Осмотр острова был закончен, составлена довольно подробная карта, более или менее точно определены его размеры и уточнен рельеф местности. Расположение лесов, равнин и рек было в общих чертах отмечено на карте. Оставалось только спуститься вниз и заняться исследованием почвы, чтобы определить, какие минеральные и растительные богатства имеются на острове.
Но прежде чем дать своим спутникам сигнал спускаться, Сайрес Смит сказал им спокойным и серьезным голосом:
– Вот, друзья мои, тот небольшой клочок земли, на котором нам суждено поселиться по воле случая. Здесь нам придется жить, и, возможно, очень долго… Но, может быть, в один прекрасный день мы неожиданно будем спасены, если какой-нибудь корабль случайно пройдет мимо… Я говорю случайно, потому что наш остров невелик и здесь нет гавани, которая могла бы служить удобной стоянкой для океанских кораблей. Кроме того, боюсь, что он лежит в стороне от морских путей, то есть слишком далеко к югу для кораблей, которые направляются в Австралию, огибая мыс Горн. Я ничего не хочу скрывать от вас…
– И вы совершенно правы, дорогой Сайрес, – перебил его Спилет. – Вы имеете дело с мужчинами. Мы верим в вас, и вы вполне можете на нас рассчитывать. Не так ли, друзья мои?
– Я во всем буду вас слушаться, мистер Сайрес, – воскликнул Герберт, пожимая руку инженера.
– Хозяин, я с вами всегда и везде! – воскликнул Наб.
– Что касается меня, – сказал Пенкроф, – то я, со своей стороны, обещаю беспрекословно исполнять все ваши приказания, мистер Сайрес. Я уверен, если только вы захотите, мы сделаем из этого острова маленькую Америку. Мы построим здесь город, железные дороги, телеграф, и в один прекрасный день, когда остров совсем преобразится, мы отправимся в Америку и предложим его правительству Союза! Только у меня есть одна просьба…
– Какая? – спросил Спилет.
– Чтобы мы больше не называли себя потерпевшими крушение, а считались бы колонистами, которые прибыли сюда основать поселение.
Сайрес Смит улыбнулся и сказал, что ничего не имеет против этого. Предложение Пенкрофа было принято. Потом инженер поблагодарил своих товарищей за доверие и сказал, что рассчитывает на их энергию и на помощь свыше.
– Ну а теперь домой, в Гроты! – воскликнул Пенкроф.
– Подождите еще одну минуту, друзья мои! – сказал инженер. – Мне кажется, что, прежде чем уйти отсюда, нам следовало бы как-нибудь назвать этот остров, и еще мы могли бы дать имена всем этим мысам, полуостровам, ручьям и рекам, которые так хорошо видны с горы.
– Отлично, – поддержал его Спилет. – Это даже необходимо и очень пригодится нам в будущем, когда мы будем исследовать ту или другую часть острова…
– Верно, – заметил Пенкроф, – каждому из нас, разумеется, будет проще сказать, куда идешь или откуда пришел. По крайней мере, и сам сразу будешь понимать других, и другие поймут тебя.
– Например, Гроты, – сказал Герберт, – за ними можно было бы сохранить это название.
– Верно! – ответил Пенкроф. – По-моему, это отличное название, оно само пришло мне в голову, когда мы открыли это убежище. Сохраним мы это название, мистер Сайрес?
– Конечно, Пенкроф.
– Отлично! Что касается других мест, то им тоже нетрудно будет придумать подходящие названия, – продолжал развивать свою мысль Пенкроф. – Назовем их теми же именами, какими называли их робинзоны, о приключениях которых мне часто рассказывал и читал Герберт: бухта Провидения, Страна Кашалотов, мыс Обманутой Надежды!
– А почему бы не дать им имена, – возразил Герберт, – например, мистера Смита, мистера Спилета, Наба!..
– Мое имя! – воскликнул Наб, сверкнув ослепительно-белыми зубами.
– Почему же нет? – сказал Пенкроф. – Порт Наб… Это хорошо звучит! Мыс Гедеон…
– Я предпочел бы имена, которые напоминали бы нам нашу родину, – перебил его Спилет.
