Выяснилось, что ни Рамиресу, ни Нагаревым это в голову не пришло. Вполне объяснимо. Оказавшись запертым в неизвестно откуда взявшихся четырех стенах, почти любой начнет метаться в поисках выхода, а не звонить в службу спасения. При пересечении границ на Трассе телефон стай быстрого реагирования каждой новой территории автоматически становится первым в списке контактов, но… это ведь еще вспомнить надо. Артур вот не вспомнил. Свой телефон он отключил, еще когда ушел с Земли, но пульт коммуникатора на стойке смотрел прямо на него, и номер дежурного на пульте высветился сразу, как только были опущены ставни. Нажми кнопку и сообщи о проблеме. Так ведь нет.
– Возвращаемся в холл, – скомандовал он, – помощь запросим оттуда, и места там больше. Потом вы останетесь, а я пойду за остальными.
Оборону, если что, тоже лучше держать в холле. В мотель иначе как через дверь не попасть. Если морок вернется, то на оборону можно не рассчитывать, но пока что он не возвращается.
Они успели выйти из коридора как раз вовремя, чтобы увидеть, как к дверям, отталкивая друг друга, бегут сразу двое. Две женщины, перепуганные до полусмерти. Они увидели дверь, увидели выход и думали только о том, чтоб вырваться на свободу. Вампиры снаружи притихли. Ждали.
– Стоять! – рявкнул Артур.
На мужчинах такой тон работает лучше. Но женщины все-таки остановились. И изумленно вытаращились на всю компанию.
– Алла? – неуверенно спросила одна.
– Мелисса! Ольга! – Нагарева обогнула Артура, бросилась к женщинам: – Слава Луне! Как вы? Целы?
Что ж, к дверям они прорваться больше не пытались, ранены не были, значит, все в порядке. Артур вернулся к стойке, вышел на связь с дежурным Пайсара, доложил обстановку. Услышав о том, что мотель атакует стая Харира, дежурный утратил дар речи. О Харире в Пайсартире уже были наслышаны: с вечера только о нем все разговоры, все письма, все звонки и по Трассе, и в княжества. Новости здесь быстро расходятся. Но поверить в то, что вампир, которому сейчас нужно было сломя голову нестись в Пески в поисках хоть какой-то защиты от Глейса, вместо этого снова напал на людей, оказалось слишком сложно.
– Стаи выезжают, – сообщил наконец дежурный. – Командиры Чероки и Ласка. Но ты что-то путаешь, парень. Это не может быть Харир, это вас духи накрыли.
– С автоматами, – буркнул Артур. – Не вопрос. Они всегда так делают.
Он дал отбой, все равно дальнейший разговор не имел смысла. Дежурный сейчас обдумает все еще раз, придет к выводу, что фейри и огнестрельное оружие несовместимы, и свяжется с Чероки и Лаской и уточнит, что на мотель напали все-таки вампиры. Больше от него ничего и не требуется. Артуру стало интересно, а как мертвяки поступают в случае нападения фейри? Те ведь огнестрельным оружием не пользуются не потому, что не могут, а потому, что считают его малоэффективным, и небезосновательно считают. Им и «Перкунас» не оружие, а так, трубочка для жеваной бумаги. Так что вампиры могут с ними сделать?
Самое время задуматься о том, что он вообще знает о вампирах? О фейри – до хрена, больше, чем самому хотелось бы, и в основном практика, а не теория. А мертвяки? С ними повоевать почти не пришлось, в Единой Земле тоже преобладали фейри, а на Земле вампиры с людьми сосуществовали довольно мирно. Да и Артур, оказавшись на Земле, изменил к ним отношение. А здесь в итоге столкнулся с врагом, о котором, как выяснилось, почти ничего не известно.
– Останетесь здесь, – сказал он Рамиресу, который подошел узнать, что делать дальше. – Я пойду собирать остальных.
– А если опять начнется?
Артур покачал головой:
– Не начнется.
Как будто в опровержение его слов, дверь снова содрогнулась под мощными ударами. Мелисса вздрогнула, попятилась к стойке. Ольга и Алла многозначительно на нее посмотрели, мол, вот, а ты хотела эту дверь открыть. Алла-то ладно, но Ольга и сама бежала к той же двери. С той же целью. Вот кто их поймет, этих женщин?
Артур закрыл глаза, выкинул из головы женщин, недоумение, удары в дверь, вопросы насчет вампиров… ничего не важно, ничего не имеет значения, потому что единственное настоящее – это то, что происходит сейчас.
