И когда уже Виктор готов был все-таки позвонить и хорошенько наорать, чтоб Егор тащил домой свой недотраханный зад, в дверь тихонько поскреблись и зазвенели ключом. Горе вскочил и застыл перед ней как ангел мщения, размышляя, что любовники нынче пошли какие-то бракованные, мало того, что пидорасятины им не хватает, так еще и на стороне ищут. Ну, конечно же, он не хотел потом ходить по кожникам и объяснять что к чему.
Дверь открылась, и в квартиру зашел Егор. Увидев перед собой Виктора, парень замер и нервно передернул плечами:
— Что?
— Ничего, — скривился Горелов, развернулся и скрылся в своей спальне.
Воспитывать перехотелось. Мало того, что он не хотел, чтобы Егор подумал чего-нибудь пидорасятического про его несуществующую ревность, так еще и парень к тому же выглядел слишком несчастным и каким-то потерянным. Не сдал что ли?
Через десять минут в ванной зашумела вода. Виктор уже сходил в душ, так что просто валялся на постели, а сон так и не приходил. Он раздумывал над странным поведением любовника, его прогулом, непонятным шастанием где-то. И больше всего не давала покоя мысль: трахался ли с кем Егор?
А что если он нашел того самого принца, о котором мечтал? А сейчас не знает, как послать нынешнего любовника-импотента? Горелова пробрал холодный пот. Искать кого-то другого категорически не хотелось. И этого нашел с трудом.
Или все-таки парень переживает так из-за отсутствия пассивного секса? Виктор скрипнул зубами. И откуда только в Егоре эта пидорасятина? Вот понятно он, импотент, выбора нет. А тут все в порядке, исправно подставляют зад, но тот еще и недоволен. Да любой другой радовался бы, что наконец-то кто-то такому тощему да слабенькому стал давать. А Егор с каждым днем все меньше и меньше энтузиазма проявляет.
Ему что там в своей заднице намазано что ли?
Конечно, Виктор теперь уже допускал, что пассивного секса может хотеться, зная, как оно бывает. Но если бы перед ним стоял выбор: подставить свой зад или самому отодрать, то он бы выбрал последнее. Он же не гей все-таки!
Горелов вдруг подумал, что очень давно уже не фантазировал о женских титьках. Попервой сильно не хватало мягкой и нежной груди, которую так приятно мять в руках, а теперь ничего — привык.
Поток мыслей прервало внезапное появление объекта размышлений. Егор зашел в спальню в одном полотенце на бедрах и подошел к кровати.
— Мне б попросить кое-что, — вздохнул паренек, присаживаясь на самый край.
Горелов краем сознания отметил, как тот хорошо смотрится в одном полотенце: весь такой голый, смущенный и покорный. Было в нем что-то такое неуловимо-привлекательное, как будто природа попыталась облегчить ему поиск партнера и наделила неподвластной пониманию дополнительной харизмой.
Кивнув, Виктор молча приготовился ждать просьбу. Чего только парню в голову стукнуло?
— Слушай, — Егор еще раз вздохнул и почесал коленку. — Трахни меня пальцами, а?
И пока Горелов пучил глаза, добавил:
— Пожалуйста.
Парнишка смотрел проникновенным взглядом, в котором смешались непонятные тоска, печаль и мольба. На Горе так еще никто не смотрел. Даже бывшие любовницы, выпрашивая какое-нибудь украшение, хуже отрабатывали. Почему-то где-то под ложечкой екнуло. Виктора затопила невольная жалость к такому несчастному любовнику. Захотелось вдруг по-пидорасячески его обнять и погладить по голове.
Конечно, Виктор не гей. И он бы никогда на такое не согласился. Но чисто по-человечески он понимал парня. Если тому так хотелось, что аж искры из глаз, то…
— Ты вообще себе это представляешь? — нахмурившись, спросил Горе.
Егор закивал часто-часто и принялся тараторить:
— Ну, ты пальцами просто. Я ж ничего такого. Ну как будто растягиваешь, погладишь там. Мне и этого уже хватит, честно. Очень надо, Горе. Не могу я так, загибаюсь, как хочу…
Горелов видел этот проникновенный взгляд и потихоньку сдавался. Он неуверенно пожал плечами, переводя взгляд на свою ладонь: крупную, мужскую, с большими пальцами и короткострижеными ногтями. Егор тоже перевел взгляд на его ладонь и как-то восторженно вздохнул, облизывая ее взглядом.
