Рен кивнул.
- Если будет время.
- У тебя свободный выходной. Я помню - Азу пьяно хихикнула, и дверь закрылась, оставляя его в мире наполненным дождём.
Рен спустился по лестнице и побрёл по лужам, думая о том, что его фотография висит на центральном рекламном стенде торгового стенда Гранады, а он как истинный человек дождя вынужден идти и по лужам и мокнуть.
Его дом находился в трёх кварталах.
На улице начинало темнеть и один за другим зажигались фонари, неоновые лампы, рекламные надписи и щиты. Приглашающее загадочно вспыхивали витрины магазинов, демонстрируя завлекательный товар, и окна домов похожие на разноцветные квадратики.
По ночам город превращался в яркий фееричный мегаполис нового ночного дня. Даже когда шёл дождь, и на улицах почти не оставалось народу, казалось, что всё вокруг движется, живёт и проскальзывает мимо него, наполненное ритмом и движением, и неслышным стуком копыт полосатой суки - зебры - лошадки.
Рен брёл по лужам, закрыв зонт и позволяя пролетающим мимо машинам окатывать себя водой. Он улыбался. Даже если его костюм окажется безнадёжно испорченным, этот тёплый ливневый дождь стоил того что бы ощутить его силу на себе. Наверное, Азуми права, он был сумасшедшим.
Сумасшедшим, любящим и умеющим жить.
******
- Пора! - Сато Изумо, неуловимо просигналил рукой, на ходу доставая пистолет и первым шагнул из темноты.
Кобояси Торио, младший, брат, главаря противоборствующей семьи Таро, инвестор и совладелец корпорации "Хонко", оказался удивительно лёгкой мишенью. Лёгкой и беспечной.
Вряд ли он понимал, что его могут осмелиться заказать.
Подобное очевидно просто не могло прийти в самонадеянную голову, занятую не делами и отчётами фирмы, а упругой задницей, элитной проститутки, висящей на нём рыбой прилипалой.
Садясь в машину, мужчина лихорадочно тискал девушку, ради которой ему не терпелось попасть домой, ругал охрану, и какого - то совершенно неуместного растяпу, пытающегося лезть с зонтом. Охрана и водитель забыв, в эту непогоду о бдительности, медлили, распахивая дверцы.
Изумо прострелил ему голову с первого выстрела, добив контрольным. А затем, не прекращая поливать огнём, двинулся вперёд. Пули весело сплющивались о бронированные поверхности авто, вгрызались в плоть зазевавшейся охраны, бесшумно, похожие на шмякающие чавкающие хлопки.
Это было легко. Почти без всякого сопротивления. А потом когда он и его люди вышли, чтобы проверить цель, со стороны гаражей и из соседних автомобилей внезапно полился свинцовый непрерывный дождь.
Подстава? Но кто? Зачем? Как?
Сато рефлекторно упал вниз, успел перекатиться на бок, отстреливаясь в сверкающие из темноты огоньки. Заполз под прикрытие поребрика, судорожно перезаряжая обойму, вынырнул, совершая перекат, открывая стрельбу доверяясь интуитивному наитию, краем глаза фиксируя, как падают его люди. Словно в замедленном кино. В расширенном сознании время воспринимается иначе, хотя вся перестрелка заняла практически несколько секунд. Бессмысленно.
Шахматная комбинация в уме оценивающая шансы, тактику собственных действий мгновенно дающая ответ: приказ мозгу - отступить.
Сато никогда не пёр на рожон, может поэтому и прожил так долго, прекрасно понимая опасность, таящуюся в адреналиновой глупости, когда кажется, что ты всемогущ и неуязвим, но жизнь одна, что бы проверять эту теорию на несостоятельность. Он выстрелил наугад, ощутил, скорее интуитивно, чем реально, что пуля нашла цель, после чего сделал стремительный прыжок, уходя в сторону и не чувствуя боли от ударов об асфальт, рванул в темноту, спасаясь прикрытием кустов и зданий. Стараясь как можно скорее убраться с места происшествия.