Он попросил помощи и услышал ответ.
В тусклом свете аварийных ламп сияние было ясным, такого насыщенного золотого цвета, что казалось теплым, как…
Как что?
Ни у кого из собравшихся в холле людей не нашлось ответа на этот вопрос, но все они переглянулись, недоуменно и ищуще, потому что слово требовало, чтоб его произнесли. Его не было, этого слова. Никто здесь не знал его. Но золотой свет, разлившийся от склонившего голову Артура, заставлял людей снова и снова мучительно перебирать все, что они помнили ясного, яркого, живого… перебирать бесполезно и бессмысленно, потому что они не знали солнца, никогда не видели ни звезд, ни синего неба, ни ярких радуг. Это было больно, искать и не находить, это было почти мучительно. Если бы Артур знал, что чувствуют, глядя на него, спасенные им люди, он был бы доволен. Потому что вот так: искать, не находить, но искать снова и снова, пока, в конце концов, не случится невозможное – так начинается путь к Богу. Но Артур просто молился, просто просил защитить тех, кто ему доверился. Это сильные люди, сильные и смелые, они помогают друг другу в беде, они готовы драться за себя. Хорошие люди. Они не знают Бога, но Бог все знает о них.
Дальше было проще. Наваждение пропало, постояльцы обнаруживали себя в темноте, но, по крайней мере, в знакомой обстановке. Никаких стен, никто не замурован заживо, вот двери в коридор, вот перепуганные, но целые и невредимые соседи в коридорах. Рамирес и оба Нагаревых, отец и сын, пошли по мотелю объяснять, что происходит, успокаивать. В темноте замелькали фонарики, засветились огоньки зажигалок. Не хватало светящихся экранчиков телефонов и коммуникаторов, но тут уж ничего не поделаешь, по необъяснимым причинам молитва выводила из строя тонкую технику, в которой была хоть капля магии.
Марийки и ее компании не обнаружилось ни в одном из номеров. Артур по этому поводу решил пока не беспокоиться. Если б Харир захватил Марийку, он дал бы об этом знать. А раз никаких попыток шантажа не было, значит, она пока в безопасности. Хочется верить, что остальные тоже.
В холле все не поместились, но окна половины номеров тоже выходили на стоянку перед мотелем, и к бойницам, прорезанным в стальных ставнях, очень быстро встали мужчины и женщины с оружием. Суровая жизнь на Трассе. Что бы местные ни говорили о защите правителей, а в княжествах-то, пожалуй, отправляясь в поездку, дама лучше возьмет с собой еще одну косметичку, чем пистолет. Да и мужчина предпочтет не перегружать багаж помповиком или карабином. Перестрелка, впрочем, закончилась, едва начавшись, потому что к стоянке, залив ее ослепительно-ярким светом «люстр», подлетели броневики.
Группы Чероки и Ласки подоспели вовремя.
Артур хмыкнул. Он подумал о том, что кроме пистолетов и карабинов у большинства запертых в мотеле людей есть, пожалуй, еще и страховка на случай повреждения автомобиля в перестрелке. По крайней мере, хотелось верить, что она есть. Потому что крупнокалиберные пулеметы и скорострельные пульсаторы броневиков творили на стоянке страшное. Что там оставалось от укрывшихся за автомобилями бойцов стаи Харира, лучше и не думать. В огненном аду, в черных клубах дыма, пронизанных осколками, снарядами, разлетающимися обломками автомобилей, не уцелели бы даже самые старые и могущественные вампиры.
Если, конечно, забыть о недавнем неприятном открытии.
– «Ты ничего не знаешь о вампирах», – напомнил себе Артур.
Он думал о Марийке. С этими мыслями сложно было справиться. Слишком сложно.
– Ты командир, – сказал Артур Рамиресу. – Запри за мной дверь. Оставайтесь здесь, пока Чероки или Ласка не скажут, что можно выходить.
Рамирес хотел спросить, да что там, его чуть не разорвало сразу от десятка вопросов. Но раньше, чем он смог выбрать хоть один, Артур открыл дверь и вылетел на улицу. Кувыркнулся за отброшенные подальше бетонные блоки. Как он и предполагал, вампиры выломали их из асфальта и использовали вместо тарана. Осмотрелся. И, помолясь, бросился на край стоянки, туда, где рядом с чадящей тушей автобуса остался его байк, остался Миротворец.
