Начальник уже пришел в себя и попытался подняться, но получил пулю в колено.
- Это тебе за Рена, - оповестила его Марисса.
Мужик скорчился на крыше. Подождав, когда тот немного отойдет, девушка всадила следующую пулю в его второе колено.
- А это за меня. Ненавижу, когда по лицу бьют, - объяснила она.
- Котена, завязывай, - приказал Ринар.
- Вечно ты весь кайф обломаешь, - недовольно пробурчала Мари, но подчинилась.
На крыше показался Кондор со своими людьми.
- Очень вовремя, - злобно процедил Рен вместо приветствия.
- Развлекаетесь? - как ни в чем не бывало, спросил подошедший Тимур, не обращая внимания на недовольство Ринара.
Он указал кивком головы на мужика с простреленными коленями, державшегося за пах.
- Это Маруська озверела, - хохотнул Рен. - Надо бы валить отсюда.
- Пленных не берем? - уточнил Тимур.
- Не берем, - согласился Ринар и выстрелил главному в голову.
Хладнокровно расстреляв всю группу захвата, они спустились вниз, и вышли из здания через черный ход. Разместившись в джипах, двинулись в направлении окраины города. По дороге Рен и Тимур планировали ход дальнейших действий. Было решено временно залечь на дно, пока не проясниться, что против них имеют госслужбы, и на кой ляд им понадобился господин Шахразирбаров.
Достигнув пригорода, машина остановилась, Рен вышел и распахнул дверцу со стороны Мари.
- Поедешь на Лесную поляну, соберешь ее вещи. Пришлешь с Рамилем, - отдал он последние распоряжение Тимуру.
В одном из темных переулков Ринар подошел к старенькому видавшему виды автомобилю.
- Забирайся, - обратился он к девушке.
Ничего не понимающая Марисса решила отложить пока вопросы, коих у нее набралось немеряно. "Итак, все слишком сложно", - подумала она, в очередной раз, откладывая свой допрос с пристрастием, которому давно собиралась подвергнуть мужа.
Глава 11.
Под утро Ринар и Марисса достигли небольшой деревеньки и въехали во двор одного из обветшалых деревенских домишек. Рен нашел в бардачке ключи.
- Заходи, - пригласил он Мари, распахнув перед ней дверь, а сам пошел вынимать из багажника пакеты с едой, купленной по дороге в одном из круглосуточных магазинов.
Марисса нашла довольно приличное эмалированное ведро и вышла набрать воды к замеченному ей перед избой колодцу. Смывая кровь с лица, она раздумывала о том, что, пожалуй, их положение становиться только хуже день ото дня, и, по всей вероятности, добром все это не кончиться.
- Иди, поешь, - позвал ее Рен.
Она села на пыльный стул и посмотрела ему в глаза.
- Что дальше?
Он не ответил.
- Рен?
- Ешь, Котен. Пустой желудок не облегчит сложившихся обстоятельств и проблем не решит.
Мари принялась без особого желания жевать бутерброд, совсем не чувствуя вкуса. Ринар распечатал бутылку водки. Мари невольно улыбнулась: первый раз она увидела, как он пьет водку, обычно предпочитая более благородные напитки. Девушка сполоснула найденные в шкафчике стаканы и открыла банку с огурцами.
- Напьемся? - с воодушевлением предложила она.
Ринар печально усмехнулся.
- Давай. Кто не курит и не пьет, тот здоровеньким помрет.
- Ага, - поддержала его Марисса. - Курить вредно, пить противно, а умирать здоровым - жалко.
- Мари, с тобой все будет в порядке, - пообещал ей Рен.
Он снял с руки браслет, с которым практически никогда не расставался. Тот самый, на который она обратила внимание еще при первой их встрече: состоящий из небольших пластин с непонятным узором и какими-то странными подвесками. Ринар одел его на руку девушке, обернув в два раза на ее тонком запястье.
- Никогда не снимай его. Это непростое украшение. Не вздумай потерять. Если со мной что-то случиться - отдашь его Лану. Поняла?
Марисса кивнула, перебралась к нему на колени, обхватив ногами за талию, и заглянула в его уставшие глаза.
