— Вот, почтенный Ерох, до чего твоя дочка опустилась! Застала я её с ножницами рядом с твоим, Лита, коробом. Не поверите, что делала, бесстыжая!
— Что же? — посуровел голосом отец.
— Платье еёное единственное уродовала! Чуть не на лоскутки порезала! А там такие бабочки красивые были…
В установившейся тишине Ерох от стыда за дочь схватился за сердце. Потом, продышавшись — за ремень. Лиита тронула его за руку.
— Не надо! Ничего страшного, я другое вышью…
— А я тебе и другое порежу! Пусть ты даже и мачехой моей станешь! А Ярама тебе не отдам, так и знай, мой он, мой!
Ни девушка, ни няня не заметили, как обе оказались за дверью. Громыхнула, запираясь, щеколда, а через миг к разъярённому рыку купца присоединился тонкий визг его злопамятной дочки.
— Ой, зачем же так… Она же глупая ещё, несмышлёная!
Женщина только отмахнулась.
— Не знаешь ты её просто… Несмышлёная! В каких?то вещах и побольше нашего соображает. Говорила я Ероху, избалуешь — потом наплачешься. И вот результат! Так что не жалей Фаньку, хорошая порка ей только на пользу будет. А то только и знает 'мне' да 'мне', о других не думает… Пойдём.
Лита со вздохом послушалась.
В ссудную лавку хозяин свозил свою гостью лично, проследил, чтоб всё было чин чином: деньги тщательно пересчитаны и выдана соответственная метка. Она здорово напоминала обычную пуговицу, только без дырочек, гладкая, на тёмном фоне неяркий, но затейливый серебристый узор. Лита убрала её подальше и решила сразу по приезде положить в подаренные бусы, а то ещё потеряет. О поступке Фани Ерох не вспоминал, и девушка не решилась спросить, как она себя чувствует. Не надо ли срочно готовить матушкину мазь?
В доме она сразу же столкнулась с Рином. Небось, в окошко их углядел.
— Зайдёшь? А то мы уже соскучились.
— А Яр не спит?
— Нет. Говорит, на неделю вперёд выдрыхся…
— Сейчас, только работу возьму.
А что? Не просто же так рассиживаться. Может, удастся любимое платье починить. В неумелых Фаниных руках даже ножницы не так страшны оказались. Конечно, на улицу в таком выходить уж неприлично будет, но хоть дома поносит.
— Пришла всё?таки…
— Я же обещала. Тебе лучше?
— И намного. Лекарь здешний толковый мужик, прочистил всё, и мазь твою, кстати, очень хвалил. Велел, правда, злодей, ещё пару дней в кровати провести.
— Так и правильно.
— Какая разница… Ты ведь не останешься.
Лита на это ничего не ответила и, чувствуя на себе его взгляд, ниже склонилась над изрезанным платьем.
Тихо скрипнула дверь — это вышел Рин. Как хорошо, что на этот раз она сразу села на лавку, поближе к свету, подальше от того, кто уже не кажется таким беспомощным.
— Красивые у тебя бабочки, — помолчав, сказал Яр. — У меня такие когда?то мать вышивала. И ещё всякие цветы, птиц… А сестра раз вышила целую картину. Она у меня дома, в Ясеневом, до сих пор сохранилась. Там небо с облаками, солнце в море садится, а по волнам большой корабль плывёт. С капитаном у штурвала и дозорным на мачте… Два месяца она её тайно вышивала, а потом мне подарила. Я был счастлив.
— Немудрено, — улыбнулась девушка. — Я бы, наверное, целую картину и не осилила. Твоя сестра в столице, поди, первая мастерица, самих княжон обшивает?
Ярам ответил не сразу. Подняв глаза, Лита увидела, что он уже не улыбается: лицо словно затвердело, вокруг рта залегли горькие складки.
— Была бы первой, коли не погибла б тогда со всеми. Давно то случилось, а до сих пор на сердце камень. Я тогда уже у князя служил, не сотником, конечно. Задержали меня, не смог к началу сестриной свадьбы приехать. Опоздал… Поэтому и жив остался. У нас в доме тогда чуть не вся деревня собралась. Родители небедные были и щедрые. А в самый разгар свадьбы… Я?то за своими делами и не знал, что у Верушки до этого жениха другой ухажёр был. Да непростой, иноземный, из самого Хорь — града.
— Это… где, говорят, преступные злые колдуны живут?
