Рэймонд Чандлер
1
Мы познакомились с Ларри Батцелом у ресторана «Сарди». Он, пьяный в стельку, и потрясающая глазастая блондинка никак не могли сдвинуть с места подержанный «Роллс-Ройс». Я помог красавице уговорить Ларри пересесть и позволить своей спутнице вести машину.
Ко времени нашей второй встречи у Ларри уже не было ни «Роллс-Ройса», ни блондинки, ни работы. Единственное, что осталось – расстроенные нервы и костюм, заметно нуждавшийся в чистке. Он вспомнил меня, несмотря на то, что снова был пьян. Я оплатил его счет и поделился с ним сигаретами. С тех пор мы иногда виделись, когда он был на мели. Я одалживал ему деньги. Не могу взять в толк, почему. Ларри был крупный красивый малый с чистыми глазами, такими чистыми, какие мне нечасто приходилось видеть. У него водились деньги, когда он был перевозчиком спиртного в одной крупной шайке еще до отмены сухого закона. Но Ларри никогда не знал секретов своих хозяев...
Потом мы очень долго не виделись.
Однажды ни с того ни с сего я получил от него чек за все, что он задолжал мне, и записку, в которой он сообщал, что работает за столом – игорным, а не обеденным – в клубе «Дарданеллы», и приглашал как-нибудь зайти навестить его. Так я узнал, что он опять начал разгульную жизнь.
Я не захотел встречаться с ним. Потом как-то случайно узнал, что «Дарданеллы» купил Джо Мезарвей, который женат на глазастой блондинке, той самой, которую я видел с Ларри Батцелом в «Роллс-Ройсе». Я по-прежнему так и не заходил повидаться с Ларри.
Однажды рано утром передо мной на фоне окна возникла туманная фигура. Шторы были опущены. Должно быть, звук шагов вошедшего разбудил меня. Тип довольно крепкого телосложения был вооружен.
Я перевернулся на спину и протер глаза.
– О'кей, – сказал я мрачно. – В кармане брюк двенадцать долларов и еще часы стоят двадцать семь долларов пятьдесят центов. Больше тебе за них не выручить.
Незнакомец подошел к окну и, приподняв штору, выглянув вниз на улицу. Затем он повернулся – и я узнал Ларри Батцела.
У него было изможденное небритое лицо. Одет он был в смокинг и темное двубортное пальто с увядшей розой в петлице.
Батцел сел, положив пистолет на колено, но через секунду отшвырнул его, словно понятия не имел, как он мог попасть в его руки.
– Ты отвезешь меня в Бердоу, – сказал он. – Я должен выбраться из города. Они засекли меня.
– Ладно, – согласился я. – Расскажи, в чем дело.
Я сел на кровати и прикурил сигарету. Было около шести часов утра.
– Я открыл твой замок полоской целлулоида, – сказал Ларри. – Время от времени тебе следовало бы на ночь закрывать дверь на задвижку. Я не знал точно, где находится твоя берлога, и не хотел поднять на ноги весь дом.
– В следующий раз проверь почтовые ящики, – посоветовал я. – Продолжай. Похоже, ты не пьян.
– Я не прочь напиться, но сначала нужно выбраться отсюда. Я уже не тот крепкий парень, каким был раньше... Ты, конечно, читал об исчезновении О'Мары?
– Да.
– Все равно слушай. Если я расскажу, мне будет легче. Не думаю, что меня засекут здесь...
– По одному стакану все же не помешает, – сказал я. – Там, на столе, шотландское.
Он быстро разлил виски и подал мне стакан. Я надел халат и шлепанцы. Его зубы стучали о край стакана, когда он пил.
Батцел поставил пустой стакан на пол и судорожно сжал руки.
– Я хорошо знал Дадли О'Мару. Когда-то мы вместе сплавляли товар из Хьюнеш-Пойнта. Мы даже доставали травку для одной и той же девушки. Она вышла замуж за Джо Мезарвея. А Дадли женился на пяти миллионах долларов, заполучив в жены разведенную истеричку, дочь генерала Дейда Уинслоу.
– Все это я уже знаю.
– Слушай дальше. Жена быстро отучила Дадли от болтовни с приятелями, но ему это было не по душе. Я думаю, он часто виделся с той девушкой, с Моной, и узнал от нее о том, что Джо Мезарвей и Лэш Иджер занимались продажей краденых машин. Вероятно, они и убрали его...
