- Он не получит это в лбом случае, - она показала рукой на себя, на ее сальную униформу от шеи до лодыжки. - Одна из вещей, которые я всегда любила в нем, была то, что он принимал меня такой, какая я есть. Его заводит, что я с гаечным ключом и испачканная. Если бы я нацепила пару туфель и нитку жемчуга, то он, вероятно, нуждался бы в Виагре, чтобы трахнуть меня.
Она, конечно, не могла приставить, чтобы Мигель нуждался в Виагре, но...
- Стоп. - Расс поднял руку. - Слишком много информации.
Это заставило ее немного улыбнуться.
- Я должна позвонить миссис Сантос. Сообщить ей, что он находится в пути.
- Надолго он в городе?
- Я не знаю.
- Собираешься снова увидеться с ним?
По ее телу пробежала горячая дрожь. Сексуальная ярость на лице Мигеля сделала ее влажной. Так всегда было между ними: их желание, кипящее где-то внутри, готовое выйти из-под контроля при малейшей провокации.
- Да. Ужин. Сегодня вечером.
- Я не уверен, что чувствую себя хорошо по этому поводу. Если он зол, я не хочу, чтобы ты была рядом с ним.
Фейт подняла брови.
- Я взрослая женщина. Это не твое дело.
- Тебе достаточно причинили боли.
- У него есть право злиться, тебе не кажется?
Расс замер.
- Он знает?
- Нет. - она потерла рукой живот, там в узел были связаны страх и сожаление. - Но это ничего не меняет. Завтра его день рождения. Если для него это повод, чтобы справиться со своим разочарованием и злостью посредством секса, хорошо... Я действительно не возражаю. Это был долгий период засухи для меня и...
Закрывая свои уши, ее брат встал и оказался у двери в мгновение ока.
Она потянулась к телефону, когда он просунул голову в дверь.
- Что? - спросила она.
- Я тогда поработаю сегодня.
Ее любовь к нему росла и сжимала ее грудную клетку.
- Ты уверен?
- Абсолютно. Мама сказала, что я теряю свой статус любимого дяди для Джонни. Так не должно быть. Нужно поддержать репутацию.
Прижимая пальцы к своим губам, она послала ему воздушный поцелуй.
- Ты можешь высадить его у дома миссис Сантос утром, прежде чем ты пойдешь на работу. И я говорила тебе в последнее время, что ты лучший?
- Я ждал неприятный хук справа. Скажи это Мигелю, если он выйдет из-под контроля.
Глава 2
Фейт вышла из своего классического красного Корвета и сделала глубокий, вселяющий уверенность вдох. С одной рукой на дверце машины со стороны водителя и другой на крыше, она уставилась на небольшое бунгало позади викторианской гостиницы, предоставляющей номер с завтраком. Ее первоначальное назначение, еще когда это все было построено двести лет назад, было место жительства персонала. Главный дом когда-то был особняком губернатора. Расположенный в центе участка в два акра напротив современного жилого района, предоставляющий номер с завтраком, этот дом имел широкий подъезд и огромный двор.
Боже, это место полно воспоминаний. Она была уверена, Мигель выбрал его именно по этой причине. Возможно, чтобы выбить ее из колеи. И это было также вероятной причиной, почему он не появился, когда она ему посигналила. Он собирался заставить ее войти внутрь, стать лицом к лицу с призраками их прошлого.
Фейт закрыла дверцу машины и пошла к входу в бунгало. Ее шпильки простучали по дороге в ритме стаккато, который не отставал от ритма ее мчащегося сердца. С усилием она подавила желание пригладить низ ее платья. Оно было классического черного цвета из мягкого джерси и с запахом. Перекрещивающиеся половинки создали декольте, которое показывало выпуклости ее груди и намекало на синее кружево ажурного лифчика, оттенок которого соответствовал ее глазам. Весь ансамбль был новым, от сережек до туфель.
Она думала об этом как о своей броне. Единственная защита от Мигеля - его желание ее.
Дойдя до двери, она постучала по вставке из стекла. Он крикнул ей, чтобы она входила, и когда она вошла, ничто, по-видимому, не могло ее подготовить к тому, с чем она встретилась внутри.
