Охотник был уверен, что следы пойдут вдоль стены и в конце концов приведут ко входу в барак, но оказалось, что это не так. Следы вели гораздо дальше, а точнее — к жилищу инженера, которое потом еще и огибали. У заднего фасада дома стояла лестница, достающая до самой крыши. Видимо, китайцы в страхе перед команчами забыли вернуться и убрать ее.
— Уфф! — Виннету повернулся к инженеру. — Эта лестница стояла здесь сегодня?
— Нет, — растерянно буркнул инженер, отрицательно качая головой. — Все это подозрительно! Кто же это мог быть?
— Китайцы, — не раздумывая, выдал Шеттерхэнд. — Похоже, они обокрали вас, сэр, а заодно и нас!
— Уфф! — снова раздался голос Виннету. — Ружья!
— Да, их там нет, — подтвердил Олд Шеттерхэнд, не выказывая, впрочем, при этом ни малейшего беспокойства.
— Вы говорите так спокойно, словно речь идет о паре спичек, а не о самом ценном оружии на всем Диком Западе!
— А чем поможет волнение? Оно только навредит. Чем спокойней мы воспримем это и чем хладнокровней возьмемся за поиски, тем быстрее отыщем оружие.
— Если это действительно китайцы, то этим канальям придется вернуть все! Я уволю их, а перед этим они отведают крепкого хлыста!
— Но они не смогут ничего вернуть.
— Почему?
— Украденного при них уже нет! Вы сами видели, что следы обоих китайцев путаются со следами команчей, а потом идут обратно, к бараку. Я уверен, что ружья достались краснокожим.
— Вы полагаете, что оружие украли для индейцев?
— Возможно. Правдоподобнее, однако, другое — китайцы стащили ружья для себя, собрались хорошенько их припрятать, а тут вдруг наткнулись на индейцев, которые силой забрали их себе.
— Стоп! — воскликнул инженер. — А почему мы все-таки решили, что ружья пропали? Войдемте внутрь и проверим! Может, дело не так уж и худо!
— Посмотрите на эти три углубления в грязи. Такие могли остаться только от прикладов нашего оружия. Воры, спускаясь с лестницы, приставили ружья к стенке, чтобы освободить руки. Отпечатков ровно три: большой — от «медвежебоя», средний — от Серебряного ружья и маленький — от штуцера.
— Да…— задумчиво пробормотал инженер, осматривая место. — Хотелось бы мне, однако, узнать, откуда в башке у этих бездельников появилась идея украсть ваши ружья? На кой ляд они им сдались? Они ведь и стрелять-то не умеют!
— Для меня это пока тоже загадка, но попытаемся ее разгадать.
В этот момент раздался голос светловолосого Каза:
— Не знаю, сэр, насколько хороши они, но кое-какие соображения на этот счет у меня имеются.
— И какие же?
— До вашего появления здесь, в Пихтовом Лагере, мы много говорили о вас. Не забыли, конечно, о ваших ружьях и об их огромной ценности. Так, может, кто-нибудь из этих прытких желтомазых подслушал разговор, а потом замыслил украсть оружие, чтобы продать его подороже?
— Хм! Мысль эта, мистер Тимпе, не так далека от истины. Возможно, вы попали в самую точку. Оба помещения в бараке отделены всего лишь тонкой перегородкой, через которую можно слышать все. Кстати, когда мы вошли, у перегородки сидели два китайца. Сидели они вдвоем, никого рядом не было.
— Чует мое сердце, мы напали на верный след, — кивнул инженер. — Эти двое — фестхэнды1 , они у нас посредники. Все они — прохиндеи, каких свет не видел! Они не крадут только тогда, когда нечего красть. У них это с детства и вовсе не считается грехом. А уж обхитрить белого — это для китайца чуть ли не подвиг! С фестхэндом21, тем более, надо держать ухо востро. Может, потолкуем с ними?
— Но сначала все-таки войдем в дом.
Инженер открыл двери и зажег лампу. При свете можно было убедиться не только в том, что ружья украли, но и как это проделали. В потолке зияло отверстие, через которое воры и проникли в помещение, похоже, по веревке.
Теперь можно было возвращаться.
В бараке никто не спал, даже те, кто прилег раньше, теперь сидели за столами и громко разговаривали. Оба фестхэнда сидели там же, где и раньше, чувствуя себя не в своей тарелке и тревожными взглядами посматривая на вошедших. Олд Шеттерхэнд сразу же приказал им:
— Идемте с нами!
Оба безоговорочно поднялись и пошли за перегородку. При этом один успел шепнуть на ухо другому:
— Шуэт пут тек!
