Несмотря на сердитое настроение и гнев из-за собственной беспомощности, принц не мог скрыть благоговейного трепета перед величественной картиной. Никакие легенды не были способны рассказать правду об Инис Гвидрин, никакие живописные полотна и скульптуры не могли передать волшебство этого места с его хрустальным замком.
Гелдион глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, и шепотом напомнил себе: волшебство Инис Гвидрин, несомненно, очень опасно. То был остров Керидвен, и любое опрометчивое слово означало, что принцу ни за что не уйти отсюда живым – во всяком случае, в облике человека. Керидвен отличалась умением превращать людей в домашний скот.
С этой мыслью, не дававшей ему покоя, Гелдион шагал по острову, по каменной тропе меж песков, которая вела к высоким воротам хрустального замка. Крылатые обезьяны сопровождали его до порога, и он покорно шел рядом с ними (да и куда он мог бы сбежать?). У ворот принца встретила группа гоблинов – отталкивающего вида горбунов с покатыми лбами и клыками, торчащими из слюнявых губ, которые казались слишком уж растянутыми. Кожа у гоблинов была отвратительного желто-зеленого цвета, а уж вонь от них стояла, как от сырого мяса, залежавшегося на солнце.
– Гик, – произнес тонконого-тонкорукий гоблин, ткнув скрюченным пальцем в свою тщедушную грудь.
Он выступил вперед, чтобы взять Гелдиона за руку, но принц проворным шлепком отбросил его руку.
– Я обещаю не оказывать никакого сопротивления, – пояснил Гелдион. – Если ты собираешься отвести меня к Керидвен, то давай веди. Если нет – убирайся прочь, не то тебе не поздоровится!
Гик плюнул и покачал уродливой головой, пробормотав что-то нелестное насчет людей. Как Гелдион и ожидал, гоблин упомянул имя Керидвен, своей госпожи, и двинулся в путь, а за ним последовали принц и остальные гоблины.
Оказавшись внутри замка, они быстро пошли по зеркальным коридорам, и скоро Гелдион потерял способность ориентироваться. Это его не особо волновало, ибо он не питал надежд на побег. Он находился в логове могущественной колдуньи Керидвен и прекрасно знал, что сможет покинуть это место лишь тогда, когда она сама позволит ему уйти.
Гик остановился возле большой деревянной двери и пару раз осторожно ударил по ней дверным молотком.
Гелдион понимал нервозность гоблина. Стража тяжело сопела у него за спиной, и принц отчетливо ощутил, что никто из них не хочет находиться здесь.
Дверь повернулась, явно открывшись сама собой, и неожиданно Гик с Гелдионом остались в коридоре одни, поскольку остальные гоблины со всех ног бросились туда, откуда пришли.
Из приоткрытой двери веяло приятным теплом: чувствовалось, что внутри ярко пылает огонь. Из коридора Гелдиону была видна лишь часть комнаты. У края толстого ковра из медвежьих шкур стояли два кресла с необычайно мягкими сиденьями, а на дальней стене висели роскошные шпалеры. На одной Гелдион узнал сцену из придворной жизни Коннахта, хотя работа была старой и никто из изображенных мужчин и женщин не был знаком принцу.
Гик нервно дернулся, пропуская Гелдиона вперед. Если у принца и были какие-либо сомнения насчет присутствия здесь Керидвен, то теперь они исчезли, когда он увидел выражение неподдельного страха на лице гоблина. Гелдион глубоко вздохнул, пытаясь разобраться в сложившейся ситуации. Он ведь действительно никогда не встречался с этой ведьмой, хотя несколько раз беседовал с говорящими воронами, вестниками Керидвен. Его отец, вне всякого сомнения, сиживал рядом с Керидвен, и неоднократно, но Киинемор редко говорил с кем-либо об этих встречах.
Теперь Гелдиону предстояло увидеться с колдуньей лицом к лицу. Он оглядел свое походное одеяние, осознав, что в суматохе последних стычек с восточными городами несколько недель подряд не мылся.
Гик издал скулящий звук, настойчивее давая понять, чтобы принц входил в помещение. Более не мешкая, гордый Гелдион уступил и решительно шагнул внутрь (хотя и слегка вздрогнул, когда Гик подергал закрывшуюся за ним дверь).
Перед медвежьими шкурами находился небольшой диван, а рядом стояла высокая женщина, ростом выше Гелдиона, одетая в белое платье, которое облегало плавные очертания ее тела, словно вторая кожа.