- Извини, - он сказал, хотя извиняющихся ноток в его голосе не было, когда он вытирал полотенцем влажные после душа волосы. - У меня был телефонный звонок по бизнесу, который занял больше времени, чем я ожидал.
Он был голый.
Она закрыла дверь, спотыкаясь назад и тяжело опираясь на нее, ее колени ослабли от похоти, настолько свирепой, что у нее закружилась голова. Нагло беззастенчивый, Мигель стоял в гостиной абсолютно обнаженный, демонстрируя свою великолепную кожу цвета карамели, красивый пресс и перекатывающиеся бицепсы, когда он вытирал себя. Его тело было объектом оргазмических снов, твердое, с пульсирующими мышцами. Широкие плечи плавно переходили в узкую талию и бедра. Зрелость украшала его, превращая его ранее жилистое и долговязое тело в электростанцию мощной мужественности. Он олицетворял собой фантазию о чувственном латинском любовнике, источающем секс и уверенность в себе, свободном от каких-либо ограничений.
Ее пристальный взгляд упал на его член и беспомощно остался там, а рот наполнился слюной от вида его мужественности. Он был наполовину возбужденным и впечатляющим. Когда же он был полностью твердым, каким он мгновенно стал под ее алчным взглядом, он был просто богом секса. Она издала тихий звук, нуждающийся всхлип, как только ее киска стала скользкой и мягкой от желания. Он был ее первым любовником, ее девственность была отдана ему в спальне всего в нескольких шагах позади него, в комнате, где он разрушил ее для других мужчин.
Острое собственническое чувство погрузило в нее свои когти, сжимая ее руки в кулаки. Желание предъявить на него права, на его по-декадентски греховное тело, что он когда-то обещал ей, было настолько ненасытным, что грозило сжечь ее на месте. Мой, свирепо подумала она. Он мой.
Полотенце упало на пол.
Фейт тяжело дышала через приоткрытые губы, когда он подошел к ней с захватывающим видом золотистой кожи и бугрящихся мышц. В его глазах, настолько темных, почти черных, тлели чувственные намерения. На его изящных губах была словно выгравирована жестокая улыбка. Он был настолько горячим с его вожделением и гневом, что она удивилась, почему влага на его коже еще не испарилась от этого.
Подрагивающий страх в ней только обострил ее голод. Ей было больно от пустоты, напряженного ожидания, разбитого сердца, что еще жило в этом доме, - и от их взаимного желания, настолько глубокого, что это сводило с ума.
- Мигель, - выдохнула она, когда его руки поймали ее бедра.
- Я не могу сейчас никуда пойти, - сказал он резко и яростно.
Он зарылся лицом в ее волосы, тяжело дыша у ее уха. Одной рукой он обхватил сзади ее бедро, почти болезненно впиваясь пальцами, после чего он переместился вверх под подол платья. Он погладил ее голую попку, прежде чем скользнуть вперед, рыча, обнаруживая влажный атлас, покрывающий ее киску.
Фейт ахнула от этого электрического контакта, чувствуя, как ее бедра толкнулись вперед без участия ее воли.
Обхватив ее рукой вокруг талии, он жестко притянул ее к себе. Его ищущие пальцы нашли край резинки ее трусиков и оттянули ее, скользя в шелковистую влажность, которая покрывала ее складочки, и потерли ее клитор.
Она вздрогнула возле него, ее тело сильно натянулось настолько, будто канат.
- Ты горячая и сливочная, Фейт, - мягко усмехался он, кружа и сжимая ее киску. - А я тверд и болен тобой. Ты думала обо мне, когда надевала эти трусики? Ты думала о том, что это сделает со мной? Каким сумасшедшим это стану я? Думала ли ты обо мне, отчаянно трахающего тебя?
- Конечно. Это было так давно. Не хотелось бы, чтобы была неловкость. - ее голос вышел хриплым как у опытной соблазнительницы, но внутри она снова была молодой девушкой, безумно любящей и охваченной голодом, который мог быть утолен только человеком, который возмущал ее.
Его руки, лежащие у нее на талии напряглись, почти сокрушая ее.
- И я не хотел бы разочаровывать. Как ты хочешь это?
Она уже собиралась ответить, когда два длинных пальца толкнулись в нее. Она закусила губу, чтобы сдержать оргазм, борясь, чтобы не смутить себя, показывая, как много времени прошло с тех пор, когда мужчина касался ее сексуально.