– Да, конечно, для названия главных пунктов, – сказал Сайрес Смит. – Для бухт и заливов я охотно допускаю такие названия. Например, мы дадим большой бухте на востоке имя бухты Союза, открытому заливу на юге – имя Вашингтона, гору, на которой мы в эту минуту находимся, назовем горой Франклина, озеро, которое виднеется вдали, – озером Гранта. Лучше ничего не может быть, друзья мои. Их названия будут напоминать нам нашу родину и тех великих граждан, которые ее прославили. А для речек, заливов, мысов и выступов, по моему мнению, следовало бы придумать такие названия, которые отражали бы особенности их формы. Таким образом они лучше запомнятся, что, согласитесь, будет гораздо практичнее. Остров имеет очень необычные очертания, и нам, возможно, будет нелегко придумать живописные названия. Что касается ручьев, которых, вероятно, немало в этих огромных лесах, небольших бухточек и заливов, которые мы, вероятно, тоже откроем в недалеком будущем, то предлагаю давать им названия постепенно, по мере необходимости. Как вы находите мое предложение, друзья?
Предложение инженера было единогласно принято. Остров расстилался у них перед глазами, словно развернутая карта, и им оставалось только присвоить имена всем его выступающим углам, заливам и возвышенностям. Гедеон Спилет станет записывать на карте названия, и таким образом географическая номенклатура острова будет окончательно составлена.
Прежде всего, как предложил инженер, они назвали бухту Союза, бухту Вашингтона и гору Франклина.
– Теперь, – сказал Спилет, – я, со своей стороны, предложил бы назвать этот длинный полуостров на западе Змеиным полуостровом, а его загнутую кверху оконечность – мысом Аллигатора, потому что она очень похожа на хвост крокодила.
– Согласны, – объявил инженер.
– Теперь, – сказал Герберт, – и я предложу назвать заливом Акулы длинный залив на северо-востоке, который так удивительно похож на открытую пасть прожорливой акулы.
– Молодец мальчик, отлично придумал! – одобрил Пенкроф. – И чтобы сразу завершить картину, назовем Челюстью эти два мыса…
– Но ведь мысов два, – заметил Спилет.
– Ну и что? – возразил Пенкроф. – Один из них будет мыс Северная Челюсть, а другой – мыс Южная Челюсть.
– Записано, – ответил Гедеон Спилет.
– Остается дать еще название мысу на юго-восточной оконечности острова, – сказал Пенкроф.
– То есть оконечности бухты Союза, – уточнил Герберт.
– Мыс Когтя! – объявил Наб, который очень хотел принять участие в наименовании какой-нибудь части своих владений.
Наб очень удачно придумал название юго-восточному мысу, потому что он и в самом деле был очень похож на громадную когтистую лапу фантастического животного, каким казался весь этот странный остров.
Пенкроф был в восторге, да и все остальные воодушевились, и всевозможные названия следовали одно за другим.
Реку, которая снабжала колонистов пресной водой и по которой Пенкроф с Гербертом сплавляли хворост, они назвали рекой Милосердия.
Островок, на который высадились потерпевшие крушение, получил название острова Спасения.
Плато, венчающее высокую гранитную стену над Гротами, назвали плато Дальнего Вида, потому что с этого пункта открывался вид на всю бухту Союза.
И, наконец, вся масса непроходимых лесов, покрывающих Змеиный полуостров, получила название лесов Дальнего Запада.
На этом пока закончилось наименование всех видимых и известных частей острова. Остальные места получат названия потом, по мере того как будут делаться открытия.
Сайрес Смит тут же по высоте и положению солнца на небе приблизительно определил и положение острова относительно стран света. При этом оказалось, что бухта Союза и все плато Дальнего Вида находятся на востоке. Впрочем, на следующий день инженер намеревался еще раз проверить свои определения стран света, отметив по часам время восхода и захода солнца.
Теперь колонистам оставалось только спуститься с горы Франклина, чтобы вернуться в Гроты, как вдруг Пенкроф вскричал:
– Эх! Какие же мы рассеянные, однако!
– Почему? – спросил Гедеон Спилет, который уже закрыл свою записную книжку и собрался уходить.
– А острову-то мы забыли дать название! Неужели он так и останется безымянным?