Пуля чиркнула в плечо, обожгла горячим. В состоянии стресса, Изу не ощущал последствий, ринулся в подворотню, двигаясь зигзагами, молниеносно прикидывая ходы к отступлению на случай погони. Погони не было. Похоже, нападавшим было, чем заняться помимо него. Вдалеке завыла полицейская сирена, сообщая о том, что у сцены нашлись свидетели.
Изумо на ходу избавился от оружия, выбросив в сток канализации. Сдёрнул куртку, и разорвав рубаху на полосы, перетянул рану, завязывая концы зубами. Чертыхаясь, отыскал мобильный, набирая номер Фудо "Каске", но абонент оказался недоступен, заставляя Изумо материться сквозь зубы, судорожно обдумывая ситуацию.
Их ждали. Устроили засаду. Нападавшие просчитали ситуацию, позволили людям Маэды выполнить работу, а затем открыли огонь.
Полная бессмыслица. Нападали на него? Он слишком мелкая сошка, что бы иметь значение. Попытка подставить старика Кичо?
Сато в дерьме. В полном беспросветном дерьме. По уши.
Вернуться назад и проверить версию в свете ранения представлялось безумием, как и попытаться, устранить последствия. В одиночку он не справиться. А время работало против него. Что делать? Полная жопа.
Голова кружилась, всё сильнее и сильнее, рука болела, полыхая огнём. Задело не сильно, но кровило так, что ему срочно требовалась медицинская помощь. Бесполезно. Сейчас на месте убийства полно полиции, и...
Изумо хотелось рвать на себе волосы. Что он скажет господину Маэде? Господин Маэда, отдал чёткий приказ не светиться. Три трупа...Вот и не засветились. Твою мать.
Везение всегда сопутствовало Изу. Непередаваемое словами фантастическое везение. Но сегодня оно впервые сочло, что очевидно Сато исчерпал лимит удачи, и пора отдать его другому.
Когда Изумо, шатаясь от потери крови, и пережитого стресса, ( терять своих товарищей, вещь способная выбить из колеи любые железные нервы ) проходил через подворотню, одновременно пытаясь дозвониться до Каске и вызвать машину, на него напали.
Это казалось почти смешно. Выбраться из перестрелки для того, что бы столкнуться с бандой уличной гопоты, решившей развести состоятельного катаги на навороченную мобилу которую он столь опрометчиво продемонстрировал.
Изумо, раскидал придурков одними ногами, даже не отрывая ухо от телефона, мысленно кастеря Фудо Каске, слушал длинные долгие гудки, сообщающие о том, что абонент недоступен и занят сексом. Это понимание вызвало припадок ярости, и вместо того что бы уйти миром, Изумо, не просто отпинал пацанов, но напоследок особенно долго и жестоко отмордовал молодого главаря, превратив лицо в переломанную кровавую кашу. Чтобы не зарывался и знал своё место. Нападать на Сато Изумо? Определённо парням надоело жить. Но когда он собирался уйти, внезапной силы чудовищный удар обрушился ему на голову.
И пусть Изу оказался ранен, деморализован и выбит из колеи. Но и тогда подобная беспечность не имела оправдания. К нему подобрались со спины, а он этого даже не заметил. И улетая в бездну, Изумо подумал о том, что эта удивительно нелепая смерть. Собачья смерть. И вполне заслуженная за ту дурость, которую он совершил. Наверное, это был кто - то из стрелявших, сумевший проследить за ним, и "позаботиться" напоследок. Обидно сдохнуть, даже не подозревая, в чьи жернова угодил.
*******
Рен никогда не натыкался на пьяных и избитых людей, валяющихся среди мешков с мусором.
Но вот обнаружив странного светловолосого парня ничком лежащего под лестницей собственного дома, куда жильцы выбрасывали пакеты, растерялся, не представляя, как поступить.
С одной стороны следовало немедленно позвонить в полицию и вызвать скорую. Но тогда придётся рассказывать о съёмной квартире, на которой он живёт не вполне легальным образом и подставлять хозяйку. С другой стороны бросить нуждающегося в помощи человека, он не мог. Аллен растеряно потоптался несколько секунд, а затем, наклонившись, осторожно перевернул и ощупал валяющегося на асфальте бродягу. Или не бродягу?
