Маскарад (ЛП) - Группа Life Style 11 стр.


Я немного потряхиваю грудью и наблюдаю, как меняются его глаза.

— Ты кончишь свою жизнь на кончике моего петуха, если ты собираешься флиртовать со мной подобным образом и дальше, — его взгляд пылает похотью, мой пульс подскакивает.

Я изображаю панику.

— Я буду кричать об изнасиловании.

— Давай кричи, — отвечает он совершенно спокойно, делая шаг ко мне.

Я чувствую, как его большие, горячие руки хватают меня за грудь, сжимая соски, которые тут же твердеют в его ладонях. Совершенно сознательно он сжимает их пальцами, из меня вырывается судорожный вздох. Его глаза сверкают, он опускается на мои приоткрытые губы в жарком, поцелуе, заставляющим меня стонать. Его губы требовательные, властные и собственнические. Я вспоминаю, как кобель удерживает свою сучку внизу, в покорной позе, прежде чем запрыгнуть на нее.

Он увеличивает давление на мои соски. Я стону и беспокойно двигаю бедрами. Джерон прерывает поцелуй и зубами, да, зубами, разрывает мои влажные трусики на одной стороне. Он стягивает их, отшвыривая за спину и проводит пальцами вдоль моей щели, такой болезненной, горячей и мокрой. Его пальцы останавливаются, потом дотрагиваются до набухшего клитора, и его глаза медленно перемещаются вверх, встречаясь с моими.

Медленная улыбка расползается на его губах.

Он начинает кружить пальцами по горошине, я откидываю голову назад и упираюсь взглядом в потолок. Потолок небесно-голубого цвета. Я закрываю глаза, раскинув ноги и широко расставив руки, бедра трутся о мрамор, повторяя движения его руки. Во мне поднимается удовольствие. Усиливается. Задержав дыхание, я вдруг понимаю, что он остановился — просто взял и остановился.

Я открываю глаза и перевожу на него раздраженный недоверчивый взгляд.

Он отступает на шаг назад и внимательно смотрит на меня.

— Почему ты остановился?

— Мне казалось, ты хочешь поесть.

— Да ладно. Я не могу есть в таком состоянии.

— Предвкушение, Билли, сродни ожиданию.

— Если не ты, то я закончу сама то, что ты начал, — угрожающе говорю я и кладу свою руку между ног.

— Нет, — он хлопает меня по руке. — Ожидание — оно не смертельно.

— Почему я?

— Потому что будет даже лучше позже.

Я убираю руку.

— А теперь иди есть.

— Подойди, — прошу я.

Он подходит ближе. Я кладу голую ногу ему на пах, он жесткий, как камень.

— Видишь. Для меня это намного сложнее по сравнению с тобой, — говорит он.

— Ты сводишь меня с ума.

— Я хочу поесть с тобой голой.

Он обхватывает меня за талию, снимая со столешницы, ставя на пол.

— Иди на улицу, я принесу еду, — говорит он и игриво шлепает меня по пухлой заднице.

Ноги немного пошатываются, но действуют, бросив знойный взгляд на него, я разворачиваюсь и направляюсь в сторону двери, ведущей в сад, намеренно и преувеличенно покачивая бедрами. Он хватает меня за руку и рывком тянет обратно к себе, я врезаюсь в его накаченную грудь.

— Ожидание предвкушения, — говорю я невинно, хлопая глазами.

Медленная улыбка появляется на его губах.

— Ты ожидание.

Я никогда не выходила на улицу в чем мать родила, это одновременно раскрепощает, кажется запретным и необычным.

Мы сидим на красивых деревянных стульях, на которых нарисованы оранжевые цветы на сине-зеленом фоне. Кто-то позаботился и постелил скатерть на стол, поставив разноцветные тарелки, ножи, вилки, кувшин водой со льдом из синего стекла и вазу со стелящимися цветами. Он протягивает мне тарелку с курицей. Я насаживаю бедро на вилку и кладу в свою тарелку, также салат из манго, он тоже самое проделывает для себя.

Джерон подмигивает мне, и начинает есть куриную ножку с аппетитом.

