Виконт преувеличенно усмехнулся.
— Ты прямо как наша дорогая Элизабет! Право, тебе надо почаще выбираться из своего парламента. Эти ваши меры сводятся только к тому, что владелец фабрики обязуется давать работникам стакан молока раз в день, да обеспечивать их фланелевыми масками, которые чаще заменяются простыми носовыми платками. И даже такие мелочи соблюдаются, только если грядет инспекция!
— Боже, Седрик, это уму непостижимо! — не сдержавшись, воскликнул Джеймс и чересчур сильно надавил педаль газа. — Ты стал социалистом!
— Если тебе угодно так это называть, — кузен и не думал оправдываться, — два дня назад умерла семнадцатилетняя работница посудной фабрики, её звали Хатти Уолтер. Проработала она всего полгода в качестве эмалировщицы, это, чтобы твой комитет знал, самая опасная должность! Хатти должна была, наклоняясь над изготовляемой продукцией, щеткой смахивать с неё пыль и мелкие частички перед тем, как наносить новый слой эмали. Она постоянно глотала эту пыль. Неделю назад она почувствовала себя совсем плохо и отпросилась у мастера, чтобы уйти домой пораньше. А через пять дней она умерла, — последние слова Седрик произнес почти без выражения, цедя сквозь зубы. — Врач объяснил, что смерть наступила так быстро еще и из-за того, что она была сильно истощена, жила впроголодь и должна была каждый день, в любую погоду, проделывать путь в три мили от своего дома до фабрики.
— И ты поэтому подрался с полицией?
— Да, — удивительно просто ответил Седрик. И с новым приступом страсти продолжил, — другие работники рассказывают, что там нет шапочек на голову, а халаты у всех старые и рваные. До приезда инспекции даже рукомойников не было! Рабочие говорят, свинцовая пыль очень сладкая на вкус. Когда их тошнит, выходят целые шматки пыли. Каждый работник на этой фабрике расскажет такое твоему комитету, если захочет говорить правду. Работаешь в красном цехе — блюешь красной пылью, если в голубом — голубой, если в черном — черной. Мастер говорит, что мужчины и женщины одинаково подвержены отравлению, но женщин тошнит больше. Еще мастер говорит, что он вообще не нанимал бы на такую работу женщин с большими влажными глазами, для них пыль особенно вредна.
Джеймс еще раз взглянул на Седрика. Тот был совершенно уверен в себе и своих убеждениях. Он был таким же, каким всегда, каким Джеймс его помнил. Он был Седриком Спенсером — светловолосым, дерзким, страстным, глупым.
…Гулкие, вечно холодные коридоры, классы, спальни частной школы и университета, высокие сводчатые потолки, видавшие за почти тысячелетнее свое существование лучших представителей нации. А теперь эти своды вынуждены созерцать их. Последствия хиндийской лихорадки исключали юного Джеймса, сына герцога Мальборо, из всех видов спорта, а Седрик попросту все эти виды спорта презирает. Они вдвоем подолгу шатаются в парке или сидят в библиотеке. Седрик донимает его расспросами про Хиндию или вслух мечтает о своих будущих странствиях. Седрик никогда не унывает, не боится нарушать правила, дерзит учителям и не скучает по дому. От Седрика следовало бы держаться подальше.
— Скажи, неужели ты, правда, думаешь, что забастовками и драками можно облегчить их положение? — без малейшей надежды спросил Джеймс, когда они уже подъезжали к дому.
— Это всё же лучше, чем молчать или надеяться на ваш комитет или светских дурочек вроде Элизабет, — процедил тот, — знаешь, я еще хочу написать обо всем этом.
— Ах, вот оно что, — попытался усмехнуться Джеймс, благоразумно пропустив мимо ушей очередное упоминание леди Голди, — тебе не дает покоя слава сэра Диккенса.
Седрик решительно замотал головой и замахал руками:
— О, нет! У меня не будет никаких ангелочков-сироток, на которых в финале сваливается огромное наследство. Я буду писать только правду.