– Какого черта? Налей себе еще...
– Нет, ты послушай. Здесь есть две зацепки... В ту ночь, когда О'Мара исчез, – нет, в ночь, когда об этом стало известно газетчикам, – Мона исчезла тоже. Одна она не смогла бы уйти. На ее след напали в хибаре в двух милях от Реалито. Мне удалось точно узнать, что соседний гараж, где держат краденые машины, принадлежит одному мерзавцу по имени Арт Хак. Я там выследил Джо Мезарвея.
– Какое тебе до всего этого дело? – спросил я.
– Я все еще люблю ее. Я говорю это тебе потому, что ты когда-то здорово помог мне. Ты мог бы кое-что сделать после того, как я смоюсь... Когда полицейские обыскали хибару, все выглядело так, будто это Дадли О'Мара бежал с ней. Но они не нашли ни Мону, ни Дадли и даже не удосужились побеседовать с Джо после их исчезновения. У полиции свой способ розыска, и они от него не отступят.
Он поднялся и снова подошел к окну, выглянув на улицу сквозь жалюзи.
– Там, внизу, стоит голубой седан. Мне кажется, я его уже видел, – сказал он. – А может быть и нет. Может, просто похож...
Он снова сел. Я молчал.
– Это место за Реалито – первый поворот на северной магистрали от Футхилл Бульвар. Ты не пропустишь его. Там в стороне стоит дом и гараж. Позади дома растет цианитовый куст. Говорю тебе, это...
– Это первая зацепка. Что со второй?
– Молокосос, который работал у Лэша Иджера в гараже, пару недель тому назад рассчитался и уехал. Я одолжил ему пятьдесят долларов, потому что у него не было ни гроша... Так вот, он рассказал мне, что в ночь, когда исчез О'Мара, Иджер ездил в имение Уинслоу.
Я взглянул на него и сказал:
– Это интересно, Ларри. Но не настолько, чтобы из-за этого ломать себе шею. В конце концов, это дело полиции.
– Ага. Прибавь еще к этому: вчера вечером я напился и выложил Иджеру все, что знаю. Потом бросил работу в «Дарданеллах», а когда возвращался домой, кто-то стрелял в меня возле моего дома. С тех пор я в бегах... Так что, ты отвезешь меня в Бердоу?
Уже май, но на улице все еще холодно. Ларри Батцел выглядел продрогшим даже в пальто...
– Конечно, – ответил я. – Не переживай. Со временем все уладится. Выпей еще. Ты думаешь, что О'Мару убрали?
– Раз он узнал о торговле краденными машинами от Моны, жены Джо Мезарвея, они просто обязаны были убрать его, – продолжал Батцел.
Я встал и хотел идти в ванную, но Ларри снова выглянул в окно.
– Она все еще здесь, – сказал он через плечо. – Тебя могут убить вместе со мной.
– Не терплю подобных шуток.
– Ты славный парень, Кармади... Похоже, будет дождь. Я просто не вынес бы, если бы такого парня пришлось хоронить в дождь.
– Хватит трепаться, – сказал я и ушел в ванную.
Это был наш последний разговор.
2
Когда я брился, мне было слышно, как он ходил по комнате. Но потом, под душем, я уже не слышал ничего. Когда я вышел, его уже не было. Я завернулся в халат и заглянул в кухню. Никого. Выглянул в холл. Пусто. Только по черной лестнице спускался разносчик молока с бутылками в лотке.
– Эй, – окликнул я его, – не выходил отсюда только что парень?
Он оглянулся на меня из-за поворота и открыл рот, чтобы ответить. Это был славный парнишка с отличными белыми крупными зубами. Я хорошо запомнил эти зубы, потому что смотрел на них, когда услышал выстрелы.
Они прозвучали, словно издалека. «Где-то за домом, у гаражей, или в аллее», – подумал я. Сначала два коротких, один за другим, выстрела, а потом звук клепального молотка. Пять или шесть ударов подряд. Сразу после этого взревел мотор отъезжающей машины.
Мальчишка-молочник захлопнул рот и бессмысленно уставился на меня своими огромными глазами. Затем он очень осторожно опустил бутылки на нижнюю ступеньку и прислонился к стене.
– Похоже на выстрелы, – сказал он.