Слова не проскользнули мимо чуткого уха вестмена, и необъяснимая пока усмешка тронула его губы. Китаец воспользовался родным языком, причем говорил очень тихо, а потому был в полной уверенности, что никто не мог его понять. Бедняга и не подозревал, что Шеттерхэнд во время своих долгих и дальних странствий не раз бывал в Китае, научившись немного понимать трудный язык этой страны.
Когда оба китайца оказались в малом помещении и предстали перед белым охотником, тот смерил их грозным и проницательным взглядом, после чего вынул из-за пояса револьвер, спокойно взвел курок и произнес:
— Вы находитесь в чужой стране. И наверное, знаете ее законы?
Оба с деланным удивлением взглянули на Шеттерхэнда, а один ответил:
— В этой стране очень много законов. Какой из них вы имеете в виду, сэр?
— Тот, в котором говорится о воровстве.
— Его мы знаем, сэр.
— Тогда скажите мне, как здесь карают воров?
— Сажают в тюрьму, сэр.
— Да… но только не в этих краях. Здесь, на Диком Западе, свой закон: тот, кто украдет оружие или коня, будет повешен. Думаю, вам это известно.
— Мы слышали об этом, сэр, но никогда не сталкивались, потому что никогда не протягивали рук к чужим вещам.
— Это ложь!
— Что вы говорите, сэр?! Мы знаем, что вы великий и славный человек, но ведь и мы не простаки! Мы — фестхэнды и не позволим, чтобы нас оскорбляли!
— Советую изменить тон, ребята! Если признаетесь во всем сами, приговор не будет слишком суров, а будете увиливать, пощады не ждите! Вы украли три наших ружья.
Китаец принял изумленный вид, разыгрывая крайнее удивление. Покачав головой, он ответил:
— Как вам такое пришло в голову, сэр? У вас что — в самом деле ружья пропали?
Произнес он это так по-детски наивно, что Олд Шеттерхэнд не сдержался и ударил его кулаком по широкой скуле. Не то чтобы очень сильно ударил, но действенно: китаец пролетел между столами, пока на его пути не выросла стойка, о которую он грохнулся со всего размаху. Охотник не удостоил поверженного даже взглядом, а сразу обратился ко второму:
— Ясно, как в этих краях отвечают на ложь и подлость? Выкладывай всю правду! Вы украли ружья?
— Нет, сэр! — продолжал упираться второй хитрец.
— Послушай, я предупреждаю тебя последний раз! Твой компаньон призвал тебя все отрицать, но тебе же будет лучше, если скажешь правду.
— Когда он успел мне сказать это, сэр?
— Перед тем как вы вошли в этот закуток.
— Ничего он мне не говорил, сэр!
— Не тебе ли он тихо сказал: «Шуэт пут тек»?
— Да… он сказал, сэр…
— Что это означает по-китайски?
— Это значит «идем, пошли»…
— Эй, ты, конечно, парень хитрый, но меня не проведешь. «Пойти» — по-китайски «лай», «идти» — «кью», а «шуэт пут тек» значит «нельзя ни в чем признаваться». Или я не прав?!
Первый китаец, уже успевший подняться, растерянно стоял у стойки и держался ладонью за раздувшуюся щеку. В этот момент он оторвал руку от лица, подав своему напарнику предостерегающий знак рукой. Но второй китаец уже ничего не видел, а только пятился назад. В страхе уставившись на Олд Шеттерхэнда, он, заикаясь, спросил:
— Как? Сэр… вы… говорите по-китайски?
Олд Шеттерхэнд, воспользовавшись замешательством, быстро задал новый вопрос:
— Кто был тот индеец, что заставил вас отдать оружие? Китаец был настолько поражен, что сам шагнул в расставленные сети:
— Он назвался Черным Мустангом, вождем команчей.
— Пут и-ен пут йи-и! — не выдержал другой, опиравшийся о стойку.
Этот испуганный возглас означал: «Не говори ни слова!»
— Тиен на, агаи ин! («О небо, горе, горе!») — застонал его напарник, слишком поздно осознавший свою ошибку.
— Замолчи, — посоветовал ему, улыбаясь, Олд Шеттерхэнд. — Китайский вам не поможет, сами видите. Если будете отпираться и дальше, то сегодня же вас вздернут — вина ваша доказана! Выкладывайте все как было, тогда мы, может, подарим вам жизнь.
— Подарите жизнь, сэр? — с надеждой переспросил второй китаец, упрямства у которого было поменьше, чем у первого. — Каким же тогда будет наше наказание, сэр?
— Это будет зависеть от вашей честности. Расскажете всю правду — отделаетесь легче, чем думаете.
