- Имеете ли возможность читать советские газеты?
- Да - прозвучал ответ, и юрист поставил на листке очередную галочку.
- Регулярно ли проводится у вас санитарная обработка?
- Да.
- Хорошо - сдержанно произнес юрист и буднично перекинул страницу блокнота. Он был большой, с круглыми скобками вверху и страницы можно было перелистывать одну за другой.
- Есть ли у вас жалобы на состояния своего здоровья? Оказывается ли вам медицинская помощь? - задал свой очередной вопрос проверяющий, и в этот момент комдив увидел надпись карандашом, сделанную с тыльной части перевернутой страницы. Перекинутая юристом, она оказалась точно перед его глазами и Рокоссовский, не мог её не прочесть.
Короткая, всего в несколько строк, она содержала крайне важные для него сведения.
"Дело комкора Рокоссовского - тухлое. Все давшие против него показания мертвы, а новых материалов нет". Таково было резюме, изучившего дело комдива военюриста, записанное в черновом варианте на странице блокнота.
Едва комдив прочитал эти слова, как сердце его застучало в бешеном темпе. Он с удивлением поднял глаза на юриста, но тот даже не посмотрел в его сторону.
- И последний вопрос. Есть ли пожелания в адрес администрации тюрьмы?
- Нет - чисто механически произнес комдив, усилено переваривая открывшуюся ему правду.
- У меня все - закрыл блокнот военюрист и вопросительно посмотрел на Громогласова, который тут же дал команду увести арестованного.
Кем он был этот военюрист, знакомым которого комдив так и не смог вспомнить или просто хорошим человеком, которого бывшие сослуживцы попросили помочь арестованному Рокоссовскому, так и осталось неизвестно. Некоторое время Константин Константинович опасался, что все это хорошо подстроенная чекистами провокация, но чем больше он думал, тем сильнее он убеждался в обратном.
О том, что написал юрист, он и сам догадывался выстраивая логическую цепочку. Но одно дело предполагать и совсем другое, получить подтверждение своим догадкам, пусть и столь необычным способом.
Брошенным судьбой кругом следовало воспользоваться и, вернувшись к себе в камеру, он принялся выстраивать тактику своего освобождения.
На очередном допросе, комдив сказал, что готов к сотрудничеству со следствием, но только после очной ставки, с теми, кто дал на него показания. К подобному повороту следователь оказался не готов. Как он не напирал, не уговаривал Рокоссовского хорошо подумать, тот твердо стоял на своем.
Да, дам признательные показания, которые вы так хотите получить, но на очной ставке. Представьте мне хоть одного человека, пусть скажет мне это в глаза, и я соглашусь.
Вновь назначенного следователя поджимали сроки пересмотра, нового он ничего не смог найти на комдива и дело, было закрыто. В средине апреля специальная комиссия своим решением полностью оправдала командира корпуса Рокоссовского К.К.
В пригожий апрельский день Константин Константинович вышел из тюремных ворот полный счастья и надежд, но очень скоро вернулся туда вновь, причем по собственной воле.
Трагичный курьез заключался в том, что у комдива не было ни копейки денег, а тюремный писарь, оформлявший ему документы на освобождение, неправильно выписал ему проездные документы до Пскова, последнего места службы Рокоссовского.
Как не пытался он убедить кассира воинской кассы Балтийского вокзала выдать ему билет до Пскова, все было бесполезно.
- У вас, гражданин военный литера неправильно заполнена. Поэтому я не могу выдать вам проездной документ - склочным голосом говорила кассирша, худому, одетому в большую по размеру шинель комдиву.
- И что же мне делать? Я только что освободился, у меня денег нет - попытался пробудить у неё чувство доброты и сострадания к чужому горю Рокоссовский, но тетка была непреклонной.
- Знаете, что гражданин, идите вы к себе в тюрьму. Они вас неправильно выпустили, вот пусть и исправляют свои ошибки - фраза была насквозь гадкой и мерзкой, но бедному комдиву ничего не оставалось, как последовать совету кассирши.
