— Надеюсь, вы правы, миссис Темпест. Но что мне делать сейчас, когда она хочет бежать?
В словах его сквозило отчаяние; тревога прорезала на суровом лице глубокие морщины. Сейчас Страйкер выглядел стариком. За терпение приходится платить; и он платил полной мерой. Но знал, что Темпест приходится еще тяжелее. Она сражается со своими демонами в одиночку. Глаза ее затуманились заботой; под ними появились темные круги. Ночами она любила его с яростным отчаянием, словно тщетно пыталась раствориться в своей любви. День за днем Темпест терзала себя — а это невыносимо больно.
— Видит бог, я хочу ей помочь, — пробормотал Страйкер, захлопывая ящик, — но что я могу сделать? Я не знаю, что мне делать!
Он потянулся к телефонной трубке. Нужно сделать кучу звонков. Вступив во владение наследством Уитни-Кингов, Страйкер неожиданно для себя оказался необычайно занятым человеком. На него свалилась куча административных дел, и скучать не приходилось. Жизнь складывалась так, как до сих пор он мог только мечтать. Только бы Темпест была счастлива…
На границе своих владений Темпест натянула удила. Жеребец замотал головой, разбрызгивая хлопья пены, но Темпест даже не покачнулась в седле.
— Спокойно, дружок, спокойно! — проговорила она со смехом и, похлопав его по спине, перевела на шаг. Жеребец ненавидел шаг; дай ему волю, он бы всю дорогу несся стремительным галопом. Но Темпест нужно было подумать.
Позвонил Ден. Почему она не рассказала об этом Страйкеру? Или просто не выкинула из головы предложение старого приятеля? Он сколачивал команду для путешествия на каяках по одной индонезийской реке. Около ста миль по воде, несколько водопадов… Темпест будет единственной женщиной в команде из шести человек; с четырьмя из них она плавала раньше, доверяла им, как самой себе, и знала, что они ей доверяют. Но какая разница? Путешествие опасно, гораздо опаснее, чем все ее прежние авантюры. Еще три месяца назад Темпест бы, не колеблясь, ответила: «Да». Но теперь… Да, ей хотелось поехать. Но, как ни удивительно, так же сильно хотелось и остаться.
Почему она не сказала Страйкеру? Ведь он обещал ей свободу. Конечно, ему эта затея не понравится: но он дал слово, что не станет ее удерживать. А Страйкер всегда держит слово.
В чем же дело? Почему она не может рассказать все Страйкеру, собрать вещи и улететь в Индонезию? Ему не придется ни о чем беспокоиться. Как и она, он богат, свободен и волен лететь куда захочет…
Темпест натянула поводья.
— Я должна ему сказать, — произнесла она вслух. — Он любит меня. Он поймет.
Но голос ее вдруг задрожал, а глаза наполнились непрошеными слезами. Да, он поймет и отпустит ее без единого слова — но только потому, что дал обещание. Ее родные всю жизнь только и делали, что шантажировали ее своей любовью. Темпест поклялась, что никогда не будет так поступать сама. Ни с кем. А чем же она теперь занимается?
Страйкер любит ее. Это Темпест знала всей душой, всем сердцем. Он догадывается, что она борется с собой. Он обнимает ее — но не удерживает в объятиях.
Каждую ночь в миг наивысшей страсти Темпест слышит его слова, снова и снова подтверждающие, что она свободна. Он молчит — и Темпест уверена, что ей все позволено. Но чем заплатит за ее свободу Страйкер? Неважно, поедет он с ней или нет; он будет изнывать от тревоги и страха. Получается, что Темпест поймала его в ловушку любви?
Что же ей делать? Остаться — нет сил. Уехать, ринуться навстречу мечте — значит обречь любимого на ад одиночества и тревог.
Слезы покатились по ее лицу, оставляя влажные дорожки. В первый раз в жизни Темпест судила себя, судила сурово и беспощадно. Что же ей делать? — спрашивала она себя снова и снова — и не находила ответа.
Утерев слезы тыльной стороной ладони, Темпест повернула коня к дому.
Может быть, лучше не насиловать себя и уехать. Но быть с ним честной. Объяснить, почему она уезжает и чего ей это стоит. Ему от этого едва ли станет легче — но, по крайней мере, он поймет, что Темпест хотела бы разделить с ним эту ношу.