Украдкой китаец взглянул на своего приятеля, который в ответ кивнул. Итак, оба сына Поднебесной, отчасти сами, отчасти при помощи вопросов, поведали в конце концов о том, что же произошло на самом деле. А когда они закончили, один из них обратился к Олд Шеттерхэнду:
— Теперь, когда мы вам все рассказали, сэр, мы надеемся, что вы исполните свое обещание и, возможно, не станете нас наказывать…
В тот же миг на него чуть не набросился инженер, которого едва смогли удержать:
— Ты что вообразил, подлец? Отпустить вас просто так? Да об этом и разговоров быть не может! Самое малое, что я могу предложить, — это сто плетей!
После этих слов китайцы явно приуныли. Виннету переглянулся с Шеттерхэндом, и белый спросил вождя:
— Какой приговор вынесет мой краснокожий брат ворам? Апач молча посмотрел куда-то перед собой, после чего на его бронзовом лице промелькнула усмешка. Быстрым движением обеих рук он изобразил скальпирование.
Белые сразу смекнули, о чем речь, и их лица стали серьезными. Китайцы, однако, не поняли этого жеста, вопросительно уставившись на Олд Шеттерхэнда.
— Встаньте на колени вот здесь, рядом друг с другом! — приказал тот.
Они послушно исполнили волю охотника.
— Снимите шапки!
Оба скинули свои плоские бескозырки. В следующий миг в руке Шеттерхэнда блеснул нож. У всех присутствующих захватило дух, ибо люди решили, что белый охот-
ник в самом деле хочет пролить кровь. Два молниеносных хватающих движения левой рукой, два молниеносных взмаха правой — и Олд Шеттерхэнд отсек ворам… не головы, а всего лишь косы.
У присутствующих вырвался вздох облегчения, а китайцы от ужаса словно окаменели. Утрата косички для сына Поднебесной — страшнейший позор! Это та ситуация, когда волосы дороже жизни. Именно поэтому оба китайца в первый момент опешили — настолько все быстро произошло. Потом, не зная куда деться от позора, оба, натянув шапки, под всеобщий хохот с громкими стенаниями бросились вон из помещения.
Но Олд Шеттерхэнд и Виннету не смеялись. Первый совершенно серьезно произнес:
— Эта сцена выглядит для вас комично, но в ней нет ничего смешного, господа. Эти китайцы, по их понятиям, сейчас наказаны куда сильнее, чем если бы их надолго упрятали за решетку!
— А я выгоню их, мне на службе ворюги не нужны! — вскричал инженер.
— Прогонять их вовсе не обязательно. Без косичек они и так не рискнут показаться на глаза никому из своих соотечественников. Думаю, этой же ночью они исчезнут отсюда.
— Ну ладно, такой поворот и меня устроит. Надо только поглядеть, чтобы вместе с ними не исчезло еще что-нибудь. А эти косы я возьму себе на память.
Инженер наклонился, собираясь поднять волосы, но Олд Шеттерхэнд тронул его за рукав и твердо сказал:
— Не торопитесь, сэр! Эти косы получит кое-кто другой.
— Кто же?
— Токви Кава, великий вождь команчей.
— Но зачем?
— Это насмешка в его адрес. Виннету не зря придумал всю эту экзекуцию. Вы ведь сами убедились в том, что Черный Мустанг намерен напасть на лагерь?
— Да.
— А знаете вы, что за добычу намеревался он здесь захватить? Думаете, ваши деньги? — усмехнулся Олд Шеттерхэнд.
— Наверное, нет — краснокожим не нужны доллары, кроме этого Ято Инды, который жаждал их получить за свою измену. Команчей, по-видимому, интересует оружие и припасы.
— Несомненно, но еще и косички китайцев!
— Вы полагаете?
— Да. Кто знает индейцев, не ошибется на их счет. Такая масса скальпов с косами в локоть длиной — добыча весьма престижная. Но завладеть ею команчам не удастся, потому что для меня все люди равны, цвет кожи тут не при чем. А Черному Мустангу я вручу эти косы, чтобы ему не было так горько за провалившийся план.
— О-о, отличная мысль! Этот Мустанг обезумеет от злости. Такое мог придумать только Олд Шеттерхэнд!
— Тут вы заблуждаетесь. Я же сказал, что идея принадлежала Виннету.
— Виннету? Но мы от него не слышали ни единого слова.
— Он мне подал знак. Мы давно привыкли понимать друг друга без слов. — Говоря это, белый охотник свернул косички и спрятал их.
— Мой брат Шеттерхэнд понял меня правильно, — кивнул Виннету. — Для вождя команчей будет великим унижением, когда он получит от нас косы без скальпов.