Где "зайцем", где под неодобрительный взгляд кондуктора, прицепившись "колбасой", он на трамвае доехал до "Крестов" и стал настойчиво просить дежурного пустить его в тюрьму.
- Поймите, канцелярия уже закрыта, а мне ночевать негде. Пустите, товарищ сержант, я как раз к вечерней раздаче я успеваю - просил комдив дежурного на тюремной проходной и после долгого раздумья, тот согласился. Согласился не из жалости к вчерашнему арестованному, чего их брата жалеть, замерзнет, не велика потеря. А из кастовой солидарности к своим канцеляристам, совершившим эту досадную ошибку при оформлении документов за которую может получить нагоняй от начальства.
- Ладно, проходи. Никифоров, определи его в шестую камеру, до утра - сержант открыл калитку и "Кресты" нехотя приняли в свои объятия будущего маршала Советского Союза.
Трудно сказать, что испытывал он в этот момент, но миске теплой пшенной каши и кружке горячего чая, он был рад как никогда в жизни. Равно, как и месту на деревянных нарах, на которых, наконец, можно вытянуться, во весь рост, и дать отдых гудящим от непривычки ногам.
Ночь пролетела в одно мгновение, а утром, комдива охватил страх. А вдруг дежурный позабыл отдать его документы на исправление или ещё хуже потерял их. Как же тогда выйти из "Крестов"? Эти простые, но далеко не смешные вопросы для просидевшего полтора года в тюрьме, терзали с нарастающей силой комдива, едва только он открыл глаза.
Сердце наполнялось неприятным предчувствием, но все обошлось. На этот раз чекистская машина сработала без всяких сбоев и к полудню дверь камеры открылась, и дежурный надзиратель громко произнес: - Рокоссовский, с вещами на выход!
Потом был вокзал, поезд на Псков и полные изумления глаза бывших сослуживцев, считавшие комдива давно расстрелянным.
Было возвращение звания и орденов, восстановление в партии и должности. Был приказ по наркомату обороны об отправке в отпуск с одновременным предоставлением комдиву Рокоссовскому, путевки в южный санаторий вместе с семьей для поправки здоровья.
Все это было, а пока получив документы на освобождение, он покинул "Кресты" с твердым намерением больше туда не возвращаться.
- Лучше сразу застрелиться, чем вновь пройти все эти круги ада - твердо решил для себя комдив, делая первые шаги свободного и честного советского человека. - Больше я им в руки живым не дамся.
Примерно также думали и сотни других военных, которым в этот год посчастливилось восстановить свое честное имя и вернуться в ряды РККА. Страшная страница чисток связанных с наркомом Ежовым была перевернута и начиналась новая.
Там не было массовых репрессий, но на всех парах приближалась новая Большая европейская война. О невозможности, начала которой так много говорили на каждом европейском углу и чью громкую грозную поступь в Испании и Чехословакии, было невозможно не услышать.
Глава I. Вальс тридцать девятого года.
Лето 1939 года, а особенно его август месяц был особенно жарким, как для Европы, так и для всего остального мира. С конца мая месяца гремел выстрелами и орудийными разрывами Дальний Восток. В районе реки Халхин-Гол японские милитаристы пробовали на прочность советско-монгольский военный союз.
Прошлогодний пограничный конфликт в районе озера Хасан вскрыл наличие больших проблем в Особом Дальневосточном округе. Краснознаменная и легендарная Дальневосточная армия под командованием товарища Блюхера, оказалась не готова к современной войне. Герои Спасска и Волочаевки не смогли не только быстро и достойно дать врагу отпор на границе, как того предписывала советская военная доктрина, но даже не смогли обозначить свое присутствие в её районе.