Дорогая чёрная майка, порванная в нескольких местах, кожаные штаны. От парня несло помойкой, но бомжом он не выглядел.
По погодке, в прикиде прилагалась куртка, но гадать не приходилось, украли вместе с обувью и носками.
Рен присел на корточки, морщась от смеси запахов. Тронул пульс на шее, визуально осматривая остальное. Слабый стон подтвердил, что парень жив. Голова и плечо в крови, серьёзных травм не видно. Перегаром не разит. Незнакомец снова застонал, беззвучно прошептав бессмысленное
- Каске...
Каске? О чём он? А впрочем, не всё ли равно.
Рен со вздохом покорности судьбе, аккуратно извлёк незнакомца из мусора.
Обхватил безвольное тело поперёк, вызвав новый стон боли,
крякнул и взвалил на спину. Несмотря на кажущуюся худобу, спасаемый оказался невероятно тяжёлым, так что близость квартиры оказалась как нельзя кстати.
Аллен не раз попадал в скверные истории, и всегда находились люди, готовые выручить и прийти на помощь. Может этот случай, - испытание, посланное Рену проверкой на вшивость.
Аллен не относил себя к числу укушенных альтруизмом добряков, но одно точно не мог сделать - оставить попавшего в беду человека подыхать на улице.
Затащив полумёртвое тело в узкий коридор, Рен поднатужился, но не удержав ношу, рухнул на колени, пристукнув парня затылком об пол, рискуя вытрясти душу окончательно.
- Зачем, я это делаю? - угрюмо спросил он сам себя.
Выругавшись, подхватил под мышки, волоком потащил по полу. Однако весил незнакомец, будь здоров.
Уложив раненного на матрас, Рен несколько секунд посидел в прострации, сам себе не веря. Встряхнулся, пожал плечами и отправился за водой и медикаментами.
Работка представлялось долгой, муторной, а судя по следам крови на полу, и луже натекающей в матрас, действовать приходилось быстро.
Не дай бог окочуриться. Объяснить полиции наличие трупа в хате... Такое даже в дурных комедиях не показывают.
В кино герои выживают после крутых ран. Штопают себя иголками, заливаются водкой. В обычной жизни люди дохнут от интоксикации, болевого шока, захлёбываются блевотиной, проглатывают язык, когда начинаются судороги вызванные скачком давления, болью и множеством других причин. Эти вещи Рен видел и проходил не по наслышке. Мать постоянно калечилась, если он не успевал за ней уследить. Падала, разбивалась. Последняя травма закончилась переломом шейки бедра, после чего её забрали в больницу. И понеслись бесконечные счета, счета, счета. Правда в больнице ей обеспечивали неплохой уход. Долго совещались, решая, где оставить в онкологии, травме или перевести в психиатрию. Рен приходил каждый день. Кормил, общался с ней - совершенно переставшей его узнавать. От того, что она находилась в больнице, он испытывал облегчение. И давящее чувство вины, в понимании, что у него нет желания приходить в эту атмосферу безумия и смерти. Смотреть как медленно умирает мать, испытывать боль от собственного невыносимого бессилия, но... Существуют вещи, которые нам просто приходиться делать, потому что мы не можем иначе. Возможно, именно эти вещи, и делают людей людьми. Ответственность.
Чтобы Морен не говорила по этому поводу. Живи и радуйся жизни. Смешно. Некоторые вещи невозможно перешагнуть. Перешагивая через них, люди оскудевают душой и становятся малодушными тварями.
Лучше сделать свою работу, молча, стиснув зубы, забив на все свои "хочется, не хочется", оставив одно слово. "Надо".
Рен осторожно раздел пострадавшего, брезгливо стаскивая грязные вещи.
Привычно отключил эмоции. Промыть и обработать раны заняло около часа. Кто бы ни напал на пацана, избили от души. Не считая пробитой башки и странной раны на предплечье, происхождение которой Аллен не смог определить, распухшие лицо и тело парня представляли собой череду сплошных синяков и кровоподтёков.