«Они должны были позволить ему доучиться в Университете, — мрачно подумал Джеймс, — может, тогда всё сложилось бы иначе». И тут вдруг его поразила отвратительная догадка.
— Седрик? — Джеймс резко затормозил у своего особняка. — Когда ты приехал в Лондониум?
Приятель шумно выдохнул и еще раз провел пальцами по волосам:
— Слушай, я не хотел тебе говорить, знал, что ты огорчишься… Я живу здесь уже почти полгода. Снимал нору в трущобах, там и познакомился с фабричными. Но в последнее время папаша окончательно прикрыл моё содержание.
— И ты вспомнил обо мне? Да, я огорчён.
— Ну, прости, — по-детски заныл Седрик, — я бы навестил тебя, когда бы мои дела наладились, клянусь!
— И когда бы это случилось? — съязвил Джеймс, понимая, что вразумлять того бесполезно.
— Когда я допишу и издам книгу. И еще я собираюсь наняться репортером в какую-нибудь не слишком мерзкую газету…
— А я, стало быть, должен вытаскивать тебя из полиции, которая почему-то возникает на твоем пути к успеху?
— Да, — Седрик совсем успокоился и улыбнулся открыто и наивно, — для чего же еще нужны друзья?
Да. Это хорошо, что они друзья.
Джеймс устало потер переносицу. От недавней бодрости не осталось ни капли, и он вдруг подумал, что сейчас ему бы не помешал еще один глоток кофе с апельсином. Но не стоит это поощрять, да и времени уже нет.
— Так что, — осторожно напомнил о себе Седрик, — ты внесёшь залог за остальных?
— Скажешь Огденсу, он сделает, — сухо ответил Джеймс, — к слову о дружбе. Ты нашел Риплинга?
— Конечно! — оживился друг. — Но у него сейчас ни дня свободного нет с этим его синематографом. Он сможет поболтать с нами только в субботу на скачках.
— В субботу?! — Джеймс едва не зарычал. — Я должен ждать его еще четыре дня?!
— Он очень занят…
— Чем он занят?! Я веду расследование от имени правительства!
— Я так ему и сказал! А он заявил, что у него тоже правительственное задание.
— Вы что, все сговорились?! — Джеймс попытался убить этого бездельника взглядом.
— Мы — нет! — Седрик испуганно помотал головой.
Джеймс сделал несколько глубоких вдохов и невероятным усилием воли взял себя в руки.
— Хорошо. Допустим. Еще одно. Если ты теперь такой друг рабочего класса, может быть ты знаешь Алекса Джонса? Он аспирант, живет в Лондониуме, социалист.
Джеймс поражался сам себе, как он мог начисто забыть про студента-аспиранта, явившегося в лавку одновременно с ним и мисс Лайтвуд. Его бы стоило допросить в первую очередь! Интересно, если бы не признание Дишера, Джеймс вообще вспомнил бы про этого Джонса?
А ведь Джеки лукавил, как ни печально это сознавать. Джеймс понимал, что адмирал нарочно не сказал ему сразу про студентов-социалистов, намереваясь всё его внимание сосредоточить на Кейсмене. Но Джеймс, конечно, не имел права его осуждать, он сам придумывал, как использовать эрландца не только против Адамаса, но и против старого друга. Но и полностью доверять старому другу Джеймс уже не мог.
— Знаю, — ответил Седрик, ни на миг не задумавшись, — Алекс Джонс, отличный малый!
— Организуй мне встречу с этим малым. Надеюсь, он не так занят?
— Ну, у него тоже много дел, учёба, профсоюз… Ладно, ладно! — Седрик сделал испуганное лицо и, выскочив из кара, добавил: — я всё устрою в самое ближайшее время!
Интересно, что бы сейчас сказал на это сам мистер Смит? Мелькнула совсем уж параноидальная мысль — он всё знает! Знает же премьер про мистера Ди. Выходит, Дилан — один из рыцарей. Это, в общем, не удивительно. А кто еще?…
Джеймс коротко взглянул на агента, тот буквально воплощал собой непроницаемость.
