— Кто… ты?..
— Все хорошо, любимая, ничего не говори.
— Останься…
— Я здесь, я с тобой.
* * *
Кэм неподвижно лежала с закрытыми глазами, оценивая ситуацию. Почти все трубки, которые, как она помнила, раньше торчали из нее, были убраны. В комнате стало гораздо тише, и Кэм догадалась, что ее куда-то перевезли из интенсивной терапии. Кто-то медленно погладил ее по голове. Она открыла глаза и сфокусировала взгляд на женщине рядом. Кэм удивилась, почему свет, лившийся из окна, был таким ярким.
— Здравствуй, милая.
Кэмерон коснулась пальцев, которые нежно гладили ее по щеке. Она удивилась и даже порядком испугалась, поняв, как трудно ей было сделать это простое движение. Кэм надеялась, что она не выглядит столь слабой, какой она себя чувствовала.
— Привет, мама, — сказала она.
Внезапно Кэм все вспомнила, и паника охватила ее.
— Блэр Пауэлл! С ней все в порядке? Она была ранена?
Кэм попыталась сесть и поняла, что не может поднять тело с постели. Боль, преследовавшая ее все эти дни, внезапно сконцентрировалась и заполыхала в груди.
— О-о-о, — невольно выдохнула Кэм, без сил падая обратно на подушки.
— Лежи спокойно, Кэмерон, — строго велела ей мать. – С мисс Пауэлл все нормально. Она не пострадала. На самом деле ты единственная, кто…— Женщина на секунду запнулась и, выровняв голос, продолжила: — Ты единственная, кто был ранен.
Кэм ненадолго прикрыла глаза, истощенная попыткой сесть. Несмотря на усталость и боль, она чувствовала себя довольной и умиротворенной. Ее тут же стало клонить в сон, но ей обязательно было нужно знать, и она спросила у матери:
— Кто дежурит? Кто присматривает за ней?
— Я так полагаю, этот джентльмен по имени Макинтош, или что-то вроде того.
Успокоившись, Кэм слабо кивнула. Мак не позволит, чтобы с Блэр что-нибудь случилось. С этой мыслью Кэм уснула.
* * *
Марсия Кэсселс смотрела на свою спящую дочь. Она подумала о другой девушке, которая провела столько бессонных часов рядом с постелью Кэм, держа ее за руку, гладя по голове, шепча ласковые слова. Марсия понимала, что эти тяжелые томительные часы, пока Кэм боролась за жизнь, стали для ее дочери легче благодаря присутствию этой девушки.
Художница задумалась, осознавали ли эти двое всю глубину существовавшей между ними связи, которую можно было оценить, пожалуй, лишь со стороны. Она знала свою дочь достаточно хорошо, чтобы прийти к выводу о том, что Кэм не позволила бы завязаться этим отношениям из чувства долга. Но мать догадалась, что, несмотря на все барьеры, между ними возникло что-то очень серьезное.
Марсия вышла в коридор к платному телефону и набрала номер, который ей записали на клочке бумаги.
— Это Марсия Кэсселс, — сказала она, когда на том конце провода ответил мужской голос. Ей велели немного подождать, после чего в трубке раздался тревожный женский голос.
— Да? Она..?
— Она пришла в себя. Конечно, очень слаба, но в остальном, кажется, с ней более или менее все в порядке.
На несколько секунд в трубке повисло молчание, потом Блэр слегка дрожащим голосом сказала:
— Огромное спасибо, что позвонили мне.
Поколебавшись, Марсия добавила:
— Она сразу же спросила про вас.
Блэр резко выдохнула. Боже, как же я хотела быть там, когда Кэм проснется! Когда стало ясно, что жизнь Робертс в безопасности, Белый дом и секретная служба стали невыносимо давить на нее с тем, чтобы перевести в надежное место до завершения расследования. Блэр не хотела оставлять Кэм, но она не могла бороться против всех в одиночку. Даже Мак мягко сказал ей, что Кэмерон наверняка бы хотела, чтобы она уехала. Когда он напомнил ей, что Кэм чуть не погибла, как раз защищая ее, Блэр наконец сдалась. Но уезжать от Кэмерон – это было самое трудное в ее жизни. Блэр чувствовала себя так, будто оставляет свое сердце с Кэм.
