Его лицо неузнаваемо изменилось, когда он произносил последние слова.
Рэйчел стало немного страшно. Перед ней стоял совершенно незнакомый человек, ничуть не похожий на безупречного Эндрю Даймлесса, помощника ее мужа.
— Вы хотите, чтобы я заплатила за ваше молчание? — догадалась Рэйчел. — Какая глупая шутка.
Но Эндрю не находил в этом ничего смешного. Он гипнотизировал Рэйчел холодным взглядом, намекая, что пора перестать веселиться.
Смех замер на губах Рэйчел, когда она увидела глаза Даймлесса. Этот холодный, расчетливый человек не собирался шутить над ней.
— Да кому нужны эти старые снимки! — презрительно бросила она. — Эндрю, вы же умный человек, как вы могли рассчитывать на подобную глупость? Эти снимки, — она пожала плечами, — дело давно минувшего прошлого. Мне незачем скрывать его или стыдиться. Да и денег у меня нет…
Рэйчел развела руками.
— Если вы рассчитывали за мой счет улучшить свое материальное положение, то вы ошибались. Думаю, что наш разговор окончен. — С этими словами она направилась к выходу. — Я не смею вас больше задерживать, Эндрю, — проговорила она через плечо, обращаясь к остолбеневшему Даймлессу. — Хотя я, конечно, взяла бы парочку фотографий на память. У меня таких нет, а там я очень хорошо вышла. Всегда приятно вспомнить годы бесшабашной юности…
И, хихикнув, она вышла из библиотеки.
Эндрю несколько минут простоял на месте.
Он был в ярости. Продумав свой план до мелочей, Даймлесс не сомневался в том, что все действующие лица этого спектакля будут послушны его намерениям. Теперь оказалось, что он совсем не так уж дальновиден. Рэйчел Эскотт, легкомысленная особа, которую он даже в расчет не принимал, посмеялась над ним.
Если бы Джордж Эскотт видел своего помощника в тот момент, когда тот сбегал вниз по ступенькам Эскотт-Хауза к своей машине, он бы ужаснулся. Глаза Эндрю метали молнии, руки были сжаты в кулаки, губы шептали еле слышные проклятия.
Когда машина рванулась вперед, Эндрю ощутил некоторое облегчение.
Еще не все потеряно, утешал он себя. Эта нахалка выбила меня из колеи, я не был готов к сопротивлению. Но теперь война развернется не на жизнь, а на смерть, и я не успокоюсь, пока Рэйчел Эскотт не потеряет все!
11
Кэтрин держала в руках небольшой белый конверт. Адрес был отпечатан на машинке.
«Кэтрин Эскотт лично в руки», гласила надпись на бумажном прямоугольнике.
Она нетерпеливо вскрыла конверт. Кто решил вдруг написать ей письмо?
Внутри оказался сложенный вчетверо листок обыкновенной писчей бумаги. Кэтрин развернула его и прочла:
«Я бы обратил внимание на нежные отношения между вашим мужем и Рэйчел Эскотт. Они стали слишком близки в последнее время. А возможно, у их симпатии более древние корни…»
Кэтрин с отвращением содрогнулась. Анонимка. До чего же это противно! Неужели кто-то решил вмешаться в ее жизнь таким нечистоплотным способом?
Она вгляделась в текст письма. Кто способен на такую подлость? Кому могло прийти в голову оклеветать Ронни?
Кэтрин отправилась на поиски мужа. Надо немедленно показать ему это ужасное письмо.
Проходя мимо столовой, она услышала голоса. Говорящие о чем-то вполголоса спорили, и Кэтрин показалось, что она уловила бархатные интонации мужа.
Она распахнула дверь столовой и застыла на месте.
В комнате находились Рональд и Рэйчел. Они не заметили девушку, так как были увлечены разговором. Муж стоял к Кэтрин спиной, и она не видела его лица, зато выражение глаз Рэйчел было ясно видно.
Кэтрин была поражена. Она и не подозревала, что ее мачеха может смотреть так нежно и влюбленно. Она отпрянула назад и тихонько прикрыла за собой дверь. Ей не хотелось, чтобы ее обвинили в подслушивании…
Она возвращалась в свою спальню, задумчиво комкая анонимку.
Несомненно, это наглая клевета, но Рэйчел действительно неравнодушна к Ронни. Кэтрин вспоминала тысячи мелочей, которые ясно указывали на это. В присутствии Рональда Рэйчел делалась сама не своя. Она томно на него смотрела, всегда соглашалась со всем, что он говорил. Джордж Эскотт не являлся для нее таким авторитетом.