Вот она, легендарная колдунья, неотразимо прекрасная, сверхъестественно прекрасная, с волосами цвета воронова крыла и глубокими синими глазами. От взгляда этих пронизывающих насквозь глаз Гелдиона охватила ледяная дрожь. Ему одновременно захотелось обрушить на ведьму поток брани, пасть перед ней на колени и поклониться ей. После встреч с Керидвен Киннемор мало распространялся об этой женщине, и Гелдион вдруг понял почему.
Никакие слова не могли правдиво передать впечатление, которое производила Керидвен, никакие слова не могли воссоздать в точности ауру, окружавшую это прекрасное и внушающее ужас создание.
– Приветствую тебя, принц Гелдион, – произнесла она самым мелодичным из существующих на свете голосов. – Меня поражает, что мы до сих пор не встречались.
– Да, леди Керидвен, – ответил Гелдион, низко ей поклонившись.
– Прошу тебя, садись, – промурлыкала ведьма и направилась к дивану; при этом в разрезе платья показались ее стройные ноги. Она села и томно откинулась на спину, просунув полусогнутые ноги в один из диванных подлокотников и опершись рукой о другой.
Опускаясь в необычайно мягкое кресло, Гелдион не сводил с ведьмы глаз (да он просто и не мог этого сделать).
– Тебе понравилось путешествие? – спросила Керидвен. Гелдион удивленно посмотрел на нее, какое-то время будучи не в состоянии сообразить, что могли бы значить ее слова. Для начала он вдруг припомнил крылатых обезьян, доставивших его на Инис Гвидрин, и необычный полет.
– Я предпочитаю ездить верхом, – запинаясь, проговорил принц, чувствуя себя настоящим глупцом. – Конечно, ваши… – Он умолк, подыскивая, каким бы словом окрестить крылатых обезьян. Наконец сказал: – Ваши существа были быстрее любой лошади.
– Мне нужно было увидеть тебя сегодня, – объяснила Керидвен.
– Если бы вы прислали верона, я бы приехал, – начал возражать принц.
– Сегодня! – проговорила Керидвен уже резко и приподнялась с дивана, при этом ее глаза опасно засверкали.
Гелдион съежился и схватился за подлокотники кресла, надеясь, что ведьма не заметила дрожи, пробежавшей у него по спине. Он успел побывать в добром десятке сражений, без колебаний вел свою армию в бой против сильных врагов, включая гигантских горных троллей. Однако сейчас был напуган сильнее, чем когда-либо прежде.
– Как тебе известно, я пока не могу покидать мой остров, – спокойно продолжила Керидвен. К глубочайшему облегчению принца, она снова улеглась на диван. – Иначе я сама приехала бы к тебе. Так было бы проще.
Гелдион кивнул, вновь ощущая себя ничтожным и глупым. Керидвен уловила его подавленное состояние и улыбнулась, однако в течение долгого времени не проронила ни слова.
Испытывая все возрастающую неловкость, Гелдион несколько раз прокашлялся. Принц пытался понять, почему она молчит. В конце концов, это же она устроила их встречу. Так отчего же Керидвен не произносит ни слова?
Прошло еще несколько минут. Колдунья устраивалась поудобнее, вытягивая свои изящные ноги (и с каждым движением обнажая их все больше), тогда как ее синие глаза внимательно следили за каждым беспокойным жестом принца.
– Зачем я здесь? – наконец резко спросил Гелдион.
– Потому что мне захотелось поговорить с тобой, – ответила Керидвен и снова надолго умолкла.
– Тогда говорите! – закричал Гелдион, не выдержав ее молчания.
Как только эти слова вырвались из его уст, он тут же пожалел о своей вспышке, подумав, что, чего доброго, Керидвен одним щелчком пальцев сразит его насмерть. А сидя в ее комнате, Гелдион не сомневался в том, что ведьма достаточно сильна для этого и весьма опасна.
Но Керидвен не стала наносить ему удар. Она просто искренне засмеялась и откинула назад свою длинную гриву невероятно густых черных волос.
Гелдион вдруг почувствовал непреодолимое желание упасть на пол и пресмыкаться перед ней, а тот лукавый взгляд, которым она на него посмотрела, заставил принца подумать, что ей об этом известно. Он понял: это она разожгла в нем такое желание. Осознание этого придало принцу мужества вынести психическую атаку, хотя он так отчаянно вцепился в подлокотники кресла, что у него побелели кончики пальцев.
