Комсомольцы мечтали на площади в четыреста тысяч гектаров наладить разумные рубки и восстановление кедра, обернуть на пользу народу все остальные подспудные богатства тайги. Проект, составленный осенью 1958 года, требовал, конечно, доработок и уточнений — ведь зарождался совершенно новый в нашей стране тип государственного хозяйства. Но для этого надо было прежде всего получить Прителецкий кедровый массив в свои руки, вытеснив оттуда «дикарей», кооперативы и, главное, кедроистребителей. Однако мечта о том, чтобы организовать комплексное кедровое хозяйство на всей территории Прителецкого массива, рухнула: никто не решился перебазировать лесозаготовителей в пихтарники, хотя естественный при этом сбой в поставках древесины был бы временным и не чрезмерно ощутимым: Горный Алтай дает едва ли одну тысячную часть от общего объема лесозаготовок.
— Что будем делать, Серега? — в который уже раз спрашивал Володя Ивахненко. — Скоро ведь лесхозы по всей Сибири ликвидируют. Куда мы?
— К заготовителям не пойдем! — твердо сказал Сергей. — В крайнем случае артель организуем и разовьем постепенно комплекс…
— Все равно, Серега, природа гибнет, — задумчиво и устало сказал Володя, — и мы тут ничего не поправим. Со временем разлинуют оставшиеся леса, проложат асфальтовые дорожки, пронумеруют каждое дерево и каждого зверя. Скука!
— Я не согласен! — Сергей был взволнован. — Природа вечно будет украшать землю — ведь никогда человек не ляжет отдыхать посреди горячего асфальта, его потянет к зелени, к воде, к диким полянам. И люди коммунизма не будут скучать. Они откроют такие увлекательные тайны природы, в том числе и растений и кедра, которые нам сейчас и не снятся. А улетая на жуткие черные звезды, люди будут мечтать о возвращении домой и вспоминать в полете леса, реки, степи Земли, всю нашу планету, повитую голубыми ветрами. Разве они допустят уничтожение природы? Наоборот, сделают ее сказочно красивой и разнообразной…
Летом в жизни Сергея Шипунова произошло событие, самое большое с момента зарождения мечты. Приехала на практику студентка МГУ Маша Черкасова, будущий биолог. Сергей больше года переписывался с ней, и она уже знала все о нем и его мечте. Не знала она только всей силы своих писем, не знала, что Сергей прочел в журнале «Молодая гвардия» ее очерк о работе студентов на целине и понял, что с таким человеком можно идти по каменюкам. Не знала Маша, как относится к ней этот ершистый, до грубости упрямый парень, умеющий в то же время так самозабвенно работать и мечтать о будущем. И если бы сейчас Сергей не сделал Маше предложения, неловко и старомодно попросив ее руки, то наверняка бы пошли насмарку и его работа и ее практика, потому что они ходили как очумелые, с ужасом ожидая насмешек, хотя деликатные и чуткие ребята хотели только одного — чтобы поскорее все разрешилось…
После комсомольской свадьбы, на которую прилетела из Москвы перепуганная Машина мама, молодожены съездили на родину Сергея. Здесь семеро его братьев — кряжистые алтайские охотники и мастеровые — качнули Машу так, что она, по ее словам, чуть не вылетела на орбиту, а Сергей подарил ей, спортсменке-коннице, отцовского коня, потому что, кроме своей любви, это было единственное, что он мог ей подарить.
А к осени, отказавшись от аспирантуры, прибыл в Чою Виталий Парфенов — крепкорукий, веселый, ясноглазый, веривший в мечту даже больше Сергея, потому что он еще не знал, насколько трудно ее осуществить. Виташка привез целую кучу людей: своего верного друга Лешу Исакова с женой Машей, выпускника академии Славку Лесенного, жену Зину, которая стала собирать материалы для дипломной работы об экономической эффективности комплексного ведения хозяйства в кедровых лесах, привез еще двоих практикантов.
Исаковы охотно поехали в дальнее лесничество, хотя Леша ясно видел, что Чойский лесхоз доживает последние дни. Зато моментально остыл Лесенный: наверное, думал, что приедет на готовенькое, в лесной рай. Он не захотел работать ни заведующим производством, ни мастером. Съездил в Бийск, вернулся без академического значка.
