– Верно. – Гуров выпил, закурил.
– Виноват Николай, тщеславный дурак, считающий себя хитрым, опытным политиком. Я знаю свои недостатки, не все, конечно, всего человек о себе не знает. Кончится срок, я уйду из этого… – Доронин не нашел подходящего слова и выпил. – Я вчера около семи вечера приехал к Ирине, без предупреждения, трезвый, понял, она кого-то ждет, посидел для приличия минут десять и уехал. Никто не звонил, никаких разговоров о политике не было. Спрашивай, что тебя интересует?
– Что или кто мог заставить Ирину встать в начале девятого и вынудить ее в такую рань и скверную погоду выйти из дома и сесть за руль? – спросил Гуров.
– В десять с минутами из Шереметьева улетала ее любимая сестренка. Ты наверняка догадался, что сестры терпеть друг друга не могли.
– Я даже не думал об этом, – признался Гуров. – Я слышал, что близнецы в большинстве случаев обожают друг друга.
– Я же говорю, ты в житейских делах, если они не касаются твоей работы, не шибко сообразителен. Две молодые красивые женщины. Одна замужем. Приемы, деловые встречи мужа, его подчиненные и прихлебатели увиваются, постоянные поездки. У другой – два неудачных замужества. – Доронин помолчал. – Но у нее больше мужиков и свободы. Разные они, сестры. Нет, не имеет значения. Женщина по своей природе завистлива.
– Супруга Бардина улетела, – задумчиво произнес Гуров. – Случайно не знаешь, куда?
– Точно не знаю, но в теплые страны, слышал разговор о купальниках.
«Поездка на курорт одной и убийство другой – просто совпадение, – подумал Гуров. – А не могла Алла из машины позвонить сестре, сказать, мол, что-то забыла, попросить привезти? Не годится, – одна не попросит, другая не поедет. А если следовало подвезти нечто взаимовыгодное?»
Гуров вспомнил опись вещей, обнаруженных при погибшей. Он видел эту бумажку на столе у Орлова, когда зашел к генералу перед самым выездом. В сумке Ирины лежали две тысячи долларов. Находившиеся в кабинете следователи и оперативники рассуждали, могли ли эти доллары иметь отношение к убийству. Сумма незначительная, да и попытки ими завладеть не было. «КамАЗ» разбил легковушку и умчался. Следователь предположил, что погибшая кому-то везла доллары. Ребята не знали, что сестра убитой находится по дороге в Шереметьево, а Гуров сейчас знает. Сестры жили в одном доме, но это, как говорится, дело десятое, предлог придумать легко. Например, обещала что-то купить сестре, а деньги забыла, мол, хочешь получить желаемое, привези. В таком случае выстраивается убийство с заранее обдуманным намерением, в котором принимали участие и Бардин, и его супруга.
– Да будь они прокляты! – сказал Гуров.
– Что-то нехорошее ты придумал, сыщик! – Доронин наполнил рюмку Гурова.
Тот взглянул на часы и рюмку отодвинул.
– Придумать в нашем деле каждый может. Сказочка, которую я сочинил, не доказывается. Ты шибко умный, Иона, так скажи мне, что собиралась сообщить мне Ирина? Что она могла узнать вчера вечером, если ее тут же решили ликвидировать?
– Николай при всей своей самонадеянности лишнего не скажет, его супружница ничего лишнего не знает. Я же тебе говорю, Ирина кого-то ждала. Человек, которого она дождалась, и мог сообщить ей сенсационную новость. Ирина – женщина, ей необходимо поделиться… Узнай, кто у нее был…
– Посиди, выпей чайку, я сейчас вернусь. – Гуров взял со стола бутылку водки – хотел забрать с собой, но вспомнил, что в холодильнике стоят еще две, и бутылку оставил. – Я тебя убедительно прошу не пить без меня.
Он взял с собой телефон, вышел из кухни, плотно прикрыл дверь, позвонил Орлову, услышав недовольный голос друга, спросил:
– Ты один?
– Продолжай.
– Ребята из МУРа и прокуратуры осматривали квартиру?
– Естественно.
– А от «соседей» кто при осмотре присутствовал?