Я отрезаю небольшой кусочек курицы, которая тушилась в какой-то черновато-коричневой приправе, мне кажется, что это мне явно не понравится. Джерон жует с таким вожделением. Я подношу кусочек ко рту и пробую его только губами. К моему великому удивлению, это вкусно. Должно быть, я более голодная, чем думала. Я поднимаю глаза на Джерона и ловлю его взгляд, устремленный на мою грудь. Как только он замечает, что я наблюдаю за ним, протягивает руку и накрывает ладонью грудь.

Я знаю, что он пытается отвлечь и соблазнить меня, но я притворяюсь совершенно равнодушной к его провокациям, пододвигая к себе салат. Он проглатывает кусок курицы, вдруг наклоняется ко мне и берет сосок в рот, сосет жестко.

Я натянуто улыбаюсь. Правда. В эту игру могут играть двое.

Я кладу вилку и вместо того, чтобы просто отодвинуться от него, встаю и наклоняюсь вперед, выгибаясь так, что моя попа повернута к нему и моя опухшая киска между моими бедрами с завитками волос, дразняще розовая смотрит прямо на него. Кручу попой и поворачиваю к нему голову, он с жадностью глядит на мою блестящую от влаги киску.

— Извини, — сладко воркую я.

Он сглатывает.

Я собираюсь сесть, но как-то умудряюсь споткнуться, приземлившись ему на колени, его член такой жесткий, я чуть ли не насаживаюсь на него.

— Упс, — говорю я, слегка подпрыгнув, его взгляд мечется к моей голой груди. Эти поддельные сиськи большие, и они хорошо подпрыгивают. Я медленно поднимаюсь, прекрасно понимая, что соски находятся прямо напротив его рта, потом направляюсь к своему стулу. Взяв кусочек манго, кладу его в рот, облизывая и посасывая пальцы не торопясь. Смотрю в его сторону, он приклеился ко мне взглядом.

— Хочешь манго? — спрашиваю я, зная, что он не может сказать «нет», тем самым признавая свое поражение.

Он кивает.

Я беру кусочек манго пальцами и стоя наклоняюсь вперед так, что моя грудь висит, напоминая спелые перезревшие плоды. Кладу кусочек ему в рот, он медленно жует, задумчиво, потом переводит взгляд от моих глаз на мои бедра, и обратно к моей груди. Я выпрямляюсь, прислонившись бедром к столу и слегка раздвинув ноги. Я напоминаю себе животное в период течки, которое возбуждается еще больше, даже думая об этом, именно такая я сейчас. Я хочу вылизать его ноги.

— Знаешь, по-моему, морской воздух сказывается как-то странно на мне? Я... я... чувствую себя дикой. На самом деле у меня есть огромное желание взять что-то действительно большое и жесткое в рот... и пососать. Как жаль, что мы должны подождать, чтобы я смогла сделать это, — томно добавляю я, — возможно позже мне будет лень. — Я слегка откидываюсь на столе так, что практически вытянулась перед ним.

Его глаза быстро покидают мои и движутся, пожирая в открывшееся место между моими ногами. Я вижу, что он с трудом сдерживается по его сжавшимся кулакам. Определенно, черт побери, он не даст мне выиграть.

Но я не сдаюсь.

Я медленно скольжу (и когда я говорю скольжу, я действительно имею в виду скольжение) змея не смогла бы так скользить, как я, вверх. Его глаза не отрываясь следят за мной, словно за леденцом на палочке. Я искусно вздыхаю, пока мои соски не проходятся по столешнице. В итоге я выпрямляюсь, принимая вертикальное положение, и направляюсь к своему стулу. Но не обычной походкой любого смертного. А походкой «я знаю, ты наблюдаешь за моим покачивающимся задом» a La Билли, и я делаю все, чтобы он насладился зрелищем.

Когда я добираюсь до стула, опускаюсь подложив под себя одну ногу. Его голова дергается. Я наблюдаю за ним. Я знаю, я почти сделала его. Ставлю стул между ног и скольжу своей киской по нему, украдкой лукаво наблюдая за ним, его глаза наполнены такой похотью.

Он пристально смотрит на меня, губы приоткрыты.

Теперь мистер Роуз — главное блюдо. На спинке моего стула есть два маленьких шарика на концах. Медленно, очень медленно я сажусь на один из них, жесткий и гладкий, являющийся безумным, адским табу.

— Ах, — ахаю я, наблюдая за ним, восседающей на шарике.

С низким рычанием он вскакивает, сметая всю еду со стола на пол, доминирующий самец, который однозначно должен взять вверх надо мной, чуть ли не падает на меня, и бл*дь просто пожирает своим ртом. Я поднимаю взгляд на листья касуарина и кричу:

— О, дааааааа.

