— Прошу вас, называйте меня Наташа. Мне так больше нравится.
— Охотно. — Он слизнул сахарную пудру с большого пальца, и Наташа залилась поистине девичьим румянцем.
— На вашем месте я бы очень злилась. Честно говоря, я тоже злюсь. Не очень-то приятно было звонить родителям и предупреждать, что они, и их соседи, и вообще все, кого они знают, прочтут о моем нервном срыве в вечерней газете. Что к ним в дверь будут звонить и ломиться репортеры. Что они, кстати, не замедлили сделать.
— Никаких комментариев.
Улыбка стала чуть шире, на щеке появилась крошечная морщинка.
— Кстати, насчет «Фэрвью» все неправда… Через пятнадцать минут после вашего ухода мы с Майлзом Морганом расстались.
— Он вас уволил? Я не очень хорошо разбираюсь в трудовом праве, но уверен, что он поступил противозаконно. Он не имел права вас увольнять, пока вы больны.
— Возможно, вы и правы, — признала она, — но я отказалась идти ему навстречу и притворяться, будто у меня нервный срыв. И не стала прятаться в «Фэрвью», чтобы спасти репутацию фирмы.
— Я читаю газеты.
— Все читают газеты, — ответила она. — Предполагается, что сейчас я даю отдых усталым мозгам и обдумываю свое будущее.
— Вы ничего не отрицали, — заметил он.
— Мне бы ничего не помогло. Я не сумасшедшая. Меня подставили! Потом он перешел к угрозам, что подаст на меня в суд за злонамеренный ущерб… — хрипло продолжала она. Зрачки стали огромными.
Он невольно подумал: что она будет делать, если он схватит ее руку и приложит к молнии на своих джинсах? Если он вопьется в нее поцелуем?
— В общем, мне показалось, что оставаться там бессмысленно.
Он отвернулся, подошел к чайнику, встряхнул его, проверяя, достаточно ли воды, включил. Что угодно, лишь бы отвлечься от мыслей, роящихся у него в голове. Тех же мыслей, что выгнали его из кабинета Майлза Моргана, только еще более энергичных.
У него не было проблем со связями «на одну ночь». Ни к чему не обязывающий секс, просто хорошее времяпрепровождение, которое не задержится в воспоминаниях надолго. Сложности начинались, если включить голову. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы она осталась. Но и прогнать ее он тоже не мог…
— Похоже, вы хотите отрицать, что Хедли-Чейз заражен древесным жучком, — сказал он, бросая в кружки чайные пакетики. Сделав над собой усилие, он перевел разговор снова на дом. — Об этом раструбили во всех газетах. Кто же вам теперь поверит, даже если вы станете утверждать обратное?
— Верно… Хотя это и не так, — сказала она, видимо, с таким же жаром, как и он, возвращаясь к делу. — Дом не заражен жучком. Правда, в последние годы он пребывал в запустении, надо подлатать крышу, но самое главное — реклама привлекла к нему внимание, — сказала она серьезно, как будто в этом было что-то хорошее. — Мою фотографию перепечатали все воскресные приложения о недвижимости.
— Вашу фотографию? — Он взмахом руки указал ей на старый диван, на котором он спал, когда работал допоздна и слишком уставал для того, чтобы пройти сто шагов до дома. — Разве у Моргана нет профессионального фотографа?
— Есть, конечно, и он старался, как мог, передать красоту интерьеров, но в тот день, когда мы выехали на съемку, дождь лил как из ведра, и, как он ни бился с фотошопом, ничего не выходило, — призналась она, садясь на старые продавленные диванные подушки. — Сроки поджимали, поэтому в выходные, когда погода наладилась, я сама поехала на место и сделала несколько снимков.
— У вас хороший глаз.
— На самом деле я сделала несколько сот кадров. И выбрала один.
«Не просто выбрала», — подумал он, доставая молоко; он должен был чем-то занять руки. Она не жалела своего времени. Если, конечно, верить ее словам…
— Какая жалость, что издания о недвижимости не ограничились публикацией фотографии.
— Этого и быть не могло. Она была так хороша, что к ней непременно должен был быть написан текст, это была превосходная возможность для рекламы. Если бы Майлз не запаниковал…
— То что? Что бы вы сделали?
