— Вряд ли, — осторожно заметила она. — Я могу заняться этим лишь временно, поскольку... поскольку у меня есть кое-какие обязательства.
— Снова взялась за свое, Джоанна? — поддразнил ее Эдвин.
— Вовсе нет, — вдохновенно импровизировала Жанет, — моя подруга занялась очень интересным и прибыльным делом. У нее своя фирма, и она давно хочет, чтобы я стала ее компаньоном. Грех отказываться от такого предложения.
За столом воцарилось молчание.
— Что ж, тебе виднее, — с печальным вздохом нарушила его Джейн. — Мне очень жаль расставаться с тобой, но, надеюсь, ты уедешь недалеко?
Жанет показалось, что холодная рука сжала ее сердце. Она отодвинула пустую тарелку.
— Боюсь, что огорчу вас. — Она медлила, вспоминая школьные уроки географии. — Это в Новой Зеландии.
— Где именно? — коротко спросил Эдвин.
Жанет похолодела. Неужели «Галерея Беллоуз» есть и там?
— В Крайстчерче, — вскинула подбородок она.
— Да, далековато, — вкрадчиво подтвердил он.
— Как зовут твою подругу, дорогая? — Джейн изо всех сил старалась говорить бодро.
— Мэйбл. Мэйбл О'Кинфри.
— Что ж, если так, нужно по крайней мере воспользоваться отпущенным нам временем. Не надо грустить!..
Жанет, сославшись на усталость, поднялась к себе. Как не просто было притворяться перед любящей матерью и заботливым отчимом, мрачно размышляла она. Странно, что Эдвин почти не принимал участия в разговоре. Казалось, он был сосредоточен единственно на бокале коньяка, который медленно вращал в руках. Но девушка заметила, что за весь вечер он не выпил ни капли, и это странно тревожило ее.
Вероятно, Эд решил, что в той загадочной игре, которую они вели, разыграна последняя карта.
Что ж, если он намерен преследовать ее и в Новой Зеландии, то просчитается. К тому времени, как он сообразит, что она его обманула, Жанет, заметя следы, укроется на севере Англии.
Ей хотелось поскорее закрыть глаза, чтобы стереть из памяти боль и разочарование на лице матери, шок и потрясение этого дня. Но сон не приходил. Она лежала, уставясь в душную темноту.
Эдвин... Эдвин... Она не могла отогнать этот образ. Его дразнящая улыбка была так соблазнительна. Жанет словно чувствовала жаркие поцелуи на своих губах, ловила его томный взгляд, ощущала прикосновение рук к своему истосковавшемуся по ласке телу.
Он был таким близким, с болью думала она, и теперь потерян навсегда. Пылкий любовник за одни сутки превратился в друга, даже как бы — в брата...
Жанет беспокойно вертелась в постели, путаясь в тонком покрывале. Лунный свет, пробиваясь сквозь щели жалюзи, узкими полосками ложился поперек кровати. Господи, как в клетке, вдруг пришло ей в голову, — в клетке, в которую я сама себя загнала.
Она поднялась и накинула халат, затянув поясок. Как хочется пить! Вот почему я не могу заснуть, это обыкновенная жажда. Нужно поискать соку или минеральной воды. Стараясь ступать как можно тише, девушка вышла из комнаты и спустилась по лестнице.
Дверь в салон была приоткрыта, но Жанет без колебаний прошла мимо нее на кухню. Она взяла с полки стакан и достала из холодильника бутылку минеральной воды; в этот момент кто-то щелкнул выключателем... Жанет вскрикнула и, отшатнувшись, локтем столкнула стакан, который тут же разбился вдребезги о каменные плиты пола.
— А, это ты бродишь в темноте, — хрипло сказал Эдвин, — я уж подумал — привидение.
— Я... мне захотелось пить! — Она стояла, прижимая к груди бутылку. — Я не хотела никого будить.
— Я еще не ложился. — Он подошел к ней и, взяв за талию, одним движением посадил на край стола. — Сиди здесь, пока я не уберу.
— Я сама могу... — начала Джоанна и умолкла под его насмешливым взглядом.
— И порежешь ногу? Опять я буду виноват?
Она молча наблюдала, как он быстро и ловко управляется с веником. Он так и не переоделся, заметила Жанет. Она вдруг почувствовала себя неловко в тоненьком, коротком халатике, открывающем голые ноги.