Я никогда не говорила тебе, что этот парень вылизывает киску лучше, чем любая лесбиянка? Говорила? Ну, тогда повторяю, потому что это того стоит. Он настолько хорош, что мои мышцы сами произвольно начинают сжиматься от предвкушения.

— Не останавливайся, — приказываю я, и черт побери его, он тут же делает противоположное — отрывая от меня свой рот. Я собираюсь выругаться, но вылетает только возглас от шока, потому что он хватает меня, словно я какая-то тряпичная кукла, и кладет на стол, лицом вниз, расставив широко мои ноги. Прежде чем я понимаю, что произошло большой, жесткий, поцелованный солнцем член врезается в меня с такой силой, что я двигаюсь вперед вместе со столом.

Мужчина — дикий зверь.

Он хватает меня за задницу и тянет к себе назад, крепко удерживая на месте, пока адски трахает, но вдруг внезапно останавливается. Поднимает меня снова, словно игрушку, кладет на спину на стол, переворачивает кругом, теперь моя голова свешивается со стола.

— Мне показалось, я слышал, что ты хотела бы пососать что-то очень большое и жесткое? — спрашивает он меня на ухо.

Прежде чем я в состоянии что-то ответить, его член весь в моих соках скользит прямиком в мой рот глубоко в горло. Я не останавливаю его. Я сосу за Англию. Это справедливо. Через несколько секунд я удобнее укладываюсь на спине, закрываю глаза и позволяю ему трахать свой рот. Он жестко начинает двигаться. Единственное, что я в состоянии сделать, просто чувствовать запах этого мужчины, его волосы на лобке и вкус соленой кожи.

Он кончает сильно, содрогаясь всем телом, рывками. Не вынимая свой полутвердый член из моего рта, он легко наклоняется ко мне и опускает рот на клитор, сосет его и работает над ним до тех пор, пока я не начинаю разваливаться на части от подступившего оргазма. Это потрясающая кульминация, и еще запах моря. Он вытаскивает свой член, помогает мне сесть и встает между моих ног. Игриво проводит пальцами по моим влажным складкам и с сожалением смотрит на валяющиеся кусочки курицы на земле.

— Посмотри, что ты заставила меня сделать.

— Ты первый начал.

— Да, но я очень, очень голодный, — жалобно говорит он.

— Я могу сделать тебе сэндвич с сыром.

— Но я хотел бы курицу Гвен, — с печалью в голосе отвечает он, и вставляет свой палец опять мне внутрь.

Палец явно отвлекает меня, но я удерживаю свою голову ровно.

— Будет только сэндвич с сыром. Или он или ничего.

— Ты жестокая женщина, Билли.

Мы отскакиваем друг от друга, как только слышим мужчин, возвращающихся с рыбной ловли. Смешно наблюдать за ним, пытающимся одеть брюки и прыгающим на одной ноге. Я остаюсь сидеть на столе, пропахшая сексом и голая, как в день своего рождения и смеюсь.

К тому времени, когда он уходит в дом, чтобы поговорить по поводу пойманной рыбы, я надеваю одну из его футболок и уже успеваю слепить ему сэндвич. Он разговаривает с мужчинами, которые потрошат и чистят рыбу в раковине, а потом приходит ко мне и садиться за стол.

Я подношу ему тарелку.

Он приподнимает обильно намазанный маслом хлеб и смотрит на внутренности: толстые ломтики сыра переложенными слоями помидоров. Поднимает на меня взгляд и ухмыляется. — Пижонская еда?

Я улыбаюсь в ответ.

— Точно.

Он откусывает большой кусок.

— Измельченный перец чувствуется приятным.

— Спасибо, — говорю я любезно.

Я сажусь рядом с ним и наблюдаю, словно волчица, которая в любой момент готов броситься на его защиту. «И горе тому, кто попытается причинить ему боль», — странная мысль.

Глава 15

День проходит совершенно легко и спокойно. Джерон показывает мне маленькую виллу — комната с зеркальной стеной и тренажерами, гостевая спальня, две ванные комнаты, кухня, кладовая, столовая, веранда и наша спальня, в которой главное место занимает огромная кремовая кровать с противомоскитной сеткой, висящей над ней подобно облаку.