Спустя минуту Керидвен кивком выразила свое одобрение тому, что Гелдион по-прежнему упорно сидит на своем месте.
– Армия собрана? – неожиданно спросила ведьма, нарушив тишину.
Гелдион запнулся, затем ответил:
– Готова двинуться на Дилнамарру.
Керидзен кивнула. И тут же поинтересовалась:
– Зачем?
Гелдион с любопытством оглядел ее. Разве не она сама стоит за всеми этими планами захвата?
– Затем, чтобы пресечь возможные беспорядки. Люди взбудоражены, только и разговоров о прежних героях и победителях дракона. Король Киннемор опасается…
Движением поднятой руки Керидвен оборвала его:
– А куда вы собираетесь отправиться после Дилнамарры?
Гелдион вздрогнул:
– Как мне кажется, в Бремар, а оттуда – в Дрохит. Если удастся утихомирить три главных города, то весь край…
– И вы все время будете сражаться? – снова прервала его Керидвен. – Твое пробуждение будет поистине отвратительным, утопающим в крови твоих врагов.
Гелдион ударил себя по обросшему щетиной подбородку, не вполне понимая услышанное.
– Ты не одобряешь план завоевания. – Керидвен скорее утверждала, нежели спрашивала.
Глаза у Гелдиона расширились, он изо всех сил старался не утратить присутствия духа. Если Керидвен знала его мысли, почему она не приказала своим крылатым обезьянам убить его, сбросив с высоты на землю?
– Высказывайся без опасения, – предложила после короткого молчания хитрая ведьма, поскольку принц по-прежнему не выражал намерения отвечать на ее вопросы, которые он воспринимал как обвинение.
– Барон Пвилл убил Роберта – так все говорят, – пояснил Гелдион. – Или, во всяком случае, он находился среди тех, кто убил. Я откровенно презираю этого толстяка, но в глазах дилнамаррских крестьян он герой. А мне не по душе перспектива убийства героя.
Керидвен выпрямилась, и у Гелдиона от удивления едва не перехватило дыхание. Казалось, весь этот разговор утомил колдунью.
– Армия выступит в Дилнамарру, – твердо сказала она, – Но не для завоевания.
– Тогда зачем? – Гелдион не был ни раздосадован, ни обнадежен, просто сбит с толку. Ему удалось снова сесть поудобнее и сохранить частицу своего спокойствия.
– Вы отправитесь под предлогом чествования героя, – ответила Керидвен. – Барон Пвилл не сможет отказаться от этого.
Гелдион еще раз поскреб подбородок, начиная понимать ход ее мыслей.
– Вы покажете людям истинного героя, – продолжала Керидвен.
– Истинного героя, – вслед за ней повторил Гелдион. – Но не барона Пвилла.
– Короля Киннемора из Коннахта, – широко улыбаясь, согласилась Керидвен. – Воина, который убил Роберта.
Гелдион поморщился, и Керидвен засмеялась. В ответ принц лишь покачал головой: ему с трудом верилось в то, что предлагала колдунья.
– Естественно, они знают правду, – сказала Керидвен. – Но Пвилл, этот трусливый барон, не станет упираться. Он во всеуслышание провозгласит твоего отца победителем дракона.
Гелдион все так же недоверчиво покачал головой.
– Дракона убил Киннемор, – настаивала Керидвен. – И Пвилл об этом объявит. Король Киннемор станет героем, а наша армия к тому моменту уже войдет в Дилнамарру. И что тогда будет делать бедный барон Пвилл? – усмехнулась колдунья.
– В самом деле, что? – спросил Гелдион, который не казался очень уж счастливым.
– Из Дилнамарры мы возвестим о предательстве Бремара и Дрохита, – продолжала Керидвен, и Гелдион закивал даже прежде, чем она закончила свою мысль, ибо ожидал чего-то подобного. – Таким образом, Дилнамарра будет силой вовлечена в неожиданный для нее альянс, и, когда мы устремимся на восток, барон Пвилл поедет между тобой и твоим отцом, во главе армии.
Гелдион согласно кивал, но не был убежден, что все произойдет именно так. План казался ему удивительно простым и хитрым, и если он удастся, то вся страна окажется под властью Киннемора за короткое время и при минимальных боевых действиях.
