- Вот это да… – Юки вылез из джипа, не переставая разглядывать скалу.
- Удивлен? – осведомился Акутагава весело. – Здесь еще есть пляжи, бассейн, конюшня и библиотека. Тебе здесь понравится.
Юки улыбнулся, ему хотелось бесконечно улыбаться от счастья.
- Акутагава! – громоподобный голос с китайским акцентом сотряс воздух. Из дома вышла огромная толстая женщина лет шестидесяти, весом, кажется, с целый центнер. Одетая в просторное платье и фартук, она держала в перепачканных мукой руках скалку для раскатывания теста. Её косой взгляд пошарил по окрестностям, остановился на Акутагаве и вспыхнул адским пламенем: – Сяо-Акутагава! Я тебе надеру твою молодую да упругую задницу!!! Что ты опять натворил?!
Тэкесима и Ботаник вопросительно поглядели на юношу: мол, что не так?
- Ничего я не делал, – легкомысленно пожал Акутагава плечами.
- Ах так! – китаянка стала тяжело спускаться вниз, потрясая скалкой как булавой. – А если я стукну тебя вот этим по голове, а? Ну, признавайся своим бодигардам! Давай, скажи им: «Я хотел ехать один встречать вас и поэтому спрятал ключи зажигания от всех машин в гараже! А сам взял джип и укатил, куда глаза глядят! Хотя знаю, что в одиночку шляться по острову мне нельзя!!!»
Текесима шлепнул себя по лбу и устало посмотрел на юношу:
- Значит, тебя отпустили? Акутагава, ты знаешь правила…
- Иди к черту со своими правилами, – ответил Акутагава, не спуская глаз с приближающейся гигантской китаянки. Когда она оказалась рядом и замахнулась на него, он ловко увернулся от скалки и расхохотался.
- Ты еще тут зубы сушишь! – вскричала женщина. – Вот я тебе! Надоело мне, что каждый раз после твоих выходок бодигарды приходят ко мне и жалуются на тебя! НАДОЕЛО! Вот я тебя сейчас стукну! Вот стукну!
Акутагава, продолжая хохотать, уворачивался от выпадов, но не отходил далеко – чтобы подзадорить взбешенную китаянку. Юки оглянулся на Тэкесиму и Ботаника – те спокойно закурили и, опершись на кузов джипа, меланхолично наблюдали за развитием событий. Значит, решил Юки, им не впервой. Значит, ничего серьезного. Он, скрестив руки на груди, тоже стал наблюдать за неравным боем – переживая, что однажды скалка окажется быстрее Акутагавы и тот все-таки отхватит деревяшкой по лбу.
Когда китаянка запыхалась, Акутагава примиряющее заговорил:
- Ну всё, мама Фынцзу, всё! Не сердитесь, ведь у нас гость. Его зовут Юки, и, кажется, вы его совсем напугали своими педагогическими замашками!
Огненный взгляд китаянки вперился в Юки. Тот, слегка покраснев, поклонился в знак приветствия.
- Так это ради него подняли такой шум? – громко удивилась Фынцзу и уперлась пухлыми кулаками в свои необъятные бока. – Какой он исхудавший! Откуда его привезли? Из лагеря беженцев в Конго?
- Да, придётся вам, мама Фынцзу, его откармливать, – согласился Акутагава, окинув фигуру Юки внимательным взглядом. – Он действительно какой-то… костлявый.
Юки стал заливаться густой краской смущения. Господи, Акутагава разглядел таки его худобу!
- Акутагава, хватит языком трепать, а лучше представь нас по-человечески! – фыркнула китаянка, заметив неловкость Юки.
Акутагава усмехнулся:
- Мама Фынцзу – это Юки. Если бы он родился в Китае две тысячи лет назад, то стал бы Конфуцием. Юки, это госпожа Фынцзу, она, как ты уже понял по размеру её ног, из Китая. Давным-давно она работала на мою маму, потом была моей няней, а сейчас она экономка в этой скромной хижине и – по совместительству – тайный агент моего дорогого папочки. Он держит её подле меня, чтобы я всегда хорошо ел, ну и заодно, чтобы доносила ему на меня.
- И еще, чтобы не проказничал! Но я не могу уследить за этим сорванцом! – важно добавила китаянка.
- Вот и всё знакомство. Тэкесиму и Сугавару ты знаешь. Добро пожаловать в мою семью, – прибавил Акутагава просто. Его взгляд встретился с глазами Юки и в нем тот прочел то самое чувство: любовь…
7
- Пойдем, я покажу тебе дом, – Акутагава кивнул Юки и протянул руку. Тот, смущенный пристальным взглядом Фынцзу, осторожно вложил свою ладонь в ладонь Акутагавы. Юноша потянул Юки вверх по лестнице.