— Возможно, возможно, — произнес инженер не без сомнения. — Но одно дело — слова, а в жизни все складывается по-иному! Прежде чем мы вручим эти косы Черному Мустангу, нам предстоит отразить нападение команчей и захватить его в плен. У меня, однако, замирает сердце при одной лишь мысли о нападении. Иметь бы нам здесь рабочих, как у моего коллеги со станции Рокки-Граунд! У него там, в горах, более восьмидесяти человек, хорошо управляющихся с оружием. Китайцы на взрывных работах ему вообще не нужны.
— Вы сказали, Рокки-Граунд? — переспросил Олд Шеттерхэнд. — Эта местность давно так называется?
— Нет, мы ее сами так назвали.
— И далеко это отсюда?
— Вовсе нет. По полотну на паровозе можно добраться за полтора часа.
— Хм! Округу я знаю неплохо, а Виннету — еще лучше. Но последний раз мы заглядывали в этот край, когда ни вас, ни вашей железной дороги и в помине не было. Я даже не знаю, куда ведет трасса. Не могли бы вы вспомнить старое, собственное название той местности? Достаточно будет припомнить какую-нибудь долину, гору или реку.
— Станция Рокки-Граунд расположена в долине, которую пересекает подножие какого-то безымянного горного массива. Я знаю, что краснокожие называют его Уа-пеш. Но что это означает — понятия не имею.
— «Уа-пеш», — повторил Виннету так, словно название напомнило ему о чем-то важном.
Все посмотрели на него в ожидании разъяснений, но вождь сделал движение рукой в сторону Олд Шеттерхэнда и произнес:
— Пусть мой брат Шеттерхэнд говорит вместо меня. Он об этом хорошо знает.
Взгляды присутствующих снова были направлены на белого охотника. Тот тихо хмыкнул, кивнул головой и обратился к инженеру:
— Уа-пеш — означает почти то же самое, что и ваше название Рокки-Граунд, — Скалистая долина. Я знаю, вы в курсе, что мы собирались отправиться к Ольховому роднику, а представляете, где это?
— Нет. Знаю только, что вы хотите быть там завтра вечером. Стало быть, Ольховый родник расположен где-то в дне пути верхом.
— Все верно — целый день верхом придется петлять по прериям и ущельям. Но, как я понял, железнодорожная трасса идет по прямой, так что от станции Рокки-Граунд до Ольхового родника можно добраться верхом всего за три часа. Ваша информация дает нам в руки все козыри, которые команчам, похоже, крыть будет нечем.
— Хотелось бы… Но растолкуйте поподробнее, — попросил инженер.
— Сначала я попрошу вас пояснить, как вы поддерживаете связь с людьми из Рокки-Граунд?
— У нас есть телеграф, так что в любой момент можно отправить депешу.
— Отлично. А рельсы? Они уже проложены до самой станции?
— Да, вот уже две недели, как трасса достроена. Здесь сейчас самый последний железнодорожный узел.
— Какого типа у вас вагоны?
— Ну-у, пассажирских нет — есть только товарные, что используются для перевозки леса и других материалов.
— Годится. Сейчас у вас они имеются?
— Целая дюжина.
— А паровоз?
— Вот паровоза нет, он вечером уехал обратно в Рокки-Граунд.
— Значит, сейчас он уже там?
— Да, конечно.
— В таком случае, будьте любезны, телеграфируйте туда сообщение, чтобы они поскорее прислали паровоз обратно. Сейчас все объясню, и вам станет ясно. Черный Мустанг давно хотел напасть на лагерь, но сегодня основной их замысел провалился, и им ничего не остается, как только напасть, прежде чем в лагере возведут укрепления и примут другие меры предосторожности. Я полагаю, они могли бы напасть уже сегодня, если бы не серьезные препятствия. Черный Мустанг приходил только с несколькими воинами, и его стоянка далеко отсюда. Метис скоро примчится к нему, если уже не примчался, и расскажет о том, что произошло. Вождь будет убежден, что мы в эту ночь не сомкнем глаз. Он уже узнал, что утром я и Виннету отправимся к Ольховому роднику. Схватить нас для него сейчас гораздо важнее, нежели заполучить добычу, которая ждет его здесь. Он поспешит к Ольховому роднику, чтобы устроить нам там засаду. Мустанг думает, что ему это легко удастся, потому что мы остались без наших «волшебных» ружей. Он воображает себе, что потом, захватив нас, поправит свои дела — он преспокойно вернется сюда за длиннокосыми скальпами китайцев. Тянуть с этим делом вождь не станет, иначе вы успеете хорошо подготовиться. Мы должны опередить его! Я и Виннету должны оказаться у Ольхового родника раньше команчей и разузнать их планы.