Все это произошло в течение нескольких секунд, но, казалось, прошло не менее получаса. Я вернулся в квартиру, быстро оделся, разбросав все вещи по комнате, и выбежал в холл. Там, по-прежнему, никого не было. Где-то близко завыла сирена. Лысая голова с похмелья высунулась из соседней двери и засопела.
Я сбежал по лестнице.
В нижнем холле было два или три человека. Я выбежал наружу. Гаражи стояли в два ряда, разделенные зацементированной площадкой, и еще два в конце, так, чтобы осталось место для выезда на аллею. За три дома отсюда двое малышей перелезали через изгородь.
Ларри Батцел лежал лицом вниз, шляпа валялась в ярде от головы, одна рука, в которой был зажат большой черный автоматический пистолет, откинута в сторону. Его ноги были перекрещены, словно он перевернулся, когда упал. Кровь стекала по лицу, по светлым волосам, шея была тоже залита кровью. На цементном дворике образовалась кровавая лужа.
Двое полицейских с рациями, разносчик молока и человек в коричневом свитере и комбинезоне склонились над убитым. Человек в комбинезоне был нашим дворником.
Я подошел к ним в тот же момент, что и двое малышей из-за забора. Разносчик молока смотрел на меня со странным выражением.
– Парни, кто-нибудь из вас знает его? – спросил один из полицейских. – У него осталась лишь половина лица...
Дворник сказал:
– Он не живет здесь. Должно быть, просто посетитель. Из этих... из ранних посетителей.
– На нем вечерний костюм. Вы знаете свою ночлежку лучше, чем я, – сказал сурово полицейский. Он достал записную книжку.
Второй полицейский тоже выпрямился, покачал головой и пошел к дому, дворник последовал за ним.
Полицейский с записной книжкой ткнул в меня пальцем и грубо спросил:
– Ты был здесь сразу после этих двух. Тебе есть что добавить?
Я взглянул на разносчика молока. Ларри Батцелу уже нельзя ничем помочь, а человек должен заботиться о живых. В любом случае, эта история не для ушей полицейских ищеек.
– Я только услышал выстрелы и сразу же прибежал, – сказал я.
Полицейского вполне устроил такой ответ. Разносчик взглянул на хмурящееся небо и ничего не сказал.
Я вернулся к себе и, наконец, оделся как следует. Когда я взял свою шляпу со стола, под ней оказался розовый бутон и отрывок исписанной каракулями бумаги.
«Ты отличный парень, но я думаю, что должен идти туда один. Отдай розу Моне, если тебе когда-нибудь удастся увидеть ее. Ларри».
Я положил записку в бумажник и налил себе виски.
3
Около трех часов того же дня я стоял в вестибюле дома Уинслоу и ждал возвращения дворецкого. Целый день я избегал возможных убийц и старался не появляться у своего офиса и у дома. Встреча с ними была лишь вопросом времени, но я хотел сначала повидаться с генералом Дейдом Уинслоу, что было не так просто.
Все стены вокруг были увешаны картинами. В основном это были портреты. Обстановку дополняла пара статуй и почерневшие рыцарские доспехи на подставках темного дерева. Над огромным мраморным камином в стеклянном ящике – не то изрешеченные пулями, не то изъеденные молью – висели два перекрещенных знамени, а ниже – портрет худого мужчины с черной бородой и усами, одетого в форму времен мексиканской войны. Должно быть, это отец генерала Дейда Уинслоу. Сам генерал, хотя и немолодой, все же не мог быть таким старым.
Вернулся дворецкий и доложил, что генерал примет меня в зимнем саду. Мы вышли через стеклянную раздвижную дверь, прошли лужайку за домом и очутились перед большой теплицей, стоящей за гаражами. Дворецкий открыл дверь в небольшую комнатушку и, едва я вошел, запер ее. Внутри было довольно жарко. Потом он открыл следующую дверь, и тогда уж стало жарко по-настоящему.
Густой, горячий пар окутал меня. Со стен и потолка мерно стекали капли влаги. В тусклом освещении едва можно было разглядеть просветы в сплетении ветвей огромных тропических растений. Запах экзотических цветов был, пожалуй, сильнее алкогольных паров.
Дворецкий, худощавый прямой старик с седой головой, приподнял ветви, чтобы я мог пройти, и мы оказались на крошечной поляне посреди фантастического леса. Каменные плиты пола были застланы красным турецким ковром. В центре ковра в кресле-каталке сидел дряхлый старик.