— Да. Слухи чистой правдой оказались. Легкомысленная Верушка полюбила другого и колдуну отказала. А он не простил. Улучил момент, когда молодые со всеми гостями в доме были, запечатал колдовством все выходы. И пустил огненный шар… Никто не спасся.
Лита отбросила иголку и переметнулась на кровать. Ткнулась лбом в плечо сидящего мужчины, обняла, насколько рук хватило. Яр обнял её в ответ, но не как раньше — крепко, до боли, а бережно, будто она была дорогой стеклянной чашкой.
— Того колдуна так и не нашли?
— Почему? Мне тогда сам князь помог. Его ведь у нас многие видели, вот и указали на след. Хоть силён был колдун и, убегая, петлял, как заяц, но всё ж нам удалось его догнать, почти у самой границы. Знаешь, Лита, это был единственный случай в моей жизни, когда я не погнушался прикончить спящего. Иначе б не одолел… И не жалею о том.
— Вот и правильно… А что дальше было?
— Да ничего интересного. Вернулся я на службу к князю, старался, как мог, в благодарность за его помощь. Достарался вот до сотника.
— А главнее тебя кто?то есть? Ну, тысячник, да?
— В военное время — да. Один старый воевода, князева отца ровесник… Глухой как тетерев, — наконец?то улыбнулся Яр. — Но войны у нас, хвала стихиям, уж тридцать лет нет, и не предвидится пока. Так что я князю нужнее. Мои молодцы и терем его охраняют, и самого, когда он куда по делам едет, сопровождают, и к дочкам его охранителями приставлены.
— Справляются?
— Ещё как! Я их хорошо выучил. Хоть осечки всё ж иногда случаются. Ну что, хочешь, расскажу тебе страшную тайну?
— Хочу!
— Случилось это где?то год назад. Может, слышала, что княжну Лазорю на базаре похитить попытались? Так вот, как после выяснилось, это она сама всё и устроила. Познакомилась на каком?то приёме с богатым купцом из Яблоновки, позвал он её замуж, она и согласилась. Да только отец, конечно, не отдал, у него дочери чуть не с рождения все просватаны. Вот и надумала Лазоря сбежать с ним, тайно ритуал совершить. Тогда, найди их князь, ничего уж изменить бы не смог. Даже если б мужа в гневе порешил, наречённый сам бы потом не взял её за себя. Ну, понимаешь, да? В общем, подготовилась девица хорошо, она ведь среди княжон самая толковая. Охранителей своих кого отвлекла, кого с поручением услала, зашла в женскую лавку — да и не вышла, как в воду канула! Я тогда быстро на переполох примчался, весь базар пришлось оцепить. А там народу — словно блох на собаке! Смекнул я, что Лазоря, если и тут ещё, наверняка переоделась, да так, что княжну в ней ни за что не признаешь. Не раздевать же всех поголовно! И тут вспомнил я про её любимую собачку. Привезли её… И верно, нашла она хозяйку в два счёта, с радостным визгом к ней кинулась. Вернее, не к ней, а к сгорбленному старику в лохмотьях. Представляешь, какие у всех сделались лица!
— Представляю! — засмеялась Лита. — Вот что любовь?то делает, чтоб сама княжна и так изуродоваться не побрезговала! Только ведь не помогло это, да? — вздохнула. — Очень на неё отец прогневался? А купцу тому что сделал?
— Да ничего, — пожал плечами Яр. — Велел ехать к себе в Яблоновку и до замужества Лазори в столице не появляться. А дочку в тот же год замуж выдал. Да не вздыхай ты так! Видно, сама судьба не дала ей обмануться. Мужа Лазоря крепко полюбила, и он её, живут они дружно, остальным сёстрам на зависть. Не каждой так повезёт. И не каждому…
Пристальный взгляд в глаза — и Лита вспыхнула, вспомнив, где находится. Так близко к сидящему среди подушек мужчине в тонкой исподней рубахе, в его комнате, одна… И это уже не пугало, а вызывало какие?то другие, малопонятные чувства. Сердце под его взглядом то колотится как безумное, то сладко замирает — непривычно, волнительно… и почему?то даже приятно. Особенно когда он медленно и ласково проводит по её волосам, чуть касаясь порозовевшего ушка, гладит по руке, от кончиков пальцев до плеча, будто забывшись, ведёт выше по открытой шее…
— Что мне делать, Литушка? Когда судьбу свою повстречал, а как удержать — не знаю. Как та сказочная жар — птица, слепит и манит, а в руки не даётся, боится, что обидят её. Не бойся, не улетай от меня больше, Литушка, останься…
Туманят слова, туманят прикосновения. Руки, губы… Лиита словно во сне, околдованная нежностью и страстью влюблённого мужчины. Всё становится неважно — только он. Его шёпот, его поцелуи…
Бах — бабах!! Раздавшийся за окном грохот был таким оглушительным, что Лита аж подскочила. И пришла в себя. Отодвинулась от Яра, а потом и вовсе встала на ноги. Он попробовал удержать, но, чувствуя её напряжение, не решился настаивать.