– Приезжали отметиться, для протокола, так сказать…
– По делу приезжали. Сняли слухачи, квартира прослушивалась. Петр, мне таким делом заниматься нельзя, найди толкового парня, пошли его на телецентр. Необходимо узнать: вечерние теленовости, которые вел Александр Турин, шли в записи или он работал в прямом эфире? Если записывали, то в котором часу, если был прямой эфир, то в котором часу ведущий появляется на студии?
– Слушаюсь! – буквально рявкнул Орлов и положил трубку.
Гуров, как ни скверно было на душе, улыбнулся, вновь набрал номер. Когда Орлов ответил, укоризненно сказал:
– Когда ты меня о чем-то просишь, я трубку не бросаю. Найдите дежурную, которая работала вчера, узнайте, не видела ли она Турина. Он парень знаменитый, могла обратить внимание. Спасибо, господин генерал, извините… – Гуров вновь услышал частые гудки.
Телевизионный ведущий Александр Турин вывел свой «Мерседес» на проспект Мира, лукаво взглянул на сидевшего рядом Гурова и сказал:
– То вас днем с огнем не разыщешь, то вы, словно нечистая сила, материализуетесь из воздуха.
– Профессия… – ответил Гуров и, глядя в жизнерадостное лицо телезвезды, понял, тот еще не знает о смерти Ирины. – Припаркуйтесь где-нибудь в сторонке.
Когда машина остановилась, Гуров равнодушно спросил:
– Постарайтесь вспомнить, во сколько часов вы вчера приехали к Ирине?
– Лев Иванович, неужели ревнуете? – Турин обаятельно улыбнулся.
– У нее никого не было? – спросил Гуров.
– Я квартиру не обыскивал! – Телезвезда начинал раздражаться. – Вы следите за мной или за ней? Противно! Или привыкли?
«Визит не отрицает. Говорить о смерти или подождать?» – размышлял Гуров.
– Александр, помните, я обещал, что, если у меня появится сенсация, вы о ней узнаете первый?
– Помнить и верить – понятия разные, господин полковник.
Гуров рассматривал свои пальцы, как разглядывает свои пальцы женщина, решая, делать ей маникюр или можно подождать, и думал о том, почему парень зашел к Ирине, а не к ее сестре, за которой ухаживал? Тем более, что близкая женщина назавтра уезжала. А если, зная о близости Ирины и сыщика Гурова, парень умышленно сообщил женщине секретную информацию и посоветовал внимательно посмотреть программу теленовостей?
– Простите, но я деньги получаю за работу. – Турин взглянул на часы.
– Вчера видел вас в вечерней передаче, выглядите превосходно, говорите недурственно, а содержание… – Гуров пожал плечами. – Вы материал отбираете сами или этим делом занимается режиссер, а вы лишь озвучиваете?
Турин потупился или сыщику показалось?
– У вас отвратительная манера не отвечать на вопросы и резко менять тему разговора. – Турин взглянул вызывающе.
– Профессия… – Гуров старался удержать взгляд собеседника. – Вы во время работы тоже всегда спрашиваете и никогда не отвечаете.
Тележурналист вынул ключи из замка зажигания, поигрывая брелоком, явно начал нервничать. «Кажется, я угадал, – решил Гуров. – Парень через Ирину решил мне что-то передать, теперь раскаивается, не знает, на чьей я стороне. А если он ведет на свой страх и риск журналистское расследование? Некто решил использовать телезвезду, приоткрылся, прощупывая парня? И тот решил вести двойную игру?»
– Все, нас вырубили из эфира, мне надо ехать по своим делам. – Турин вернул ключи на место, включил зажигание.
– Это вряд ли, парень. Сначала ты отвезешь меня назад, к моей машине.
– Со мной министры разговаривают на «вы»…
– Я не министр, а обыкновенный мент. Давай-давай, крути направо. Ты, Саша, как все нормальные пацаны, в детстве играл в казаки-разбойники? Хочу тебе напомнить, что детство кончилось, а разбойники остались. Сегодня утром они убили Ирину, с которой ты беседовал вчера вечером.
Турин остановил машину так резко, что едущие позади взорвались возмущенными сигналами, а самый возмущенный выскочил из-за руля и подбежал выяснять отношения.
– Двигай, Саша, могут морду набить. Я человек тренированный, а твое лицо чуть ли не национальное достояние.
Турин включил передачу. «Мерседес», машина не слабая, легко уехала от преследователей и через несколько минут остановилась рядом с «Жигулями» Гурова.
