- Мысленно с вами, - кивнул я. - Спокойной ночи!
- Лучше бы не мысленно...
У выхода я обернулся. Они с барменом курили, сблизившись головами. Девица тянула пепси.
В Стокгольме на экологической стоянке я купил потрепаную Вольво ровно за пятьсот долларов. В Питере мне ее подварили, подкрасили, кое-что заменили. Я отдал ремонтникам большую часть гонорара и теперь езжу на этой Вольво. Добрая, вместительная машина. Я показал рукой за окно. Если бы русские писатели не умели выигрывать в рулетку - на что бы они покупали машины? Вот так сейчас и живут русские писатели.
Можно сказать, что встреча закончилась в теплой дружеской обстановке. Не исключено, что студенты приняли меня за автора романа Игрок, иногда пишущего под псевдонимом Достоевский. Мика ухватила целую пачку моих книг, попросила Катрин выписать квитанцию, а меня - поставить автографы. Катька налила всем желающим по рюмке вина. Мне - газировки.
Я вышел на улицу и с удовольствием закурил. Шведы тянулись из магазина и вежливо кивали: Хей!, Бай!, До свиданя! У них в руках поблескивали обложкой мои книги. Хороший все-таки художник Сергей Лемехов - оформил Ненайденный клад на славу. Прочитал рукопись, пригласил в мастерскую и показал иллюстрации: я увидел своих героев живьем. Какими представлял, когда писал, такими и увидел. Фантастика какая-то!..
... Меня тронули за локоть. Смуглый лысоватый мужчина в костюме и галстуке с кожаной папкой в руке. Искренняя улыбка.
- Димитрий Каралис?
- Йес. Ю ар Димитриус Каралис ту?
- О, йес!
Мы задержали наши ладони в рукопожатии, разглядывая друг друга. Улыбаемся. И я вижу, что он видит, что мы похожи друг на друга! Рассмеялись.
- Я стоял у дверей и все слышал. Может быть, зайдем в кафе, поговорим?
Катька оказалась тут, как тут. И сразу затарахтела.
Она очень рада нашей исторической встрече, она сейчас закроет магазин и готова помочь нам в контактах. Она тарахтела попеременно: по-шведски по-русски, по-русски - по-шведски и при этом успевала поглядывать на свое отражение в витрине магазина и поправлять прическу. Мы с Катькой словно собрались на пикник: я - в шортах, она - в обтягивающих брюках и в легкой блузке без лифчика. Димитриус - как с дипломатического приема.
В уличном кафе за углом, куда привел нас Димитриус, нам первым делом была объяснена причина пиджачной пары и галстука в жаркий день.
Димитриус с профсоюзными коллегами ездил на встречу с руководителями отрасли, по поводу идущей забастовки электриков. В очередных условиях не сошлись и перенесли встречу. Бастуют они из-за условий оплаты и отпусков. А по правде сказать, просто дуркуют, потому что во всей Швеции в мае не работает ни одно предприятие. Это у них эстетическая позиция такая бастовать в мае. Шведская модель социализма...
Димитриус сказал, что весь май провел с семьей на даче, и только сегодня заехал домой, чтобы переодеться для встречи с боссами. Его жена Мария работает в парикмахерской напротив, и они часто бывают в этом кафе. Парикмахерская уже неделю закрыта по техническим причинам. Мы посмотрели на парикмахерскую. Действительно закрыта. Серьезные технические причины цветет сирень и на улице плюс двадцать пять по Цельсия.
Официант принес нам ледяной воды и кофе.
Наш разговор полетел на диво стремительно. Через пять минут я знал, что мы тройные тезки - оба Николаевичи; у него есть старший брат - бывший черный полковник, живущий в Греции, с которым он разошелся по политическим убеждениям, потому что сам Димитриус придерживается социалистической ориентации и не приемлет диктатуру. С братом он отношений не поддерживает, и последний раз мельком виделся с ним несколько лет назад в свой приезд в Грецию. Димитриус сказал, что он родом из города Превеза, что на берегу Ионического моря. Рядом с островом Левкада, - Димитриус смуглым пальцем вывел на столе кружок.
- Это там распяли на берегу моря апостола Андрея Первозванного, первокрестителя Руси? - блещу я недавно обретенными знаниями; но попадаю впросак.