— Уже уходишь?
— Да… Засиделась я, дел ещё много.
— Вещи собрать?
— С Фаней потолковать, — ушла от ответа девушка. — Хочу узнать, как она, и что себе надумала.
— А про тебя и купца… набрехала, да? — всё же не удержался от вопроса Ярам.
— Не набрехала. Мы с ним батюшку моего поминали, они с ним друзья оказались…
— Ясно, прости.
— Да ничего…
— Ещё придёшь?
— Вечером загляну, ненадолго.
Проводив её глазами, Яр с долгим вздохом откинулся на подушки. Скрипнула дверь, пропуская оруженосца.
— Что там во дворе грохнуло так не вовремя?
— Дак… сундук с медными тарелками с телеги упал.
— Сам упал?
Парень отвернулся к окну и засопел.
— Ну, не сам. Надо же было чем?то заняться, пока вы… Вот я и подрядился помочь.
— Сундук такой тяжёлый, или руки — крюки? — ехидно уточнил Яр.
— И то, и то. Схватил, а плечо?то не зажило как следует, вот мы и кувыркнулись…
— Эх, ты! Денег?то хватит, с купцом за ущерб рассчитаться?
— Да не побилось ничего, посуда?то медная. Разве что пара блюд погнулись маленько, так я их втихаря уже выпрямил кулаком.
Ярам устало усмехнулся и прикрыл глаза.
Фаня нашла Литу сама. Пришла к ней в комнату, встала в уголочке, понаблюдала, как гостья закончила зашивать порезанное ею платье и с довольной улыбкой спрятала его в короб.
— А я так вышивать не умею…
— А хочешь научиться?
— Да!
— Хорошо, тогда неси скорей свои пяльцы и нитки, я тебя поучу, только недолго.
Девочку как ветром сдуло. Нитки у неё оказались дорогие да красивые, а вот сами вышивки… м — да. Ну ничего, Лите было не привыкать учить младших, в деревне к ней часто обращались. Сидеть Фане до сих пор было больно — рука у отца тяжёлая оказалась, но Лита догадалась подложить на лавку подушку — и урок начался. Показала и как бабочку разноцветную вышить, и даже перо 'жар — птицы' — то самое, что в зверинце углядела. Ученица ради такого чуда прилежно два часа на одном месте отсидела, невиданное дело.
Уже прощаясь, поблагодарила и извинилась за платье. И даже со вздохом разрешила выйти замуж за Яра.
— Подслушала я у окошка, как вы с ним разговаривали… Немного совсем. Но и с того ясно мне, что любит он тебя. А, значит, меня не дождётся.
— Не грусти, Фаня. У тебя жених ещё лучше будет. Ты только не торопись, не обгоняй время. Всему свой срок.
— Угу… А зачем ты вещи собираешь? Ярам у нас ещё два дня пробудет, и тебя никто не гонит.
— Я сама себя гоню, — рассеянно улыбнулась Лиита.
— А зачем?
Задумалась. Простой вопрос — а ответить даже себе трудно.
— Хочу новый город посмотреть, в душу он мне запал. И найти там одну девушку и её бабушку, узнать, всё ли с ними хорошо.
— И только?? Неужто это главнее Яра? — изумилась Фаня. — А если он тут без тебя совсем зачахнет?
— Не зачахнет, он сильный. Не спрашивай меня больше, не знаю я. Так решила — коль он и вправду моя судьба, встретимся ещё с ним. Тогда уж больше убегать не стану, терзать его почём зря. А если нет — что ж…
— Встретитесь, конечно, — убеждённо сказала девочка. — Он?то точно знает, что ты его судьба. А вот ты сомневаешься почему?то. Неужто сердце не подсказывает? Нянька говорит, сердце первей самого человека правду знает, не обманешь его…
— А я — не знаю, — ещё горше вздохнула Лита. — Или сердце у меня такое бестолковое, или его и вовсе нет. И любить я просто не умею.
Фаня снисходительно похлопала её по руке.
— Вот ужо Яр тебя догонит — научит, не сомневайся.