Ревность, впервые проснувшаяся в груди Кэтрин, не давала ей покоя. Она мерила комнату беспокойными шагами и терзалась сомнениями.
Показать ли Рональду эту анонимку, как она собиралась вначале? Стоит ли обращать его внимание на то, что Рэйчел влюблена в него? Кэтрин не сомневалась, что муж находится в неведении по этому поводу, и не хотела привлекать его внимание к Рэйчел лишний раз.
— В чем дело, дорогая? — В комнату вошел предмет ее страданий.
— О, Ронни, — выдохнула она в отчаянии.
Он подошел ближе и сжал ее в объятиях.
— Не волнуйся, малышка, все хорошо, — приговаривал он, гладя ее по пышным волосам. — Расскажи мне, что тебя беспокоит.
Мягкий голос Рональда убаюкивал ее, и Кэтрин чувствовала, что все страхи отступают прочь.
Я не буду ничего ему говорить, приняла она решение. Я забуду об этой анонимке как о дурном сне и не позволю ей испортить мне жизнь!
Но дурной сон не проходил.
Через три дня Кэтрин получила новое письмо. На этот раз она долго колебалась, прежде чем вскрыть его.
Может, стоит показать его отцу или Рональду? — тревожно думала девушка.
Но потом она решительно вскрыла конверт. На этот раз послание было толще — к письму прилагалась фотография, на которой Рональд и Рэйчел целовались на одной из улиц Линдорта.
Кэтрин вскрикнула и выронила фотографию. Она была в смятении. Что все это значит?
Десять лет назад они были любовниками, гласило письмо. А вы уверены, что сейчас между ними ничего нет? Как удобно жениться на богатой наследнице и жить в одном доме со своей подружкой, которая тоже неплохо поживилась благодаря замужеству. Подумайте о себе, Кэтрин Эскотт. Не позволяйте этим людям пользоваться вами как вещью.
Кэтрин закрыла лицо руками. У нее закружилась голова.
Рональд, дорогой и любимый, которому она так верила, обманул ее!
Кэтрин пошатнулась и упала без чувств на пол.
Она пришла в себя от резкого запаха нашатыря. Первое, что Кэтрин увидела, открыв глаза, было встревоженное лицо Джорджа Эскотта, склонившегося над ней.
— Как ты, Кэтти? — прошептал он.
Нормально, попыталась ответить Кэтрин. Но обнаружила, что голос пропал: она только беззвучно шевелила губами.
Лицо Эскотта исказила гримаса боли.
— Тебя обнаружила Мэри, когда зашла, чтобы пригласить выпить чаю, — торопливо заговорил он, стараясь не смотреть на измученное личико дочери. — Она немедленно позвонила мне. Я примчался и нашел тебя и вот это…
Эскотт кивнул головой в сторону туалетного столика, на котором лежали злополучное письмо и фотография.
По щеке Кэтрин скатилась слезинка.
— Не надо, — жестко сказал Эскотт. — Этот мерзавец не стоит того, чтобы ты из-за него расстраивалась.
— Но ведь это было очень давно, папа, — наконец слабо проговорила Кэтрин.
Она должна была попытаться защитить Рональда. Ведь отец и так не очень хорошо к нему относится, что же будет теперь, когда он узнал, что когда-то его жена и ее муж были любовниками!
— Если бы, — горько усмехнулся Эскотт. — Ты не знаешь всех подробностей, дитя мое.
— О чем ты говоришь? — Кэтрин попыталась приподняться на кровати. Она была чрезвычайно слаба и немедленно опустилась назад на подушку.
Эскотт смотрел на дочь, и в глазах его была боль. Он видел, что она еще не оправилась после сегодняшнего обморока, но понимал, что обязан поставить ее в известность.
— Кэтти, мне надо серьезно поговорить с тобой, — начал он издалека.
Кэтрин насторожилась. Лоб отца прорезала скорбная складка, а это всегда свидетельствовало о том, что дела идут из рук вон плохо.
— Сегодня я узнал из надежного источника, что Рэйчел изменяет мне. С твоим мужем.
Кэтрин едва подавила крик. Эскотт продолжал:
— Они действительно знакомы очень давно, их связь началась в Линдорте десять лет назад, когда Рэйчел работала официанткой в салоне, который держала мать Рональда. Когда миссис Мессер стало известно об их отношениях, она немедленно уволила Рэйчел, а Рональда отправила в Европу. Я не уверен, что они встречались на протяжении этих десяти лет, но, столкнувшись однажды на вечеринке у Бланш Шекли, решили возобновить отношения. Мы с тобой очень помогли им…
Голос Эскотта звучал равнодушно, но Кэтрин чувствовала, каких усилий ему стоила эта сдержанность.