И Горе сдался.
«Разок можно», — подумал он, решив думать об этом как о награде парня за долгое «активное» трудолюбие.
— Хорошо, ложись.
Егор радостно пискнул, тут же скинул полотенце и улегся на спину, широко расставив ноги. Его член уже ободрился. Парень только обхватил его, пару раз проведя рукой вверх-вниз, как тот затвердел и был готов к свершениям. Горелов вздохнул, жалея, что сегодня ебли ему не светит.
Сомневаться в парне не приходилось. Егор всегда был чистоплотным, а раз пришел с такой просьбой, то наверняка уже и подготовился в надежде на лучший исход. Виктор еще раз вздохнул и взял в руки смазку.
— Дрочить сам себе будешь, — предупредил он, косясь на торчащий член любовника.
— Да, да, — закивал тот, прикусывая губу.
По глазам было видно, что парню не терпится. В них было полно желания и какой-то томности.
Горелов выдавил на пальцы немного смазки и растер по колечку мышц между ног любовника, касаясь пока что несмело и легко. Егор вздрогнул и зажмурился, начиная дышать чаще и тяжелее.
«Его что, уже и от этого плющит?» — оторопел Горе.
Внимательно вглядываясь в лицо парня, Виктор покружил пальцами там же, надавливая уже сильнее. Реакция не заставила себя ждать — Егор облизнулся и застонал, слегка дергаясь и подавая зад ближе.
Теперь уже пальцы двигались смело и раскованно. Горелову было интересно наблюдать, как чувствительный любовник кусает губы, стонет, подается вперед, насаживаясь сильнее. Виктор гладил его одной рукой, вторую положив на бедро. Палец уже наполовину был внутри, загибаясь и проходя по стенкам заднего прохода в поисках простаты.
Егор все это время медленно подрачивал, проводя рукой по члену, лаская головку большим пальцем, размазывая по ней выступающую смазку.
Горе тут же припомнил прошлый раз, когда любовник с энтузиазмом принялся сосать ему. Тогда лицо Егора выражало восторг. Виктор никак не мог взять в толк: неужели сосать так классно? Почему парнишка так стремится к этой пидорасятине?
Тем временем рука на члене стала двигаться быстрее, да и бедра Егора то и дело взлетали вверх, требуя большего. Так что Горелов присоединил и второй палец, теперь уже целенаправленно поглаживая простату.
Виктор поймал себя на ощущении, что ему нравится наблюдать за таким Егором: чувственном, молящем о большем, покорно откликающемся на каждое его действие. Горелов хотел было разозлиться на себя за пидорасятину, но потом решил, что ему просто нравится зависимость парня. Ведь сейчас только от Горя зависело: кончит Егор или нет. Виктор всегда был очень властным, не зря пошел в бизнесмены.
Горелов хотел было добавить и третий палец, но Егор неожиданно застонал громче, подался вперед резче и замер. Рукой еще пару раз провел по члену так, чтобы вся сперма осталась в кулаке и медленно поднялся. Виктор вытащил пальцы, с любопытством наблюдая за любовником.
Тот был запыхавшийся, раскрасневшийся и невероятно счастливый.
— Спасибо, — широко улыбнулся Егор и, все еще пошатываясь, побрел в ванну.
Горелов смотрел ему вслед и то чувство, что грызло его все это время, стало еще сильнее. Это был первый раз за последнее время, когда Егор выглядел по-настоящему счастливым.
«Вот же блядство!» — подумал Виктор, вытер пальцы о салфетку и упал лицом в подушку, стараясь побыстрее уснуть.
Горелов честно думал, что с того дня будет еще хуже, но ситуация неожиданно выправилась. Егор, занятый подготовкой к сессии, взял учебный отпуск и проводил дни дома. Вопросов о том, что пацан должен был бы найти другое жилье, между ними как-то не возникало, оба понимали, что так удобнее. Теперь Егор провожал и встречал Горелова с работы, готовил ему завтраки и обеды и обеспечивал классным сексом по ночам.
— Скучаешь по мне, небось, в своем офисе, — шутил он, когда Виктор недвусмысленно тянул его в свою спальню.
— Безумно, — рычал Горе, — Ленка-то не дает. А скоро и в дверь входить не будет.
