Сохранять «жесткую верхнюю губу», то есть оставаться спокойным хотя бы внешне, а лучше — еще и внутренне.
Внутренне — сложнее.
— Исследуй мир вокруг себя, используй его как тебе нужно и изменяй его для себя, — вслух повторил Джеймс слова другого учителя. — Истинная цивилизация не бывает пассивной.
Но иногда она бывает ужасно беззащитной.
Итак, он еще раз осмотрел все бумаги, касающиеся дела Кинзмана. Все две. Целых два листка.
Еще одним общенациональным свойством ангризи является их тонкий юмор, который особенно проявляется в самых критических ситуациях. Если атлантиец начинает шутить, значит, дело плохо.
Джеймс достал из папки третий лист и написал на нем: «Джеки. Эрландское направление». Аккуратно сложил листок и убрал в портфель.
Затея Дишера выглядела перспективной со всех сторон, но Джеймс вовсе не был уверен, что она решит основную его задачу — найти ту вещь. И Джеймсу была невыносима сама мысль о причастности Дишера. Если даже Дишер, то кому можно верить?… Но личные симпатии не должны мешать службе, тем более, что это дело для наследника рода Мальборо — больше, чем служба.
А еще премьер-министр. Что он имел в виду вчера на приеме?
Лорд откинулся на спинку кресла, медленно и глубоко вдохнул и выдохнул три раза.
Всё нужно делать по порядку. Первое: отправить посыльного в полицейский участок узнать, получили ли там комитетский запрос Джеймса на ознакомление с конфискованными бумагами Кинзмана. Они конечно же получили, но поторопить этих бюрократов не помешает. Второе: еще раз поговорить с дикаркой. Как бы трудно и нелепо это ни было. Третье: почему Кинзман решил довериться именно ему? Он ведь не рассказывал старому антиквару… больше, чем тому следовало знать.
Неужели Кинзману было известно истинное значение той вещи? Он знал о созданиях, которые, вероятно, за ним явились, и даже не попытался бежать? Как-то бессмысленно.
Джеймс достал из ящика стола пузырек с микстурой и принялся отсчитывать капли. Проклятая хиндийская лихорадка, перенесенная в детстве, теперь будет досаждать ему всю оставшуюся жизнь.
Его отец сказал как-то, что континент — это скопище грязи, дикости, безумия и несметных богатств. На континенте не теряй бдительности. С континента добра не жди.
Те создания тоже когда-то пришли с континента.
— Милорд? — в дверях кабинета возникла голова секретаря. — К Вам посетительница…
— Кто?! — резко вскинулся Джеймс, не дав тому договорить. Его вдруг охватило совершенно дикое желание запустить в неповинного секретаря чем-нибудь тяжелым.
«Интересно, можно ли заразиться дикостью, как лихорадкой?» — мелькнула в голове странная мысль.
— Я сама о себе доложу, не столь уж я важная персона, — решительно отстранив секретаря, в кабинет вступила молодая женщина в сером плаще.
— Мисс Лайтвуд, — без малейшей радости констатировал Джеймс, — приветствую, — и махнул секретарю. Тот поспешно закрыл за собой дверь.
— Полагаю, Вы не рассчитывали меня сегодня увидеть, — усмехнулась она и, не дожидаясь приглашения, уселась в кресло напротив, — увы, не было времени заранее предупредить о моем визите.
Джеймс, если говорить откровенно, рассчитывал вообще никогда ее больше не видеть. Но говорить откровенно, он, конечно, не будет.
— Насколько я знаю, приходить без предупреждения — это часть Ваших служебных обязанностей, — зеркально усмехнулся лорд, — но я, вроде бы, ничего нашему Банку не задолжал. Или?…
Рената Лайтвуд продолжала раздражающе улыбаться. Её безупречное лицо казалось идеальной маской, какой позавидовали бы многие светские дамы.
— Понятия не имею о Ваших финансовых делах, сэр Леонидас. Я сейчас занимаюсь делами мистера Карла Кинзмана. Как и Вы, насколько я знаю.
Джеймс неопределенно повел плечами, стараясь как можно быстрее оценить полученную новость. Кинзмана связывало с «нашим Банком» что-то… что-то большее, чем обычные банковские дела? Но тогда почему такое дело поручили этой девице?…
— Вы обо всех своих клиентах так заботитесь?