— Где значок? — полюбопытствовал Виталий.
— Снял. Не надену, пока не буду работать по специальности.
— Я ведь охотовед, Слава, а пока занимаюсь бочками и санями.
— Не все же такие чокнутые…
— Знаешь что? — Виталий, как всегда, весело улыбался. — Катись-ка ты от нас колбаской!
Вскоре Лесенный действительно устроился рядом с Барнаулом и, как передавали, снова нацепил значок выпускника академии.
Виталий и Леша привезли в Чою свою сумасшедшую энергию. Ребята быстро закончили строительство омшаника для зимовки пчел, начали создавать научный музей, но главное — новички вдохнули новую веру в мечту. К этому времени организовалось в Москве Главное лесное управление, независимое от других ведомств, и Виталий с Сергеем решили сразу же обратиться туда с предложением создать комплексное кедровое хозяйство на худой конец на небольшой территории.
В комнате Сергея, где собралась вся молодежь, заверещал телефон. Это была Москва. Сергеи схватил трубку.
— Этот опыт нужен ведь не только Алтаю! — кричал, надрываясь, Сергей в телефонную трубку. — Ведь вся Сибирь ждет, когда мы попробуем!
— Меня-то ты хоть не агитируй! — донеслось еле слышно, будто с другой планеты. Голос был знакомый, памятный.
— Что? — Он был бледен. — Что вы сказали?
— Нас, говорю, не агитируй. Выбирайте место! Хорошее место выбирайте! Примем окончательное решение…
Сергей медленно положил трубку на аппарат, увидел двадцать пар напряженных, как перед расстрелом, глаз, счастливо рассмеялся.
Назавтра он с Виталием ускакал в тайгу искать новое место. Центральная усадьба комплексного комсомольского хозяйства должна располагаться в мощных кедрачах, к которым не скоро доберутся заготовители. А когда прошло десять дней и все уже начали тревожиться, приехал в Чою Леша Исаков и успокоил:
— Передали с егерем, что они на Уймени. Да бросьте вы киснуть, ничего с ними не случится. Эти сибиряки в тайге, как дома! А вы знаете, какой разговор у меня состоялся с директором леспромхоза?
— Ну? — спросил Володя Ивахненко.
— Увидел, как я развернулся на кордоне, говорит: «Переходи ко мне, тыщу двести в месяц положу…»
— Ну?
— Он думал, что я продам мечту за пятьсот рублей…
— Молодец, Лешка! — воскликнул Коля Новожилов. — Жалко только, что достанется этому директору все, что мы настроили.
— Пусть! Зато никто не скажет, что комсомольцы зря эту землю топтали…
Друзья до ночи сидели у Володи Ивахненко, мечтали о будущем, уже как взрослые, вспоминали все, что было за эти годы.
Сергей с Виталием приехали уже по снегу — усталые, заросшие черными бородами. Накинулись на письма. Марья (так называл жену Сергей) писала, что ей дали повышенную стипендию, а биологический факультет МГУ берет шефство над их лесхозом. Демобилизованный солдат Леонид Исаенко сообщил, что выехал к ним из Крыма.
А утром на комсомольском собрании Сергей и Виталий рассказали о своем путешествии. Стоят в бассейне Уймени и Пыжи могучие кедрачи, за тучи цепляются. Шишки крупные, как ананасы. Место там водораздельное, сухое, бескомарное. Маралы бродят, много соболя и белки. Прорежить старые гари — кедросад будет. Луга, чудесные медоносы, ягоды, пропасть маральего корня. Есть даже «золотой корень», который медицина только что узнала. Работать круглый год. Весной — в маральнике и на посадках, летом — сбор корня, ягод, грибов и живицы, осенью — добыча ореха, зимой — вывозка его, заготовка древесины, пушнины, смолы…
— Учтите, налегке отправимся. — Сергей обвел всех сияющими глазами. — Заберем только книги, экспонаты нашего музея, машины, пасеку и лошадей…
— И мы все-таки покажем, — добавил Виталий, — какая при коммунизме тайга будет. Надо кому-то сейчас ехать в край, хлопотать…
— Шипунову!