И откуда у ребёнка столько взрослого ехидства?
Лита зря опасалась, что Ярам будет уговаривать её остаться. Смирился, понял, что бесполезно пытаться удержать 'жар — птицу' — или самого опалит, или себе крылья поломает. Отпустил… Глупую упрямую птицу, которая сама толком не знает, чего хочет. То ли истинное счастье ищет, то ли очередную беду на свою непутёвую голову.
Лети, птица, лети! А за охотником дело не станет…
Глава 6 'Соколиный Берег'
— Ну что, парень, к нам в Соколиный али за границу сразу подашься? — спросил усатый дядька на воротах и окинул Литу внимательным взглядом.
— Какая заграница? Сюда мне надобно.
— Цель?
— Чего?
— Ох, деревня… — вступил в разговор второй солдат, помоложе. — Зачем, говорю, припёрся?то? Продавать, покупать, жить, родню навестить? А может, ты и вовсе преступник аль колдун переодетый?
Лита чуть рот не открыла — это шутка?! Или…
— Да не пугай ты его, Бран! — отмахнулся усатый. — Вишь, с лица спал бедолага… Эти вопросы мы всем приезжим задаём, порядок такой. Понял? Город?то у нас приграничный, одна надёжная переправа на день пути, народу, знамо дело, много толчётся. А в толпе кто угодно затеряться могёт. И хороший человек, и конокрад, и чёрный колдун. Вот мы и поставлены бдеть. Так чем ты заниматься?то собираешься?
— Пожить хочу, коль понравится у вас. А для начала знакомых найти.
— Кого? Может, мы знаем?
— Ой, и верно! Нужна мне Маля, что родом из Пенькова, и внучка её Келена.
— Хо, ещё один соперник на твою голову! — поддел товарища усатый. — Вона какая твоя ведьма знаменитая, аж из?за леса к ней ездят…
Бран смерил Литу придирчивым взглядом и снисходительно усмехнулся. Какой из этого заморыша соперник!
— Повезло тебе, что у нас про неё спросил. Город большой, искал бы её до ночи, а то и дольше. Бабка?то еёная уж год как померла, Кейра сама по себе живёт.
— Кейра?
— Она любит, когда её на заграничный манер называют. Обскажу я тебе, где дом её найти. Да только, чую, зря ты сюда притащился. У неё кавалеров как грязи, да не чета тебе. И не глянет, выставит. Разве что ты ей какой подарок богатый привёз?
Лиита, внутренне смеясь, приоткрыла короб и кивнула на лежавшие сверху деревянные бусы. Охранители с минуту молча взирали на это безобразие, потом переглянулись и захохотали так, что всех окрестных птиц перепугали.
— Ну что, с таким?то подарочком тебя самая душевная встреча ждёт, помяни моё слово! Жаль, мне с поста уходить нельзя, а то проводил бы тебя, посмотрел как тебя… кхм… привечать будут, — расплылся в ехидной усмешке Бран. — Ладно, тогда слушай…
Хорошо, что ей сразу указали точные приметы нужного дома: маленький, бледно — зелёный, за белым забором, в саду две толстые старые груши с ленточками на стволах. И так не сразу нашла, а без подсказки и вовсе промаялась бы, как тогда, в Белореченске. Соколиный Берег раза в три больше. Правда, не такой извилистый, улицы почти все прямые, ровные, ведут от ворот к реке или к высокой старой башне на главной площади. Интересно будет здесь походить — побродить…
Но сначала надобно к Кейре наведаться. Судя по всему, девушка эта с характером, может, и слушать её не захочет, не то, что в подруги взять. Конечно, Лита и без неё не пропадёт, деньги?то есть, в кои?то веки… Но пообщаться с такой же, как она, разноглазкой, очень хочется.
На стук из дверей высунулась растрёпанная рыжеволосая девица. Руки по локоть в муке, лицо недовольное. Глаза, если не всматриваться, и не скажешь, что ведьмины: оба большие, светло — карие, только один чуть с зеленцой, а второй отдаёт жёлтым.
— Чего надо?
— Ты — Кейра?
— Ну, я, и что с того?
— Мне про тебя бабушка Юва из Пенькова рассказала, я у неё…
Девица прищурилась, разглядывая 'гостя', и, забыв про муку, потёрла кончик носа. Тут же расчихалась до слёз, подняв в воздух белое облако, и махнула рукой — заходи, мол.
— Только не на кухню, у меня там… чхи!.. стихийное бедствие!