Колетт подняла брови.
– Разве это возможно… здесь?
На секунду Оливье задумался, а затем расплылся в хитрой улыбке. В его глазах прыгали озорные искорки. Он явно задумал что-то не совсем законное.
– А почему бы нам не прогуляться завтра?
– Злая шутка.
– Я вовсе не шучу. У меня выходной. У вас, смею надеяться, пока тоже нет никаких планов на завтрашний день. К тому же завтра суббота. Мы могли бы прогуляться по парку Жоржа Брассена, это буквально в пяти минутах езды отсюда. Завтра должен быть книжный рынок… Уверен, вы любите читать.
– Я даже не знаю…
– Решено. Перестаньте ломаться, Колетт. Считайте, что мы начинаем курс интенсивной терапии.
– А вы… у вас разве не было других планов на выходной?
– Все мои планы с успехом могут быть перенесены на следующий выходной. Правда, не знаю, когда он выпадет…
– А как же ваша жена?
– О, Колетт, какая же вы плутовка. Вы ведь наверняка обратили внимание на то, что я не ношу обручальное кольцо.
– Многие мужчины не любят кольца, – с притворной беспечностью возразила Колетт.
– Если вас интересовало, есть ли у меня жена, могли бы спросить прямо.
– Вовсе меня это не интересует! Какое мне дело до вашей личной жизни?
– Я не женат, – перебил ее Оливье. – У меня было несколько более или менее серьезных романов, но ни один из них не закончился у алтаря.
– Почему?
Оливье пожал плечами.
– Все мои любовницы ревновали меня к работе.
– Неудивительно, – хмыкнула Колетт.
– В каком это смысле? Вы что, полагаете, что вы не первая пациентка, за которой я начал ухаживать?
– А разве первая?
– Первая и последняя.
– Неужели?
– Знаете что, Колетт…
Доктор Лоран не договорил. Вместо этого он склонился над ней и поцеловал в раскрывшиеся от неожиданности губы.
Быстрый поцелуй обжег губы Колетт. Она даже не успела закрыть глаза.
– Вы мне по-прежнему не верите? – охрипшим голосом спросил Оливье.
Он не дождался ее ответа и, выйдя из палаты, растворился в темноте больничного коридора.
5
– Просыпайся, соня. Уже утро!
Беззаботно-веселый голос Оливье Лорана вырвал Колетт из объятий Морфея настолько резко, что она, открыв глаза, несколько секунд не могла вспомнить, где находится и кто этот мужчина, который с улыбкой смотрит на нее.
– Оливье… Я хочу еще немного поспать. – Колетт потянулась.
– Ты так и всю жизнь проспишь. Нам пора?
– Пора? – заспанным голосом проворчала она. – Куда?
– Только не говори, что забыла о нашем ночном уговоре. – Оливье театрально насупил брови.
Колетт улыбнулась.
– Так, значит… я решила, что наш ночной разговор мне приснился… это все так нереально.
Только сейчас Колетт обратила внимание на то, что на Оливье трикотажная обтягивающая тенниска и джинсы, подчеркивающие атлетическое телосложение. Наверное, он очень сильный, подумала Колетт, но тут же отмахнулась от этой мысли, опасаясь, что она превратится в наваждение. Не хватало только влюбиться в собственного врача!
– Но… доктор Лоран, разве я могу покинуть больничную палату?
– Сегодня я для тебя не доктор Лоран, а Оливье, – с мягкой улыбкой поправил он. – Впрочем, не только сегодня. К тому же ты покидаешь стены больницы под присмотром врача.
– Боюсь, я недалеко теперь смогу уйти. – Колетт развела руками и грустно улыбнулась.
– Ерунда. Это я еще тебя не догоню. – Оливье на секунду скрылся за дверью. – Смотри, что я для тебя привез.
Он вкатил в палату инвалидную коляску.
– Настоящее чудо техники. Сенсорное управление, несколько скоростей…
Он замолчал, заметив повисшие на ресницах Колетт слезы.
– Тебе будет жаль с ним расставаться.
Колетт заставила себя улыбнуться.
– Спасибо.
– А теперь давай я тебе помогу.
Колетт не успела ответить, потому что в следующее мгновение оказалась на руках Оливье.