- Я приготовлю вам что-нибудь перекусить! – прогремела им вслед китаянка. – Через пятнадцать минут загляните на кухню!
Войдя в дом, юноши оказались в гостиной. Она напоминала собою грот и здесь даже в самый знойный день царила прохлада; каменные стены были ничем не прикрыты, в скале были вырублены нищи, где стояли хрустальные и золотые сервизы, пол покрывали роскошные ковры, а в самом центре красовалась огромная хрустальная люстра, крепящаяся к потолку мощной позолоченной цепью. Юки задрал вверх голову, зачарованный мерцанием радуги цветов в гранях хрусталя.
- Она чем-то напоминает мне сталактит из La Grotta Grande del Vento*, – прокомментировал Акутагава.
Из гостиной уходили два коридора – один вел в столовую, на кухню и в подсобные помещения, другой – в библиотеку, бильярдный зал, сауну и спальные комнаты. Библиотека была до отказа забита книгами со всего света, на отдельных стеллажах лежали редкие экземпляры географически карт, при виде которых глаза Юки загорелись – когда родители были живы, он постоянно возился с картами.
- Здесь я занимаюсь с репетиторами, – пояснил Акутагава.
Бильярдный зал был очень комфортабельным, тут же был оборудован бар.
- Ты часто здесь играешь? – спросил Юки, покосившись на бутылки со спиртным.
- По вечерам с Тэкесимой и Сугаварой, – пожал плечами Акутагава.
- И это все для вас? – юноша кивнул на бар.
Акутагава поглядел в указанном направлении, потом усмехнулся:
- Юки, ты как жена, вернувшаяся из командировки! Ты хочешь знать, спиваюсь ли я? Ответ – нет, я не пью. Доволен?
Юки кивнул головой. Когда Акутагава показывал ему сауну, то обнял юношу сзади за талию и притянул к себе. Юки судорожно выдохнул воздух, почувствовав эту давно ожидаемую ласку. Акутагава укусил его за мочку уха и прошептал:
- Попаримся здесь вдвоем?...
Юки накрыл его руки своими и крепко сжал. Акутагава отпрянул, и со словами: «А вот здесь моя берлога!» потащил его по коридору и толкнул последнюю дверь. Юноши оказались в большой и светлой комнате, чьи окна выходили в цветущий сад; здесь находилась большая двуспальная кровать с балдахином и москитной сеткой, низенький диванчик, укиданный подушками – а перед ним домашний кинотеатр, на журнальном столике стоял ноутбук, рядом с ним пепельница, в углу – стеллаж для дисков. В комнате была вторая дверь – она вела в гардеробную и личную ванную комнату.
- Нравится? – спросил Акутагава.
Юки растеряно взглянул на него:
- Я не привык к такой роскоши. Весь этот дом… Мне тут, если честно, не по себе.
- А я живу в таких условиях с младенчества. Совсем, как принц Гаутама, – рассмеялся Акутагава, затем присел на край перины. – Видишь эту постель, Юки? Это настоящая королевская кровать. Хочешь, мы сейчас её опробуем вместе? Иди сюда, поцелуй меня.
Юноша сделал несколько шагов и оказался подле Акутагавы. Тот с улыбкой наблюдал за ним, не делая попыток привлечь к себе, прикоснуться к нему первым. Юки положил ладони ему на грудь, ощущая толчки его сердца под майкой, потом провел руками вверх, к плечам, с нарастающим желанием разглядывая лицо Акутагавы – его глаза, нос, щеки и губы. Губы… Эти губы Юки видел во сне каждую ночь все долгие месяцы разлуки – эти губы целовали, его ласкали, таили в себе секрет упоительного наслаждения… Юки пододвинулся еще ближе, так, что его бедра оказались меж ног Акутагавы, а лбы соприкоснулись.
- Акутагава! – прошептал Юки, и на его глазах против воли снова заблестели слезы. Он не мог ничего с собой поделать, не мог контролировать свои чувства – он любил Акутагаву, любил безумно! Рядом с ним Юки забывал обо всем на свете.
Юки жадно вдыхал его дыхание, разглядывая чуть приоткрытые губы и испытывая сладкую боль от того, что Акутагава не хочет поцеловать его первым. Акутагава хочет, чтобы Юки показал ему, насколько он скучал!... Он прикоснулся сначала к уголку его рта, такому теплому и мягкому, потом переместился к центру – и нежно прикусил нижнюю губу, посасывая её. Юки ожидал, что после этого юноша ответит ему: подастся вперед, раскрывая губы навстречу, погружаясь языком во влажную глубину рта – так сильно, так сладко… Но Акутагава оставался как-будто равнодушен к его прикосновениям и Юки, не выдержав, застонал:
- Акутагава! – он снова поцеловал его, на этот раз глубже, настойчивей. Зарывшись пальцами в шелковистые волосы юноши, Юки заставил его чуть запрокинуть голову назад, и, раздвинув влажные губы Акутагавы, проник между ними языком… Только после этого руки Акутагавы обняли Юки, а его губы ответили на поцелуй.