— Ну, для начала наняла бы уборщиков за счет фирмы. Затем я бы пригласила редакторов изданий о недвижимости на ланч в близлежащем пабе, а когда они вдоволь налюбуются окрестностями, я бы медленно-медленно повезла их к дому, чтобы они в полной мере насладились видом.
— А потом?
— Я нисколько не сомневаюсь, — сказала она, — что за неделю нашла бы вам покупателя.
Ее улыбка была лучезарной.
— Несмотря на шаткую лестницу и протекающую крышу? — не отступал он.
— Дождя не было целую неделю.
— Но жара не может длиться вечно.
— Верно, и поэтому мы должны сейчас же взяться за дело. У Хедли-Чейз столько возможностей! — продолжала она. — Я даже не представляла, сколько там всевозможных хозяйственных построек, пока сама не увидела… Конюшня, маслобойня… ну, а во многих ли имениях есть своя пивоварня?
— Во всех больших имениях в прежние времена имелись свои пивоварни; тогда пить пиво было безопаснее, чем воду.
— Наверное, но их ведь можно превратить в мастерские, гостевые домики и офисы. Майлз обычно соображает гораздо быстрее… — Между ее бровями залегла крошечная морщинка. — Это я виновата.
— А не он?
— Все немного сложнее, чем вы думаете. — Она поставила локоть на подлокотник дивана, подперев подбородок рукой, давая ему возможность увидеть свои прелести под другим углом. Чтобы отвлечься, он взял коробку с пирогами и протянул ей. — Вы все еще хотите продать дом? — спросила она, наклоняясь вперед и пытаясь при помощи считалочки выбрать кусочек, указывая на каждый поочередно пальцем с ярко-красным ногтем.
Тоже способ отвлечься.
— Я решил, что вас послал Морган, чтобы заставить меня отказаться от идеи обратиться в суд, — сказал он, позволяя себе очередной взгляд на ее блузку. В вырезе мелькнул кружевной бюстгальтер — такая картинка способна спровоцировать пробку на дороге! Кровь в нем закипела.
Она подняла на него взгляд, поскольку он замолчал.
— Вы до сих пор так думаете?
Думает? Кто здесь думает… Он покачал головой:
— Нет. Вы настроены деловито. Бизнес есть бизнес.
Она подняла взгляд. На сей раз она не улыбалась. На ее лице была написана решимость.
— Это не бизнес, это — личное. Ваши дела с «Морганом и Блэком» меня не касаются. Я с вас ничего не возьму. — Она снова коротко пожала плечами, и, когда закинула ногу на ногу, его мысли опять потекли по совершенно иному руслу…
— Может быть, вы предпочитаете посидеть пару лет и подождать, пока уляжется суета?.. — предположила она, откусывая кусок лимонного бисквита, Белоснежные зубы, губы, похожие на лепестки роз…
А он уже хотел нарисовать ее обнаженной, вылепить ее роскошное тело из глины, изучить ее формы руками, а затем воссоздать их.
— Вы, должно быть, очень везучий, — невозмутимо продолжала она, как будто не догадываясь о том, какое действие производит на него и в каком смятении его мысли. — У риелторов намечается бурная неделя; вряд ли они будут долго мусолить эту новость. Прочтите настоящий текст. — Она доела пирог и слизнула крошки с кончиков пальцев. — Ну а уж что за всем последует, решать вам.
— Наташа, вы забыли, что я уже читал вашу рекламу.
— Нет, мистер Хедли. Вы видели результат того, что сделал с моим текстом человек, который меня подставил, чтобы получить повышение, ради которого я работала, не жалея сил и не считая часов.
— Дарий, — поправил он, чувствуя, что над его верхней губой выступили капельки пота. — «Мистером Хедли» меня называет только мой бухгалтер.
— Хорошо, Дарий. Так вот, говоря, что дело немного сложнее, чем вы думаете, я имела в виду настоящие сложности. — Она взглянула на него, в ее глазах он увидел отчаяние. — Путаница с рекламным текстом — не случайная ошибка.
— Не ошибка, значит?
— Нет, — сказала она. — Но мишенью подставы была я, а вы оказались случайной жертвой.
Глава 4
— Случайной?.. — повторил Дарий, заново осмысливая все, что она сказала. — Вы хотите сказать, что все это было подстроено?
— Мне действительно очень жаль, — повторила она.