- Рен, обещай мне, что не позволишь себя убить, - попросила она.
- Опять ты за свое, - заворчал мужчина. - Ты хотя бы понимаешь, что требуешь от меня невозможного?
- Ну, почему, Рен? Почему ты не можешь остановиться, бросить все? Неужели тебе не хватает того, что ты уже имеешь? У тебя же много денег. Давай уедем. Далеко. Заграницу. Купим какой-нибудь маленький домик. Я тебе детей нарожаю. Мы будем гулять с ними в парке, катать на каруселях. А по выходным я буду печь вам пирожки и разные сладости.
- Котена, - прошептал Ринар ей на ушко и уткнулся носом в ее волосы, - ты не знаешь, о чем просишь. Тебе не понять. Стоит один раз уступить - и все, тебя вышвырнут на обочину. Это волчий мир и волчьи законы. Дашь откусить палец - всю руку отхватят. Целиком захавают и не подавятся. К тому же, уже слишком много людей замешаны во всем этом. Они доверили мне свои жизни, свои судьбы. Я не могу просто так вот взять и соскочить.
- Да плевать я на всех хотела, - вспыхнула Марисса.
Ринар закрыл ей рот поцелуем, обдавая ее своим жарким дыханием. Его глаза потемнели от страсти. Они пылко целовались, крепко сжимая друг друга в объятиях. Девушка, утопая в своем безудержном желании, забыла про разбитую губу и обо всем на свете, утратив чувство реальности, не ощущая ничего кроме наслаждения, которое он ей доставлял. Она таяла под его жадными поцелуями. Тело ее напряглось и выгнулось дугой. По бедрам моментально пробежали приятные волны, в промежности возникло сладкое томление.
- Мари, - Рен оторвался от губ девушки и чуть отстранился.
Обеими руками он взял ее за голову, утопив пальцы в шелковых волнах ее волос, и отклонил ее назад, чтобы видеть лицо.
- Я хочу тебя всю. Всю.
Он отнес ее на кровать и жадно набросился, стаскивая с нее одежду, обнажая нежную покорную плоть. Срывая одежду с себя, он покрывал горячими поцелуями каждый сантиметр ее кожи, жестко, жестоко, оставляя следы.
Марисса не противилась. Она была даже рада этой боли телесной, вытесняющей боль души. Она растворялась в его сильных руках, блуждающих по ее разгоряченному, откликающемуся на его прикосновения телу. Грубо ворвавшись в ее лоно, Рен пронзал ее глубокими, сильными толчками, двигаясь резко и мощно.
В его грубости она находила нежность, стонала и извивалась, отдавая себя всю до последней капли крови и плоти, каждой клеточкой своего существа сливаясь с ним, поглощая его. Она стремилась принадлежать ему всем своим естеством так полно, насколько это только возможно.
Он развернул ее и поставил на колени. Марисса застонала от наслаждения, ощущая, как его пальцы нырнули в ее влажную глубину спереди. Она не сдержала протестующего крика, когда почувствовала, как его огромный орган проникает туда, куда она меньше всего ожидала, распирая и заполняя всё внутри. Девушка почувствовала, как горячая боль пронзает все тело. Его пальцы ласкают ее грубо и нежно, сладко и жгуче... Настойчиво, жестко, неумолимо, нестерпимо...
Все ее ощущения сфокусировались на нем, ритмично снующем в ее теле, горячем и твердом. С каждым новым толчком ее уносило все дальше и дальше. Боль сменилась приятными волнами. Ее тело больше не принадлежало ей, кто-то другой властвовал над ним, над ее болью и ее счастьем.
Она была его и только его. Вся, и все было в его власти. Тело начало содрогаться, охваченное пароксизмом острых ощущений. У Мариссы перехватило дух. Шквал неземного наслаждения поглотил ее.
Находясь в состоянии какой-то блаженной эйфории, она кончала и кончала под неослабевающем ритмом его глубоких и сильных движений, под натиском его разгоряченной плоти. Охрипнув от криков, Марисса могла лишь жалобно стонать, истекая соками любви, но, все еще, не насытившись таким желанным для нее мужчиной. Такого яркого и сильного наслаждения она ещё никогда не испытывала. Чувствуя, как девушка бьётся под ним в сладких судорогах оргазма, Рен еще больше неистовствовал.