— Спасибо, — смущенно сказала девушка, когда он закончил с уборкой и открыл ей бутылку. — Пожалуй, я возьму ее с собой.
Его брови саркастически поднялись.
— Ты меня удивляешь! Неужели тебя так мучит жажда? А может быть, это совесть?
— Думаешь, легко заснуть в чужом доме?
— Или в чужой кровати, — мягко сказал Эдвин.
Жанет чувствовала, как жар заливает ее лицо, но заставила себя выдержать его дразнящий взгляд.
— И это тоже, — ровным голосом сказала она, соскакивая со стола.
— Тогда я посоветовал бы тебе принять лекарство от бессонницы.
Он улыбнулся, услышав ее шумный вздох.
— О чем ты говоришь? — сердито спросила Жанет.
— Я всего лишь собирался предложить тебе тисан, — пожал плечами Эдвин. — Мадам Вердье считает его настоящей панацеей.
— Тисан? — неуверенно переспросила она.
Он коротко кивнул.
— Травяной настой. Отлично помогает при нервных стрессах. Правда, ты не выглядишь взволнованной. Неужели потрясающая новость, грянувшая как гром среди ясного неба, не произвела на тебя никакого впечатления?
— Конечно, произвела! Жаль только, что в сложившихся обстоятельствах у меня нет выбора. Я не могу позволить маме строить планы на будущее, представляя нас одной счастливой семьей, когда знаю, что это невозможно...
— И когда же ты приняла свое эпохальное решение?
Он налил чайник и поставил на плиту. Его тон был спокойным, почти безразличным, но она больше не попадется на его уловки.
— Знаешь, Мэйбл зовет меня уже несколько лет, — легко соврала Жанет, — но, пока я сидела в «Остер холдинге», мне казалось, что я не могу его оставить...
— А теперь у тебя появилась возможность. — Эдвин бросил на нее задумчивый взгляд. — Не каждому выпадает такая удача!..
— Мне вообще везет, — согласилась она с горькой иронией.
— И поэтому Джейн снова придется страдать. — Эдвин вынул из шкафа два тонких стакана в изящных серебряных подстаканниках, выдвинул ящик, и, порывшись, достал пакетики с травяным чаем. Когда он снова заговорил, голос его звучал холодно и спокойно. — Ты готова еще раз все обдумать?
— Я... я не понимаю, — вскинула голову Жанет.
— Все ты понимаешь! Полагаю, твое внезапное решение уехать в Гамильтон...
— В Крайстчерч, — поправила она.
— ...вызвано моим присутствием здесь. — Эдвин вдруг как-то беззащитно, по-мальчишески виновато опустил голову. — Можешь считать, что для тебя... для нас... этой проблемы не существует.
Жанет нервно теребила поясок халата.
— Ты... уедешь?
Он кивнул.
— Тебе не нужно бежать на край света, чтобы спрятаться от меня. — В его голосе явно слышались горькие нотки. — Если немного постараться, мы вполне сможем избегать друг друга.
— Эдвин, — медленно сказала Жанет, — я ведь здесь почти посторонняя и не хочу выгонять тебя из собственного дома.
— А я не хочу постоянно думать о том, что у женщины, которую я люблю и глубоко уважаю, разбито сердце из-за нашего конфликта, — резко возразил он. — Согласен, это непростое решение, но оно облегчит ситуацию.
— Только не для твоего отца, — сказала Жанет. — С ним тоже надо считаться.
— Отец, — умный человек, и он сразу заметил что-то неладное в наших с тобой отношениях. Надеюсь, ты не собираешься посвящать его в подробности?!
— Конечно нет, — поспешно ответила она.
— К счастью, галереи Беллоуз разбросаны по всему миру. Так что я вполне могу жить где-нибудь в другом месте. — Он опустил пакетики в стаканы и залил кипятком. — Идет?
Жанет вдруг ощутила смертельный холод.
— Я... я не знаю. Я ведь только-только обрела, как бы сказать, независимость и... не могу так быстро перебраться на новое место, где за меня все уже решено.
— Разве не то же самое ждет тебя в Крайстчерче?
Жанет изумленно уставилась на него. Только спустя пару минут она припомнила свою выдуманную историю.
— Не совсем. Мэйбл собирается расширять свой бизнес. У меня будет собственный офис, определенный круг обязанностей и никаких привилегий.
— И давно ты запрезирала привилегии? Когда мы впервые встретились, ты была высокомерна, как королева Виктория. Неужели ты так переменилась? — усмехнулся Эдвин.