— Вы могли бы сказать… сказать ей… что я ее…, — Блэр смутилась. Кэмерон никогда не поверит ей.
— Мне кажется, вам самим нужно сказать ей это, когда наступит время, — осторожно сказала Марсия.
— Да, конечно, — быстро ответила Блэр, взяв эмоции под контроль. Она еще раз поблагодарила мать Кэмерон и положила трубку. Она знала, что такое время, когда она сможет разделить с Кэм то, что переполняло ее душу, не наступит никогда.
Глава девятнадцатая
— Ну и как она отреагировала? – поинтересовался Мак.
Замдиректора секретной службы Стюарт Карлайл изучающее посмотрел на молодого человека, прикидывая, насколько он может быть с ним откровенен. На лице Мака было написано искреннее беспокойство и, может быть, нечто большее, похожее на симпатию и сопереживание.
— Она отреагировала спокойно, не спорила, не сопротивлялась.
— Мда, — протянул Мак.
— Да, меня тоже это беспокоит.
Стюарт не смог угадать по лицу Кэм, как она восприняла его слова о том, что она больше не будет охранять Блэр Пауэлл, когда выздоровеет. Ее лицо ничего не выражало, лишь, как показалось Карлайлу, у нее на миг потемнели глаза.
— Врачи решили, что я не смогу полностью восстановиться? – спросила она наконец.
Стюарт смотрел в окно. Он искал подходящие слова и хотел, чтобы у него был другой ответ для Кэм. Он сам не понял причины, но это было не его решение. Кэмерон Робертс стала настоящим героем, о ней говорили по всей секретной службе, сам президент публично выразил ей благодарность. Она не колеблясь сделала то, о чем каждый из них в глубине души задавался вопросом – а смог бы я так? Она была готова погибнуть, выполняя свой долг. Лучше нее было не найти. Поэтому то, что Карлайл должен был ей сообщить, было лишено всякого смысла.
— Врачи сказали, что ты будешь в полном порядке. Это Блэр Пауэлл попросила, чтобы тебя убрали с должности начальника ее охраны.
Кэмерон вцепилась одной рукой больничную простыню, но так и осталась лежать, не двигаясь.
— Понятно, — сказала она безжизненным голосом. Она надеялась, что… Все твои надежды теперь ничего не значат. Ты ошибалась.
Ее начальник попытался сгладить ситуацию и стал уверять Кэм, что, когда она совсем поправится, ее забросают предложениями. Да после того, что ты сделала, ты можешь почивать на лаврах до пенсии и жить себе где-нибудь на необитаемом острове, убеждал ее Карлайл. Кэм не спорила с ним, но он понял, что она его просто не слушает. Он чувствовал себя обманщиком, но он сделал то, что должен был сделать. После его ухода Кэмерон уставилась взглядом куда-то вдаль, лицо застыло, тело было неподвижным, казалось, она почти не дышит.
— Ну, она справится. Она всегда справляется, — с грустью сказал Карлайл.
А вот Мак не был в этом так уверен.
* * *
Спустя девять месяцев Кэмерон полностью выздоровела и вернулась к работе. Было такое чувство, словно ничего с ней и не случилось. Она завершила реабилитацию, прошла психиатрическую комиссию и получила допуск к работе. И теперь Кэм обсуждала со Стюартом Карлайлом свое новое назначение. Ее вернули в отдел расследований, где она в полной мере могла проявить все свои способности.
Снова кабинет начальника, снова они говорят о ее назначении, просто дежавю. Только на самом деле все изменилось, и она стала другой. Кэм чувствовала себя как никогда одинокой. Однажды, разбирая свои вещи после больницы, она наткнулась на записку, которую в последнюю их встречу ей оставила Клэр. Казалось, это было целую вечность назад.
— Схватить пулю дважды во время выполнения операции – это слишком для одного агента, — сухо заметил он. – Ты, конечно, герой, но ты создашь нам дурную славу.
— Боже упаси, — ответила Кэм с абсолютно серьезным лицом.