— Да, — ответила она, не моргнув. — Я была сегодня утром в полиции, запросила его бумаги.
— Вы можете делать такие запросы? — вырвалось у Джеймса. Он-то хотя бы член Палаты лордов, а она — кто?
— Да, — также невозмутимо кивнула Рената, — и там ничего нет, остались только незначительные бумаги, никак не проливающие свет на его судьбу. Бухгалтерские книги и прочие торговые записи, по-видимому, исчезли вмести с ним. Впрочем, учитывая специфику его товаров, я рискну предположить, что он оставлял на бумаге далеко не всё.
«Далеко не всё», мысленно подтвердил её предположение Джеймс. И снова подумал о той вещи.
— В этом деле на полицию мало надежды, хотя они, конечно, тоже будут работать, — дипломатично заключила Рената, — но мы с Вами им поможем.
— Мы с Вами?!
Меньше всего ему нужно, чтобы в это дело вмешивался кто-то посторонний. Тем более кто-то, столь пронырливый.
— И Вашему комитету и Банку нужно как можно скорее найти мистера Кинзмана, — назидательно и терпеливо, по-учительски произнесла леди фининспектор, — так почему бы нашим ведомствам не помочь друг другу?
— Да, я понимаю, что Вы имели в виду, — демонстративно перебил ее Джеймс, — но, боюсь, дела моего ведомства строго закрыты и…
— Вы полагаете, сотрудники нашего Банка любят раздавать интервью и дружат с иностранными агентами? — точно также перебила его Рената Лайтвуд. — Разве у комитета по надзору за алхимией могут быть дела, противоречащие делам Банка Атлантии? — она хлопнула ресницами, продолжая светски улыбаться. В ее голосе при этом слышалась не то ирония, не то угроза. И что-то еще, совсем неуловимое.
Джеймс смотрел прямо в бледно-голубые, обведенные темными кругами, глаза банковского эмиссара… Кто она такая, морской змей ее проглоти!
— Почему я раньше никогда о Вас не слышал? — непринужденно поинтересовался он, давая таким тоном понять, что ее предложение если еще и не принято, то уже заинтересовало.
— Вероятно, потому, что Вы не имеете долгов. По крайней мере, существенных, — она снова улыбнулась, на этот раз как-то хищно, от чего выражение ее правильного лица стало чуть гротескным.
Джеймс на мгновение подумал, нет ли у неё эрландских родственников. Но выговор у неё типично лондониумский. Впрочем, сейчас это не столь важно.
«Используй мир вокруг себя». Любые ресурсы могут быть полезны. Любые обстоятельства, даже на первый взгляд вредные, можно обернуть себе на пользу. И эта дамочка может быть полезна в его расследовании. Главное, чтобы оно оставалось именно ЕГО расследованием. Главное, держать ситуацию под контролем.
— Время обеденное, — непринужденно заметила она, кивнув на часы, — очень кстати. Я приглашаю Вас на обед.
— Обед? — он явно не поспевал за ходом ее мыслей, и это как раз не способствовало контролю…
— Не пугайтесь так, нас там будет трое, — мисс Лайтвуд решительно встала с кресла, — Вы, я и сэр Родс.
— Родс? — глупо переспросил Джеймс. — Сэмюель Родс?
— Да. Я договорилась с ним пообедать в ресторане отеля «Георг Великий», он любезно согласился нам помочь.
— Вот так просто? — с недоверием опять переспросили он, стараясь скрыть удивление. На что еще способны сотрудники Банка?
— Ну, сэр Родс, конечно, большая шишка, — Рената иронически воззрилась на потолок, — и мнит себя еще большей. Он, похоже, уверен, что победа над хедгенарами — это его личная заслуга, и больше ничья. Но перед Банком Атлантии все равны.
— Еще бы.
— Идемте же, — она нетерпеливо сунула руки в карманы. Джеймс невольно вспомнил про ее револьвер. — А по пути обсудим наш совместный план.
Лорд нехотя взял со стола два листка и убрал их в портфель.
Входя с Ренатой в означенный ресторан, Джеймс вспомнил слова Родса из недавнего интервью «Временам»: «Я поднял глаза к небу и опустил их к земле. И сказал себе: то и другое должно стать атлантийским. И мне открылось, что атлантийцы — лучшая нация, достойная мирового господства».