— У меня появились другие перспективы, — отвела взгляд Джоанна.
— И это способствовало переменам в твоем характере, — сухо сказал он.
— Еще как! — Она протянула руку к стакану. — Спасибо за тисан, надеюсь, он поможет.
— Я отнесу его в твою комнату, — сказал Эдвин, берясь за подстаканник. — Так надежнее, — слабо улыбнулся он.
Их взгляды встретились. Жанет вскинула голову и вышла из кухни. Она слышала, что Эдвин поднимается вслед за ней. На площадке он прошел вперед и учтивым жестом распахнул перед ней дверь.
Джоанна подошла к окну и, расправляя занавески, не спускала с него глаз. В его движениях не было ничего тревожащего. Он лишь включил бра у изголовья кровати, поставил стакан на столик и пошел к двери.
— Эдвин, — остановила его Жанет. — Может, лучше будет, если мы оба постараемся оставить все, как есть... попытаемся как-нибудь...
Он покачал головой.
— Боюсь, это невозможно!
— Но почему?
— Неужели я должен объяснять это?! — В его голосе теперь звучали жесткие, почти жестокие ноты.
Она даже не заметила, как он оказался рядом; губы ее невольно устремились навстречу его горячему, настойчивому поцелую. Кровь стучала у нее в висках, по жилам словно пробежал огонь, разжигая старое как мир желание...
Нет никакого прошлого, успела подумать Жанет, и не будет будущего. Есть только этот миг, этот жар и сладость поцелуя...
Теперь Эдвин уже не был нежным и романтичным, но она слишком истосковалась по его объятиям... Ее жажда была неистовой, ошеломляющей. Жанет ощутила мощь его бедер, с очевидной готовностью стремившуюся подчинить ее тело. Ее слабый вскрик прозвучал стоном тоски и томления, призывом к успокоению.
Эдвин спустил с ее плеч тонкий шелк, и Жанет откинулась назад, подставляя ему грудь с розовыми сосками, напрягшимися в жадном ожидании.
Казалось, он какой-то момент парил над ней, не касаясь губами нежной кожи. Она поняла, что он с наслаждением вдыхает ее запах. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он наконец припал к ее груди, горячим языком обжигая твердый сосок. Жанет коснулась губами его шеи и стала словно в беспамятстве покрывать поцелуями загорелую грудь и руки, одурманенная его близостью, как наркотиком.
Его рука скользнула под полы халата в поисках потаенной влаги, красноречиво говорящей о готовности принять его.
Эдвин поднял ее и понес к кровати. Жанет услышала собственный вздох радости и ожидания. Он неторопливо сиял с нее халат, словно разворачивая дорогой подарок. Его глаза лихорадочно блестели.
— Ты так прекрасна, дорогая, — прошептал он, — еще восхитительнее, чем раньше.
Его пальцы пробежали от ее груди к бедрам, чуть задержавшись на легкой выпуклости живота.
Этот простой жест вернул ее к беспощадной реальности. Ребенок, вспомнила Жанет с мучительной болью. Врач предупреждал, что в первые месяцы беременности секс нежелателен. Тогда Джоанна пропустила предупреждение мимо ушей, оно было излишним. Сейчас же она снова поддалась искушению и готова одарить Эдвина собой. Но она не смеет...
Нужно объяснить ему, рассказать все. Лучшего момента никогда не будет, лихорадочно думала Жанет.
Когда он поднялся, чтобы сбросить одежду, она села и протянула к нему руки.
— Нет, Эдди, я не могу, — всхлипнула она, — мы... мы не должны...
Голос ее прерывался, она искала и не находила нужных слов.
Горькая тишина. Потом короткий, хриплый вздох. Эдвин отвернулся, словно был не в состоянии смотреть на нее.
— Да, — сказал он, — мы действительно не должны травмировать твою мать и моего отца. Спасибо за напоминание. — И он начал снова застегивать рубашку.
— Пожалуйста, послушай... — схватила его за руку Жанет, — ты не понял...
— Я понял, — высвободил руку Эдвин. Его лицо стало каким-то чужим. — Я прекрасно все понял. Именно это я и пытался сказать тебе десять минут назад.
— Нет, — закричала Джоанна, — ты даже не даешь мне объяснить!..
Эдвин покачал головой и приложил палец к ее горячим губам.