— В общем, просто держись подальше от линии огня, — жестко подытожил Стюарт. Он посмотрел на документы, разложенные у него на столе, давая понять, что их встреча закончилась. И он очень удивился, услышав вопрос Кэм.
— Как там Мак, справляется? – тихо спросила она.
Карлайлу почти удалось скрыть свое удивление. За все это время Кэм впервые хоть как-то упомянула свое предыдущее задание. Несколько секунд Стюарт думал о вопросах безопасности, а потом решил, что Кэмерон заслуживает ответа.
— Никаких крупных проблем с охраной, если ты об этом. Он очень сдержан в своих отчетах, но я догадываюсь, что объект продолжает вставлять им палки в колеса при малейшей возможности. — Стюарт вдруг пристально посмотрел на Робертс. — Знаешь что, а я ведь могу напрямую собрать информацию о том, что там происходит. У тебя есть примерно неделя до вступления в новую должность. Почему бы тебе не проведать Мака и не разузнать, как там все обстоит на самом деле?
Кэм напряглась, было видно, что ей неприятно.
— Я не собираюсь шпионить за другим агентом. Мак сам прекрасно со всем справится, и я уверена, если вы с ним поговорите, он расскажет вам все, что вы хотите знать.
— Я не сомневаюсь в способностях Мака. Но и за дурака меня держать не надо. Я прекрасно знаю, что он сглаживает подробности в своих отчетах, чтобы выгородить Блэр Пауэлл. Ты же помнишь, тот парень, который пытался ее убить, до сих пор на свободе, но мы не можем держать ее взаперти. Так что ей действительно угрожает опасность, причем в любой момент. И любая информация может нам помочь. Если не хочешь поговорить с Маком, поговори с ней.
Кэмерон резко встала с места.
— Это исключено, — бросила она и пошла к двери кабинета.
— Робертс, — сказал Карлайл убийственно ласковым тоном, означавшим, что он абсолютно серьезен. – Не вынуждай меня пользоваться служебным положением. Просто найди способ сделать это. Даю тебе пять дней. А потом жду тебя с отчетом.
Кэм промолчала в ответ. Она боялась, что у нее задрожит голос.
Глава двадцатая
Въезжая в тоннель Линкольна, ведущий на Манхэттен, Кэм напомнила себе, что приехала в Нью-Йорк лишь за тем, чтобы побывать на открытии выставки своей матери. Это была первая выставка Марсии на Восточном побережье за много лет, и Кэм знала, что матери понравится, если она будет там. Кэм не собиралась заходить в командный центр и уж точно не хотела встречаться с Блэр Пауэлл. Она повторяла себе это каждые несколько минут, когда в ее сознании всплывали образы, от которых, как ей казалось, ей удалось избавиться. Блэр в накуренном баре, волосы растрепаны, в глазах ничем не сдерживаемый сексуальный голод. Блэр, элегантная и холодная, приветствует участников парада. Воспоминания о Блэр будили в Кэм тоску и безудержное желание. Кэм заставила себя сконцентрироваться на дороге, где было очень плотное движение, благодарная за то, что хоть что-то может отвлечь ее от никогда не исчезавшей тоски по Блэр.
Кэм подъехала к «Плазе» и отдала ключи от машины служащему отеля, чтобы он припарковался. Она оставила багаж, чтобы его принесли в ее номер в пентхаусе. Кэм остановилась здесь за свой, а не за служебный счет, поэтому у нее не было нужды отчитываться в расходах. Пожалуй, впервые за всю сознательную жизнь ей не нужно было ни перед кем отчитываться. Она переходила с одной должности на другую и, несмотря на приказ Стюарта, не собиралась ничего делать на благо родины в течение следующих семи дней.
Кэм расписалась в журнале регистрации и отправилась к себе в номер. Она сразу же пошла в душ, чтобы смыть дорожную пыль. До открытия выставки было полтора часа. Кэм стояла голая перед зеркалом в ванной, приглаживая взлохмаченные волосы.