- Интересно, за что тебя? - вяло поинтересовался Рен, закрепляя последний тампон пластырем. Выбросил перчатки в окровавленный таз, где плавали салфетки, бинты и вата.
Когда он полностью закончил и отмыл следы крови, время перешагнуло далеко за полночь. Зверски хотелось спать. А завтрашний выходной накрывался кажется медным тазом. О случившемся хозяйке лучше не знать. Самаритяне вымерли во времена Христа. Несложно представить её реакцию, когда она сообразит, что Рен - сохранившийся экземпляр такого показательного идиотизма.
"Вы не создаёте проблем мне, я не создаю проблем вам" - первое правило идеальной аренды миссис Маршалл.
- По нашим улицам не стоит ночью шлятся одному, - ворчливо заметил Рен, заканчивая последний штрих в комнате, и прежде, чем отправиться спать, украл гостя одеялом.
Показалось или нет, но разбитые губы дрогнули в улыбке.
******
Сато открыл глаза. Над головой светлый потолок с одиноким, висящем на нитке журавликом, дешёвый пластиковый плафон.
Повернул голову, упираясь взглядом в низенький стол, заваленный грудой хлама, коробки, пакеты, банки из под пива.
От простого движения затылок моментально взорвался болью, вызывая внутри вспышку злости и раздражения, поверх реакции на бардак.
Грязная тарелка. Мелочь. А Изумо бесило.
"Человек не способный убраться внутри себя, часто циклиться на внешнем" У Сато зацикленность приобретала невротический характер.
В его положении о мусоре думать стоило в последнюю очередь, или сам станет мусором. Где он?
В голове всё смешалось в противный липкий туман, мешая думать и сосредоточиться. Мутило, но на фоне ощущений тела, разбитого вдребезги и неудачно собранного наспех, тошнота и головокружение, воспринималась мелочью.
Изумо осторожно сел, стараясь отключиться от восприятия боли.
Рёбра мучительно ныли, превращая каждый вздох в пытку, распухшая челюсть, воспринималась эпицентром атомного взрыва. Ощупав зубы языком, Сато убедился, что к дантисту не придётся по нему заскучать. Хорошо если не понадобится новый мост. Отрехтовали знатно
Впрочем, он выбирался из переделок похуже мелкой уличной драки. Для дублёной шкуры подобные раны - царапины не стоящие долгого внимания.
Обидно, что эти царапины едва не отправили Сато к праотцам. Унизительно. За это он рассчитается в полной мере. Попозже. Проблемы Изумо решал по мере поступления, сейчас не они занимали внимание. А то, что занимало...
Грёбанное дерьмо. Чёртово грёбанное дерьмо.
Изу автоматически ощупал себя пальцами, отмечая повязки, бинты, разделочную доску, использованную вместо шины.
Кто - бы не оказал помощь, следовало признать, сработал грамотно.
Доктор? Не отправил в больницу и не вызвал полицию. Кто - то из своих?
Вопросы, вопросы, одни вопросы.
Изумо осмотрелся внимательнее, одновременно проверяя мышцы и работоспособность конечностей на случай опасности.
Комната выглядела уютной и относительно чистой, намекая, что Сато поторопился вешать ярлыки. Не считая разгрома на столе, в остальном царил идеальный порядок. Раздвижной шкаф встроенный в стену, две декоративные напольные лампы, - вот и вся обстановка. Небольшой постер на стене, но...Эту репродукцию Изумо выделял из тысяч других.
"Человек дождя".
Аналогичная фотография, висела в его комнате, не в пример более роскошной и просторной, занимая целую стену. Изу пришлось потратиться, но дизайнеры знали своё дело.
Незнакомец на картине, стоял на мосту, держась за перила, запрокинув голову и закрыв глаза, подставлял лицо летящим струям. Дождь, целуя длинные ресницы, струился по чёрным, вьющимся волосам, лепя их к скулам и воротнику плаща. А на губах УЛЫБКА. Неуловимая, загадочная, совершенно крышесносная, исполненная мистической притягательности древнего бога. Этот нереальный пацан на мосту сводил с ума, и ни одна Джоконда не стоила нежного кусочка чужой души, случайно застигнутого камерой.