— Корсар, — бездумно повторило существо.
Лоу начал отчаянно искать в голове слова, чтобы продолжить разговор.
— Ну и как… мм… земля? — наконец поинтересовался он. — Жирна?
Это был не самый лучший вопрос в его жизни.
— Земля? — задумалось существо. — Не знаю. А что?
Лоу замялся, не зная что ответить.
— О! — Морж просиял. — Я не арендатор, нет. То есть мой титул. По-вашему — лендрманн.
Лоу сделал понимающую мину и несколько раз покивал. В это время Тунга бухнул ему на тарелку огромный кус мяса.
— Болотный лаон, — пояснил он и рядом поставил громадную кружку, в которой заплескало. — Теллар.
— А?
— Вино. — Морж занялся своей тарелкой, и Лоу ничего не оставалось, как заняться тем же. Оказалось, что он сильно проголодался.
Он не знал, что в это самое время чаши весов уже перевесили на сторону Лиги, и давно уже мчатся по ночным дорогам в Альбегин гонцы, неся тягостные вести о поражении.
Пока Лоу развлекался высокоинтеллектуальными разговорами со своими соседями, соседи Чойса так и не дали ему подкрепиться с дороги.
К его уху склонилась змеиная морда Офоти.
— Мы так рады, что вы гостите здесь, в Градриме. Это так лестно для нас.
— Я представляю, — сказал Чойс.
— У нас давно не было никого из Лиги, — проклацала у другого его уха саблезубая голова Хрута. — Надеемся, что вы будете нашими гостями долгий срок?
— Нас ждут дела, — ответил Чойс. — Но мы постараемся не обидеть вас.
— Вы идете непривычным путем, — зашипел Офоти. — А куда вы идете, доблестные воины?
— Мы идем к Фонсеке, — не моргнув глазом произнес Чойс. — Шахиншах Ландор хочет пригласить его к себе на службу.
Хрут и Офоти переглянулись. Эти бесконечные переглядывания и проявления радости уже до смерти надоели Чойсу.
— Нам известно, что Фонсека водит к Вольфгангу, — сказала варанья голова Хрута. — Зачем этот человек Тьодольву? И Тьодольв ли, который отличается, — снова короткий взгляд на Офоти, — равнодушием к делам государственным, послал вас к нему?
— Ты хорошо осведомлен, хевдинг, — сказал Чойс.
— Разве не хватает Тьодольву таких героев, спустившихся к нам с небес? — спросил Офоти.
— Светлый шахиншах милостиво решил взять Фонсеку к себе на службу, — твердо повторил Чойс, — и мы посланы, дабы сообщить ему об этом.
— Хорошо, хорошо, — вдруг отступил Хрут, и взгляд его снова встретился с взглядом князя-риббальда Гнада. — Цель ваша ведома только вам. Следуйте ей, воины неба!
Этим разговор был исчерпан.
Хотя на пиру Чойс и Лоу были разделены столами и телами пирующих, комнату им отвели одну. Она была большая, круглая и находилась в угловой башне. Одно ее окно глядело на пустынные леса, лежащие перед замком, другое выходило на двор, где стояли их лошади.
Войдя, Чойс крепко запер за собой дверь. Повернувшись, он заметил, что Лоу чем-то сильно встревожен. Он многозначительно посмотрел на Чойса.
— Мне показалось то же самое, — сказал Чойс.
— Все это слишком наигранно и фальшиво, — произнес Лоу и подошел к тому окну, что выходило на лес.
В дверь постучали. Они переглянулись, затем Чойс, немного помедлив, открыл. За порогом стоял Хрут, а с ним большая молчаливая толпа стражников с зажженными факелами. Их лица являли собой разительный контраст с приветливым выражением на обеих мордах Хрута.
— Я пришел пожелать вам спокойной ночи, — сказала саблезубая голова хевдинга Йитурша, в то время как взгляд его внимательно обежал комнату. Варанья голова улыбнулась, но как-то натянуто.
— Благодарим за хлеб, — сказал Чойс.
— Да, да, — рассеянно ответил Хрут. — За ночлег поблагодарите позже.
Эти слова показались Чойсу странными. Хрут приказал что-то стражникам, повернулся, и они ушли. Чойс снова запер дверь.
— Теперь я знаю все точно, — мрачно произнес Лоу. — Это либо ловушка, либо заговор.