Вся тяжесть по защите границы легла на плечи пограничников, которые своим легким стрелковым оружием противостояли вооруженному до зубов агрессору. В течение нескольких дней с момента начала конфликта они не имели поддержки ни в артиллерии, ни в танках, ни в авиации, хотя до Владивостока, где находился штаб округа, было рукой подать.
В те тревожные дни выяснилось, что все заверения прославленного маршала о полной боевой готовности Дальнего Востока к отражению японских милитаристов, всего лишь слова. Не укомплектованность соединений, неумение и неготовность войск округа к выполнению боевой задачи обрушилась на Сталина как снежный ком.
Ещё больше осложнил положение тот факт, что утратив руководство войсками, командующий округа маршал Блюхер упорно врал Москве в своих донесениях и разговорах. Клятвенно заверяя Сталина, что в самое ближайшее время, вверенные ему войска наведут порядок на границе, на деле маршал ничего не предпринимал, видимо ожидая, что конфликт сам собой рассосется.
Только прямое вмешательство наркома обороны в руководство боевых действий и отправка на Хасан комкора Штерна спасло ситуацию. Конфликт удалось погасить, не дав ему превратиться в большую войну.
Теперь, все было хуже и серьезнее. Ободренные начальными успехами Хасана, японцы решили ударить по единственному союзнику СССР, чьи вооруженные силы переживали не самые лучшие времена.
Сделав соответствующие выводы из прошлогодних боев, императорская армия вторглась на монгольскую территорию в районе реки Халхин-Гол большими силами и просто так, быстро выбить их было невозможно.
Благодаря быстрым и решительным действиям присланного из Москвы комкора Жукова, продвижение японцев вглубь монгольской территории удалось предотвратить. Брошенная на врага с марша, без поддержки пехоты и артиллерии, танковая бригада ценой больших потерь остановила врага. Легкие танки, светлой памяти маршала Тухачевского, горели как свечки от огня японских орудий, но танкисты разгромили врага и отбросили его за реку.
Прорыва японских войск на Улан-Батор удалось избежать, но противник успел основательно окопаться за Халхин-Голом и уходить оттуда не собирался. Генеральный Штаб предложил провести фланговый охват японских войск и заставить их покинуть территорию Монголии, но Сталин категорически запретил им делать это.
- Любое вторжение наших войск в Маньчжурию превратит этот приграничный конфликт в большую войну с Японией, а мы к этому не готовы - решительно отклонил вождь предложение Тимошенко и для этого у него были веские основания.
На западных границах Страны Советов намечался куда более значимый и опасный военный конфликт с участием Германии и Польши с одной стороны и СССР с другой.
Получив на основе Мюнхенского договора 'мирное удовлетворение' в виде поглощения сначала Судет, а затем и Чехии, фюрер хотел решить вопрос относительно вольного города Данцига и сухопутного сообщения основных земель рейха с Восточной Пруссией.
Учитывая тот факт, что в результате раздела Чехословакии Польша получила свой бонус в виде Тешинского района, а также наличия планов по совместной немецко-польской войне против СССР, Гитлер надеялся решить эту проблему мирным путем. Тем более что судьбу Данцига должен был решить плебисцит, а за право проложить по польской территории железную - и автомобильную дорогу, немцы предлагали хорошие денежные и торговые отступные.
Эти планы устраивали Берлин и Варшаву, но совершенно не устраивали Париж и Лондон. Не позволив войскам Красной Армии пройти через польскую границу на помощь Чехословакии и отдав Прагу на растерзание Гитлеру, господа Даладье и Чемберлен хотели, чтобы следующей жертвой Германии стал Советский Союз.
Высокие стороны считали, что совместный удар немцев и поляков приведет к разгрому ослабленной чистками Ежова Красной Армии и смене власти в Кремле. За это им отошли бы советской Белоруссии и Украины, а Англия и Франция прибрали бы к рукам Батуми и Баку с их нефтеносными приисками.