Она окинула себя бесстрастным взглядом. Все те же короткие гладкие волосы, разве что на висках прибавилось седины. Несмотря на то, что выздоравливала она долго, благодаря усиленным физическим нагрузкам ей удалось сохранить мышечную массу и силу. Она была в отличной форме. Только на груди остались шрамы от хирургических разрезов и многочисленных трубок, которые были необходимы для вентиляции легких. Кэм беспристрастно смотрела на свое отражение, на мгновение задумавшись, какой бы ее увидел другой человек. Но тут же отбросила эту мысль. Что толку было гадать.
Пока Кэм одевалась, ее мысли витали где-то далеко. Выходя из номера, она не посмотрелась в зеркало, уверенная в том, что ее черный шелковый пиджак и брюки прекрасно сидели на ней, что туфли были начищены до блеска, а французские манжеты накрахмаленной рубашки были идеальной длины. Когда такси привезло Кэм по нужному адресу, она знала, что пришла точно вовремя. Все в ее жизни было так, как должно было быть, – предсказуемо, упорядоченно и под контролем.
* * *
Как Кэм и ожидала, в галерее было уже полно народу, когда она вошла туда. Шумная толпа переговаривавшихся между собой критиков, художников и журналистов заполнила оба этажа галереи. Кэм взяла бокал вина с подноса проходившего мимо официанта и стала медленно обходить выставку, останавливаясь у каждого нового полотна. Давненько она не видела столько работ матери, собранных в одном месте, а самые последние ее картины до этого Кэм не видела вообще. Стиль Марсии был заметен в каждой работе, он не изменился, но Кэм с удивлением обнаружила, что в своей сути живопись матери стала спокойнее, в ней уже не была столь заметна боль, терзавшая художницу в первые годы после гибели мужа.
В конце концов Кэм услышала материнский голос, который было нельзя спутать ни с каким другим, и направилась в ее сторону. Мать была такая же высокая, как сама Кэм, поэтому ее было видно, несмотря на толпившихся вокруг людей. Марсия казалась расслабленной, хотя ее взгляд выдавал радостное возбуждение. Кэм знала это наверняка, потому что мать говорила о том, что любила больше всего на свете, – о своем творчестве.
Когда Кэм почти подошла к группе окружавших Марсию людей, она вдруг остановилась как вкопанная, сердце чуть не выскочило из груди. Рядом с ее матерью стояла Блэр. Кэм почувствовала себя так, словно кто-то со всей силы ударил ее и лишил возможности дышать. Какое-то время она ничего не соображала. Все чувства к Блэр, которые она старалась убить в себе, снова нахлынули на нее. Сердце у нее стучало как бешеное, а руки начали дрожать. Блэр посмотрела в ее сторону, и их взгляды встретились. Рот Блэр приоткрылся от изумления, глаза распахнулись, а щеки слегка порозовели. Она невольно шагнула вперед, словно собиралась броситься навстречу Кэм, но потом остановилась в неуверенности. Время текло.
Как ни странно, но именно Блэр первой пришла в себя. Она пробралась сквозь толпу и остановилась перед Кэм. Наклонив голову и с грустью улыбнувшись, она спокойно спросила:
— Как дела, коммандер?
Кэм, наконец, обрела голос и ответила, собравшись с силами:
— Нормально, мисс Пауэлл.
Блэр внимательно разглядывала ее. Физически Кэм действительно выглядела отлично. Все так же сногсшибательно. Но ее взгляд был непривычно тусклым, а в голосе звучала пустота, словно из нее ушло что-то жизненно важное.
Бессознательно Блэр прикоснулась к руке Кэм и поразилась, почувствовав, что рука дрожит.
— Вы уверены, что все в порядке? – спросила Блэр, не в силах скрыть тревогу.
Кэм резко кивнула, пытаясь спрятать бушевавшие в ней эмоции.
— Вы застали меня врасплох. Я не заметила здесь агентов.
— Как всегда наблюдательны, коммандер. Они сидят в машине через дорогу от галереи. — Видя, как Кэм нахмурилась, девушка быстро добавила. — Я в безопасности. — Она заулыбалась сильнее, убеждая Кэм, что все посетители выставки прошли тщательную предварительную проверку.
Наконец, Кэм тоже улыбнулась и начала расслабляться.