— Ты идеально помогла им в осуществлении их планов. Настоящей удачей для них была твоя внезапная любовь к этому типу. Хотя, должен признать, перед Рональдом Мессером устоять трудно…
Эскотт заново переживал свой позор, рассказывая о нем дочери.
Открыл ему глаза его верный помощник, Эндрю Даймлесс. Сегодня утром он появился у него в кабинете и попросил разрешения поговорить о личном деле.
— Конечно, Эндрю, — удивился Эскотт, снимая очки.
Он настолько привык к тому, что его помощник тщательно прячет свои чувства, что малейшее проявление человеческих слабостей с его стороны казалось очень странным.
Эндрю присел на свое обычное место. Его глаза выдавали волнение.
— Я понимаю, сэр, что это не мое дело, но я не могу смотреть на то, как вас бессовестно обманывают. Вас и Кэтрин, к которой я…
Тут Эндрю закашлялся, сообразив, что наговорил лишнего. Эскотт, откинувшись на кресле, внимательно слушал его. Начало было многозначительным и тревожным.
— В чем дело, Эндрю? — решил он подбодрить не на шутку разволновавшегося молодого человека.
— Я случайно узнал от одного человека в Линдорте, что ваша жена и Рональд Мессер были любовниками в то время.
Спокойствие Эскотта как рукой сняло.
— О чем ты говоришь? Ты же был в этом городишке полгода назад, и никто тебе ничего не сказал!
— А я и не спрашивал о Рэйчел Рибертон, — угрюмо возразил Эндрю.
Эскотту стало неудобно. Его помощник никогда не ошибается! Ведь он действительно просил его разузнать о прошлом Рональда, а не Рэйчел.
— У меня есть доказательства, — негромко продолжал Даймлесс, — что они и сейчас поддерживают отношения.
Эскотт вскочил с кресла, задев стол рукой. Бумаги, лежавшие там, разлетелись по всему кабинету. Ни он, ни Эндрю не обратили на это ни малейшего внимания.
— Ты отдаешь себе отчет, в чем ты обвиняешь мою жену и зятя?
Эндрю кивнул головой.
— Вы же знаете меня, мистер Эскотт, я никогда не говорю напрасно.
Эскотт был вынужден признать справедливость этих слов.
— Но это невозможно! — вскричал он. — У тебя есть доказательства?
— Естественно, — хладнокровно ответил Эндрю. Его невозмутимость была непоколебима. — Вот снимки, которые я позволил себе сделать без вашего ведома.
И он протянул Эскотту несколько фотографий, полученных в свое время у Браунбаума. Они были настолько искусно заретушированы и обновлены, что непрофессионал и не догадался бы, что снимки были сделаны десять лет назад.
Даймлесс постарался на славу. Когда он отбирал фотографии для Эскотта, его волновали две вещи: откровенность изображенных на ней сцен и фрагменты города. Если становилось ясно при одном взгляде, что это не Чикаго, то такой снимок отправлялся в верхний ящик его письменного стола — про запас. Только тем фотографиям, где было невозможно догадаться, что действие происходит в Линдорте, Даймлесс придал глянец.
Он проделал титаническую работу, но результат превзошел все его ожидания. Эскотт рассвирепел. У него не возникло и тени сомнения в подлинности снимков.
— Какая мерзавка! — в раздражении бросил он, внимательно изучив фотографии, где полуобнаженная Рэйчел страстно обнимала Рональда.
— И мерзавец тоже, — заметил Эндрю, видя, что ослепленный ревностью Эскотт забыл о втором участнике, Рональде Мессере. — Подумайте о Кэтрин…
Эскотт замер с проклятием на губах. Конечно. Бедняжка Кэтти. Ведь она без ума от этого подлеца, который наглым образом использовал и предал ее!
— Я всегда знал, что он принесет ей только боль, — взревел Эскотт. — Как же я допустил, чтобы она связалась с этим негодяем! Ведь Стивен предупреждал меня…
Эндрю молча наблюдал за муками раскаяния, которые терзали Эскотта.
— Вы можете ничего не говорить ей, — тихо посоветовал он, когда Эскотт немного успокоился. — Мужья сплошь и рядом изменяют женам, и те не всегда об этом узнают…
— Ни за что, — произнес Эскотт медленно. — Ей будет очень тяжело, но она моя дочь и справится с этой бедой. Мы должны с открытыми глазами встречать любое несчастье.