— Мисс, вы позволите? — мистер Родс учтиво придвинул Ренате кресло. — Война в далеких краях огрубляет, увы! Надеюсь, я не растерял там своё воспитание.
— Воспитание бывает трудно привить, но потерять его после привития невозможно, — возразила Рената, изящно махнув рукой.
— Очень хотелось бы верить!
— Но даже если Вы его и потеряли там, оно того стоило, — добавил Джеймс, садясь в третье кресло. — Позвольте заметить, для меня большая честь лично познакомиться с Вами.
— О, для меня не меньшая честь лично познакомиться с наследником славного рода Мальборо! — Родс так и лучился радушием, успешностью и щедростью. Воплощенная победа!
Джеймс мысленно напомнил себе, что они пришли сюда не ради обмена комплиментами. Надо выяснить, что за дела были у Сэмюеля Родса с Карлом Кинзманом.
Итак, крупнейшее в мире месторождение алмазов располагается в Южной Африке, как раз на границе атлантийской колонии и государств хедгенаров. Алмазная империя Сэмюеля Родса практически заменила собой колониальную администрацию, особенно когда сэра Родса официально назначили губернатором колонии Наэль. Переименовав Наэль в Родезию, он стал еще больше использовать свое положение для расширения разработки полезных ископаемых, даже издал «Акт района Глей-грей», велящий людям из племени коса работать на фермах или в промышленности.
Находясь непосредственно на месте событий, сэр Родс был куда как прозорливее многих чинов в метрополии, он проводил политику расширения их владений в Южной Африке, не спрашивая особого разрешения в Лондониуме. Атлантия нуждалась в опорном пункте на пути в Хиндию. Высокие налоги для иностранцев в хедгенарской Республике мешали атлантийской торговле. Но самое главное, невозможно создать пояс атлантийских владений от Каира до Кейптауна, пока этому мешают независимые хедгенарские государства.
Сэмюель Родс, как никто другой, понимал очевидную необходимость войны и всячески подталкивал Лондониум к этому решению.
«Я не мог сделать ничего неправильно: все, что я хотел сделать, выходило верно! Я чувствовал себя Богом — ни больше, ни меньше» — всплыла в памяти Джеймса еще одна фраза из интервью «алмазного короля».
— А я слышал, что хедгенары, будучи всё-таки потомками европейцев, совсем одичали там и уподобились местным аборигенам, — высказал предположение молодой лорд, возвращая меню официанту.
Сам он никогда в Южной Африке не был, но знал, что хедгенары — потомки первых колонистов, занимаются в основном земледелием и скотоводством. По своему образу жизни они напоминают южно-барейских крестьян.
— Если только в смысле запаха… Прошу прощение, мисс! — Родс решительно поднял палец к потолку, призывая себя и Джеймса к серьезности. — Но не в военном смысле! В военном смысле они доставили нам немало хлопот, не думайте, что наши войска были там на увеселительной прогулке… Кроме того, на стороне хедгенаров воевали многие народы, завидующие силе и величию Атлантии. Конечно, это были всего лишь наемники или добровольцы, но всё же их нельзя не учитывать.
Джеймс понимающе кивнул. Незадолго до поражения в войне президент хенгенарской Республики Пауль Крэгер приезжал в Европу, где пытался добиться вмешательства европейских правительств. Безуспешно, само собой.
— Но, если смотреть с другой стороны, эта война немало привнесла и в саму военную науку. Я осмелюсь заявить, что у нас появился новый вид войск — одиночные, хорошо замаскированные стрелки. При должной тренировке и удобной позиции такой солдат может стоить доброго отряда! — Продолжил Родс, строго осмотрев поданное мясо. — Еще, например, наше командование использовало так называемую «тактику выезженной земли», это означает сплошное уничтожение всех гражданских объектов. Эффективнее всего проводить такие действия в ночных рейдах. Такая борьба с партизанами партизанскими же методами. Мисс Лайтвуд, вам не скучно с нами? Похоже, я всё-таки забыл, как вести себя в присутствии леди! — Он довольно усмехнулся и отправил в рот кусочек бифштекса.