Известие о беременности верной секретарши, с которой он проработал больше пяти лет, повергло Горелова в шок. Он не знал, где и как будет искать замену толковой, исполнительной девочке, которой, как внезапно выяснилось, уже почти тридцать. Если к череде вечерних секретарей он как-то привык, то Лена была с ним всегда: придя через год после создания фирмы, она так и осталась. Отношения сразу сложились хорошие, рабочие, может немного флирта, но ни одна сторона не пыталась перевести дело на постель. И вот теперь такая засада.
Леночка обещала доработать до конца лета и только потом уйти в декрет. Горе попытался было уговорить Егора перейти на место дневного секретаря, но был послан в жесткой форме. На вечернем отсрочки от армии не дают. И как он не пытался, Егор твердо стоял на своем. Нет и все. Надо было успеть кого-то найти до начала осени.
В то время, пока Горелов решал свой важнейший кадровый вопрос — кто будет ему варить кофе и сообщать о посетителях, — Егор мучился совсем другими проблемами. Во-первых, он, наконец, признался Лешке в том, что живет с любовником.
— И давно? — философски спросил тот, выпуская струю дыма во все еще прохладный майский воздух.
— Пару месяцев, — Егор неловко пожал плечами.
— Я его знаю? — Лешка не выказал своего недовольства тем, что приятель умолчал о такой важной детали своей личной жизни, чему Егор был очень рад.
— Ну, это тот… из клуба.
Вот теперь Леха остановился и пристально посмотрел на него.
— Тот самый? Натурал?
— Ну, да… — Егор вздохнул, — натурал.
— Ну и влип ты, Самохин, — Лешка еще раз затянулся и, притушив сигарету пальцами, выкинул её в урну. — Сам-то понимаешь, как влип?
Егор засопел и помотал головой.
— Все не так. У нас… отношения, — он и сам особо не верил в то, что говорил. — Я у него работаю секретарем вечерним. Оформили по трудовой, отпуск оплачиваемый на время сессии дают. Зарплату платят хорошую, а не как с переводами от заказа до заказа. И живу я у него. Короче…
— Короче влип, — резюмировал Леха. — Он же, небось, супер-натурал. В губы не целуется, руками не мацает, языком тем более. Чистый секс. Слышал я о таких. Еще и работой тебя привязал, чтобы ты не дернулся никуда. Завязывай с этим, говорю тебе. Ты же привыкнешь к нему, а ему когда вожжа под хвост ударит, пофигу будет. Выкинет тебя на улицу и из дома и с работы.
— Горе не такой! — вступился за любовника Егор.
Он и сам сотню раз повторял себе этот грустный сценарий, но верить в него не хотелось. Иногда по ночам ему снилось, что Горелов вылечился от импотенции и забавляется в спальне с какой-то грудастой красоткой. Егор просыпался в холодном поту, долго лежал, пялясь в потолок, и уговаривая себя не делать глупостей, а потом все равно на цыпочках крался в спальню Горелова, чтобы убедиться, что он там один.
— Ладно, — тяжело вздохнул Леха и снова закурил. — Я уже понял, что мужиков ты выбирать не умеешь. Что Макс — уебок мелкий, что горе твое. И как ты их только находишь на свою задницу? Точно, кстати, с Максом что? Отвял, наконец?
— Горе разобрался, — Егор пнул ногой камешек.
Лешка вытаращил глаза и открыл рот.
С Максом история получилась очень неприятная. После того как Егор выяснил, что ему мало того что в наглую изменяли, так еще и не считали себя виноватым, он твердо сказал, что все кончено. Вот только Макс слова "нет" услышать не пожелал. И продолжал подкатывать к Егору, с которым они учились на одном потоке, пользуясь тем, что, будучи сыночком декана, в морду не получит. Портить отношения с руководством универа Егору решительно не хотелось. Макс даже пробовал его шантажировать, что пожалуется папе, на что Егор отрезал и сказал, что сам пойдет к декану и все ему расскажет про его голубого сыночка, в подробностях. Макс окрысился, но отвалил. Правда ненадолго, если им случалось остаться наедине или вне зоны слышимости других, он продолжал напирать на Егора.
