Мичман ввел Луиса в кабинет дона Индалесио.
Два брата, Эредиа-адмирал и Эредиа-контрабандист, кинулись друг к другу и порывисто обнялись.
– Луисито!.. – всхлипнул прослезившийся адмирал. – Луисито! Ты ли это?… Господи!..
– Дорогой братец!.. – умиленно воскликнул Луис. – Дорогой братец!..
И замолчал, потому что, в сущности, ничуть не волновался и не знал, что еще сказать. А мичман, тронутый этой встречей, поспешил выйти, чтобы рассказать товарищам, как расчувствовался адмирал.
Братья долго обнимались и хлопали друг друга по спине, как того требовал испанский обычай, и наконец уселись друг против друга в глубокие кожаные кресла, а статуя дона Хуана Австрийского, победителя при Лепанто, хмуро взирала на сцену свидания адмирала испанского флота с заурядным контрабандистом. Успокоившись, они стали беседовать о своих братьях и сестрах. Поскольку семья была немалая и они могли кого-нибудь пропустить, дон Индалесио предложил перебирать всех по порядку, начиная со старшего. И так они поговорили о Доминго-епископе, о Франсиско-депутате, об Энрико-полковнике и о Гилермо-землевладельце. По той же нисходящей возрастной дон Индалесио упоминал и сестер: Марию Кристину, Росу Амалию, Марию Пилар, Эмилию Кармен и еще нескольких. О вышедших замуж за время отсутствия Луиса дон Индалесио сообщил подробно: за кого они вышли, какое состояние и какие привычки у их супругов, а также поскольку детей они произвели на свет. Милостью судьбы все перечисленные до сих пор были живы и здоровы. Но когда братья дошли до самого младшего члена своего многочисленного семейства, Рикардо-монаха, голос Дона Индалесио дрогнул.
– Ты уже знаешь о Рикардо, не так ли?
Однажды в послеобеденные часы, решив посмотреть места, где бушевали сражения за Мадрид, Луис обошел эти унылые улицы, хотя и сознавал, что не имеет с ними ничего общего, что он только заурядный контрабандист, ничтожество. И все же ему было приятно сознавать, что он навсегда порвал с классом угнетателей.
Господа из Барселоны и Кадиса (один был представителем немецкой химической фирмы, другой – капитаном) прибыли и договорились с Луисом о подробностях той части операции, которую они брали на себя. Потом они вынесли запрещенный товар с видом почтенных коммерсантов: можно было верить в их pun d'honor,[7] так как они наравне с Луисом подлежали уголовной ответственности и поместили свои деньги в это предприятие. При себе Луис оставил лишь около десяти килограммов, которые собирался сбыть в Рио-де-Жанейро, чтобы закрепить связь с одним тамошним поставщиком. Товар был расфасован в маленькие пакетики и размещен между двойными стенками чемоданов. Упаковку большой партии взял на