— И наполовину так не жаль, как мне! — Или как будет Майлзу Моргану, если ее слова окажутся правдой. — И что? Тот человек получил повышение, на которое рассчитывали вы?
Наташа вздохнула с облегчением:
— И мое место, и мою машину… А еще перечеркнул мою карьеру! В буквальном смысле спустил мою репутацию в унитаз.
Дарий понял, что отчаяние в ее взгляде вызвано страхом. Она боялась, что он поднимет ее на смех или назовет лгуньей. На самом же деле он просто не знал, что и думать.
— Вода закипела. Мне заварить чай? — предложила она.
— Вы сами вызвались… — Зачем ему понадобилось губить вашу репутацию? — спросил он, потянувшись за карандашом и блокнотом, стараясь уловить и запечатлеть изгиб ее шеи, ее плечи в тот момент, когда она поставила чайник на место. Ее спину и ноги, когда она нагнулась, чтобы открыть холодильник. — Разве ему не достаточно было получить ваше место?
— Он задался целью окончательно убрать меня со сцены, — ответила Наташа, сосредоточенно открывая пакет молока. — Я действительно профессионал в своем деле.
После недолгих колебаний, когда Наташа Гордон с трудом удерживалась, чтобы не сорвать с него одежду, она сумела взять себя в руки. Ее выдавали лишь глаза. Он видел, как бьется жилка у нее на шее, и представил, как запускает руку ей под блузку, сжимает грудь, чувствуя, как неистово колотится ее сердце.
Карандаш, который он держал в руках, с треском сломался…
— И теперь вы хотите отомстить? — спросил он.
— Я уже отомстила. Может, у меня и не все в порядке с головой, но Майлз от страха ухватился за самое примитивное решение, какое можно было принять в этой ситуации… Не сомневаюсь, выход ему подсказали…
— Кто подсказал?
На самом деле сейчас Дарию было все равно, кто и почему так поступил, ему просто хотелось, чтобы она и дальше говорила и двигалась. Он схватил обломок карандаша и принялся делать наброски: Наташа покачала головой, прядь ее волос высвободилась из аккуратного пучка и упала ей на щеку.
Она нахмурилась:
— Пока не знаю. Все случилось так быстро… Кто-то заранее все просчитал и знал, на какие рычаги надо нажать. — Она поморщилась.
— У вашего обидчика есть имя? Я уверен, что моего адвоката оно очень заинтересует.
— Не сомневаюсь, но я пришла сюда не для того, чтобы помочь вам разделаться с моими обидчиками, — сказала она. Тем не менее крошечная морщинка оставалась на месте. Ей тоже нужны были ответы.
— Так вы хотите вернуться на работу?
— Этого не случится.
— Вы не хотите работать на того, кто отобрал у вас место?
Она пожала плечами, изобразив улыбку:
— Никогда не говори «никогда». Кто знает, до какой степени отчаяния я дойду?.. Какой чай вы любите? — спросила она, бросая на него взгляд. — Слабый, покрепче, очень крепкий… — Вдруг она заметила, чем он занят. — Вы меня рисуете?
— Да. Вы против?
— Сама не знаю.
— Если вы против, я не буду, — сказал он. — Кстати, чай я люблю крепкий. Немного молока. Без сахара. Вы думаете, Морган пожалеет о своем слишком поспешном решении?
— Кто знает? Тоби не дурак, но работа для него на втором месте после регби. Честно говоря, я и не подозревала, что его интересуют продажа недвижимости и менеджмент. У меня сложилось впечатление, что работать в компании его заставили родственники.
— Странно, что он получил повышение при таком отношении к работе.
— Его двоюродная бабушка замужем за Питером Блэком.
— Ах вот оно что!
— Ему недавно исполнилось двадцать три года, — задумчиво продолжала Наташа. — Может быть, он понял, что регбист-профи из него уже не выйдет?
— Разбилась его мечта, и он решил украсть вашу? Довольно безжалостно с его стороны. Впрочем, я слышал, что в бизнесе это обычное дело.
— Подлость и лень — неудачное сочетание. Скажите, Дарий, вот вам бы хотелось, чтобы такой человек трудился с вами бок о бок во время кризиса? Или работать с человеком, который бросит вас на растерзание волкам, толком вас даже не выслушав? Без какого-либо расследования. Бог с ним, с Тоби Дентоном. Майлз — вот кого я не прощу! И вернусь к нему не раньше чем рак на горе свистнет.