Юки стало нестерпимо жарко – кровь кипела в теле, а кожа покрылась испариной. Внизу живота все ныло от жгучего желания, доводя его до исступления. Юки был трезв, но его голова кружилась от страсти. Он, продолжая целовать Акутагаву, опустил руки вниз – на чресла юноши, нащупывая на джинсовой ткани ширинку. Юки хотел немедленно убедиться в том, что Акутагава хочет его так же сильно – как и он его, и нет лучшего способа увериться в искренности чувств мужчины, нежели прикоснуться к той части тела, которая лгать не умеет… Акутагава одобрительно хмыкнул ему в рот, его ладони сползли с талии Юки на его бедра и с силой сжали их.
Юки вздрогнул от боли.
Через секунду до него дошло, ПОЧЕМУ ему больно… Юки окаменел. Только сейчас он вспомнил о прошедшей ночи в «Масару-Мидзухара», о безумном сексе с красивым длинноволосым юношей, и о тех следах, что остались на теле Юки на память об Иве. Тело Юки всё покрыто засосами, синяками и царапинами – которым, если Акутагава их увидит – нельзя будет придумать адекватного объяснения!...
Юки резко оторвался от губ Акутагавы, чувствуя, что бледнеет от ужаса.
- Что такое? – удивился Акутагава, продолжая прижимать его к себе.
- Я… – пробормотал Юки срывающимся голосом. Он ничего не мог придумать сносного, чтобы солгать Акутагаве. – Я… Мне кажется, мы спешим. Д-давай не так быстро!
Акутагава тихо рассмеялся:
- Мне кажется, что только что ты был совсем не против. Что на тебя нашло?
- Ничего! – слишком поспешно возразил Юки и тем самым вызвал у Акутагавы подозрения.
- Что случилось, Юки?
- Ничего! – повторил юноша, отрицательно качая головой. – Просто я… мне стало не по себе, вот и все.
- Да?...
- Да! Давай не так быстро, хорошо?
Акутагава разглядывал его несколько мгновений, потом, наклонившись к Юки, потерся носом о его щеку:
- Ты что-то скрываешь. От тебя пахнет обманом.
Юки задрожал в его руках, словно его окатили ледяной водой. Мысль о том, что сейчас Акутагава узнает, что только вчера у Юки был секс с другим парнем, парализовала его. Помощь пришла с неожиданной стороны – в коридоре загремел голос китаянки Фынцзу:
- Сяо-Акутагава! Где тебя черти носят! Еда остывает на столе!
Акутагава поспешно отодвинул от себя Юки и, оправляя одежду, спрыгнул с кровати. Дверь в комнату распахнулась, впуская объемную фигуру экономки.
- Нечего так орать, – сказал Акутагава самым обыденным тоном. – Я не глухой.
Фынцзу взглянула на него так, будто он был мухой попавшей в её суп, затем повернула голову к встрепанному и взволнованному Юки. Тут её круглое лицо приобрело хищное выражение:
- Чем вы тут, ребятушки, занимались, а?
- Ничем, мама Фынцзу! – ответил Акутагава, затем дернул Юки за руку. – Пойдем, пока она нас не накормит – не оставит в покое.
Юки безропотно последовал за юношей. Он был так раздавлен своими мыслями, что почти не обратил внимания на то, как они миновали небольшую столовую и прошли на кухню. Воздух там был более теплым, чем во всем доме – на плите стоял горячий чайник, чьи бока были натерты до блеска, а на небольшом столике юношей дожидались тарелки с бутербродами, фруктовым салатом и чашки с чаем. Акутагава спокойно принялся за еду, Юки же безучастно посмотрел на бутерброд, осыпанный луковыми колечками и жареной картошкой; он уже давно ничего не ел – но сейчас в рот просто ничего не лезло.
…Его мечта исполнилась. Он вновь с Акутагавой, они вместе. Акутагава по-прежнему хочет его, совсем недавно они чуть было не занялись сексом!... Но Юки совершил ошибку – он поддался слабости и переспал с Ивом, и сейчас, если Акутагава увидит его обнаженное тело, то сразу все поймёт! Всего одна ночь – буквально в одном шаге от встречи с Акутагавой... Если бы только Юки забрали раньше! Если бы его забрали ни тем утром, а прошлым днём – то ничего бы не случилось, и Юки нечего было бы сейчас скрывать! Если бы только…
- Тебе стоит перекусить, – сказал Акутагава, бросив на него мимолетный взгляд. – Когда ты в последний раз ел?