— Очень романтично, — со мешком говорю я.

— Москиты съедят тебя живьем без сетки. Они ужасны, и это единственный недостаток этого места. Ты должна прежде чем сядет солнце распылить немного спрея обязательно.

— О’кэй.

Мы плаваем сначала просто так, а потом одеваем ласты и трубку. Вода настолько прозрачная и чистая, совершенно спокойный день, Джерон показывает мне почти все виды фантастически разноцветных рыб и всю морскую фауну.

Наступает вечер, и мы стоим на пляже, смотря на закат, небо становится почти фиолетовым. Это незабываемо красиво, Джерон держит меня за руку.

— А что происходит после заката? — спрашиваю я.

— Обнаженность, — говорит он с улыбкой.

Я смеюсь.

— Как много обнаженки?

— Очень много.

Джерон делает на мангале рыбу, которую поймали мужичины. Она сочная, вкусная и замечательный способ, чтобы насытить свой голод. После еды я принимаю душ. Вода кажется солоноватой. Потом мы сидим на пляже опрысканные спреем от москитов, пьем ром и разговариваем.

— Послушай, — останавливаю я его, потому что мне кажется, что вдалеке я слышу звуки музыки.

— Это вечеринка на материке, — отвечает он.

— Вау, так далеко и слышно?

— Иногда, когда ветер дует в эту сторону можно даже услышать собачий лай.

— Правда?

— Ты хочешь пойти? — спрашивает он.

— На вечеринку?

— Да.

— Конечно, я хочу пойти на вечеринку на Багамах, — с энтузиазмом отвечаю я.

— Ладно, — соглашается он.

— Мы вот так просто вломимся к ним на вечеринку?

Он улыбается.

— Тебе необходимо научиться островному менталитету. Это не Англия, где ты обязана сообщать людям, что собираешься прийти. Здесь люди просто приходят, когда захотят. Более или менее все на материке знают меня. Обычно я всегда приглашен.

— Великолепно. Я люблю вечеринки.

— В таком случае пошли. Давай.

Я переодеваюсь в яблочно-зеленый топ на бретельках, узкие красные брюки и единственную пара обуви, которая у меня теперь осталась, потому что другая просто лежит на дне океана, золотые сандалии, которые на самом деле выглядят блестящими и вполне подходят для стиля вечеринок. Накладываю слой туши, немного блеска на губы, и я готова.

— Хорошо выглядишь, Билли, — говорю я своему отражению.

— Выглядишь потрясающе, — вторит Джерон из дверного проема нашей спальни.

Я оборачиваюсь и смотрю на него, он опять одет во все черное. В тусклом свете, выглядит еще больше таинственным и непостижимым. Я подхожу к нему и дотрагиваюсь до его груди, трепещу от чего-то могущественного, но таинственность заставляет меня опустить руку. Страсть к нему не ослабевает только лишь усиливается, становясь все сильнее и сильнее.

— Я не знаю, почему я это делаю.

Он усмехается.

— Я тоже не знаю, но мне нравится, — он проводит указательным пальцем по моей щеке, задумчиво.

Вдруг я начинаю нервничать и слабо улыбаюсь.

— Ты бросаешься в глаза.

— Ты тоже.

Я притворяюсь, что улыбаюсь.

— Я не могу остановиться. А у тебя какое оправдание?

— Такое же, — очень спокойно говорит он без тени юмора в голосе.

Он наклоняет голову и целует (я даже не знаю, смогу ли описать этот поцелуй) он такой перемешанный: мягкий и жесткий, заботливый и яростный, раскрепощенный и еще больше собственнический.

Пару секунд я пытаюсь устоять перед противоречивыми требованиями его поцелуя, но не могу, сдаюсь, и оказываюсь в медленном танце. Но это не мы танцуем, а наши переплетенные души, кружатся сливаясь друг с другом, как будто они стали жидкими. Поцелуй настолько красив и глубок, что аж больно. он отрывается, я касаюсь рта и смотрю на него широко открытыми глазами с каким-то благоговением, чувствуя себя опьяненной. Мой пульс мчится как угорелый.

— Что за черт это было? — шепотом спрашиваю я, еле слышно со страхом.

— Я вырезал свое имя на твоем сердце.

Я смотрю на самого горячего мужчину, которого мне довелось встретить, мужчину, у которого уже есть девушка.

Назад Дальше