Темпест медленно ехала к дому, и в мозгу ее теснились воспоминания. Волнующие приключения, чудом преодоленные опасности, друзья, обретенные и вновь потерянные, семья с ее обещаниями любви — если только Темпест станет другой… И все тщетно. Что она получила взамен? Хорошо, если несколько часов полной жизни… Но что такое эта «полная жизнь», как не забвение? Бездумное, бесполезное… Как наркотик. Темпест пристрастилась к нему и теперь переживает мучительную «ломку».
Темпест отвела жеребца в конюшню и, едва передвигая ноги, побрела в кабинет к мужу. Сейчас ей было тяжело, как никогда.
Страйкер поднял глаза и прочел на ее лице решение. Ничем не выдав своих чувств, он лениво откинулся в кресле.
— Хорошо покаталась?
Темпест села, не отрывая от него глаз.
— Мне все обрыдло, — глухо произнесла она, не скрывая горечи. — Но я все равно тебя люблю.
Сердце Страйкера мучительно сжалось — такую боль почувствовал он в ее голосе и в затравленном взгляде. Как хотелось ему сжать ее в объятиях и сделать все, чтобы она улыбнулась вновь!
— Расскажи мне, что случилось, — тихо попросил он.
Темпест опустила глаза. Мягкость Страйкера ранила ее в самое сердце; сейчас Темпест была отвратительна самой себе.
— Не надо меня щадить. Я этого не заслужила. — Она набрала воздуху в грудь. — Страйкер, я уезжаю. Видит бог, я не хочу этого. Я долго боролась с собой. Больше не могу.
Она подняла голову. Лицо ее было искажено страданием, синие глаза заволоклись слезами. Страйкер привстал со стула, но Темпест остановила его движением руки:
— Не надо! Если любишь, пожалуйста, не трогай меня! А то я не смогу договорить.
Страйкер повиновался, мысленно моля бога, чтобы надежды бабушки сбылись.
— Три дня назад мне позвонил Ден Лоуренс. Он сколачивает команду для путешествия на каяках по горной реке.
Страйкеру стало немного легче дышать. С веслом Темпест управлялась отлично и прошла на каяках и байдарках едва ли не все знаменитые водные трассы обоих полушарий. Знал Страйкер и Дена и вполне доверял ему.
— Какой?
Темпест назвала далекую реку и замерла, ожидая, что он ответит.
Страйкер долго молчал, собираясь с силами. Ему казалось, что самое худшее уже позади; теперь он понял, что ошибался.
— Ты хочешь сказать, что горстка из шести человек на двух каяках собирается пройти сотню миль по совершенно незнакомой трассе? Трассе, которую не проходил еще ни один человек?
Темпест, удивленная его спокойствием, могла только кивнуть.
— И Ден не бывал там раньше?
Только сила воли удерживала Страйкера на месте. Ему хотелось схватить Темпест за плечи и трясти так, чтобы у нее зубы застучали! Запереть в кладовке и до конца дней ее не выпускать! Но он дал слово. И ни бог, ни дьявол не заставят его нарушить свое обещание.
— Когда ты отправляешься? — спросил он спокойно и безразлично, словно машина.
— Чартерный самолет будет здесь завтра.
Темпест ждала, что он захочет лететь с ней.
— И надолго?
В черных глазах его, где, казалось, навеки погас свет, она прочла истинное значение этих слов.
— На пару недель.
Нет, она не верит! Не может поверить. Неужели он отпустит ее одну? Только не сейчас! Он же знает, как это опасно! Раньше он…
Но на этот раз все было по-другому. Ни тревоги, ни возмущения, ни просьбы подумать еще раз. Только твердое, безоговорочное подчинение. Она думала, что этого и хочет…
— А ты не полетишь со мной? — медленно спросила она.
Страйкер поднялся и размеренными шагами подошел к окну. Нельзя смотреть на нее. Один взгляд — и он не выдержит. И навеки погубит свое будущее.
— Нет. Я доверяю Дену. С ним ты будешь в такой же безопасности, как со мной. Кроме того, он в этом деле профессионал. Мне лишь два-три раза в жизни случалось плавать на каяке.
Темпест молча смотрела ему в спину. Сама не понимая почему, она чувствовала себя преданной.
— Пожалуйста, заставь меня остаться! — вырвалось у нее.
Теперь настал его черед удивляться. Страйкер резко повернулся к ней; брови его взметнулись, и вместе с ними рванулась ввысь погребенная надежда.
— Что ты сказала?