Ранним утром следующего дня Ринар разбудил Мариссу:
- Вставай. Быстрее одевайся.
Сам, уже полностью одетый, он нарезал бутерброды. Девушка пошевелилась и подняла голову с подушки, хлопая осоловевшими глазами. Все тело ломило, между ног мучительно саднило. Жутко болела разбитая накануне губа. Мари поморщилась и поплелась во двор. Двигаться не хотелось, но организм выдвигал свои требования.
Она с аппетитом поела, удивляясь самой себе. Девушка стояла у грязного окна и смотрела на Ринара, который встречал на дороге у забора два внедорожника. Он жестом позвал ее наружу. Мари вышла на улицу и подошла к машинам. На одной из них приехали Тимур и Рамиль. В другой сидели незнакомые ей мужчины пугающего вида с диковатыми черными глазами, похожие на горцев или маджахетов. И тех и других она живьем никогда не видела, но представляла именно так. Рен вынул из машины Кондора объемную сумку и бросил ее в багажник того внедорожника, на котором приехали незнакомые ей люди.
- Это твои вещи, - объяснил он Мариссе, - поедешь с ними.
Затаив дыхание, Мари смотрела на него с непониманием и отчаянием.
- Зачем? - только и смогла вымолвить она.
- Я так хочу, - последовал короткий безаппеляционный ответ.
- Рен, - не веря в происходящее, выговорила совсем растерявшаяся Мари, с трудом подбирая слова, подняв к нему молящие глаза. - Ты не можешь так со мной поступать.
- Могу, - он сделал знак горцам.
Стало ясно, что это его решение окончательное и обжалованию не подлежит.
Двое из незнакомцев схватили упирающуюся, пытающуюся убежать Мариссу и запихнули в свою машину. Мари, которой негодование вернуло ясность мысли, протестовала, как могла. Она визжала и царапалась, извиваясь в бесплодных попытках освободиться из сильных рук здоровых мужиков. Все без толку. Она была помещена на заднее сидение машины и зажата с двух сторон мужчинами. Автомобиль тронулся с места. В зеркало заднего вида она заметила, как в противоположную сторону отъезжает кроссовер, увозящий Тимура, Рамиля и ее мужа.
Глава 12.
За окном внедорожника мелькали леса, поля, населенные пункты. Прорыдав полдня, Марисса начала понимать, что означало поведение Ринара в предыдущие сутки. Он с ней прощался. Осознавая, что обречен, Рен принял решение отослать ее подальше - туда, где до нее не смогут добраться его враги. "С тобой все будет в порядке", - сказал он. "А с ним?" - Мари опять захлебнулась рыданиями. "Почему он такой? Такой ненормальный. Ему проще умереть, чем признать поражение. Он не сдастся, не уступит. Будет бороться до последнего. Даже ценой своей жизни", - она терла покрасневшие глаза, тщетно пытаясь успокоиться. Но слезы все равно текли непрерывным потоком, хотя лицо уже совсем опухло, а глаза превратились в узкие щелочки.
- Пустите меня. Пустите, - на стоянке Марисса опять принялась вырываться и биться в истерике. - Я хочу к нему. Я хочу быть рядом с ним.
- Успокойся, девочка, - увещевал ее пожилой мужчина на ломанном русском. - Ты ему только мешать будешь. Понимаешь, Ринару без тебя проще станет. Он не будет беспокоиться за твою жизнь. А потом, когда все закончиться, он приедет за тобой.
- Ага, - Мари упрямо шмыгнула носом, чувствуя, как уходят последние силы, и как душу заливает мучительная горечь.
А затем добавила в своем стиле:
- Заветных три желания
Исполнит мудрый Гудвин
И Элли возвратится
С Тотошкою домой.