Да, просто и хитроумно. Однако кое-что, на взгляд Гелдиона, излишне уверенная в себе Керидвен упустила из виду. Принц подозревал, что, возможно, все обстоит сложнее, чем думает ведьма, – и с этим толстым бароном Пвиллом, и с народом Волшебноземья. По общему мнению, барон сразился с могучим жутким драконом и не только уцелел, но и вышел победителем. А когда армии воевали, то кроме лорда Баденоха из Бремара и Дункана Дрохита там, на восточных полях, находился и барон Пвилл.
Керидвен не замечала мрачного выражения лица Гелдиона. Она уставилась на принца остекленевшим свинцовым взглядом, словно наслаждалась грядущими завоеваниями. Гелдион знал: скоро она будет свободна. Роберта больше нет. Всей страной будет править Киннемор, а Киннемором повелевает Керидвен.
Колдунья щелкнула пальцами, и дверь открылась, чуть не прищемив Гика, который стоял на коленях возле нее и подслушивал. Гоблин отпрянул, потом проковылял в комнату.
– Проводи дорогого принца, – промурлыкала колдунья, не обращая внимания на поведение своего излишне любопытного слуги. – Ему нужно многое сделать.
За все оставшееся время своего вынужденного присутствия в хрустальном замке Гелдион не произнес больше ни слова. Он не сопротивлялся и не жаловался, когда крылатые обезьяны схватили его своими когтистыми лапами и понесли прочь с Инис Гвидрин.
Однако Гелдион пылал от гнева: он сердился на Керидвен и был против ее злых и опасных планов. А еще по какой-то непонятной для него причине принц злился на своего отца. Тот давно уже хотел затеять эту нелепую войну и меньше всего стремился принимать к себе на службу выскочек-баронов и решать все дела достойным образом. Но Киннемор являлся законным королем, и горе тому, кто не присягнул бы ему на верность!
Но, несмотря на это, Гелдиону вдруг показалось, что справедливая война превратилась в паутину интриг.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ОЩУЩЕНИЕ ИСТОРИИ
– Говорила я тебе, что сюда надо ехать летом, – вяло посетовала Диана и сдула дождинку с кончика носа.
Ее душевное состояние требовало перемен, и потому она коротко обрезала волосы по самые уши, оставив их впереди длиннее, чем сзади и с боков. Такая была мода.
– Летом здесь тоже пасмурная погода, – уверил ее Гэри. – Это же Англия. Тут часто идут дожди.
Диана едва ли могла возражать. Они пробыли в Лондоне три дня и по-настоящему видели солнце лишь урывками. Сияние его бывало мимолетным. Либо с одной стороны, либо с другой по небу надвигалась очередная темная туча, готовая пролиться холодным весенним дождем.
Гэри настаивал, чтобы они все время проводили на открытом воздухе, и это было хуже всего. Диана могла бы найти в Лондоне сотни мест, достойных посещения, и большинство из них под крышей, но Гэри был слишком нетерпелив для чинного осмотра достопримечательностей. Он хотел походить по лондонским улицам, что они с Дианой и делали: шли к королевскому дворцу, к Тауэру, к Большому Бену, зданию парламента и Вестминстерскому аббатству. Но даже в Вестминстере, где они могли бы провести целый день только за чтением надписей на могильных плитах, – даже там Гэри оставался неугомонным. Они пробыли внутри не более часа, проскочив каменное надгробие Чарлза Дарвина и промчавшись мимо больших, богато украшенных саркофагов королей и королев, в том числе Елизаветы и Марии-Антуанетты, по иронии судьбы похороненных рядом. Так же галопом пронеслись они мимо «Уголка поэтов», где покоились Джефри Чосер, сестры Бронте и другие авторы, чьи книги Диана и Гэри любили с детства и выросли на них.
Диана хотела бы остаться подольше, хотела просто посидеть в «Уголке поэтов», думая об этих литераторах и их книгах, ощущая, как их призраки витают над нею, и находя покой в мыслях о человеческом бытии.
Но они почему-то снова оказались под дождем, снова шли по мокрой улице, и почему-то они очутились совсем в другой части Лондона. Диана вздохнула и оглянулась, проводив глазами черное такси, пронесшееся на скорости пятьдесят миль в час по «неправильной» стороне улицы. Справа от нее находилось большое здание из бурого песчаника – один из многочисленных лондонских музеев, как она догадалась, но отнюдь не такой, где она предпочла бы хоть ненадолго задержаться внутри!