— Заставь меня остаться! — Она рванулась к нему, вцепилась в его руку, как утопающий цепляется за спасательный круг. — Скажи, что я не поеду, что это слишком опасно…
Дрожащими пальцами Страйкер стер с ее щек слезы. Не лучшее время для нежности — но сейчас Темпест была бесконечно дорога и желанна.
— Не могу, милая. Даже ради тебя. Да, я хочу, чтобы ты осталась. Да, это слишком опасно — даже с твоим мастерством и с первоклассной командой Дена. Но… не могу. Я не стану строить нашу жизнь на шантаже и насилии. Ты честно попыталась жить обычной жизнью. И поняла, что не можешь. Я видел, как ты подолгу стояла у окна, и взгляд твой был — словно у птицы с подрезанными крыльями. Я видел, как ты носилась на своем жеребце так отчаянно, словно мечтала разогнаться и оторваться от земли.
Он снова погладил ее по щеке, глядя в синие глаза, — и вдруг почувствовал, как снисходит на его душу невиданное ранее спокойствие.
— Иди, любимая. Твое желание съедает тебя изнутри. Иди, танцуй со смертью, а потом, если позволит господь, возвращайся ко мне. — Он наклонился и поцеловал ее в лоб. Ему удалось даже улыбнуться; и в улыбке этой была печаль, но не было горечи, — Я люблю тебя. Что бы ни случилось, я ни минуты не сожалею о том, что женился на тебе. — Медленно, очень медленно он разжал объятия. — Иди, звони Дену. Он, наверно, места себе не находит от нетерпения.
Темпест послушно повернулась к дверям — просто потому, что не знала, что еще делать. Ей казалось, что какой-то демон выпил из нее жизнь и душу и выбросил пустую оболочку в чужой, незнакомый мир. Абсолютная свобода… Страйкер так любит ее, что предоставляет ей абсолютную свободу.
Темпест набрала номер Дена. Рассеянно слушала его радостные восклицания. Предстояли долгие сборы — и тут не обойтись без помощи Страйкера. Ужин прошел в обсуждении деталей поездки.
— Если хочешь, иди наверх и ложись спать, а я соберу вещи, — предложил Страйкер, изучая список необходимого.
Темпест устало потянулась:
— Мы быстрей управимся вдвоем.
Страйкер взглянул на нее и покачал головой:
— Ты устала, а я нет. В любом случае я завтра смогу отдохнуть, а тебе предстоит долгий перелет. А ты, как известно, плохо переносишь самолеты.
Темпест поморщилась, но не стала спорить. На споры у нее уже не оставалось сил.
— Хорошо. — Она поднялась и пошла к дверям. — Я жду тебя.
Страйкер не ответил. Едва Темпест скрылась за дверью, он принялся методично складывать вещи по списку. Главное — не думать. Это он еще успеет. Но не сейчас.
Меньше чем через час Страйкер тихо вошел в спальню. Темпест уже спала, обнаженная, раскинувшись на огромной кровати. Она раскинула руки в стороны, словно что-то искала даже во сне. Может быть, его тепло? Страйкер знал это чувство. Сколько раз он сам задыхался от холодной пустоты в душе и искал, искал утешения, которого нет на земле…
Страйкер скинул одежду и подошел к кровати. Нет, говорил он себе, он сдержит обещание. Он не станет упрашивать ее остаться. Сожаление, страх, запоздалые мольбы — все придет утром. Все, что он позволит себе сегодня, — попытаться проникнуть в ее сердце молчаливой любовью.
Страйкер скользнул в кровать, и Темпест, удовлетворенно вздохнув, тут же прижалась к нему. Он начал с волос, лаская каждый огненный локон; он проводил пальцами по голубоватым линиям вен на висках, ласкал ресницы, щеки, губы… За пальцами следовали губы, согревая Темпест теплом поцелуев. Она тихонько застонала от удовольствия, но не проснулась, словно не желая разрушать волшебство ночи.
Руки его скользнули ниже; Страйкер приносил молчаливую жертву телу, которому поклонялся, как святыне, длинным стройным рукам, хранящим в себе такую силу, хрупким костям, которым не страшны переломы, ногам, которые завтра на рассвете унесут ее прочь, колену, отмеченному извилистым давним шрамом… С каждым его движением Темпест расцветала у него в руках, словно экзотический цветок, ласкала его пальцы, как бесценный шелк, беспрекословно подчиняясь его воле. Страйкер улыбнулся; сейчас он не хотел бурной страсти. Пусть отвечает ему в полусне, как Спящая красавица — своему принцу. Сейчас он должен почувствовать, что эта прекрасная женщина принадлежит ему.