— Это то, и другое, — сказал Чойс. — Спать нам этой ночью нельзя.
— Зачем я вообще притащился сюда! — начал ворчать Лоу. — Приключений захотелось!
— Замолчи. Лучше стань у окна. Может, увидишь что-нибудь интересное.
Но ничего интересного не происходило довольно долго. Только когда замок совсем успокоился и все, кто был на пиру, захрапели в своих покоях, внизу раздался приглушенный топот.
— Мои опасения подтвердились, — сказал Лоу, стоявший у окна. — Это гонец. Только вот куда он поскакал?
Чойс бросился к окну. Из ворот, открывшихся без обычного скрипа, быстро выехал всадник и, взяв в галоп, поскакал к лесу. Еще через секунду он скрылся за деревьями.
— Он поскакал к Вольфгангу, — ответил Чойс, вглядываясь в темноту, — чтобы предупредить его о нас. Видимо, они догадались, зачем нам понадобился Фонсека. Теперь остается лишь ждать другого гонца.
— Другого? Это какого еще?
— С поля битвы. По моим расчетам, она должна была произойти сегодня. Мы будем жить, только если выиграют они. Но на это мало надежды. Войско Лиги сильнее.
— Ты не умеешь успокаивать, — посмотрел на него Лоу, но в это время внизу послышался конский топот.
— Но ты умеешь прорицать. — На этот раз взгляд Лоу был полон уважения.
Чойс по пояс высунулся в окно.
— Дьявол, не вижу! Лоу, посмотри, какого цвета у него камзол: синего или красного?
Но тут гонца осветили со стены факелом, и он стал будто бы обрызганным кровью — так ярко загорелся на нем красный камзол.
— Красного, — доложил Лоу.
— Теперь и сам вижу. Собирайся! Наша победа, а это значит, что скоро придут по наши души.
— Так этот пир был не в нашу честь?
— Конечно, нет. Просто они поторопились, празднуя свою победу над нами.
— Они пожалеют об этом.
Чойс посмотрел на него.
— Не сейчас, Лоу. — Он выглянул в окно, выходящее во двор, с минуту смотрел вниз, а потом подозвал Лоу.
— Видишь, внизу, край самой верхней галереи? Туда-то мы и будем прыгать.
— Но здесь же высоко, — запротестовал Лоу.
— Ты хочешь отдохнуть здесь?
— Ладно, — сказал Лоу. — Прыгну. Чего уж там.
— Это очень хорошо, что ты согласился, но, — Чойс прислушался, —поздновато. Я слышу шаги.
— Да их много, — тоже прислушался Лоу.
— Встань напротив двери. Черт, ни каната, ни веревки…
— Ничего, прыгнем и так.
В это время в дверь сильно ударили, и голос Офоти прокричал:
— Эй, герои, вы забыли отведать чаши на ночь!
— Тебе придется сейчас самому испить горькую чашу до дна, — в ответ проорал Лоу, и луч его бластера прожег дверь. За дверью завопили еще громче, чем он. Из общего хора воплей выделился один:
— Сожгло, сожгло князя-риббальда Офоти!
— Ты убил правителя Гнада, Лоу, — ухмыльнулся Чойс, перекидывая ногу через подоконник. — Это важная шишка.
— А я люблю шишки сшибать, — ответил Лоу. Чойс прыгнул. Лоу выглянул. Снизу раздался голос:
— Иди, Лоу!
— Иду, — сказал Лоу и прыгнул. Но перед этим он еще раз выстрелил в дверь, за которой подозрительно скреблось. Крики, раздавшиеся после этого, по громкости своей затмевали все вопли, слышанные им в жизни. Вслед за этим он услышал топот многих убегающих ног.
— Теперь сто раз подумают, прежде чем войти.
Он приземлился точно на край галереи и спрыгнул внутрь. Чойса здесь уже не было.
— Идешь, нет? — спросил голос снизу.
— Ну, — кратко ответствовал Лоу, оттолкнулся от края и полетел вниз.
Наконец они оказались на самой нижней галерее. Перевалившись через ее край, они спустились во двор, отвязали своих лошадей и, взгромоздившись в седла (ноги у обоих после диких кульбитов по галереям сильно болели), поехали к воротам. Стоны наверху прекратились. Теперь там мелькали факелы. В любую минуту могла подняться тревога.
В левой воротной башне что-то зашевелилось, и хриплый каркающий голос спросил:
— Кто и зачем из Градрима?