Обдумав слова мужчины, Марисса вынуждена была признать, что он прав. Теперь она лишь тихонько всхлипывала, а потом и вовсе затихла, ощущая пустоту в душе и бесконечную усталость. Ехали они очень долго. Мари, грустная и молчаливая, вела себя подобно сомнамбуле: машинально принимала пищу, заставляла себя двигаться, чтобы размять затекшее от неподвижности тело во время коротких остановок у придорожных кафе или магазинчиков. "Они ни разу не остановились в гостинице", - заметила для себя девушка. - "Как будто торопятся. И вообще ведут себя как-то нервозно. Опасаются преследования? Неужели я такая ценная личность, что за мной погоняться к черту на кулички?"
Внедорожник миновал границу южной республики. Ее сопровождающие хорошо подготовились, и с проездом проблем не возникло. Петляя по горным дорогам, они приехали в небольшой аул. Мариссу привели в одну из хижин, где ее встретил высокий седой старик и полная пожилая женщина.
- Это - Рахим. Он был близким другом отца Ринара. А это - его жена Зарина. - Представил их Мари тот мужчина, что утешал ее в машине. - Ты будешь жить у них.
Марисса безразлично пожала плечами. На нее обрушилась полнейшая всепоглощающая апатия, сменившая бешеный гнев, вызванный поступком Ринара, и глубокая печаль от осознания собственного беспомощного состояния, бессилия и невозможности что-либо предпринять. Девушка прошла в отведенную ей комнату, легла на узкое ложе и окаменела, заледенела, онемела. Ее бесстрастный взгляд был устремлен в одну точку.
Двум дочерям Зарины, шустрым и веселым девушкам, постепенно удалось вовлечь Мари в жизнь поселения, отвлекая ее от скорбных раздумий. Все началось с того, когда они привели Мариссу, находящуюся в предкоматозном состоянии, в хлев. Несмотря на языковой барьер, Мари быстро сообразила, что от нее требуется, и пришла в ужас.
- Нет. Никогда. Ни за что, - она, отчаянно жестикулируя, пыталась объяснить "аборигенкам", что в жизни не подойдет к этой, на первый взгляд, мирной скотине, а на самом деле явно враждебно к ней, Мариссе, настроенной.
К тому же, с какой стороны не подкрадывайся, а это подозрительное животное так и норовило повернуться к ней тылом, нервно постукивая копытом. "В лобешник метит, зараза", - догадалась Мари. - "И ведь стволом не напугаешь тупое создание". А девчушки покатывались со смеху, потешаясь над растерянной напуганной гостьей. Пришла Зарина и пресекла сее безобразие в корне. Под ее чутким руководством Марисса все же научилась доить козу, печь лепешки в очаге и так же выполнять другую повседневную работу, которой были заняты целыми днями местные женщины. "Надо не забыть поблагодарить Ринара за курорт", - вздыхала Мари, разглядывая свои огрубевшие руки с обломанными ногтями, уже давно позабывшими о такой роскоши цивилизации, как маникюр. Она никогда не жаловалась и не протестовала, не желая быть нахлебницей, говоря с улыбкой "у нищих прислуги нет".
Бытовая рутина помогала избавиться от тоски, а общество сверстниц - от ощущения одиночества и брошенности. Ей даже доставляло удовольствие изучение местных обычаев и языка. Окружающие ее люди были беззлобны и приветливы, и девушка чувствовала себя вполне комфортно.
Однажды Рахим застал Мари за разглядыванием охотничьих ружей, висящих на стене его дома. Она пробегала по ним пальцами, поглаживала резные приклады.
- Нравятся? - поинтересовался старик.
- Да, очень, - Марисса восхищенно улыбалась, - Такие красивые.
- Пользоваться умеешь? - Мари кивнула.
Старик снял со стены одно ружье.
- Пойдем, - позвал он за собой девушку.
Они вышли во двор.
- Петуха того видишь? - он указал ей на забор и протянул оружие, - его Зарина на обед зарубить хотела.
Мари привычным движением вскинула ружье. Она часто тренировалась в доме Ринара, в помещении, обустроенном под тир. Докукарекать птица не успела. Прозвучал выстрел.
- Прямо в голову, - притащил тушку младший сын Рахима Саид.
Парнишка на вид лет восемнадцати украдкой бросал на девушку влюбленные взгляды. Яркая, чувственная, таинственная, она вызывала у юноши трепет и заставляла бурлить кровь в его молодом бушующем гормонами теле. Зарина, замечая это, с укором качала головой.