- Я не помню, – честно ответил Юки. – Но я не хочу есть.
Акутагава больше ничего не прибавил, глядя себе в тарелку. Юки чувствовал, как в груди нарастает страх, склизкими щупальцами опутывая его сердце и разум.
- Почему…
- Что «почему»?
- Почему меня забрали только сейчас? Прошло три месяца… Я думал, что мы больше не увидимся, – с трудом закончил свою мысль Юки. – И вдруг меня привозят к тебе… Почему?
Акутагава напротив отодвинул тарелку в сторону и откинулся на спинку стула.
- Я знал, что ты спросишь, – его лицо было серьезным, когда он заговорил. – Я обрадован и, одновременно, огорчен тем, что ты здесь. Рад, потому что мы снова вместе. Огорчен, потому что твое имя стало известно врагам моего отца. Я думал, что мне удастся запутать следы, ведущие к тебе, но, к сожалению, не вышло. Враги отца хотят добраться до меня, они используют самые различные методы, чтобы получить то, что хотят – когда они узнали о нас с тобой, то решили тебя похитить.
- Меня? – переспросил Юки. – Но я ничего не знал!
- Враги не уверены наверняка. Отцу стало известно, что тебя собираются похитить и пытать, дабы выведать всё, что ты знаешь. Отец позвонил мне, я потребовал, чтобы тебя немедленно увезли из проклятой школы – вот так ты оказался здесь. Увезли тебя вовремя: мне сообщили, что на тебе уже висел «жучек», значит, тебя держали на мушке.
Юки не нашелся, что произнести в ответ. Он был ошеломлен. Подавлен. Значит, на него охотились – только этого не хватало к прочим бедам! Он в полной заднице!...
- Ты всё же поешь, – Акутагава кивнул на еду. – У тебя кости из под кожи выпирают, а мне ты больше нравился, когда у тебя было за что подержаться. Когда доешь, приходи к бассейну, я буду там.
Юноша резко поднялся и, не оглядываясь на Юки, покинул кухню. Тот проводил его взглядом: не зная, вздохнуть ли ему с облегчением от того, что Акутагава ушел и дал ему время подумать – или же расплакаться от отчаяния. Второе явно превалировало перед первым. О чем Юки думать?! Сожалеть о том, что не продержался один единственный день? А толку от того, что он будет сожалеть – ведь Юки же не знал, что буквально на следующее утром после бурной ночи за ним придут люди Коеси Мэриэмона!...
Юки уперся локтями в стол и закрыл ладонями лицо. Это действительно полная задница! Юки притащили сюда, на этот тропический островок – потому что Акутагава что-то чувствует к нему. Если это было не так, Юки бы оставили там, где он был, на произвол судьбы!... А что Юки может дать взамен его благородству? Сказать: «Люблю» и тут же известить о том, что трахался с другим парнем?...
- Ненавижу себя! – всхлипнул Юки. – Ненавижу! Ненавижу!
Когда Юки – бледный и мрачный – отыскал бассейн, расположенный в глубине пышного сада, день клонился к завершению. Солнце вечерними всполохами окрашивало небо в бледно-розовые тона, почти полностью за линию горизонта. Бассейн был наполнен бирюзовой водой, которую Акутагава рассекал энергичными гребками – рядом с бассейном на шезлонгах расположились Тэкесима и Ботаник, потягивающие пиво и читающие газеты.
- Не заблудился? – спросил Акутагава, подплывая краю бассейна. – Где ты был так долго?
Юки неопределенно пожал плечами. На кухне он пришел к мучительному решению: необходимо все прямо сказать Акутагаве, поговорить с ним. А там – будь что будет!... Юки не хотел лгать тому, кого любит, да и понимал: пытаться обмануть Акутагаву, это все равно – что пытаться обмануть рентген проглотив булавку. Придя к такому умозаключению, Юки поднялся из-за стола – но в этот момент на кухню вошла госпожа Фынцзу. Увидев, что Юки не прикоснулся к еде, так заботливо ею приготовленной, она в категоричной форме потребовала, чтобы он съел всё и немедленно, иначе она силой запихнёт еду ему в рот. Юки пришлось вернуться за стол и под строгим надзором огромной китаянки съесть бутерброд и выпить чай. Видя, что юноша давится едой – после этого она смилостивилась и отпустила его из своей вотчины.