— Поезжай, Серега! — зашумели все. — Помни клятву: не отступать!
Сергей уехал в Барнаул. В его отсутствие районная комсомольская организация на своей конференции, где вдохновенно выступил Виталий Парфенов, взяла шефство над комплексным лесхозом. А перед отъездом на областную конференцию Виталий Парфенов и Володя Ивахненко получили телеграмму: «Крайисполком принял решение об организации нашего лесхоза на Уймени. Совнархоз снова против. Выезжаю пробивать в Москву. Да здравствует мечта!
* * *
Эта маленькая повесть готовилась к печати, когда, 28 декабря 1959 года, Совет Министров РСФСР отдал распоряжение № 8285-Р о выделении для комплексно-опытного кедрового хозяйства 71,4 тысячи гектаров тайги в центре Прителецкого лесного массива. Скоро комсомольцы, о которых мы сегодня рассказали, двинутся в глухую алтайскую тайгу. Они отдают себе отчет в том, что едут не к теще на блины, они добровольно обрекают себя на лишения и трудности, чтобы воплотить свою дерзкую и благородную мечту — приголубить кедр и взять у этого славного сибирского дерева все, что оно способно дать.
Таежная целина Сибири много лет ждала такого производственного и научного эксперимента. Газетные и журнальные статьи о сибирском кедре всегда вызывали уйму откликов, по которым можно было судить о том, какое несметное число кедролюбов заботит судьба этого дерева будущего. Одни видели в нем прежде всего масличный орехонос, другие — покровителя таежной флоры и фауны, третьи — защитника вод и посевов, четвертые — неисчерпаемый источник технического сырья, пятые — носителя таинственных лечебных свойств и средство сказочного украшения наших городов. Все они правы: ни одно дерево на земле не может принести столько пользы, как сибирский кедр…
Несмотря на то, что много преград стояло на пути и много ошибок было сделано, особенно в самом начале, комсомольцы победили в трехлетней борьбе за свою большую мечту. Иначе быть не могло — смелые и настойчивые люди, подлинные хозяева жизни в наши дни всегда победят, если они правы, если ими движет святая идея служения своему народу. Но сделан был только первый шаг, и немало еще трудностей ждало впереди.
Вскоре друзья сообщили по телефону в редакцию, что Алтайский совнархоз пытается отнять в отведенной зоне несколько кедровых массивов и притязает на трактор «С-100», которым гордятся комсомольцы. Но все это уже было не страшно: мечта пробила путь! Ребята деятельно готовились к переезду на Уймень. В феврале вернулись на лыжах с Уймени семеро студентов-биологов МГУ во главе с Машей Шипуновой — на территории комсомольского хозяйства они учитывали беспризорных маралов. Только в четырех урочищах были зарегистрированы 200 благородных оленей. Пять урочищ остаются необследованными…
Живет Мечта! Живет Кедроград! В его опыте заинтересован не только Горный Алтай, но и вся Сибирь. Окончательная победа придет лишь благодаря коллективным усилиям тысяч людей. И пусть кедр осенит своей кроной молодых энтузиастов! Пусть комсомольцев всех кедровых районов Сибири и Урала окрылит мечта Сергея Шипунова, Николая Новожилова, Виталия Парфенова и других — мечта, делающая вкусным черствый хлеб испытаний.
Шумит, ходит под ветром кедровая тайга, будто хочет сказать людям: «Друга не оставляют в беде, а я ваш друг. Помогите мне, и я воздам сторицей — вам, детям и внукам вашим…»
Шуми, тайга, шуми!..
7. СОЮЗНИКИ
Когда повесть «Шуми, тайга, шуми!» была напечатана в газете, в редакцию хлынул поток писем. Ученые, рабочие, теоретики и практики лесного дела, студенты, военнослужащие, охотоведы, короче говоря, самые разные люди спешили высказаться по проблемам, затронутым в повести, поддержать добрым словом комсомольцев в их борьбе за свою мечту. Среди сотен этих разных людей нет ни одного человека, который не одобрил бы дела, начатого комсомольцами. Писем так много, что нет возможности даже бегло пересказать их. Ограничимся несколькими. Вот что пишет заведующий лабораторией Всесоюзного научно-витаминного института, кандидат химических наук