— Никогда не говори «никогда», — напомнил он ей и получил в награду укоризненную улыбку.
— Ну разве что он предложит мне стать полноправным компаньоном, — продолжала Наташа, — но, ввиду последних событий, такое тоже вряд ли произойдет раньше чем рак на горе свистнет.
— Хорошо, я понял. Вы туда не вернетесь, — сказал Дарий. — Но если вы не собираетесь возвращаться и не хотите мстить… то чего вы хотите?
Плечи Наташи опустились, Дарий понял, что задал правильный вопрос, и порадовался тому, что ее губы расплылись в улыбке, которую он так ждал. Наконец-то ожили и ее глаза.
— Неделю назад я могла прийти в любое агентство по недвижимости в Лондоне, и меня тут же взяли бы на работу, — сказала она. — Теперь, когда я осталась на мели, мой телефон зловеще молчит.
— Вы удивлены?
— Нет, и я не стала никого смущать, напоминая о прошлых щедрых предложениях.
— Уверен, они все страшно благодарны вам за такую тактичность, — заметил Дарий, не в силах сдержать улыбки. Наташа Гордон начинала ему нравиться. У нее только что буквально выбили почву из-под ног, и все же она не сдается.
— Я не рассчитываю на то, что обо мне хоть кто-нибудь вспомнит. — Она замолчала, видимо ожидая, что он как-то отреагирует на ее слова. Дарий прорисовывал линию ее подбородка. Хорошо очерченного, решительного подбородка… — И единственный способ это сделать — продать Хедли-Чейз, — продолжала она, предлагая ему возможность выручить ее.
— В таком случае нелегко вам придется.
— То же самое можно сказать и про вас, — заметила она, отпивая чай. — Не скрою, дело потребует определенной изобретательности и фантазии, зато и стимул велик. — Наташа искоса взглянула на него, прищурилась, заметив, что он разглядывает ее, но на сей раз не отвела взгляд. — Кто будет стараться изо всех сил, чтобы найти вам покупателя? — продолжала она. Настало время привести решающий довод: — К тому же бесплатно!
— Бесплатно? За такую благотворительность вас выкинут из гильдии агентов по недвижимости, — предостерег он.
Кончики ее губ дрогнули, снова расплываясь в улыбке. Он понял, что пропал.
— Поверьте, такое предложение делают один раз в жизни. Что вы теряете? — настаивала она. От нее исходили почти видимые волны силы и азарта. — Мы как будто созданы друг для друга.
Он покачал головой. На самом деле ему нельзя даже говорить с ней. С его адвокатами припадок случится, если они узнают!
— Агент по недвижимости, которую никто не возьмет на работу, и дом, который никто не сможет продать? Вот уж правда, отличное сочетание! — Он не сумел удержаться от смеха.
Она посмотрела на него поверх кружки:
— Дом нужно как следует прибрать. Вымести сухие листья. Вставить в окна стекла.
Он нахмурился:
— Говорите, там разбито окно?
— А вы не знали? А ведь я предупредила вашего смотрителя. Он обещал передать все душеприказчикам. Послушайте, я не пытаюсь представить все так, как будто продать Хедли-Чейз будет легко, — сказала она. — Вы не продаете ухоженный домик с четырьмя спальнями на небольшом расстоянии от хороших школ.
— В таком случае мне бы вообще не требовалась ваша помощь!
Он признался в том, что действительно нуждается в ее помощи, и они оба понимали это.
— Я могу лишь обещать, Дарий, что вам не придется ни в чем участвовать лично. Понимаю, как вам сейчас тяжело…
— Вряд ли. — Никто не мог даже отдаленно представить себе, какие чувства он испытывал к этому дому. Целый вихрь воспоминаний и эмоций, какие в нем пробуждались при мыслях о Хедли-Чейз.
— Нет, конечно нет, но Хедли-Чейз уже несколько столетий принадлежит вашей семье. Представляю, как должно быть тяжело его продавать.
— Вы так думаете? — спросил он, глядя на нее сквозь скрещенные пальцы, испытывая ее. — Решили, что мне стыдно из-за того, что не по карману его содержать?