— Ничуть! — жизнерадостно заверила его Рената, берясь за свое блюдо. — Я просто перевожу всё, что вы говорите в денежный эквивалент и мне становится еще интереснее. К слову о партизанах, я слышала, что вы там изобрели какой-то еще более действенный и простой способ противодействия им.
— О, этим делом занимались мои уважаемые партнеры, лорд Китченер и лорд Мильтон, — кивнул Родс, — но, насколько я знаю, это не совсем их изобретение, что-то подобное уже практиковалось в наших бывших североамериканских колониях, во время их так называемой «гражданской войны». Суть приема заключается в том, чтобы концентрировать местное не воюющее население в специальных лагерях, тем самым исключая их контакты с партизанами. В то же время партизанов деморализует такое положение их родственников. Мы называли эти лагеря «Места спасения», что существенно облегчало работу. Любезный! — он махнул официанту. — Подайте вино.
— Звучит весьма практично, — заметил Джеймс, прикидывая, как бы уже перейти к делу антиквара. Про успехи их военных он был наслышан, и сейчас они его мало занимали.
— О, крайне эффективно, — еще раз заверил его Родс, — стоит ввести практику таких лагерей и в других наших владениях.
— «Империя — это вопрос желудка», — непринужденно процитировал Джеймс, тоже оценив кухню «Георга».
— Да, я всегда так говорю, — признал «алмазный король», забирая у официанта бутылку и сам разливая вино по бокалам. Густая, багровая жидкость. — Мир почти весь поделен, а то, что от него осталось, сейчас делится, завоевывается и колонизуется. Как жаль, что мы не можем добраться до звезд, сияющих над нами в ночном небе! Я бы аннексировал планеты, если б смог, я, признаться, часто думаю об этом. Мне грустно видеть их такими ясными и вместе с тем такими далекими…
— А вы романтик! — воскликнула Рената, принимая бокал.
— Только исключительно в приятной компании. Но, говоря серьезно, любой мастеровой должен осознать, что пока он не овладеет мировыми рынками, он будет жить впроголодь. Производитель должен понять, что, если он хочет жить, он должен держать в своих руках мир и мировую торговлю и что он — конченый человек, если даст миру выскользнуть из своих рук. — Родст торжественно встал. — Позвольте тост! За наш общий успех и за каждого, кто к нему причастен! И за королеву!
Бакалы мелодично звякнули. Вино оказалось превосходным, впрочем, другого Сэмюелю Родсу и не подали бы.
— Знаете, я подумываю создать особое Имперское общество, — признался он, возвращаясь к мясу, — что-то вроде неформального клуба верных рыцарей Её величества, которые будут всесторонне продвигать интересы нашей великой державы.
При словах «общество» и «рыцари» Джеймс невольно вздрогнул и перестал жевать. Но Родс, похоже, имел в виду что-то своё.
— Всесторонне: предприниматели, финансисты, деятели культуры — бойцы разных фронтов, но одной армии, — пояснил он, довольно заметив реакцию лорда, — а что касается мистера Кинзмана, который вас интересует…
Он так резко перевёл тему, что Джеймс опять едва не поперхнулся, на этот раз вином. Рената сохраняла завидное спокойствие, лишь заинтересованно кивнула.
— Да, он брал у меня в долг названную вами, мисс Лайтвуд, сумму под означенный процент, около полутора месяцев назад, да. И да, почти сразу перевел её на счет моего партнёра в качестве отплаты за один из наших трофеев.
— Что за трофей? — живо уточнила Рената.
— Ох, вот тут затрудняюсь помочь, — с искренней досадой вздохнул сэр Родс, — какая-то африканская редкость, кажется, даже из личной коллекции Крэгера. Такие штуки охотно покупают столичные коллекционеры. Надо заметить, что я и Кинзман сотрудничали через посредника, Джозефа Риплинга, это военный корреспондент «Времен», еще он занимается синематографом, снимал на пленку наши успехи. Очень толковый молодой человек! Он связался со мной в Родезии, когда война уже, по сути, подходила к концу, и сообщил о затруднениях нашего общего знакомого. Сделку мы совершили в местном отделении Банка. Мистер Кинзман — уважаемый в обществе джентльмен, он обладает надежной деловой репутацией, и я счел своим долгом… дать ему в долг, хе-хе.