- Нет-нет, - отмахивается рукой Димитриус. - Апостола Андрея распяли южнее, в Патрах. У нас бы не распяли. У нас народ очень религиозный, даже турок не обижаем, живем со всеми дружно. В Превезе много семей носит фамилию Каралис. Есть магазины Каралис, банки Каралис, фирмы Каралис... Древняя фамилия.
Одним словом, древние греки такие...
Катька восторженно хлопала глазами.
- Как же, - говорю, - древние греки, - если по-латышски и по-литовски наша фамилия означает король?
Димитриус с улыбкой глянул на меня и сказал, что я - настоящий грек. И к бабке не ходи, и в бумаги не заглядывай.
- Грек, грек, - переметнулась на его сторону Катька. То я у нее вредный латыш или литовец, а теперь - грек! - Вы даже похожи! - тараща глаза, закивала Катька.
Сума переметная эта Катька.
Димитриус сказал, что по-гречески Каралис - это тоже князь.
- Только князь... ночи, как бы...
- Что это значит? - посмотрел я на Катьку. - Расспроси подробнее.
Катька стала расспрашивать и ошарашила:
- Типа Родин Гуда, с уклоном в справедливость. Который против богатых, и за бедных...
Я хватанул третий бокал воды и заказал еще бутылку.
Ничего себе встреча! Целый мешок однофамильцев. А я сорок лет просидел в мглистом Питере и не звал, кого звать на помощь в потасовках.
- Димитриус говорит, что Каралис - это вроде народных мстителей... продолжала щебетать Катька. - Еще он говорит, что греческая интеллигенция часто эммигрировала от турецкого нашествия, которое убивало интеллигентов, и у него есть карты, как греки разъезжались по всему миру, и в Прибалтику тоже. Когда ты придешь в нему домой, он покажет. Одна из ветвей их большой семьи эммигрировала в православную Россию, но точные данные хранятся либо у него дома или у отца в Греции. Он приглашает тебя завтра в гости. Жена приготовит греческий обед. Дача у них в двух километрах от дома. Поедем? Катька, придав лицу светское выражение, взглянула на меня. - Я думаю, мы просто обязаны съездить!..
Сонная улица. Манекены болтают в витрине ногами. В гостинице даже комаров нет.
- Во сколько?
- Завтра в пять. Сначала он завезет нас на дачу - покажет свой садик. Он выращивает цветы и овощи. Это его хобби.
Да, наверное, я все-таки грек. Я на даче тоже развожу цветы и выращиваю овощи - салаты, редиску, укроп, петрушку там разную... А когда несколько лет назад мне нужно было отдать приличную сумму долга, я устроил теплицы и промышленным способом выращивал рассаду на продажу. Бились вместе с женой и отдали.
Но жена на гречанку не тянет. У них свой семейный клан. Тесть у них древом заведует. Когда я рассказал про визит родственницы с литовским корнями, он мою ветвь дерева подсадил к своей и нарисовал наш совместный с женой плод - сына Максима. Приеду - тестя с тещей обрадую. Дочка за греческого разбойника замуж вышла! Ветвь греческих Родин Гудов! Пусть боятся нас с сыном.
Вот почему меня иногда подмывает в морду дать. Я, оказывается, справедливый древний грек!
Но откуда взялась робингудско-королевская фамилия у нашей бедной семьи - следует разобраться.
Катька с Димитриусом уже о чем-то своем толкуют, похоже, она ему автобиографию пунктирно излагает. Слышу знакомые слова: Таллинн, Эсти.... Димитриус кивает, улыбается. Заметил мой осмысленный взгляд, подмигнул. Катька перестала щебетать, смотрит на меня ожидающе.
- А что если нам, Димитриус, организовать Транснациональный Конгресс Каралисов? - говорю я на своем кандалакшском диалекте английского, - Кинуть клич по всему миру и собрать всех однофамильцев в Петербурге? Например, в Таврическом дворце! Свезем всех однофамильцев и посмотрим друг на друга: кто литовец или латыш, кто грек...
- Это очень дорого, - смеется Димитриус. - Надо быть миллионером!
- Ерунда! Не на те казак пьет, что есть, а на те, что будут. Катя, переведи, пожалуйста. Примем Хартию Каралисов ко всем землянам... Воззвание за мир и дружбу между народами, учредим орден - в смысле медаль. Изберем главного Каралиса...