Он склонился к ее губам, обвел языком их контур — и дыхание Темпест участилось. Ресницы дрогнули, и в устремленных на нее глазах Страйкера Темпест прочла все чувства, что так старательно сдерживал он сегодня в кабинете. Она протянула руки — и он сжал ее в объятиях.
— Нет! Отдайся мне вся, целиком! Отдай мне все!
Эти слова прошелестели еле слышным шепотом и слились с поцелуями — и Темпест поняла, что не может им противиться.
— Хорошо.
— Не отвечай мне. Не двигайся.
— Нет. Я твоя. Я сделаю все, что ты хочешь.
Никогда, даже в мыслях, Темпест не произносила ничего подобного — однако слова вырвались из ее уст легко и свободно. Какая-то сила властно опустила ее руки на покрывало.
— Все, что ты хочешь, — повторила Темпест, глядя ему в глаза.
Глаза его вспыхнули пугающим огнем; Страйкер опустил голову к ее груди, и розовый бутон соска набух от сладкого предчувствия. Страйкер слегка прикусил сосок зубами, и Темпест застонала. А он уже ласкал ее живот, и все тело Темпест содрогалось и изгибалось от этой сладостной пытки. Каждый дюйм ее тела кричал и жаждал его ласки; нервы содрогались, кровь бешено бежала по жилам. Ей казалось, что умелые руки и губы мастера расплавляют ее и воссоздают вновь. Вздохи Темпест вскоре перешли в стоны, стоны — в крики. И когда он наконец приподнялся над ней, Темпест подумала, что сейчас умрет от счастья.
Он входил в нее медленно, с каждой секундой даря ей новое наслаждение. Темпест закрыла глаза и издала долгий протяжный стон, гулко отозвавшийся в тиши огромного пустого дома. Несколько секунд — или целую вечность — они лежали молча, вдыхая запах друг друга.
— Итак, начнем! — прошептал Страйкер, откидывая ее волосы со лба.
Каждый мускул его могучего тела вопил и требовал удовлетворения — но Страйкер не спешил. Сегодня Темпест должна в полной мере почувствовать себя «его женщиной». Он начал движение так медленно, что Темпест едва ощутила его. Глаза ее широко распахнулись, но ни звука не сорвалось с приоткрытых губ. Ей казалось, что ее несет куда-то в открытое море, и рядом нет иного якоря, кроме его мощного тела… Темпест начала двигаться в такт, повинуясь тихим повелениям Страйкера. Пот выступил у нее на лбу, и золотистая от загара кожа влажно блестела в свете ночника. А Страйкер двигался все быстрее, скользил по ее телу руками, хриплым шепотом повторял ее имя. Темпест выгибалась ему навстречу; все глубже и глубже входили они друг в друга, и казалось, никакая сила в мире не сможет их разъединить. Лицо Страйкера было сурово и нахмурено; всеми силами он сдерживал наступление пика — но наконец почувствовал, что не может больше терпеть.
Но даже сейчас он был не готов к такому взрыву страсти. Весь его самоконтроль испарился: обвив Темпест руками, Страйкер содрогался, словно от боли, и исступленно выкрикивал ее имя. И не было больше «завтра». Ни прошлого. Ни будущего. Ничего, кроме мужчины, женщины и их любви.
Страйкер перекатился на бок, и Темпест погрузилась в сон.
На следующее утро она не вспоминала о прошедшей ночи и, конечно, не пыталась ее анализировать. Не было времени. Темпест улетела, оставив дома все трудные вопросы, на которые все равно не знала ответа.
Глава 13
Потягивая бренди, Страйкер смотрел на игру огня в камине. Прошла неделя. Неделя торопливых телефонных разговоров, тревоги и сосущей пустоты в душе. Завтра команда Дена начинает путешествие вниз по реке. Страйкер крепко сжал в руке стакан. Ден заверил его, что принял все возможные меры предосторожности. Темпест поплывет в третьей группе. Слава богу. Как она ни злилась, Ден не изменил своего решения. Страйкер улыбнулся уголками губ, вспомнив, как она кипела от гнева, когда рассказывала ему об этом. Интересно, знает ли Ден, какого мнения была в тот момент Темпест о его происхождении, образе жизни и умственных способностях?