— Гонцы, — возвестил Чойс. — К Вольфгангу.
— А! — понимающе каркнул голос. — А наверху там чего?
— Пьяные, — пояснил Чойс, старательно подделываясь под говор Альбегина. — Вот и гудят.
— Черти! — Голос сипло закашлялся. — Сами пьют, а мне хоть бы капля в клюв. — Ворота стали открываться. Не дожидаясь, пока они отворяться шире, они проскользнули в открывшуюся щель, поскакали по освещенной лунной дороге и скрылись в лесу.
15
Бешеная скачка… Одна луна заслоняет другую, двоится, двоится и вновь заходит за тучи… Ветер… Дует, стремясь сбросить с седла… Горы, то ближе, то дальше…
Хакты… Воют, бегут вслед за лошадьми… Гнилые лица, разверстые животы… Луч мечется среди них, поджигает нескольких… Отстали…
По сторонам дороги — лес… Лес… Лес… Лес… Сменился полем… Курганы по всему полю… Вновь начался лес, за которым скрылись горы…
Огни в лесу… Болотные, потом костры… Пропали…
В степи — неясные силуэты… Почему неясные?.. Это великаны… Они уже вышли на ночную охоту… Быстрее, быстрее… Мощный рев обманутого чудовища… Растворились во тьме…
Топот, топот, топот, топот коней… Пыль сзади… Погони нет? Пока нет… Пока нет…
Брызги, когда кони перелетают через мелкую речушку… Камни скрежещут, отскакивая в стороны… Ветер…
Горы впереди то появляются, то вновь исчезают… Копыта дробно выбивают по земле: раз-два-три, раз-два-три… Пыль сзади похожа на мерцающий в свете лун шлейф…
Топот, топот, топот двух лошадей… Или трех?.. Нет, двух… Трех…
Гонец.
Он-то и был им нужен. Всадник безжалостно нахлестывал свою лошадь, чувствуя погоню, оглядывался, бил шпорами. Луч бластера попал ему в спину и сшиб с коня.
Они не медлили. Зная, что погоня может быть и за ними, они соскочили возле трупа и обшарили его. Послание, большой желтый свиток, обнаружилось под курткой. На нем виднелась надпись рунами: «Здравия Вольфгангу. От Хрута и Офоти Альбегинских». Они знали, что в этом письме, поэтому было совсем не нужно вскрывать его. Чойс бросил свиток на землю и испепелил его лучом.
А затем — снова на коней, оставляя послание князей Альбегина догорать возле распростертого на земле гонца.
Под утро они были уже у подножия гор, обиталища Фонсеки.
16
Этот второй хребет, окаймляющий Альбегинскую долину с севера, был намного круче восточного хребта. Мрачные грозные скалы вырастали прямо из плодородной земли долины и уносились высоко вверх, в небеса. Серые уступы нависали над холмистыми полями, как бы стараясь показать, что камень сильнее и живучее тонкого слоя почвы. Здесь не было ни туннеля, ни какого-либо другого прохода через хребет. Эти горы огораживали Альбегин от страшной Тарлтарской Анархии.
Не зная, куда ехать, они в молчании остановились перед этим неодолимым препятствием. Они понимали, что не может не существовать путь в Тарлтар, но везде, куда ни погляди, тянулась сплошная каменная стена. Спешившись, они молча и быстро поели. Несмотря на то, что погони ими замечено не было, уверенность в том, что ее не будет вообще, не приходила. Они тщательно уничтожили следы своего привала, проверили бластеры и вновь вскочили в седла.
Им далеко не сразу удалось обнаружить едва приметную тропинку, уходящую в вышину. Пришлось идти пешком, ведя лошадей в поводу. Они осторожно поднимались наверх, и покой молчаливых гор нарушал только шум падения мелких камешков, струйкой бежавших в пропасть из-под их ног.
Они так устали, что не могли более продолжать свой путь без освежающего отдыха. Поэтому зоркий Лоу быстро отыскал в стороне пещеру, подходящую для этой цели. Осторожно обшарив ее, они убедились, что в пещере нет обитателей. Казалось, ничто не может жить в этих горах. Они свалились и сразу же заснули.
Лоу пробудился, даже не осознавая, отчего его сон вдруг прервался, сменившись тем обычным уже напряжением, которое ему приходилось испытывать в последние дни. Его взгляд скользнул по стенам пещеры и упал на отверстие входа. Лоу вскочил и, выхватив бластер, приготовился к обороне. Краем глаза он заметил, что Чойс возле него застыл в такой же позе, держа оружие наизготовку.