Лорд поспешно уставился в папку. Там лежало всего два листка — перечень необходимых веществ и их количество. Бросались в глаза взрывоусилители, коррозийные порошки, несколько разновидностей ядов и еще какие-то составы, насколько он знал, на основе опиума.
— О, вижу, вы планируете там большую работу, — уважительно заметил Джеймс, мысленно прикинув общую стоимость «набора».
— Право, не стоит преувеличивать наш скромный труд, — возразил мистер Смит, — сейчас главное, чтобы Вы и мистер Адамас всё подготовили. Вы с ним уже переговорили?
Вопрос прозвучал мягко и непринужденно, но Джеймс всё равно почувствовал в нем скрытую угрозу-намек: «только попробуй провалить еще и это!».
— Я встречусь с ним в ближайшие дни, — ответил он также непринужденно. «Не сомневайтесь, это я выполню».
Хорошо бы еще самого себя уговорить не сомневаться.
— Постарайтесь, пожалуйста, как можно скорее, — благодушно улыбнулся агент, — нам необходимо отправить первую партию на следующей неделе, после скачек, дабы уже к середине лета, с учётом возможных трудностей, всё необходимое было на месте.
— Не беспокойтесь. Хм… Значит, Вы полагаете, война начнется в середине лета?
— Вероятнее всего. Но я, признаться, не обладаю столь точными сведениями.
Разговор неумолимо клонился к завершению.
— Но Вы же занимаетесь всем барейским направлением, — ляпнул Джеймс и тут же, внутренне скривившись от собственной бестактности, смягчил, — как я понял на совещании у премьер-министра…
В атлантийском обществе не принято лезть в чужие дела. Но Джеймсу нужно наоборот, втянуть собеседника в дела свои.
— Что Вы, я всего лишь один из скромных служащих! — самоуничижительно возразил тот. Улыбка его стала чуть грустной.
— Хм, — неловко повторил Джеймс, — ох, я ведь даже не предложил Вам чашечку кофе или чаю! Или, может быть, хотите капельку шерри?
— Благодарю, но не стоит беспокоиться! Не хочу отнимать у Вас много времени.
— Ну, что Вы, у меня сейчас нет более важной работы! — заверил его молодой лорд. — Для меня большая честь иметь дело с представителем Тайной службы Её Величества. Ваша служба всегда казалась мне столь… захватывающей!
Учась в университете, Джеймс частенько видел, как такие неприметные молчаливые джентльмены прогуливаются по коридорам и паркам. Иногда они сидели на лекциях, где-нибудь на самой дальней скамье, а преподаватели старательно делали вид, что не замечают их. Студенты тоже нарочито не обращали внимания на молчаливых гостей. Но, конечно же, все знали, откуда эти господа. А по завершении учёбы кое-кто из студентов получил заманчивое предложение на счет будущего места службы.
— О, право, милорд, Вы нас излишне романтизируете! — тут же воскликнул агент. — Вы не представляете, какая у нас скука и бюрократия!
— Не представляю, — охотно согласился Джеймс, — и не верю. Ваши сотрудники путешествуют по всем обитаемым уголкам мира, переживают невероятные приключения, рискуют жизнью…
— Ох, да полно Вам! Это для романистов.
— Вы разрабатываете хитроумные операции, с вашей помощью наше государство часто одерживает победы, не теряя ни одного солдата!
Мистер Смит усмехнулся в усы, как показалось Джеймсу, чуть снисходительно.