Война Германии и Польши с советской Россией должна была начаться летом 1939 года, но произошел серьезный сбой плана великих держав. Ещё не полностью уверенный в силе своего вермахта, его 'танковых роликов' и бомбардировочной авиации, фюрер решил немного подождать. Усилить и укрепить вермахт, который, по мнению фюрера ещё не был готов к войне с Россией.
Шаг логичный и разумный, но шел в полный разрез с планами англичан и французов. Две главные европейские страны не замечали роста мощи немецкой армии и потакали территориальным претензиям Гитлера к соседям только ради 'большой войны на Востоке'.
Ради этого они привели Гитлера к власти, предоставили кредиты на развитие германской экономики и вдруг, их питомец отказывается играть по их правилам.
Если зверь не прыгает по команде укротителя - он должен быть наказан. Иначе вся дрессировка пойдет насмарку, и великие державы решили наказать Гитлера.
В день, когда поляки должны были сказать 'да' мирным предложениям немцев, по наущению британцев Польша гордо произнесла 'нет' и, повернувшись задом, показала господам тевтонам свой шляхетский нрав и гонор.
Получив гарантии полной дипломатической и военной поддержки со стороны Лондона и Парижа, министер Бек дал ответ в такой ультимативной форме, что Гитлеру не оставалось ничего другого, как отдать приказ о разработке плана нападения на Польшу.
День, когда генералы Генерального штаба представили фюреру своё творчество под кодовым названием 'Вайс' и об этом через свои источники узнали британские дипломаты, Даладье и Чемберлен послали друг другу поздравления.
Пусть с некоторыми изменениями и не в том объеме как хотелось бы двум мировым державам, но большая многоходовая операция по уничтожению сталинской России вышла на финишную прямую.
- Вы отлично поработали с господином Беком, Пайп, - похвалил Чемберлен чиновника по особым поручениям из министерства иностранных дел, курировавшего этот вопрос. - Он так резко ответил Гитлеру на все его предложения, что тот просто был вынужден начать приготовление к войне с Польшей, чтобы сохранить лицо перед своими соратниками.
- Ах, господин премьер министр, это было нетрудно сделать, зная болевые точки поляков. Стоило лишь сказать Беку, что мы видим Польшу, почти равноправны игроком большой европейской политики, как дело было сделано. Мне даже не пришлось касаться 'голубой мечты' пана Пилсудского о Польше от моря до моря. Едва вы сказали, что Англия и Франция готовы в случаи войны с немцами поддержать поляков силой оружия, как дело было сделано. Теперь Польша будет делать все, что мы ей, скажем.
- Да, бедные поляки, пример чехов, которым мы тоже гарантировали вооруженную поддержку их так ничему и не научил - скупо усмехнулся Чемберлен.
- Но договор о помощи они все-таки попросили подписать - не согласился с премьером чиновник.
- И что из того? По моей просьбе, он будет ратифицирован парламентом 26 августа. Именно в тот день согласно данным нашей разведки, Гитлер нападет на Польшу, которой мы по ужасному стечению обстоятельств ничего не должны. Как быстро немцы разобьют поляков, наши военные высказывают разные сроки, но Сталин обязательно вмешается в эту войну. Он просто обязан попытаться вернуть себе Брест и Львов, а это приведет к военному конфликту с Германией. Чего собственно мы и добиваемся.
- А если Гитлер осознает свою ошибку и решит вернуться к первоначальному плану, то совместное германо-польские войска ударят по Киеву и Минску. И по прошествию времени к ним присоединятся румыны с финнами, вместе с нашими и французскими войсками из Сирии и Месопотамии.
- Все верно, Пайп. Вас что-то смущает?
- На мой взгляд, господин премьер министр, есть одна комбинация, которая может помешать нашим планам относительно войны с русскими - осторожно произнес чиновник.
- Вы имеет в виду возможность Сталина договориться с Гитлером?
- Вы как всегда проницательны, господин премьер.
- Глупости. Я полностью исключаю такую возможность между Гитлером и Сталиным - не согласился с собеседником Чемберлен.