На его лице, казалось, жили только глаза. Темные, глубоко посаженные, сверкающие, неуловимые глаза. Остальное: ввалившиеся виски, заострившийся нос, вывернутые наружу ушные раковины, рот, превратившийся в узкую белую щель – было похоже на посмертную маску. Несколько растрепанных жалких седых волосков украшали голый череп. Он был укутан изрядно потрепанным красным купальным халатом, а сверху теплым пледом.
– Мистер Кармади, генерал, – произнес дворецкий.
Старик взглянул на меня и произнес скрипящим голосом:
– Подай кресло для мистера... Кармади.
Дворецкий пододвинул мне плетеное кресло, я сел, положил шляпу на пол. Дворецкий поднял ее.
– Бренди, – приказал генерал. – С чем вы предпочитаете бренди, сэр?
– Благодарю вас, чистый, – ответил я.
Генерал взглянул на меня своими немигающими глазами.
– А я всегда предпочитаю шампанское, – сказал он. – Треть стакана бренди, остальное шампанское, и непременно холодное. Но не такое, как в Вэлли Форс.
Он издал звук, отдаленно напомнивший смешок.
– Не то, что в Вэлли Форс, – повторил старик. – Такая гадость... Курите, сэр.
Я поблагодарил его и сказал, что пока воздержусь от курения. Потом я вынул платок и вытер лицо.
– Снимите плащ, сэр. Дадли всегда так поступал. Орхидеи любят тепло, мистер Кармади, – как и больные старики.
Я снял плащ, который надел потому, что Ларри Батцел предупреждал меня о дожде.
– Дадли – это мой зять. Дадли О'Мара. Я полагаю, вы пришли что-то сообщить мне о нем?
– Только понаслышке, – ответил я. – Я не стану вмешиваться в это дело, если вы будете против, генерал Уинслоу.
Глаза старика снова впились в меня:
– Вы частный детектив и, очевидно, хотите, чтоб я оплатил ваши услуги?
– Что-то вроде этого. Но это не означает, что я требую оплаты за каждый свой шаг. И вообще, вы можете предоставить это дело сотрудникам Бюро розыска.
– Понятно, – спокойно ответил он. – Небольшой скандал.
Прежде чем я успел ответить, вошел дворецкий. Он провез сквозь джунгли столик с чаем, остановил его рядом со мной и смешал порцию бренди с содовой. Наконец дворецкий вышел.
– Похоже, здесь замешана женщина, – сказал я, потягивая бренди. – Он знал ее еще до того, как познакомился с вашей дочерью. Она сейчас замужем за гангстером. Возможно...
– Все это я уже слышал, – перебил он. – Мне на это наплевать... Единственное, что я хочу знать – где он сейчас и все ли с ним в порядке, счастлив ли он.
Я взглянул на него и, помедлив мгновение, сказал вполголоса:
– Может быть, мне удастся найти эту женщину или мои ребята в городе разыщут ее, если мне будет что им сообщить.
Старый генерал покачивал головой, перебирая руками край пледа. Мне показалось, что он соглашается. Через некоторое время он медленно произнес:
– Возможно, мне вредно так много говорить, но я хочу, чтобы вы поняли. Я калека. Мои ноги уже не слушаются меня. Я не могу много есть и много спать. Я устал от себя самого и чертовски надоел окружающим. А теперь еще я потерял Дадли. Он обычно проводил со мной много времени. Почему?.. Знает только Господь Бог...
– Ну... – начал было я.
– Заткнись... По сравнению со мной ты просто юнец, значит, я могу быть грубым с тобой. Дадли ушел, не попрощавшись со мной. Это на него не похоже. Однажды вечером он уехал отсюда на своей машине, и с тех пор его больше никто не видел. Если ему надоела эта дура... моя дочь, и ее отродье... если он ушел к другой женщине, тогда все в порядке. На него нашло затмение и он ушел, не простившись со мной, но теперь он раскаивается в этом. Вот почему он не дает знать о себе. Найди его и скажи ему, что я понимаю и не сержусь. Если ему не нужны деньги – это все. Но если он нуждается, он получит все, что захочет.
Его бледные щеки слегка порозовели. Черные глаза засверкали ярче. Он медленно откинулся назад и смежил веки.
Я залпом отпил полстакана.
– Может быть, у него неприятности из-за мужа той женщины, этого... Джо Мезарвея? – спросил старик. Он открыл глаза и подмигнул. – Это у кого угодно могли бы быть неприятности, но не у О'Мары.