Но Джеймс почти не лукавил, распевая эти дифирамбы. Сомневаться в возможностях Тайной службы Великоатлантии не приходилось. Джеймс когда-то слышал от отца, что их агенты однажды даже участвовали в убийстве одного из барейских царей. По официальной версии его задушили в собственной спальне группа заговорщиков из его же приближенных. К своей затее они подошли весьма основательно, некоторое время перед покушением усердно распуская слухи, что их император — «тиран», «самодур» и едва ли не «полоумный». Только главным руководителем и вдохновителем заговора, по слухам, был атлантийский посол в Барее, сэр Уитворт. Вероятно, так оно и было, ведь в те времена сложился крайне нежелательный для Атлантии союз Барейской империи и бонапартовской Франции. И, что самое ужасное, готовился совместный барейско-французский поход в Хиндию. Барейский император отправил в Среднюю Азию, которая тоже входит в число интересов Атлантии, Донской экспедиционный корпус. Вскоре к нему должны были присоединиться французы. Атлантия уже считалась владычицей морей, но не имела сухопутной связи со своими колониями. Сухопутный торговый путь в Хиндию мог стать серьезной конкуренцией их морской торговле.
А, кроме того, барейский царь к тому времени стал еще и Верховным магистром Мальтийского ордена, что, естественно, могло превратить Мальту в базу барейского флота на Средиземном море
На следующий же день после смерти царя Донской корпус был спешно отозван.
— Да, надо признать, среди нас есть оригинально мыслящие умы, — наконец позволил себе нескромность агент.
Стоит заметить, что сотрудников тайной службы набирают не только из студентов Университета, но среди военных офицеров, полицейских, сотрудников некоторых министерств, увлекающихся путешествиями аристократов, безвестных авантюристов и, конечно же, людей творческих. Для выходца из любого класса эта работа всегда была и остается в высшей мере престижной. «Элита нации должна служить на благо самой нации», так однажды сказал отец Джеймса.
— Может быть, расскажете что-нибудь? — Джеймс постарался изобразить в ответ саму наивность. — Что-нибудь не слишком секретное?
Смит в задумчивости чуть склонил голову к плечу, словно мудрый сказочник перед взволнованным мальчишкой.
— Представьте, например, такую картину, — начал он неторопливо, — в первый день войны некоторое число граждан в нескольких крупных барейских городах получают анонимные письма…
При словах «анонимные письма» Джеймс невольно вздрогнул. Смит не заметил этого. Или сделал вид, что не заметил.
— А в этих письмах предупреждение-воззвание, — продолжил он, — что-нибудь вроде «Добрые люди! Правительство ввязалось в бессмысленную и кровавую войну! Скоро казна будет истощена и средства на продолжение войны начнут изымать из ваших карманов! Не ждите, спешите в сберегательные кассы и выручайте свои сбережения».
— Забавно, — вежливо улыбнулся Джеймс, — полагаете, они поверят?
— Простые люди склонны руководствоваться чувствами, а не разумом, в Бореи, насколько я знаю, это особенно сильно. Если поверит хотя бы один из трех, это уже нанесет существенный удар их банковской системе.
— Ваша идея?
— О, нет, я, признаться, начисто лишен воображения, — тот скромно развел руками, — я всего лишь кабинетный «герой», моё дело — передавать бумажки из рук в руки.
— Ну, в этом деле важен каждый солдат, — немедленно возразил Джеймс, — знаете, сегодня я, пожалуй, превзойду все пределы навязчивости, но я вынужден попросить Вашей помощи. В одном деле моего комитета.
Смит на мгновение сощурился, будто ему изменило зрение.
— Слушаю Вас.
— Недавно было совершено нападение на антикварный магазин Карла Кинзмана, а сам он пропал без вести.
— Да, я слышал об этом.
— Мой комитет участвует в расследовании этого дела. Может быть, у вас есть какие-то сведения о нем? — Джеймс неторопливо закрыл папку и убрал её в ящик стола. — Я имею в виду какие-нибудь не совсем законные сделки? Нечестная конкуренция, враги…
Агент лишь слегка приподнял брови.
— Понимаю. Это не совсем наш профиль, но я посмотрю, что можно для Вас сделать. Хотя, ничего определенно не обещаю.
— О, конечно! — Джеймс поспешно вскинул руки и быстро высказал вторую просьбу, возможно, самую главную. — Еще одно, не сочтите за грубость, но мне совершенно необходимы сведения о девушке по имени Рената Лайтвуд, она служит финансовым инспектором в Банке.