– Как убили? Почему? Кто? Когда? – Турин попытался схватить Гурова за лацкан пальто, но сыщик перехватил протянутую руку, подвернул кисть.
– Наехали «КамАЗом», в девять двадцать утра. Дешевый наемник, который сейчас вряд ли жив. А почему? Это мы поймем, когда ты расскажешь, что конкретно ты сказал Ирине вчера вечером.
– Вы уверены, Лев Иванович?
– Обязательно.
– Еще до нашей первой встречи один человек рассказывал мне о вас.
– Кто, если не секрет?
– Пожилой человек, сейчас пенсионер, когда-то вы работали под его началом. Он просил меня не называть его имени. Он говорил о вас только в превосходной степени. Что вы за всю его долгую службу в органах ну самый-самый, просто нет слов. Я хотел сделать передачу об этом человеке, он отказался, утверждая, что говорить стоит только о Леве Гурове.
Гуров рассмеялся. Он давно понял, Турин встречался с Константином Константиновичем Турилиным, генералом на пенсии, с которым Гуров проработал более десяти лет. А уж когда услышал, что инкогнито называет полковника Гурова Левой, не выдержал:
– Хорошо, будем живы, мы с тобой сделаем передачу об этом человеке. Теперь рассказывай. Повторяю, что детство кончилось, а разбойники остались.
Журналист рассказывал, сыщик слушал.
– Я недоговаривал, больше намекал, в конце сообразил, что женщина просто не понимает меня. Я сорвался и, похваляясь, закончил, что никогда против президента не пойду, а господа на мне далеко не уедут. А если и уедут, то совсем не в ту сторону, в которую рассчитывают.
– Ты большой молодец, – произнес Гуров таким тоном, что знающий полковника человек мгновенно бы понял издевку и презрение, но журналист принял похвалу за чистую монету и скромно потупился.
– Может, и не стоило так прямолинейно…
– Чего теперь воду толочь? Уж коли ты решил довериться женщине, так и кандидатуру, и тон выбрал правильные. Теперь мы имеем то, что имеем.
– Вы хотите сказать, что из-за этих слов…
Гуров жестом прервал журналиста, спросил:
– Ты родом откуда? Москвич?
– Москвич, – растерянно ответил Турин.
– А родители?
– Я вас не понимаю… Родители родились в глубинке, сейчас живут и работают в Москве.
– Кто-нибудь из близкой родни вне Москвы сейчас проживает?
– Пока вы не объясните цель ваших вопросов…
– Обязательно. – Гуров сжал руку журналиста так сильно, что парень вздрогнул. – Тебе следует из Москвы срочно убраться, и я ищу легенду. К примеру, серьезно заболела бабушка, которая живет в дальней глухомани.
– Раз убили Ирину, могут убить и меня?
– Не могут. Должны. Они не рассчитывали, что я так быстро доберусь до тебя. Им очень нужна телезвезда.
– Я никуда не уеду, и не будем об этом.
– Мои коллеги сейчас работают в Грозном, а я сбегу из Москвы, потому что трус, недоумок, болтун?
Гуров посмотрел вокруг.
– Насколько я понимаю, нас еще не засекли. Но завтра с утра ты будешь уже под наблюдением. То ли они тебя сразу, то ли захотят еще раз поговорить, неизвестно… Ты живешь один?
– С женой. Мы, правда, еще не зарегистрировались…
– Прекрасно. У тебя острый приступ радикулита, обмотайся платком, сиди дома. Жена пусть не выходит из квартиры, пригласи друга, найди объяснение. Звони начальству, снимайся с эфира. В квартире все время должны быть люди. Никто не захочет сейчас лезть в квартиру, устраивать бойню.
В восемнадцать Гуров вошел в свой кабинет. Дверь отпер Крячко, сказал:
– Парень оставил рапорт и отправился к зубному врачу.
Гуров прочитал рапорт Ермакова. Борис Галей третьи сутки дома не появляется, ему никто не звонил, к младшему заходят соседи да выпивохи из округи.
– У нас барахлил телефон, я вызвал мастера, он исправил шнур, сказал, мы можем жить спокойно, – Крячко взглянул вопросительно.
– Докладывай. – Гуров махнул рукой. – Все едино, не можем же мы из сортира не вылезать.