- Так туго, mi hermosa (исп. моя красавица), - он начал двигаться. Легко и медленно. Мастерски пробиваясь сквозь ее выстроенную оборону. - Стоит ли мне продолжать насаживать тебя на пальцы, пока ты не кончишь, после чего можешь вернуть мне удовольствие своим ртом? И отложим трах на после ужина?
- Если мы не подсластим твой характер, mi tesoro (исп. мое сокровище), - промурлыкала она в ответ, изо всех сил пытаясь скрыть свои эмоции. - Я не думаю, что пойду куда-либо с тобой.
- Тогда мы закажем еду сюда, - его темный пристальный взгляд был тверд. - Ты будешь нуждаться в энергии.
Фейт схватила его за мускулистую задницу и кончила против своего желания, сквозь нее пронеслось дикое удовольствие, это было как насилие, и оно похитило ее стойкость. Если бы не его поддержка, она бы осела на пол, трепеща и без единой мысли.
- Такая жадная маленькая киска, - хрипло пробормотал он. - Я никогда не забуду, как она ощущается вокруг моего члена.
Ее тело пылало и покрылось легкой испариной, ее киска все еще подрагивала вокруг его вложенных пальцев. Она задалась вопросом, переживет ли она ночь. Мигель знал, как обнажить ее душу способом, которым никто больше не мог. Она впустила его так глубоко, это иногда чувствовалось, будто она не могла дышать без его прикосновения, но он был настолько закрыт с обидой и гневом; она знала, она никогда не доберется до его. Не таким образом.
- Поцелуй меня, - велела она, пальцами погружаясь в жесткую плоть его прекрасной задницы.
Он повернул свою голову так быстро, что он испугал ее. Но когда он запечатал ее рот своим, никакой спешки не осталось. Его язык лизнул ее приоткрытые губы, затем, дразня, погрузился внутрь. Его зубы покусывали ее земляничные блестящие губы, она знала, что он любил этот блеск, и его низкий стон завибрировал у ее груди. Он словно поедал ее рот, как будто это было самым сладким деликатесом в мире, и он не мог насытиться им. Пальцы ее ног подогнулись.
- Держись, - он прошептал около ее губ, смущая ее. Он сорвал ее трусики с ее тела, покачивая ее на каблуках.
Она ощутила резкий укус боли от резинки, впивающейся в бедра, прежде чем нарушать только усилило ее ожесточенную решимость достичь нежности, любя человека, которого она однажды узнала. Она подняла одну ногу и закрепила ее на его бедре, но даже с трехдюймовыми каблуками, она была слишком коротка, чтобы взять его член.
Мигель схватил ее за бедра и поднял ее на руки. Ее руки окружили его плечи, их пристальные взгляды встретились. Черты его лица были резки, а рот жесткая линия. Его член пульсировал возле нее, толстая длина, зажатая между разделенными складками ее киски. Она сунула пальцы в его темные волосы, толстые локоны, чувствуя себя подобно влажному шелку против кожи. Слова, которые она хотела сказать жгли ее горло и язык, объяснения и заявления, которые только вызовут больше боли, потому что конец только был бы тем же самым. Вместо этого она сказала единственную часть правды, которая могла бы помочь излечить…,
- Мне очень жаль, mi tesoro.
Его глаза заблестели на мгновение, и он тяжело глотнул.
- Мне тоже.
Стискивая зубы, он повернулся от входа, неся ее мимо дивана и через открытые двустворчатые двери, оснащенные жалюзи, в спальню. Фейт не отводила взгляда, поскольку они приблизились к кровати, ожидая, что комната изменилась так же, как они оба помнили, как это было.
Одна из его рук скользнула по ее спине, чтобы захватить ее затылок. Он положил ее на матрас, как будто она нежная и хрупкая. Ее спина оказалась на прохладном стеганом одеяле, и она освободила его с нежеланием, желая только держать его близко, успокоить его, сказать все прикосновением и телом, что она знала лучше, чем сказать словами. Он устроил ее для своего удовольствия с ее бедрами на краю кровати. Он стоял между ее раздвинутыми ногами, сексуальная фантазия оживает, источая господство и мощную мужественность от каждой поры.