А он и в самом деле сильный! – с восхищением подумала она, чувствуя напряжение мускулов Оливье. Забавная штука жизнь. Сколько раз Колетт мечтала о том, чтобы любимый мужчина носил ее на руках… Жан-Пьер был слишком рационален, чтобы опуститься до подобных «романтических глупостей». Зачем себя утруждать, когда существуют лифты и автомобили?
Колетт посмотрела Оливье в глаза. Ее завораживал их проницательный взгляд. Хотелось смеяться и плакать, в то же время по спине и ногам, где ее тела касались руки Оливье, пробегали небольшие электрические разряды. С Колетт никогда не случалось ничего подобного, однако вместо страха она испытывала лишь удовольствие и удивление от новизны ощущений.
Оливье медленно опустил Колетт в коляску.
– Все в порядке?
– Да, но… – Колетт опустила глаза и критично осмотрела себя. – Не могу же я отправиться на прогулку в городской парк в больничной рубашке!
– Извини, я совершенно забыл. – Оливье протянул Колетт пакет.
Она медленно раскрыла его.
– Что это? – спросила она, растянув в руках легкий хлопчатобумажный сарафан.
Оливье смущенно пожал плечами.
– Мне кажется, тебе должно подойти.
– Ты притащил мне одежду своей любовницы?! – Колетт гневно сверкнула глазами.
Сегодня настоящий день открытий и потрясений. Сначала ее впервые носили на руках, а теперь ее ослепила незнакомая прежде вспышка ревности.
– Вообще-то это… из гардероба моей младшей сестры, – еще больше сконфузившись, ответил Оливье. – И она убьет меня, если узнает, что я копался в ее вещах без спросу.
– Если что, вали вину на меня, – облегченно вздохнув, разрешила Колетт. – Ты мне поможешь?
– Но…
– Не забывайте, доктор Лоран, что вы прежде всего мой лечащий врач. Не станете же вы смущаться при виде обнаженной пациентки. – Колетт наслаждалась смущением Оливье. В какой-то момент она поняла, что чувствует Натали, напропалую кокетничая и заигрывая с мужчинами.
Оливье приблизился к Колетт, и она покорно подняла руки, чтобы он мог снять с ее рубашку. Каждый раз, когда он случайно касался ее кожи, Колетт вздрагивала, словно от удара током. Наконец с переодеванием было покончено.
– Можем отправляться. – На лбу Оливье выступило несколько капелек пота, как после тяжелой многочасовой операции.
– Расскажи сначала, как управлять моей сказочной каретой.
– Все очень просто. Положи руки на подлокотники. Вот так… – Оливье опустился перед ней на корточки. Его волосы растрепались. Он стал чем-то напоминать коккер-спаниеля с добрыми, все понимающими глазами.
Он провел ладонью по ее руке. Пальцы дрожали.
Чтобы избавиться от неловкости, Оливье поднялся и, откашлявшись, произнес тоном профессионального гида-экскурсовода:
– Сначала отправимся в парк Жоржа Брассенса. Подышим свежим воздухом… Затем я хочу сводить тебя в винные погреба. Их совсем недавно обустроили заново.
– В винные погреба? Звучит заманчиво. Разве мне можно пить алкоголь?
– В малых количествах красное вино обладает целебными свойствами, – нравоучительно заметил Оливье. – Я научу тебя дегустации. Ты можешь его даже не пить, а выплюнуть, как делают профессиональные дегустаторы.
– Ну уж нет! – рассмеялась Колетт. – Бедняги.
– Они бы не доползали до дома после рабочей смены, если бы выпивали хотя бы по глотку каждого вина. В день им приходится пробовать по двадцать марок.
– Откуда такие познания?
– Я родился в Бордо. Мой прадед и дед были виноделами, отец и оба младших брата продолжают семейные традиции. – По лицу Оливье промелькнула тень.
– Значит, ты что-то вроде отщепенца, бунтаря?
Он пожал плечами.
– Что-то вроде того. Предпочел виноделию медицину. Отец до сих пор обижается и не желает меня знать.
– Мне жаль, – вздохнула Колетт.
– С тех пор как я покинул родной дом, прошло много лет. Раны затянулись.
Колетт подняла на него глаза и погладила по руке. Должно быть, Оливье очень несчастен вдали от родного дома.
– Я не жалуюсь, – словно угадав ее мысли, нарочито бодро продолжил Оливье. – Рядом со мной теперь Николь.