Герберт хотел предложить назвать остров именем инженера, и все охотно дали бы на это свое согласие, но Сайрес Смит сказал:
– Назовем его, друзья мои, именем нашего великого гражданина, который теперь борется за освобождение рабов и за единство американской республики! Назовем его островом Линкольна!
Троекратное «ура» было ответом на предложение инженера.
В этот вечер, прежде чем заснуть, колонисты долго говорили о своей далекой родине и об ужасной войне, заливающей ее кровью. Никто из них не сомневался, что скоро южане будут побеждены, и дело Севера, дело гуманное и справедливое, восторжествует благодаря Гранту и Линкольну!
Они вели эту беседу вечером 30 марта 1865 г. Колонисты, конечно, даже предполагать не могли, что через шестнадцать дней в Вашингтоне будет совершено страшное преступление, и Авраам Линкольн падет от пули фанатика.
Глава двенадцатая
Регулирование часов. – Пенкроф доволен. – Подозрительный дым. – Красный ручей. – Флора острова Линкольна. – Фауна. – Горные фазаны. – Охота на кенгуру. – Агути. – Озеро Гранта. – Возвращение в Гроты.
Колонисты острова Линкольна окинули последним взглядом море, обошли вокруг отверстия кратера по узкому гребню и через полчаса уже спустились на первое плато, где накануне провели ночь.
Пенкроф почувствовал голод и объявил, что пора завтракать. Это привело к необходимости сверить часы Сайреса Смита с часами Гедеона Спилета. Часы Спилета не пострадали от морской воды, потому что журналист упал на песок вдали от морских волн. Это были замечательные часы, настоящий хронометр, и Гедеон Спилет с педантичной аккуратностью заводил их ежедневно, даже на острове.
А часы инженера, конечно, остановились еще в то время, когда он умирающий лежал в песчаной пещере, где его нашел Наб.
Когда зашла речь о часах, инженер вспомнил, что его часы стоят, завел их и, определив по высоте солнца, что должно быть около девяти часов утра, перевел стрелки на это время.
Гедеон Спилет собрался последовать его примеру, но инженер остановил его, сказав:
– Нет, нет, дорогой Спилет, подождите! Ваши часы идут по ричмондскому времени, не так ли?
– Да, Сайрес.
– Это значит, что ваши часы поставлены по меридиану этого города. А вы, конечно, знаете, что меридиан Ричмонда почти совпадает с меридианом Вашингтона?
– Конечно, знаю.
– Ну, так и не переводите стрелки. Не забывайте только заводить их аккуратно каждый день и не трогайте стрелки. Это может нам еще пригодиться…
«Зачем?» – подумал Пенкроф, принимаясь за завтрак.
Все ели с таким аппетитом, что не оставили ни кусочка дичи про запас и даже уничтожили все орехи. Но Пенкроф ничуть не огорчился, он надеялся раздобыть свежей провизии на обратном пути. Топ, на долю которого досталось меньше всех, наверное, сумеет найти какого-нибудь зверька в лесу, и охотники, уже успевшие доказать свое искусство, конечно, не выпустят его живым. Впрочем, Пенкрофу не нравился способ охоты с дубинками, и он был намерен попросить инженера изготовить им запас пороха и одно или два охотничьих ружья. Для такого человека, как Сайрес Смит, по мнению Пенкрофа, это не могло представлять особого труда.
Спускаясь с вершины, Сайрес Смит предложил своим спутникам идти к Гротам по другой дороге. Ему очень хотелось поближе взглянуть на озеро Гранта, окруженное красивой рощей зеленеющих деревьев. Все охотно согласились и стали спускаться по восточным отрогам горы, где, вероятно, брал начало ручей, впадавший в озеро. В разговоре колонисты уже употребляли новые названия различных частей острова, что, как они сразу заметили, было очень удобно. Герберт и Пенкроф, – один еще совсем юный, а другой, хотя и взрослый, но в душе такой же ребенок, – были в восторге, и, продолжая идти, моряк говорил:
– Ну, Герберт, это здорово! Мы теперь, мой мальчик, даже не сможем заблудиться, потому что, пойдем ли мы по дороге к озеру Гранта или выйдем к реке Милосердия через леса Дальнего Запада, мы обязательно окажемся у плато Дальнего Вида, а значит, возле бухты Союза!