— Объяснения излишни, извинения невозможны. То, что случилось между нами в Англии, — серьезная ошибка. Я не имел права вести себя так. И повторение было бы гибельным для нас обоих. — Эдвин перевел дыхание. — Итак, я должен уехать, Дженни, потому что не могу оставаться с тобой под одной крышей. — Он коротко и грустно рассмеялся. — Боюсь, я так увлекся тобой, что не смогу себя сдерживать! Говорят, лучшее лекарство от любви — другая любовь... Что ж, попробуем!..
У двери он обернулся.
— Не забудь свой чай. Надеюсь, он принесет тебе приятные сновидения. Доброй ночи, Дженни, и... прощай.
Дверь закрылась за ним, и, казалось, навсегда.
12
— Какая досада, что Эду нужно уезжать, — сказала Джейн наутро за завтраком, — я так надеялась, что он побудет с нами. — Она взглянула на Джоанну, не поднимавшую глаз от тарелки. — Я хотела, чтобы вы стали друзьями.
— Он скоро вернется, дорогая, — подбодрил ее муж, — как только уладит дела в Лондоне.
Джейн вздохнула.
— Временами я боюсь, что он превратится в настоящего трудоголика. В его жизни нет ничего, кроме галерей и автомобилей.
— Это пройдет, когда он встретит какую-нибудь хорошую женщину, — улыбнулся жене Хьюго Беллоуз.
— И когда только это случится?
— Возможно, когда он перестанет забавляться с нехорошими, — пошутил Хьюго и, поцеловав руку жены, поднялся. — Сердце мне подсказывает, что с Эдвином произойдет то же, что и с нами. Один взгляд, одно прикосновенье, и он влюбится раз и навсегда.
— Надеюсь, — просияла улыбкой Джейн. — Он клятвенно обещал, что приедет на нашу вечеринку.
Этого только не хватало, горько думала Жанет, нервно кроша хлеб. Чтобы остаться в здравом уме, ей нужно только одно — чтобы Эдвин не появлялся здесь, пока она не уедет.
К ее удивлению, выпитый вечером теплый травяной чай произвел магическое действие, и, несмотря на смятение и боль, она крепко уснула. Хотя сновидения не были приятными, как пожелал ей Эдвин, но не оставили и печального следа. Наутро она пристально изучила себя в зеркале и нашла, что выглядит лишь чуть бледнее обычного.
В сущности, она даже была благодарна Эдвину за то, что он помешал ей сказать... о ребенке. Ему ни к чему знать, что «серьезная ошибка» повлекла за собой «серьезные последствия». И еще: ей стало ясно, что, вспоминая ночь, которую они провели вместе, он не испытывал ничего, кроме сожаления.
А Жанет, готовя себя к трудному и одинокому материнству, все же ни о чем не жалела!.. Потому что поняла: Эдвин разбудил в ней любовь и согрел ее душу, открыв дверь в другой мир. И если бы можно было начать все сначала, Жанет не отказалась бы ни от одного мгновенья той волшебной ночи. Эти горькие и сладостные воспоминания останутся с ней навсегда...
Разговор за завтраком укрепил ее решение уехать как можно скорее. Я многое могу вынести, сказала она себе, но только не появление здесь Эда с какой-нибудь «красоткой».
Шли дни. Миновала неделя, потом другая. Несмотря на печаль, поселившуюся в сердце, и гнетущую ее тайну, Жанет почти растворилась в спокойной и какой-то светлой жизни в «Этуаль».
Она проводила дни с матерью, работая над книгой. Частенько они путешествовали с фотоаппаратом по местам, вдохновлявшим в свое время многих импрессионистов. Вечерами Жанет перепечатывала записи или плавала в бассейне, наслаждаясь прохладой после душного зноя дня.
Иногда они ездили в Канн или Ниццу. Несмотря на все протесты Джоанны, в местном банке был открыт счет, куда поступало ее жалованье. Вдобавок Джейн и Хьюго настаивали на покупке нового платья к предстоящему приему в одном из бутиков на набережной Круазетт.
В конце концов Жанет сдалась и купила свободное шелковое платье цвета сливок, счастливо избежав приобретения приглянувшегося Хьюго узкого бирюзового наряда с разрезом почти до середины бедра. В примерочной она была неприятно поражена тем, что поправилась чуть ли не на два размера, но сумела скрыть свое раздражение, шутливо ворча, что это происки Симоны Вердье, закармливающей ее разными вкусностями. В душе она молила Бога, чтобы купленное платье налезло на нее в день праздника.