– Встреча прошла нормально. Парень держался уверенно, сказал, что знает меня. На твой вопрос ответил с юмором, мол, стреляет отвратительно, а в человека и с пяти метров не попадет. В конце разговора, который продолжался около пяти минут, сказал, что в ихней казарме солдаты крайне недовольны жизнью, посылают все начальство по известным адресам, чуть ли не половина личного состава взяла бюллетени. Что у тебя?
– Позвони Петру, узнай, примет нас или ждать?
Крячко просьба явно не понравилась, он взглянул на друга неприязненно. Однако пододвинул аппарат, соединился с начальством.
– Господин генерал, господин полковник Гуров спрашивает разрешение зайти. – Крячко выслушал ответ, подмигнул Гурову, который видеть товарища не мог, так как тупо смотрел в окно. – Вы, как всегда, правы, господин генерал, только ни в цирк, ни на эстраду в условиях нынешней конкуренции меня не возьмут. Я, конечно, передам, только боюсь, они нас не услышат. Нет, телесно они приветствуют, но разум их отбыл. Понял. – Крячко положил трубку. – Велено прибыть минут через двадцать.
– Станислав, тебе не надоело паясничать?
– Надоело, только ежели я это дело брошу, вскоре устроюсь в дурдом. У меня же нет таких нервов, как у некоторых.
– У них тоже плохо, Станислав. Я утром на секунду вожжи бросил, Петр тут же объявил, что мной недоволен.
– Так и сказал? – Крячко дернул щекой, как это случается у нервнобольных. – В первое чаепитие я ему генеральскую морду набью.
– Ты полагаешь, что Петр из цельного железа скроен? Порой думаешь: так плохо, что хуже не бывает. Немного время откапает, убедишься, что бывает и хуже. – Гуров закурил и со свойственной ему парадоксальностью мышления спросил: – Как считаешь, Бардин похож на убийцу?
– Убийца? Кто такой? Извини, встречал несколько… – замялся Крячко и после паузы добавил: – Десятков несколько, так знаешь, среди них, пожалуй. – Он цыкнул языком, качнул головой, стал серьезен и закончил: – Один походил на убийцу, а другие вполне нормальные, даже обаятельные встречались. Помнишь?..
– Помню, Станислав, я, к сожалению, все помню, – перебил Гуров, хотя понятия не имел, что хотел спросить Крячко. – Скажи, если бы Господь даровал тебе возможность четко слышать мысли другого человека так, словно человек говорит вслух, ты бы принял такой подарок? Ты – сыщик! Станислав, ты бы стал лучшим сыщиком в мире!
– Полагаешь? – Крячко оглядел приятеля, даже чуть отошел, чтобы разглядывать в рост. – Про дурдом я уже говорил. Лева, а за что так круто Господь меня? Я про рай молчу, не заслужил, да и одиноко слишком. Но и ад я не заслужил. Я однажды ребенка спас. Помнишь? Мое место в чистилище. Там хорошо, знакомых уйма. Одних жуликов разных мастей! И каждый тебе: «Здрасьте! Как здоровьице?» Ну, может, кто и кулак покажет, не без этого.
Крячко подошел, взял Гурова под руку, просительно сказал:
– Пойдем, Лев Иванович, а то ты еще чего спросишь. А мне генерал тоже прибыть велел. Еще один твой вопрос, и я до генеральского кабинета не доберусь. Пойдем?
Генерал Орлов махнул рукой, мол, заходите, располагайтесь, закрыл лежавшую перед ним папку, отодвинул, вздохнул тяжело, словно собирался не выслушивать доклады подчиненных, а землю копать, и закрыл глаза. Выдержав значительную паузу, собрался с силами, взглянул на Крячко.
– Ну, в тебе дерьма поменьше, выкладывай.
Станислав доложил о результатах встречи с оперативником контрразведки, о рапорте Артема Ермакова, что Борис Галей исчез.
– Хорошо, – Орлов кивнул. – Полагаю, Галея мы увидим, если увидим вообще, только под занавес, – и перевел взгляд на Гурова.
Тот старался говорить как можно короче, поэтому делал значительные паузы, аккуратно подбирая слова и вопросы, на которые следует найти ответы.
Орлов сидел почти неподвижно, лишь изредка смахивая со стола несуществующую пылинку. Крячко дважды вставал, затем вновь садился, так и не решившись высказаться.
– Доказательств, как всегда, никаких, – сказал Орлов. – Хорошо работаем, продуктивно.