Напротив входа, четко выделяясь на светлом фоне, застыла странная фигура. Удивительный пришелец не имел ни лица, ни каких-либо отличительных особенностей. Это был просто грубый слепок с человека, серая фигура в сером длинном плаще. Она восседала на таком же манекене-подобии лошади. И всадник, и животное поразительно походили друг на друга. Вдруг существо заговорило. Оно сказало:
— Меня зовут Некий. Я проводник к проводнику.
Голос его был монотонным, лишенным всяческих интонаций.
Они молчали, лишь бластеры вновь оказались в своих кобурах.
— Вы идете к Фонсеке? — спросило странное существо, выждав немного.
— Да, — ответил Чойс.
— Вы не сможете сами найти его, — проговорил Некий. — Я проведу вас к нему. За это каждый даст мне клятву.
— Клятву? — переспросил Лоу. — Зачем?
— Я питаюсь ими, — последовал незамедлительный ответ.
— Я никогда не даю клятв, — возразил Лоу.
— Значит, ты не пойдешь к Фонсеке, — сказал Некий.
— Железная логика, — пробормотал Лоу.
— А где нам взять гарантию, что ты не заведешь нам в какое-нибудь непроходимое ущелье? — спросил Чойс.
— Я сам заинтересован в том, чтобы вы попали по назначению, сказал Некий. — Здесь бывает мало путников, и впереди у меня голодные дни.
Они переглянулись.
— Выбора у нас нет. Придется ехать.
Они вышли из пещеры.
— Здесь можно проехать на лошади, — сказал Некий. — Поэтому поскорей седлайте.
Через несколько минут въехали на хорошо утоптанную тропу, скрывающуюся в зарослях гигантских лишайников. Вчера они ее не приметили.
— Это дорога ведет к дому Фонсеки? — спросил недоверчивый Лоу.
— Да, — невыразительно сказал Некий. — Она ведет к его дому. Ночь здесь быстра, но мы будем у него до сумерек.
Все остальное время ехали молча, не считая ворчания Лоу по поводу крутизны тропы и безжизненности гор.
Горы и впрямь были безжизненными. Здесь, кроме лишайников, не было ни растительности, ни животных. Иногда крутые склоны резко обрывались, перемежаясь угрюмыми ущельями, по дну которых текли медленные родники. Стояла тягучая, завораживающая тишина.
Примерно часа через три с момента их отбытия Чойс заметил стоящий на дальнем обрыве дом. Прошло еще много времени, прежде чем они добрались до него. Дом был сложен из крупных каменных блоков, покрыт зеленоватой черепицей и имел трубу в виде драконьей головы. Дверь была полуоткрыта. Рядом с домом протекал темноватый молчаливый ручей.
Они спешились и вошли внутрь. Некий остался во дворе. Через короткий коридор они попали в большую комнату, по всей видимости, единственную во всем доме. Кроме широкой лежанки в углу, двух стульев и грязного, сбитого из трухлявых досок стола, в комнате ничего не было. За столом, на котором стояла пустая бутылка, сидел человек. Его угрюмый вид наводил на мысль о потере близкого родственника, а отросшая железная щетина на подбородке — об отсутствии бритвы, по крайнем мере, дня два. На человеке были бахромчатые кожаные штаны, красная куртка с засаленными рукавами и широкополая шляпа с провисшими полями, из-под которой торчал крупный нос красновато-бурого цвета.
Чойс остановился перед столом.
— Ты Фонсека? — осведомился он.
Человек за столом меланхолически качнул головой, но из-под нависших полей на Чойса сверкнули острые буравоподобные глаза.
— Нам нужен проводник, — сказал Чойс. — Надежный и опытный, который знал бы каждую дырку в этих горах.
— Вам кто-то сказал про меня? — Голос Фонсеки был хриплым настолько, что трудно было понимать его.
— Нам сказал про тебя Энунд.
Снова волчьи глаза сверкнули из-под шляпы. Как ни крути, они совершенно не вязались с ленивой позой человека за столом.
— Энунд? Его я знаю.
— Он сказал, что ты сможешь провести нас куда надо.
— А куда надо?
— В ВОА.
Казалось, это не произвело особого впечатления на человека за столом.