Байк он нашел лежащим на боку в двадцати метрах от автобуса. На первый взгляд вроде без повреждений. Разбираться пока не стал. Сдернул чехол с Миротворцем: то, что мотоцикл упал так, что топор оказался сверху, не удивило ни на секунду. Иначе и быть не могло.
В него не стреляли. Броневики лупили по площадям, автоматных очередей Артур уже почти не слышал, но именно в него никто не целился. Опасности угодить под шальную пулю или оказаться погребенным под пылающими обломками это не уменьшало, но если б стрелки взялись за него специально, уцелеть бы точно не получилось. О чем думал, когда ломился из мотеля?
– «О бабе, – как наяву услышал Артур ехидный голос братца. – Ты всегда о них думаешь».
Нет, Альберт на связь не выходил. Это воображение шутило шутки. Но где же искать Марийку? Где-нибудь по периметру, подальше от боя. Она деваха смелая, но с мозгами, и уж живых-то точно уведет в хоть сколько-нибудь безопасное место.
Артур передвинул «Перкунас» из-за спины под руку, вытащил из чехла Миротворец и, не пригибаясь, направился в темноту. На фоне пылающей стоянки он был отличной мишенью, но маловероятно, что кто-то из врагов остался вне адской каши, зато Марийка опознает его. Увидит сияние топора. Его ни один вампир ни с чем не спутает.
Круг по периметру, потом следующий, с большим радиусом. Расширяющаяся спираль. Как еще искать, когда нельзя связаться? Прятаться тут было негде, ровная степь, поэтому Артур на первом круге уделил внимание только скальному выходу, заросшему колючими кустами. На втором направился к составленным подальше от дороги старым автомобилям без колес. Услышал оттуда крик, короткий, тут же оборвавшийся. Голос женский. Кажется, это была не Марийка, но какая разница? Если кричат, значит, зовут на помощь.
О том, что вскрик мог быть реакцией какой-нибудь упырицы на свет Миротворца, Артур подумал, только когда оказался рядом с машинами. В отблесках пламени со стоянки он увидел, как метнулись птичьим крылом рыжие длинные волосы. Кира пыталась вскочить, хотела бежать, снова вскрикнула, теперь уже позвала его по имени. Марийка одним ударом свалила подругу на землю, намотала на руку волосы. Острие ножа упиралось Кире в шею под челюстью.
– Отвали, монашек! – рявкнула Марийка. – Эту ты не спасешь!
Она не смотрела на Миротворец, глаза были закрыты, зато ноздри дергались, ловя запахи. Вампирам, в отличие от животных, вонь гари проблем не создает, так что Марийка отлично ориентировалась на обоняние. И еще на слух. А между машинами, кроме оглушенной Киры, были и все остальные. Царула, Хади, Ирчен, Даниил, Матиус. Лежали, скрючившись, неподвижные. Мертвые?
«Копье Святого Георгия» не причинит вреда Кире…
Марийка не видела, как Артур поднял руку, но почувствовала движение, резко дернулась, заслонившись Кирой. Луч света ударил в рыжую девушку и погас. Нож вонзился в шею. Неглубоко. Лезвие окрасилось кровью. И здесь обоняние Марийку подвело: запах лишил ее осторожности. Бросив нож, она, урча, развернула голову Киры так, чтоб добраться губами до раны.
Артур прыгнул вперед. Под ударом были только голова и левое плечо Марийки, и лезвие Миротворца просвистело снизу вверх, так, чтобы ни в коем случае не задеть Киру. Не было никакого сопротивления, когда сталь разрубила кости черепа. С ними всегда так, с мертвяками, Миротворец сразу превращает их в пыль.
Кира кричала не переставая, дергалась, хлопая себя по плечам, по телу. Стряхивала прах. У нее даже нашлись силы, чтоб вскочить на ноги. Артур поймал девушку в объятия, прижал к себе, не позволив вырваться: Кира в шоке, ее эти прыжки и вопли доконают, сердце может не выдержать перегрузок. Он тихо, почти про себя, стал читать молитву Священному Кресту, и уже после первого прочтения девчонка перестала биться и кричать, вцепилась в Артура обеими руками и расплакалась.
Вот так-то лучше.