Димитриус с улыбкой кивает, одобряя мой треп, и поднимает указательный палец:
- О, это очень, очень, очень дорого! У меня нет таких денег. Я простой электрик... Бригадир электриков... В Греции я был учителем физики в университете...
- А отец? - я имел в виду его профессию.
- О-о, у него тоже нет денег, - уверил Димитриус - Он пенсионер. Заведовал кафедрой истории... Хунта отправила его в отставку. Деньги есть у остальных членов семьи - промышленников и банкиров, но я презираю большие деньги...
- Можно сказать, что ваша семья - миллионеры? - уточняет Катька.
- О, да, они очень богатые. Но я никогда не пойду просить у них.
- Зачем просить, - продолжаю трепаться я. - Сами предложат, когда увидят размах нашей идеи: Каралисы всех стран, соединяйтесь!
Димитриус улыбается и уходит от темы - говорит, что физика лучше истории с точки зрения поиска работы. Физика при всех властях - физика. Тем более - электричество. Электрический ток одинаково бьет и полковников, и простых шведов. Рискованная профессия.
- Катя, скажи Димитриусу, что я - электрик четвертого разряда. Я знаю, что с электричеством надо на вы.
Димитриус радостно протягивает мне руку: коллега!
- Еще я работал на подводных лодках - радиомонтажником, - хвастаюсь я. - И однажды упал в студеные воды Баренцева моря. Зимой. В полушубке и унтах. Мы стояли у причала на окраине Мурманска - в Росте. Температура воды плюс пять градусов. - Это я рассказываю на своем английском. Катька лишь изредка помогает. Она не знает, что такое унты и как перевести это слово на шведский.
- Тяжелые кожаные сапоги на собачьем или оленьем меху... Лучшая обувь для утопленника после водолазных ботинок.
Димитриус понимающе кивает. Трагедия! Мог пойти ко дну! А Мурманск это где?
- Рядом с Северным полюсом! - небрежно уточняю я, чтобы не запутывать грека в географии.
... Лодки были дизельная, четырехконтейнерная, с крылатыми ракетами горьковского завода Красное Сормово, 1962 года постройки. Мы модернизировали систему наведения ракет - меняли прибор Тройку, а большевики модернизировали гидравлику наводящей антены. Эта антена прячется в носовой части рубки. Когда лодка готовится к стрельбам, нос рубки разворачивается на сто восемьдесят градусов, и в нем обнаруживается вогнутое зеркало антены - из нержавеющих трубок. Эта антена и наводит ракету на цель. Большевик Косорыгин (он смеялся, что его фамилия почти что Косыгин, только две буквы лишние) стоял на палубе в наушниках и по проводной связи с командным пунктом отслеживал углы поворота зеркала. Антена эта, как вогнутая ладошка, крутилась и наклонялась в разные стороны: то в небо глянет, то резко в горизонт нацелится, влево-вправо метнется. Быстрая штука. Мне было интересно, и я торчал на палубе, покуривая - первый месяц только курить начал, почувствовал себя взрослым.
Боря Косорыгин зашел за рубку, и антена замерла. Все, думаю, испытания закончились. Выждал минуту - пошел вдоль мористого борта, там, где леерных ограждений нет.
Тут меня цепнуло чем-то острым за край тулупа, я взмахнул руками и молча съехал по борту лодки в дымящую воду Кольского залива. Испугаться не успел. Обожгло кипятком.
Просторный тулуп раскрылся парашютом и не дал уйти глубоко. Но соленой воды я хлебнул. Унты на собачьем меху наполнялись водой и гирями тянули вниз. Вода из кипятка мгновенно стала ледяной. Борт лодки скользкий и покатый - покрыт специальной резиной для поглащения радиоволн - не зацепишься. Клюзы - ниже уровня воды, я их нащупал, но они мне не помогут.
Я заорал. Лодка - вторая от причала. Мне девятнадцать лет. На берегу в дощатой будке мерзнет сверстник-матрос с автоматом. На рейде залива, метрах в ста - плавбаза Лиепсе - в огоньках сквозь изморозь и водяной пар. Оттуда по внешней трансляции лупит музыка - Муслим Магамаев поет про лето, которое бродит по переулкам, и солнце, которое льется прямо с крыш. Кричи - не докричишься.
И вдруг музыку вырубили. Кто-то на небесах позаботился, чтобы меня услышали. Спасло и мое обещание угостить раздолбая Борю сигаретами из новой пачки болгарского Слънце. Боря пошел меня искать, и услышал в тишине над рейдом мой булькающий крик.