По совету инженера решили по дороге держаться поблизости друг от друга. Этого требовала простая предосторожность. В густой чаще леса могли водиться хищные животные, и нападение одного из них на одинокого путника, вооруженного только дубинкой, могло быть опасно.
Как обычно, впереди шли самые пылкие – Пенкроф, Герберт и Наб, предшествуемые Топом, который тщательно обнюхивал каждый кустик и каждую ямку. Гедеон Спилет и Сайрес Смит шли рядом, как бы в резерве. Журналист в руке держал записную книжку и карандаш, готовый записать любой заслуживающий внимания случай. Инженер шел молча, изредка наклоняясь, чтобы поднять с земли какой-нибудь камешек, или останавливаясь, чтобы сорвать веточку с заинтересовавшего его растения. Все это он с самым серьезным видом клал в карманы.
– Что это он, черт возьми, собирает? – ворчал про себя Пенкроф. – Сколько я ни смотрю, ничего такого не нахожу, что стоило бы прятать в карманы!
Часов около десяти маленький отряд спустился с горы Франклина. Почва здесь все еще была очень бедна растительностью. Редкие деревья и кустарник – вот и вся флора этой местности. Они шли по желтоватой высохшей равнине, тянувшейся на целую милю до самой окраины леса. Земля, изрытая большими ямами, была усеяна большими глыбами базальта, которым, чтобы остыть, понадобилось не менее трехсот пятидесяти миллионов лет. Однако не было видно следов лавы, которая изливалась из кратера по северным склонам горы.
Смит надеялся, что очень скоро они подойдут к ручью, который, по мнению инженера, должен был протекать где-нибудь под деревьями, вдоль опушки. Вдруг он увидел, что Герберт чуть ли не бегом спешит к нему, а Пенкроф и Наб спрятались за утесами.
– Что там случилось, милый юноша? – спросил Гедеон Спилет.
– Дым, – ответил Герберт. – Мы видели дым, который поднимается из-за скал в ста шагах от нас.
– Значит, тут есть люди? – воскликнул журналист.
– Надо быть осторожнее и не показываться этим людям, пока не узнаем, с кем имеем дело, – сказал Сайрес Смит. – Признаюсь вам, я не очень-то буду рад встрече с туземцами, если они существуют на этом острове, и даже до некоторой степени боюсь этого. Где Топ?
– Топ впереди.
– Он не лает?
– Нет.
– Странно. На всякий случай надо подозвать его к себе.
Через несколько минут Смит, Спилет и Герберт подошли к Пенкрофу и Набу и тоже притаились за глыбами базальта.
С этого места всем хорошо был виден желтоватый дым, который, извиваясь, поднимался столбом к небу. Инженер легким свистом подозвал к себе Топа и, сделав товарищам знак дождаться здесь его возвращения, стал осторожно пробираться между скалами.
Остальные колонисты неподвижно застыли на своих местах, с беспокойством ожидая результата разведки. Вскоре они услышали крик Сайреса Смита, который звал их к себе. Все бегом устремились в ту сторону, откуда слышался крик, и через минуту были уже возле инженера, сразу почувствовав резкий неприятный запах.
Ощутив этот запах, инженер догадался, что означает этот дым, который сначала так сильно его встревожил.
– Этот огонь, – сказал он, – или, скорее, этот дым обязан своим происхождением самой природе. Здесь недалеко находится серный источник, который поможет нам при лечении ларингитов.
– Отлично! – воскликнул Пенкроф. – Как жаль, что у меня нет насморка!
Вслед за тем колонисты направились к тому месту, откуда вырывался дым. Там они увидели обильный серный источник, который катил свои воды между скалами, распространяя вокруг характерный запах сернистого водорода.
Сайрес Смит опустил руку в воду и сказал, что она немного маслянистая на ощупь. Попробовав воду на вкус, он нашел ее сладковатой. Что касается температуры воды в источнике, то, по мнению инженера, она равнялась 95° по Фаренгейту (35° по Цельсию). Герберт с удивлением спросил его, как он смог с такой точностью определить температуру воды.