– Николь?
– Да, моя сестра. Она приехала в Париж учиться. Слава богу, семейные традиции и условности не так строги к женщинам. Ну да ладно, мы заболтались.
Оливье осторожно отворил дверь и выкатил кресло с Колетт в коридор.
– Сегодня чудесный день. – Колетт подняла лицо к солнцу и зажмурилась от ярких лучей.
– А ты хотела проспать его в больничной палате, – с легким укором заметил Оливье.
Они остановились напротив небольшого пруда, по зеркальной поверхности которого плавали, словно скользили, два белоснежных лебедя.
– Ты знаешь, что лебеди – символ любви и верности? – неожиданно спросила Колетт.
– Почему?
– Они никогда не меняют партнеров. Когда умирает один из них, второй взлетает на высокую скалу и бросается вниз, сложив крылья. Посмотри, как они кружатся вокруг друг друга…
Оливье опустил на плечи Колетт руки и слегка помассировал.
– Кроме того, они прекрасны… как ты… – добавил он.
Колетт закрыла глаза, пытаясь удержать слезы счастья и боли, душившие ее.
– Оливье…
– Да? – Хрипотца придала его голосу еще больше мужественности и сексуальности.
Колетт испугалась собственных мыслей и желаний. Пытаясь от них спастись, она предложила:
– Давай отправимся в погреба. Не терпится получить от тебя урок дегустации.
Оливье разочарованно вздохнул. Его пальцы напряглись. Колетт почувствовала минутную боль в мышцах, но она тут же отступила… вместе с Оливье.
– Хорошо. Придется немного пройтись.
Колетт плотно сжала губы, но тут же взяла себя в руки. Зачем каждый раз показывать Оливье свою слабость и беспомощность? В конце концов, у нее есть чудо-коляска. Достаточно лишь чуть сильнее надавить на кнопочку, и Оливье за ней не угонится.
– В винных погребах, в которые мы сейчас отправляемся, собраны бордоские и бургунд-ские вина.
– Честно говоря, я вряд ли их отличу, – созналась Колетт.
– Глупости. Даже ребенок в состоянии почувствовать разницу, – возразил Оливье.
Колетт рассмеялась.
– Только если этот ребенок родился и вырос в семье виноделов.
– У каждого шато – неповторимый вкус, свой букет и свое лицо, если можно так выразиться. Даже если несколько замков расположены по соседству и используют один и тот же сорт винограда – вина получаются разными. Ведь у разных шато свои секреты, которые передаются из поколения в поколение на протяжении веков.
– Теперь я понимаю гнев твоего отца, – серьезно сказала Колетт.
– Да. С раннего детства вместо сказок мне и моим братьям на ночь рассказывали секреты изготовления вина. Вместо принцев и принцесс действующими лицами историй были пробки и бутылки. Ты знаешь, ведь вино похоже на человека. Оно тоже переживает несколько периодов: детство, юность, зрелость и старость. Важно поймать момент, когда вино достигло своего расцвета. Когда оно стареет, начинает киснуть и постепенно умирает.
Колетт с любопытством посмотрела на спутника. Оливье походил на поэта, с вдохновением читающего лирические стихи.
– Ты говоришь о том, что принято называть выдержкой? – Колетт с трудом поддерживала беседу. В сущности, она знала о вине только то, что оно красного или прозрачно-желтого цвета и если его слишком много выпить за ужином, то наутро будет болеть голова.
– Да. Хотя гораздо важнее для хорошего вина не то, сколько лет бутылка пролежала в темном погребе, а то, сколько солнечных и дождливых дней было в тот год, когда собрали виноград. Исправить ошибку природы не сможет даже самый опытный винодел. Поэтому климатическая карта последних двадцати лет – обязательная принадлежность каждого солидного ресторана или винного магазина. Кстати, мы почти на месте.
Они приблизились к кованым воротам, табличка на которых гласила «Винные погреба де Берси».
– Боюсь, тебе придется ненадолго расстаться с троном, – заметил Оливье, когда они подошли к круто идущим вниз ступенькам.
Колетт снова оказалась на руках Оливье.
– Ты меня избалуешь, – пошутила она. – Меня раньше никогда не носили на руках. А тут… второй раз за день.
