясь, вышла из палаты. С одной стороны, на душе было легко. Вроде бы все налаживается, меняется. Но с другой — переживала за здоровье любимого.
Все шло замечательно, чему я никак не могла нарадоваться. Но было бы еще лучше, если бы Емельяна выписали. Правда, он шел на поправку, и доктора обещали отпустить его домой через пару дней. Приезжала к нему в больницу каждый день. Привозила продукты, разрешенные врачами. Чистую одежду, выстиранную и выглаженную мною же. В общем, вела себя как образцовая невеста. Правда, за эти дни не обошлось и без конфликта. Сургут, видите ли, сигарет пожелал. На что я ответила категоричным отказом.
— Грозная она у тебя! — заметил новый сосед Емельяна по палате.
Сургут только хмыкнул. В мое следующее посещение увидела пачку сигарет в тумбочке. Провела ревизию всего содержимого, изъяла запрещенные 'препараты' в виде сигарет, и выбросила их в мусорное ведро. Емельян только недовольно хмурился. И все последующие дни продолжались в том же порядке. Мой каждый визит начинался с допроса Сургута.
— Курил? — спрашивала я.
— Курил, — честно признавался парень. Грозила ему кулаком, а он только едва заметно улыбался.
— Возьмусь я твое воспитание! — угрожала я.
— Напугала кота сметаной, — отмахивался он от моей угрозы.
Отношения между нами оставались прежними. Ну, как прежними…. Пылких и страстных поцелуев все еще не было. Зато Емельян стал чаще улыбаться, даже шутил. И не избегал моих прикосновений, скорее наоборот. И сам то по щеке погладит, то волосы от лица отведет. И руку мою постоянно поглаживает. Еще бы целовал, а то уже успела забыть вкус его поцелуев.
Но приходилось молчать и терпеливо ждать. Не набрасываться ведь мне на больного?
Почти каждый вечер приезжала в квартиру Емельяна, и ко дню выписки парня из больницы, его жилье сверкало чистотой и порядком. Вся одежда была выстирана, выглажена и разложена по шкафам и полкам. Даже салфетку красивую прикупила на кухню и горшок с цветком.
В день выписки Сургута из больницы все шло не так. За завтраком вылила на себя чашку чая. Споткнулась раз пятнадцать. Клиент нервный попался, недовольный блюдом. Еще и попутку никак не могла поймать, чтобы доехать до больницы. В общем, решила, что пешком быстрее доберусь и срежу. Но все равно опоздала. Подбежала к больнице, когда Емельян уже стоял с вещами на крыльце и курил. К моей радости, Даниель тоже маячил рядом с другом. Когда до парней оставалось метров десять — двенадцать, зазвонил мой сотовый телефон. Глянула на дисплей, увидела незнакомый номер. Секунду думала, ответить или нет. А вдруг с работы? Или что-то важное? Ответила. Услышала знакомый голос из далекого прошлого, который мне всеми силами хотелось забыть. А человека, звонившего мне, не хотелось видеть ближайшие лет пятьсот.
— Привет, Рыжуха, — обратился абонент, — Как поживаешь?