Отлично, сказал про себя Даймлесс. Ты делаешь все, что должен, Джордж Эскотт. Все-таки я хорошо успел изучить тебя за восемь лет.
— Простите, что я позволил себе вмешаться в вашу жизнь, — учтиво проговорил Эндрю. — Но мне была невыносима мысль о том, что вас обманывают. Вы и Кэтрин слишком дороги мне, чтобы я мог оставаться безучастным…
— Спасибо, Эндрю. — В голосе Эскотта прозвучала теплота. — Ты выполнил свой долг. Мы ведь с тобой не только коллеги по работе, но и друзья.
Эндрю внутренне усмехнулся. Друзья! Джордж Эскотт удостоил его своей дружбой. Есть от чего голове пойти кругом, иронично думал он.
Неожиданно телефон на столе Эскотта зазвонил.
— Не беспокоить меня, — рявкнул он в трубку. — Что? Кэтрин? — продолжил он уже вежливее. Его неведомый собеседник что-то торопливо рассказывал.
Эндрю навострил уши. Кажется, в Эскотт-Хаузе что-то случилось. Впрочем, это не было для него сюрпризом. Эндрю Даймлесс предполагал, что там должно произойти что-то значительное. Более того, он приложил массу усилий для этого…
— Я немедленно еду. — Эскотт закончил разговор.
Эндрю сразу отвернулся с видимым безразличием.
— С Кэтрин что-то случилось, — бросил Эскотт. — Я возвращаюсь домой. Ты не составишь мне компанию? Мне бы хотелось, чтобы ты был рядом в эту минуту…
Было видно, что подобная просьба с трудом далась ему. Джордж Эскотт привык обходиться без посторонней помощи. Но Даймлесс все понял с полуслова. Его не требовалось уговаривать.
— Конечно, мистер Эскотт, вы можете на меня рассчитывать. Я отвезу вас. — Он с готовностью поднялся.
Через пять минут они уже неслись в машине Эндрю к Эскотт-Хаузу.
Джордж нашел дочь в постели, куда ее перенесли слуги. Они же и переложили валявшиеся на полу фотографию и письмо на туалетный столик. Одного взгляда на эти красноречивые доказательства хватило Эскотту, чтобы понять, что послужило причиной внезапного обморока Кэтрин.
Девушка внимательно слушала отца, но почти не понимала, о чем он говорит. В голове железными молотками стучало: Рональд предал тебя. Он не любит тебя и презирает тебя. Они с Рэйчел посмеялись над тобой. Твоя любовь оказалась фикцией, выдумкой.
— Не-е-ет! — закричала Кэтрин и забилась в рыданиях.
Перепуганный Эскотт прижал дочь к себе.
— Все будет хорошо, Кэтти, — успокаивал он ее. — Это пройдет.
Ему было невыносимо видеть страдания дочери. Снова и снова он вспоминал обвинения Стивена Шекли в адрес Рональда и горько укорял себя за то, что не прислушался к ним.
Я должен был разлучить их, думал он, сидя в комнате дочери. Кэтрин забылась беспокойным сном, но Эскотт не мог заставить себя оставить ее одну.
Первую любовь несложно забыть. Мне надо было быть построже. Этот подлец вскружил ей голову, а я пошел у него на поводу. Теперь Кэтрин не пришлось бы так страдать…
Горько упрекал себя Джордж Эскотт за то, что сам поддался обаянию Рональда Мессера, за привлекательной внешностью которого скрывалось черное сердце.
О Рэйчел Эскотт совсем забыл. Из-за внезапного приступа Кэтрин он мог думать только о Рональде. Но, упокоившись немного, Джордж осознал, что тоже является пострадавшей стороной.
Ненависть к жене затопила его. Эскотт понял, что был послушным орудием в руках расчетливой интриганки.
Если бы я не привел в дом эту девицу, ничего бы не произошло, терзался он. Кэтрин бы не встретила Рональда Мессера, не влюбилась бы в него и не вышла бы за него замуж. Она обязательно познакомилась бы с каким-нибудь славным надежным парнем и была бы с ним счастлива всю жизнь…
Горькие мысли подогревали его злость. Не в силах больше просто сидеть на одном месте, он почти бегом направился к спальне Рэйчел.
Ни минуты не желаю выносить ее присутствие в моем доме, твердил он. Пусть немедленно убирается отсюда.