– Привыкай, моя принцесса. Я готов носить тебя на руках до конца своей жизни.
Колетт кокетливо посмотрела на Оливье. Нет, она и не думала ему верить! Оливье Лоран всего лишь заигрывает с ней. Обычные уловки ловеласа. Возможно, ему наскучили длинноногие красотки и потянуло на экзотику?! Колетт поёжилась от неприятных мыслей. Ей нельзя влюбляться в Оливье. У них нет никакого будущего. У нее вообще нет будущего, в котором найдется место мужчине. Тем более такому привлекательному, как Оливье Лоран.
Она инвалид. Пора свыкнуться с этой мыслью и не грезить о несбыточном. Разве ей нужна жалость? Муж-сиделка?..
– Колетт, с тобой все в порядке?
– Да-да. Я просто задумалась.
– Надеюсь, обо мне?
Оливье медленно спускался по ступенькам. Лестница была плохо освещена, и Колетт испугалась, что если он оступится и упадет, то она не сможет ничем ему помочь. Она даже не сможет самостоятельно подняться на ноги.
Однако уже через пару мгновений они оказались в светлом и неожиданно просторном помещении. Вдоль стен располагались полки, заполненные пыльными бутылками. Одни стояли, другие лежали на боку, красуясь пробками… Колетт охнула от восхищения.
– Никогда не видела столько вина? – усмехнулся Оливье. Похоже, его позабавила ее детская непосредственность. – Куда желаете сесть, мадмуазель?
– Давай вон за тот столик в углу, – предложила Колетт.
– Как прикажешь. – Оливье направился к указанному столику.
Будто из-под пола перед ними выросла коренастая фигура мужчины средних лет. На нем был белоснежный фартук.
– Добро пожаловать. Чем могу быть полезен, мсье Лоран?
Оливье опустил Колетт на высокий стул и обменялся рукопожатием с хозяином погреба.
– Добрый день, Кристоф. К чему такие церемонии? Как поживаешь?
– Давненько тебя здесь не было. Как твой достопочтенный отец? По-прежнему мечтает о троне винного короля? – Кристоф одобрительно рассмеялся.
Оливье пожал плечами.
– Да. И грозится лишить меня наследства.
– Ох уж этот старый упрямец. А как зовут твою прелестную спутницу? Это так романтично – носить женщину на руках… Эх, вернуться бы в прошлое… Без ложной скромности, я умел красиво ухаживать за женщинами. – Кристоф подошел к Колетт. – Простите, мадмуазель, но вы неважно выглядите сегодня.
– Для человека, вернувшегося всего пару дней назад с того света, Колетт красавица, – вступился за нее Оливье.
– Так, значит, вас зовут Колетт. Прелестное имя. Ваши родители, наверное, обожали Виктора Гюго?
– Как вы угадали?.. – Колетт перевела изумленный взгляд на Оливье.
– Эй, Кристоф. Прекрати обольщать мою невесту.
– Невесту?! – в один голос воскликнули Кристоф и Колетт.
– Лучше принеси нам парочку бутылок лучшего красного вина. Колетт желает научиться дегустировать.
– А ты, конечно, тут же вызвался выступить в качестве ее учителя, – усмехнулся Кристоф.
Когда хозяин погреба удалился, Колетт прошептала:
– Здесь столько вина! Наверное, оно стоит целое состояние.
Ее глаза горели, а щеки залил румянец.
– Вообще-то у французского вина есть табель о рангах. Нижнюю ступеньку занимают столовые вина. Самые дешевые и простые. Чуть выше по качеству – местные вина, которые производят в определенных регионах Франции. Следующая ступень – вина высшего качества, произведенные на ограниченной территории. Наконец настоящие аристократы – вина четвертой категории, «контролируемые по происхождению». Именно их покупают коллекционеры и продают на аукционах за сумасшедшие деньги. Требования к их изготовлению еще жестче. Например, даже если урожай винограда был обильным, элитного вина нельзя произвести больше установленных лимитов. Престижного вина не может быть много! Все, что ты видишь перед собой, – вина первых трех категорий. Настоящее сокровище Кристоф прячет в тайниках. Кстати, вот и он.
Хозяин опустил на стол поднос с двумя бутылками красного вина и дюжиной стеклянных, формой напоминавших тюльпаны бокалов на длинных высоких ножках.