Он бросил ее юбку с пути и взял свой член в руку. Погладил его один раз. Дважды. Цвет окрасил его скулы, вздрогнул в предательстве, что ему было трудно. Она открылась шире для него, ее бедра открылись, и это сопровождалось с развязыванием ее платья и разделением его половинок. Выгибая спину, Фейт подняла покрытую грудь кружевами к нему, помня, как он поклонялся ими в юности. Они уже не были такими. как раньше; ее тело не выдержало годы, а также его. Но это, казалось, не имело значения теперь. Десятилетие убежало, как будто оно никогда не прибывало между ними вообще. Здесь она была, только спустя часы после его возвращения, предлагая себя ему без сдержанности. Отчаянно, чтобы возвратить близость, которую они разделили.
- Me vuelves loca (исп. ты сводишь меня с ума), - он стонал, поворачивая его член так, чтобы погладить складочки ее киски, вверх и вниз, подталкивая ее раздутый клитор с каждым проходом.
Фейт изгибалась с потребностью, ее грудь, трудная с тоской, она была уверена, уничтожит ее, когда он уедет снова.
- Ты сводишь меня с ума. Не дразни меня, Мигель.
Не было никакого времени для поддразнивания. Время между сейчас и его отъездом было слишком ценным, чтобы тратить. Ее живот, связался узлом от мысли, это время бежит от нее заполненный с болезненным страхом. Как она жила без этого … без него так долго?
Он наблюдал за ее лицом, когда он потер свою атласную головку о нее.
- Но ты такая красивая. Я мечтал о тебе именно так.
- Прекрати мечтать, - она сказала сквозь сжатые зубы. - Начни трахаться.
Было малейшее поддразнивание улыбки, которая чуть не остановила ее сердце, тогда он продвинул его кончик великолепного члена ко входу в ее тело.
- Скажи это еще раз. Скажи мне трахнуть тебя.
Сознательно подстрекая его, она сжала грудь одной рукой, а другой рукой дотронулась между ног. Она расставила пальцы как ножницы и схватила его ствол между суставами, облизывая губы в явной провокации.
- Hazme el amor. Займись со мной любовью.
Он закусил свою нижнюю губу между белыми зубами, его черты так строго сексуальны, она пенилась в ожидании, купая его в новом порыве влажности. Он скользнул чуть глубже, и электричество промчалось через ее кожу. Это было так давно…, Она скучала по нему так сильно…
Он наполнил ее с опытным рулоном его бедер, растягивая ее восхитительно. Знакомое чувство полной капитуляции пронеслось по ней, выгибая ее шею и закрыв глаза.
- Мигель.
- Христос, - он прошипел, дрожа, поскольку он коснулся конца складок ее киски, обнимая широкий корень его члена. - Ты горишь и так чертовски трудно. Сжимаешь меня как кулак.
Ее рука двинулась по его голому бедру, ее тяжелые веки приподнялись так, что теперь она могла наблюдать, как он двигается. Секс был искусством для Мигеля. Даже когда он был подростком, горячим с гормонами и неистощимой энергией, у него было изящество. Оргазм был премией для него; подготовка к получению его была тем, чем он действительно наслаждался. Его поспешность, чтобы проникнуть внутрь нее, его грубость, говорили ей, как больно ему было и как закрыто он лечил эту боль. Как решительно он мог бы лишить индивидуальности акт, который был глубоко интимным для них. Она не могла винить его в этом, не когда она была ответственна. Она сделала полный разрыв между ними с самыми лучшим намерениями, но несмотря на это, она разбила и их сердца и в то время как он оставил ее с чем-то драгоценным, она отослала его только с чувствами предательства.
С его пристальным взглядом, приковываемым к месту, где их тела присоединились, Мигель вытащил свой тяжелый член из нее в медленном, влажном скольжении. Он растопырил руки на ее внутренней стороне бедер, кожа такая темная по сравнению с его, его хватка мягкая, но упорная. Он держал ее открытой, когда он рванулся вперед, толкая удовольствие сквозь ее больное тело. В восхитительном эротическом проявлении легкого колебания мышц брюшного пресса и сильно бицепса с прожилками, он трахал ее с совершенным ритмом. Он двигался в ее киске в блаженном расслабленном состоянии так, чтобы она взяла его более легко, так, чтобы каждый толчок и выход стали более гибким.