Мат-перемат, топот, беготня. Каната не нашлось, мне бросили металлический трос толщиной в палец. В руках не удержать - скользит, колет ладони, я пытаюсь засунуть его подмышку - они тянут. Пару раз ушел с головой под воду, но трос не выпускаю. Мотнул разок вокруг локтя - тяните!, хриплю. А им не вытянуть - палуба скользкая, я намок, тяжелый. Моряков нет одни ремонтники. Большевики с завода Большевик, наши с Равенства. Тянут меня, как дохлого кита по слипу, слышу - сзади вода журчит - с меня стекает. И холод к сердцу поступает - не образно говоря, а впрямую.
Меня втянули, оторвав воротник казенного тулупа. И тут свалился за борт Боря Косорыгин. Сто килограммов живого веса фыркало и материлось за бортом лодки. Меня это уже не касалось: подоспела команда, заблестели ножи, вспарывающие мокрую кожу унтов, запрыгали по палубе пуговицы, и я, неприлично журча струями, спустился через главный люк в лодку. Сняли панцирь каменеющей одежды, растерли спиртом, дали водки. Койка. Одеяло. Заснул.
Вечером обе бригады собрались в нашем общежитии и стали проводить разбор полетов. Точнее, одного - моего. Полет многопудового Бори над волнами Кольского залива до обидного мало кого волновал.
Я лежу в постели в соседней комнате и прислушиваюсь к разговору. Звякают ложечки в стаканах, вкусно пахнет свежим чаем. Меня не спрашивают я еще и не голосовал на выборах в Верховный Совет, только в марте буду.
- Ладно, - говорит наш бригадир Слава Силин (я его недавно встретил в Зеленогорске, он преподает в Военмехе). - Ладно, - говорит Слава. Допустим, с флотом я договорюсь, сниму напряжение. Хотя это непросто. Но за угрозу жизни нашему единственному радиомонтажнику, молодому сотруднику, студенту-заочнику - два ящика водки? Это просто смешно. Парень мог утонуть. Нас бы всех по судам затаскали... Я понимаю еще - три ящика... Два ящика водки и один шампанского! Тогда можно о чем-то говорить, можно предположить, что вы всерьез раскаиваетесь...
Боря Косорыгин (ему багром спину отбили, пока вытаскивали):
- К-хе-, к-хе... Етитская сила, даже говорить не могу... А чего ваш студент-заочник по палубе болтался? Сидел бы в мастерской и сочинял свои долбаные интегралы... Нет, поперся... Он вообще, не имел права выходить на палубу, когда проводятся испытания...
Силин (помогавший мне делать контрольные работы по высшей математике):
- Боря, во-первых, интегралы не сочиняют, а берут... Во-вторых, прочитай, что написано в Правилах проведения приемо-сдаточных испытаний кто должен обеспечивать технику безопасности? Три ящика - это чисто символическая плата за ваше разгильдяйство.
Косорыгин (закашливаясь и отхлебывая чай):
- Вот, етитская сила - меня чуть не утопили, и я же виноват... Может, спиртом возьмете? Я его с ванилинчиком и чаем сварю, как в тот раз - коньяк будет, за уши не оттащишь...
Голоса большевиков:
- Разумно! Шоколаду принесем. Такой кайф будет!
Силин (непреклонно):
- Пейте этот коньяк сами. Мы чуть человека не потеряли, а вы - спирт с ванилином предлагаете. Стыдно так рассуждать! Спирта и у нас залейся. Нет, только северное сияние!
Косорыгин (мрачно):
Ладно - три, так три... Но с получки.
Чей-то голос из наших:
- И соответственно закуска...
Большевики (хором):
- Ну, уж на хрен закуску! Если с закуской - то кайфуем вместе! Печень тресковую мы найдем, а картошка - ваша!
Силин:
- С вашей бригады тресковую печень плюс ящечную селедку. Лучок. Яйца. А бефстроганов с мучным соусом мы сами приготовим. Но мясо вы достаете.
Я кутался в одеяло и думал, что также дружно они могли бы готовиться к моим поминкам.
Косорыгин (решительно):
- Ладно, по рукам! Только вы попросите Димку, чтобы он нам срубленный шаэр к кабелю припаял. У нас радиомонтажника нет. А в среду военпреды приезжают. Сами понимаете...