Особенно обидно звучали слова о том, что Егору все равно трахаться не с кем. Так что однажды он не выдержал и сказал, что ему есть с кем, и чтобы Макс уже отвалил нафиг. И вот тут совсем жизни не стало. На потоке все знали, что Егор гей, он и не скрывал этого. Открыто не выставлялся, пищавым голосом не говорил, но и не скрывал ориентации, не хотелось, чтобы с ним было как с Толиком. Пацанов у них было раза в три меньше, чем девчонок, да и не возбухали они особо по поводу Егора, то ли столица действительно либеральнее провинции, то ли ему просто повезло.
А вот Макс в отличие от Егора ориентацию тщательно скрывал. Был один слушок, который Егор зацепил краем уха, что он оставался на второй год в десятом классе, потому что папочка на год упек его в дорогую клинику, где его лечили от альтернативной ориентации. Егор в это не особо верил, считал байкой. Макс на потоке был из себя весь такой мачо. Раньше его маскировка казалась Егору забавной, потом мерзкой.
После тех слов о другом парне, Макс начал подкалывать Егора уже на парах, подзуживая сокурсников, чтобы и они просили предъявить им его парня. Всем было интересно посмотреть, с кем встречается Егор. Шутки заходили уже слишком далеко.
Когда у Егора появился Горелов, он и не подумал показывать его фотки или что-то в этом роде, справедливо полагая, что Горе ему за такое может и яйца оторвать.
Но однажды придя на работу после четырех пар, вымотанный и злой после очередной стычки с Максом и его подначек, на вопрос Виктора, что это он нос повесил, Егор выложил все как на духу.
Горелов поржал, сказал, что все пидоры редкостные мудаки, даже хуже баб-дур, и потащил его к себе в кабинет трахаться на своем шикарном столе для совещаний. Егор потом этот стол раз сто протер, боясь, что их может запалить уборщица.
Было обидно. Конечно, Горю его проблемы кажутся мелкими и несущественными, но он мог бы и проявить сочувствие.
На следующий день у него было три пары. После немецкого две из четырех групп вывалились из универа вместе. У входа стоял шикарный джип. Егор не мог его не узнать. И даже если бы не узнал, Горе, стоявший привалившись к машине и сложив руки на груди, не оставлял сомнений в том, чья это машина. Опешив, Егор даже не сразу решился подойти. Сокурсники замерли у него за спиной. Замерли и затихли.
Егор подошел. Ничего умнее, как сказать "привет", не придумал.
— И тебе привет, — усмехнулся Горелов и чмокнул его в щеку.
Девчонки издали изумленный «ах».
— Поехали, — Горелов распахнул перед ним дверцу автомобиля, потом захлопнул её и пошел садиться на водительское место.
Когда они отъезжали, Егор видел в зеркале заднего вида ошеломленное и расстроенное лицо Макса.
"Так ему и надо", — подумал он.
— Спасибо, — это уже вслух.
— Надеюсь, этого хватит, чтобы ты приходил на работу в нормальном настроении, — отмахнулся Горелов и повез его сначала обедать, а потом в офис.
Эту историю Егор вкратце изложил Лехе. Тот оценил эффектность, а главное эффективность жеста, ибо Макс после того случая отстал раз и навсегда. Подумал, покурил и сказал:
— Я знаю, как узнать, чувствует он к тебе что-то на самом деле или нет!
— Как? — заинтересовался Егор.
— Нужно предложить поменяться местами в постели. Если он даст тебе себя трахнуть — значит точно у вас серьезно. Если пойдут тупые отмазы, то бздит он насчет своих чувств.
— А… Э… Ум! — Егор чуть не прокололся. Он и забыл, что вынужден хранить самую важную тайну любовника. Поэтому он просто кивнул, как бы соглашаясь со сказанным, а в душе тяжело и обреченно вздохнул. Давать-то Горе давал, но вот легче от этого не становилось.
Пару дней спустя Горелов окончательно взвыл. Леночка не пришла на работу и не брала трубку, много позже позвонила сама и сказала, что попала в больницу, придется лежать на сохранении пока непонятно сколько. Виктор заверил её, что все будет хорошо, пожелал здоровья и накинулся на отдел кадров с требованием срочно найти хоть какую-то замену. Егор приезжал в офис на несколько часов, но нормально готовиться к экзаменам, постоянно отвечая на телефонные звонки, обрабатывая почту и прочее, было невозможно. Через пару дней взвыл и он.