На то чтобы остановить поток слез, потребовалось время, но не так уж много, потому что Кире очень скоро носовые платки стали важней возможности рыдать и дальше, а платков-то как раз и не нашлось. Артуровского надолго не хватило. Оставив Киру шмыгать носом, Артур занялся ее друзьями. Убедился, что все живы, хоть и выглядят бледно от потери крови, но даже не в обмороке. Просто крепко спят. Вампирские мороки как они есть. Сон до рассвета. Рассвета здесь не будет, но, может быть, этот сон до утра? Если так, то уже скоро ребята проснутся. Хорошо бы не здесь все-таки.
Стрельба и взрывы уже затихли. Можно было возвращаться в мотель и просить помощи.
– Я с тобой! – сказала Кира гнусаво. – Я знаю, что надо с ними посидеть. Я не могу! Я с тобой! Тут везде эта пыль!
Артуру в голову бы не пришло оставить ее приглядеть за остальными. Что за ними приглядывать, кто их тронет? Хищник тут был один, да и от него только «эта пыль» и осталась.
По прямой до «Чаты» было рукой подать. До развороченной стоянки, где чадно догорали машины, до четырех броневиков, медленно ползающих по периметру в поисках, в кого б еще пострелять. Один броневик свернул с курса, выехал навстречу, но, кажется, Артур и Кира показались неподходящими целями. Вампиры умеют отличать живых от неживых, а бойцам Чероки или Ласки… Артур увидел на броне семилучевую звезду и уточнил для себя: «бойцам Чероки» стрельба ради стрельбы неинтересна. Ну или правило «война все спишет» незнакомо.
Сначала пришлось объясниться с командиром экипажа, потом с самим Чероки. Натурально, индеец индейцем, будто только что из резервации: горбатый нос, потертая джинса, косички с амулетами. Бледный только не по породе, но тут никто загаром похвастаться не может, ни живые, ни мертвые, – солнца-то нет.
Надо отдать мертвякам должное, выслушав Артура, мешкать они не стали. Заминка возникла с тем, чтобы попасть в мотель: ни у кого из мертвых не получилось пересечь порог, пока изнутри не позвали каждого персонально, но дальше пошло быстро. Под носилки приспособили покрывала с кроватей. Десяток вампиров как ветром сдуло: исчезли с глаз, появились обратно через пару минут с дрыхнущей в покрывалах молодежью. Кира уже совсем успокоилась. Ей для этого не хватало то ли умыться, то ли поговорить с кем-то из дам и выплакаться еще раз. Ну а к Артуру, пока размещали спящих, пока выясняли, проснутся они утром или нужно будить экстренными методами, подошла Ласка. Высокая, крепкая, худая блондинка в камуфляже и бронежилете.
– Это ты что-то сделал в мотеле, – сказала она без предисловий. – Мы туда зайти не могли. А на дверях и везде написано: «Добро пожаловать». Что ты сделал?
– Помолился, – сказал Артур.
– Кому? Кто из князей так делает?
– Никто. Я молился Господу. Творцу.
– Белому Богу, что ли? – изумилась Ласка и донельзя изумила Артура.
– Ты знаешь о Боге? – обалдело переспросил он.
Ласка расхохоталась, скаля прекрасные, без намека на клыки, зубы:
– Чтоб тебя! Так смотришь, будто с тобой обезьяна заговорила! Я монахиней была, не видно?
Артур моргнул. Из чего могло быть видно, что Ласка была монахиней? Из камуфляжа, пистолета и пары гранат в разгрузке? Или из стрижки, как у него: будь чуть короче, и говорить придется уже не о стрижке, а о бритье?
– На такую хорошую кость, – объяснила Ласка, – и ни граммулечки мяса не наросло. Это ж долбаная монастырская жизнь! Ты на себя посмотри! Но я тебе скажу, в тварном мире ходили слухи о том, что такие, как ты, здесь бывают, только я за четыреста лет ни одного не видела. Не верят там в Белого Бога. А здесь про него вообще только вампиры и демоны знают.
– Там верят немногие, но многие ищут веру, – возразил Артур.
– А тебе откуда знать про тварный мир? – Ласка впилась в него взглядом. – Где ты о нем слышал?
– Я десять дней как оттуда.
– Живые сюда не попадают.
– Я знаю.
– Но бывают исключения из правил. – Ласка перестала веселиться, светлые брови сошлись у переносицы. – Я-то знаю, я эту мутотень наизусть учила. Исключения обычно не поверху шаробохаются, а прямиком в Нижние Земли идут, но это без разницы, так?